Белый мускус и черная полынь

Сегодня врываемся в повествование на крутых виражах ретроспективы, друзья!

***

Меня до сих пор мутит от трансгрессии. Или это из-за клятой Себастьяновой медовухи? Не надо было пить. Не удивлюсь, если гаденыш решил еще и отравить меня напоследок. Я стою на пороге своего дома на окраине Кенсингтона и пялюсь в носки туфель, пытаясь справиться с приступом тошноты. Отдышавшись на свежем воздухе в тени семейного сада, я проскальзываю внутрь и стараюсь незаметно проскочить наверх, в свою комнату. Не хочу ни с кем контактировать. — Дорогая, тебе опять почта пришла! На этот раз чей-то черный ворон, — не отрываясь от своих бумаг, кричит мне мама из кабинета. И почему у мам такой чувствительный слух? — Спасибо, мам, — бросила я и побежала к себе.  «Черный ворон? Неужели…» Только от одного человека могла быть эта птица и я знала, кто это. Загадкой оставалось только содержание письма. На подоконнике второго этажа сидел черный ворон, держа в клюве письмо из плотной бумаги с тиснением. Я аккуратно приняла его и забралась в мягкое кресло, не торопясь вскрывать.  Все события прошлого пробежали в голове яркими кадрами.  На какие слова Гонт решил потратить свою бумагу?

***

~ сентябрь прошлого года, распределение ~ Я стояла в хвосте очереди из первокурсников, чувствуя себя максимально неловко. Скрестила руки на груди, сдула упавшую на лицо прядь.  «Я бы не переводилась никуда из Швеции, если бы не мамина работа! Что вытаращились? Не сниджета же увидели» Все взгляды были обращены в мою сторону. Слышался шепоток. Кто-то громко пошутил, какими дылдами нынче пошли первокурсники. Когда очередь дошла до меня, женщина с аккуратным пучком на голове (кажется, это она Матильда Уизли) объявила: — Валери Вольфельд! Когда я подошла к стулу и села на него, благодаря про себя Мерлина за то, что не споткнулась на треклятых ступеньках под внимательным взором десятков глаз, женщина надела на мою светловолосую голову распределяющую шляпу. — Слизерин! Толпа за столом справа подняла приветственный гомон. Я спрятала за снисходительной улыбкой свою неуверенность и заняла свободное место рядом с парнем с каштановыми волосами и сразу почувствовала боковым зрением его взгляд. Знала, что он ждет моего в ответ, чтобы завязать разговор. А еще через минуту узнала, что отсутствие моего внимания для Себастьяна Сэллоу совсем не помеха. Директор объявил начало пира, и на столах появились разнообразные яства. Манящие запахи заполнили собой все пространство и защекотали внутри носа. Я положила себе в тарелку небольшой мясной стейк и даже не успев взять в руки приборы, услышала нетерпеливое: — Привет! Я Себастьян. А ты случаем не вейла?, — он улыбнулся мне, вложив в это действо всё своё обаяние, однако я почему-то не оценила его предположения. — Привет. Нет, к счастью, не вейла. Ты их видел когда-нибудь в омнинокль?, — я сделала паузу, повернув к нему голову и осмотрев от макушки до бедер, — А ты случаем не Уизли? Блондин, сидевший по другую сторону стола напротив Себастьяна, не удержался и от смеха прыснул изо рта напитком. Его соседка, скривившись, вытерла лицо рукавом мантии. Я же не поняла, что смешного сказала.  На лице Себастьяна смешались в одно две эмоции: желание рассмеяться от - вероятно - нелепости мною сказанного и обиды на будто бы …оскорбление? Блондин продолжал посмеиваться. — Ннет, я Сэллоу, Себастьян Сэллоу. Постарайся больше не путать…Валери, — ответил парень, сделав многозначительную паузу перед моим именем и продолжая прожигать взглядом блондина. А после улыбнулся мне так же добродушно, как и минуту назад.

