Белый мускус и черная полынь

Я вдохнула чистый воздух полной грудью. В воздухе висел аромат трав, нагретых полуденным солнцем, которое стояло высоко в небе, заставляя меня щуриться (по большей части от удовольствия). Где-то рядом справа от меня с жужжанием пролетел шмель, слева, сквозь зеленую крону деревьев, зачирикала птица, а чуть дальше слышалась какофония из людских голосов. Крыши маленьких деревенских домиков приветливо вырисовывались тут и там, как шляпки прыгающих поганок. Я стояла на окраине Фелдкрофта, завороженно наблюдая за столь простым, но живописным пейзажем.  Внезапно подувший морской ветер заставил меня оторваться от созерцания, закрыв обзор упавшей на глаза челкой цвета пшеницы. Раздраженно отбросив пряди за спину, я вернулась к своим тревожным мыслям.  Что произошло здесь за время летних каникул? Жива ли Анна? Как себя чувствует Себастьян? Что мне ему сказать? Может, стоит трансгрессировать, пока не поздно и отложить этот разговор до начала учебы, как я и делала всё это лето, упорно игнорируя всю поступающую почту, в том числе еженедельные письма из Фэлдкрофта? Тревожность накатывала волнами, подстрекая с отвращением признать собственную трусость. Я уже было собралась возвращаться домой, решив сослаться на плохое самочувствие, как на горизонте замаячила каштановая макушка, направляющаяся в мою сторону. «Черт! Ладно… деваться уже некуда. Все равно это должно будет произойти, так что чем скорее, тем лучше». По мере приближения ко мне высокой фигуры Себастьяна, я замечала все больше отличий от той его версии, которую я знала. Некогда гордо расправленные плечи осунулись, взгляд помрачнел, а скулы заострились. Он шел ко мне навстречу, засунув руки в карманы брюк, из-под которых небрежно торчала мятая рубашка.  — Привет, Валери. Я думал, ты не придешь, - сказал он не то с удивлением, не то с претензией. — Привет. Я тоже так думала, Сэллоу, - с нечитаемой интонацией ответила я. В ответ он наградил меня тяжелым взглядом, будто размышляя, стоит ли ему отвечать. Здесь, по крайней мере. — Пойдем в дом, поговорим внутри. На улице сегодня драконье пекло. Я молча кивнула и последовала за ним, и так зная, куда идти, ведь уже не раз бывала здесь в прошлом учебном году. Например, когда Себастьян впервые пригласил меня к себе, чтобы познакомить с его сестрой, Анной. Черт, Анна. Почему он идет и так тяжело молчит с таким видом, способным будто появление дементора омрачить все вокруг себя, даже такое место, как Фелдкрофт сегодня? Скажет он что-нибудь наконец или нет? Мы подошли к дому четы Сэллоу. Сорняки густо разрослись за лето, что-то наоборот засохло, гнилые яблоки лежали под яблоней, распространяя вокруг запах брожения. Себастьян открыл дверь дома, жестом приглашая меня войти — После тебя, - сказал он холодно, и я вошла.  Обстановка внутри вторила обстановке снаружи. Грязная посуда, замоченная в тазу. На полу лежит куча мусора, сметенная рядом стоящей метлой, да так и оставленная лежать. Несвежая одежда, накинутая на спинку стула. Пустая бутылка валяется рядом с ведром. Здесь точно не может быть Анны.  Я сглотнула. — Из прохладного могу предложить тебе только медовуху, достал из погреба перед твоим приходом. Соломон увлекался этим делом, — последнюю фразу он произнес так буднично, будто это не он еще недавно умертвил собственного дядьку, что заставило меня нервно хмыкнуть. — Да, пожалуй, не откажусь. Жарко как в заднице у китайского огненного шара, — на самом деле, мне скорее просто требовалось как-то сбить напряжение перед происходящим. — Присаживайся. Я пока налью. Я села в кресло напротив стола, закинув ногу на ногу и стала наблюдать за шатеном. Тот стоял вполоборота за кухонной тумбой и протирал пыльную бутылку. Рукава закатаны, веснушчатые предплечья увиты змеевидными венами. Волосы непослушными вихрами лежат в каком-то гармоничном хаосе. Ширина плеч красиво контрастировала с узким тазом. Я поймала себя на мысли, что засмотрелась. Опять. Вот только взгляд хмурый, движения нервные, а челюсти крепко сжаты. Он бросил на меня этот хмурый взгляд из-под бровей, думая, что я не смотрю, и тут же отвел его. Взял две обычные глиняные кружки и с помощью магии заставил их наполниться. — Где Анна?, — не выдержала я. Сэллоу помолчал, а затем осушил разом половину