***

~ после ужина в общей гостиной ~ Я заняла свою кровать в комнате вместе с девушкой по имени Имельда, которая мне сразу отчего-то не понравилась. Возможно, командирские нотки в ее тоне заставили мое свободолюбивое эго немного вздыбить шерсть на холке. Разложив вещи, я решила выйти в общую гостиную, чтобы выпить немного чая и осмотреться. В помещении стоял запах сырости, воздух был плотный и мне стало зябко. Потерев предплечья, я взяла горячую чашку в ладони и решила уютно устроиться у камина. Подойдя ближе, я заметила того улыбчивого парня с ужина, Себастьяна. Он сидел, облокотившись на спинку дивана и что-то внимательно читал нахмурившись. Я слегка покашляла, чтобы обозначить свое присутствие: — Не помешаю? — Что ты, конечно нет, садись, — сказал парень, освободив пространство и похлопав по месту рядом. Я устроилась поудобнее в самом углу с мягкой подушкой и, зажав в руках чашку, сделала первый глоток. Камин приятно потрескивал. Я отогрелась и расслабилась. Будто заметив это, Сэллоу тихо спросил, не отрываясь от книги: — Откуда ты знаешь Уизли? — Я не знаю, но мои родители знают. Моя мама основатель научного журнала, занимается исследованием волшебных тварей и их свойств. В этом году она здесь в командировке по приглашению Матильды Уизли. Она, вроде как, тоже большой знаток в этой сфере и меценат. Так же я знаю, что у Матильды есть племянник, Гаррет, кажется. Вот и подумала, что это ты, из-за твоих веснушек, — я слегка улыбнулась шатену, и тот отложил книгу, явно обрадовавшись завязавшемуся разговору и придвинулся ближе. — Так откуда ты приехала? — Из Швеции. Последние несколько лет моя мама работала там, но родилась я в Англии. Шведские корни у моего отца. — Теперь всё понятно. Шведская программа сильно отличается от нашей? — Не особенно. Надеюсь, что учеба здесь дастся мне легко. Однако у меня всегда были затруднения с точными предметами.. — Оо, с этим тебе к Оминису, — брюнет кивнул куда-то в сторону окон. — К кому?, — переспросила я и повернула голову в сторону его взгляда. — К тому парню возле группы перваков. Мой лучший друг. Иногда мне кажется, что у него в голове что-то вроде гоблинской вычислительной машины или типа того, — сказал он с улыбкой, — а я лучший в предметах по применению практической магии. Например, в защите от темных искусств и в дуэльном клубе, — на этих словах парень закинул руки за голову и потянулся, якобы разминая мышцы, а на деле красуясь. Я рассмеялась, потому как это действо больше напоминало болтрушайку в брачном сезоне, вздыбившую перья на гузке. Он перевел на меня лукавый взгляд, нисколько не смущаясь,  — Что? Это правда, — сказал он с самодовольной улыбкой, но все же расслабившись, — Ну и как тебе в Хогвартсе? Лучше, чем в Швеции? — Честно говоря, я еще не успела понять. На первый взгляд однозначно масштабнее и красивее, но вместе с тем мрачнее, — я обвела помещение глазами. — Ничего, ты быстро привыкнешь, вот увидишь. А завтра поприветствуем тебя как следует. Не откажешься от прогулки в Хогсмид?, — спросила болтрушайка и заиграла пушистыми бровями. — Не откажусь, — я искренне улыбнулась этому парню с обаянием золотистого ретривера, которого так и хочется потрепать и смачно чмокнуть в мокрый нос. Момент прервал требовательный голос Имельды Рейес: — Себастьян, мы разве не договаривались поговорить?, — спросила она не скрытая своего раздражения и, делая вид, что не видит меня, села аккурат между нами.   — Рейес, какого хрена ты встреваешь посреди разговора? Я ведь уже сказал тебе, что…, окончания фразы я не расслышала, оставив парня самому разбираться с нервной сокурсницей. Я вошла в соседнее помещение с окнами. Из-за позднего часа перед отбоем здесь было особенно темно, редкие зеленоватые пятна от источников света подсвечивали пространство то тут, то там. Кто-то играл в шахматы. Группа первокурсников все еще что-то высматривала в толще воды за окном. Я заразилась их интересом и подошла ближе. — Тоже высматриваешь русалок, вейла?, — послышалось рядом, и я резко повернула голову на звук, едва не чертыхнувшись. Совсем рядом, будто материализуясь из темноты, мягко обрисованный луной и тусклым светом ламп, бледный лик казался будто написанным маслом в технике сфумато. Бледная кожа серебрилась под падающим лунным лучом, а большие глаза светились молочно-серым цветом, будто бы и сами были самóй луной. Эти белесые глаза совершенно очевидно ничего не видели, но вместе с тем будто смотрели насквозь. Это же тот блондин с ужина, но тогда я не обратила внимание на его особенность. Будто почувствовав мое смятение, он отошел обратно в тень и опустил глаза, облокотившись о стену. «И зачем парням такие роскошные ресницы?» быстро пронеслось в голове и я попыталась собраться, придав своему голосу уверенности: — Я просто увидела, как перваки тут что-то высматривают. И я не… — Не вейла. Я слышал. Я Оминис. Оминис Гонт, — наконец по его лицу скользнуло что-то наподобие улыбки. Гонты. Эта фамилия так же была мне известна от матери. По ее словам, одним из источников доходов этой семьи была незаконная торговля волшебными существами и браконьерство. Влияние фамилии, а вероятно и процент с продаж для кого-то из министерства, позволяли им обходить многие законы. Но этот парень, имеет ли он отношение… — Я Валери. Приятно познакомиться, Оминис. Так это ты друг Себастьяна? — Это трепло уже успело сесть тебе на уши? Да, мы друзья. — Почему же тогда ты здесь, а не с ним? — А ты почему?, — ответил он вопросом на вопрос и многозначительно ухмыльнулся.  С дивана раздавались женский и мужской голоса, плавно перетекающие в ссору. Оминис вздохнул, — Кроме того, я безумно устал от него за лето. Я не стала уточнять подробности. — Кстати, как ты понял, что это именно я?, — спросила из искреннего, почти детского любопытства и слишком поздно осознала, насколько это могло прозвучать неэтично. Но Оминис воспринял вопрос совершенно спокойно, будто отвечал на него по несколько раз в день: — Я узнал тебя по запаху хвойного шлейфа. Я поежилась. В этот момент Оминис напомнил мне белого удава, которого я видела где-то на страницах маминых журналов. Хладнокровное существо, которое чует тебя задолго до того, как ты того заметишь. Поразительный контраст с энергией Сэллоу. Поразительное попадание в символику факультета. — Сыграем в шахматы? Как раз успеем партию до отбоя, — предложил Оминис. Я неплохо играю, иногда мы с отцом перекидывались партиями холодными вечерами, но все это было на обычном любительском уровне. Мне вспомнились слова Сэллоу о вычислительной машине и я потеребила край юбки: — Конечно, давай сыграем. Но не рассчитывай на долгую игру. Мы сели за шахматный столик и начали партию, Оминис играл белыми. На фоне играла композиция Шопена, «Ноктюрн, сочинение 9, №2» Как можно было создать произведение, рассказывающее о чувствах без единого слова? Если бы я хотела признаться кому-то в любви языком музыки, это однозначно был бы Ноктюрн.  Гонт сидел, полностью сосредоточившись на игре, слегка склонив голову набок и держа в руках палочку, пульсирующую красным светом, невольно гипнотизируя и воруя концентрацию. Мое внимание то и дело воровали то его длинные пальцы, то созвездие родинок на скулах, убегающих куда-то под челюсть, то контрастные брови. Белесые глаза были направлены куда-то сквозь меня.  И было во всей этой композиции что-то притягательное, но пугающее одновременно. — Шах и мат. Ты неплохо держалась, Валери, — сказал Гонт и протянул мне руку для рукопожатия, которая оказалась прохладной и сухой. — Благодарю. Наверняка мой опыт ничтожно мал по сравнению с твоим, Оминис, — я даже обрадовалась поражению и завершению игры, потому как какое-то чувство внутри, которое трудно выразить вербально, диктовало мне, что пора бы завершать всё общение на сегодня. А еще что-то неприятно свербило затылок. — Это ерунда. Приходи, если захочешь повторить. Не будь незнакомкой, — сказал он с мягкой улыбкой и принялся вручную расставлять фигуры на доске. Я встала со стула и обернувшись увидела причину своего зуда в затылке. Все это время за нами наблюдала с дивана пара карих глаз. И уже подходя к повороту к жилым комнатам, услышала: — Развлекаешься, Гонт?