кружки. — Уехала. Не знаю куда, ее скрывает фиделиус. Просто собрала свои вещи и отложенные Соломоном деньги, и исчезла, оставив мне только сраную записочку и дыру в душе. Но ты-то, Валери, и того не сделала?, — сказал Себастьян, глядя в стену перед собой. Я шумно выдохнула и сделала щедрый глоток медовухи. Она растеклась приятной прохладой не только по горлу, но и по воспаленному сознанию. Слава Мерлину, с Анной всё в порядке. По крайней мере, она смогла пережить этот кошмар. Провокационный вопрос парня я оставила без внимания. — А вдруг…,- я испугалась собственной мысли, — …вдруг ей там станет… хуже? — До той поры, пока Анна жива и здорова, некто будет раз в месяц присылать ко мне патронус в виде буревестника. Я уже трижды получал его. Повисла неловкая пауза. Я смотрела на золотистые блики в своем стакане, чувствуя на себе тяжелый взгляд карих глаз. Сделала еще несколько глотков в тишине. — Как вы могли меня бросить?, — тихим, но полным сдерживаемого гнева голосом спросил Себастьян. Раздражение во мне поднималось, как кипящая лава в жерле вулкана. Несносный гад с самого начала нашей встречи пытается меня вывести, и сейчас у него получилось. — Бросить тебя?! А ты не охуел ли часом, Сэллоу? Будь я на месте Анны, я бы… — А я и не про нее сейчас говорю, Валери!, — едким тоном начал он, подливая себе в стакан, — а про тебя и нашего общего скользкого друга. Неплохо вы спелись за это время, а? А я-то думал, это нелюдимое чудовище… — Заткнись!, — переходя на крик сказала я, с грохотом ставя пустую кружку на стол, — Не твое собачье дело, кто с кем общается. Что, думал, он так и будет твоей тихой безликой тенью, подсвечивающей твои достоинства? Хера с два, Сэллоу. И я и он достаточно натерпелись от тебя в прошлом году, и я не дам тебе продолжить. Ты должен быть благодарен ему за то, что он в очередной раз подтер тебе задницу и не стал сдавать в Азкабан, хотя должен был, - то, что это решение было нашим общим, я умолчала,- ведь так поступают с убийцами? Мы смотрели друг на друга глазами, полными гнева, и тяжело дышали от эмоций внутри. Первым прервал молчание Себастьян, осушив очередной стакан, и придвинулся ближе ко мне, так, что я могла пересчитать веснушки на его щеках и почувствовать сладкий запах медовухи, смешанный с его парфюмом. — И я бы убил его снова. Если ты рассчитывала, что я буду ползать в ногах, рыдать и кричать о раскаянии, то глубоко заблуждалась. Я бы убил его снова и поступлю так с каждым, кто встанет между мной и теми, кого я люблю, — тихо и спокойно сказал парень, глядя мне глаза. Мне стало не по себе. Не то что бы я боялась его, но эта звериная уверенность в своих убеждениях нервировала. Это что, была угроза в конце? И в чей это адрес? — Мне не нужны твои раскаивания. Да и вообще ничего не нужно. Если это всё, что ты хотел мне сказать, то я пойду, — я встала, отставив кружку. — Стой!, — Себастьян вскочил со стула, так что тот с грохотом отъехал, — Ох, Мерлин! Прости, прости меня! Ты же знаешь, что я не хотел, чтобы так вышло, но так вышло, окей? Прости, — он взял меня за запястье, и я ощутила его теплую ладонь. Как бы я хотела, чтобы всего этого бы не было. Тогда все было бы в миллион раз проще. Парень аккуратно взял свободной рукой мой подбородок и поднял наверх. Мои голубые глаза встретились с его карими, которые судорожно что-то искали в моем лице. — Ты простишь меня? — Я не думаю, что я тот человек, прощение которого тебе необходимо. Но если тебе от этого будет легче, то да, я прощаю тебя. Сэллоу громко сглотнул. Мы так и стояли рядом, а взгляд парня упал с моих глаз на губы. Его рука переместилась с подбородка на лопатку и попыталась притянуть еще ближе к себе, но встретила сопротивление в виде рук, упирающихся в его торс. — Не надо, это уже лишнее, — холодно сказала я,- — мне правда пора. Спасибо за медовуху, Себастиан. Увидимся в школе. Я вырвалась из его рук и пошла к двери. Несколько нервных шагов и мимо моего уха со свистом пролетела кружка, с грохотом разбившись о дверной косяк и распространив вокруг сладкий медовый запах. Я подавила желание обернуться. — Что, не терпится вернуться к своему дружку?! Так были заняты друг другом, что не написали мне ни одного клятого письма за всё лето? Ну и проваливайте! Дромарог вас всех задери!! Я молча вышла на улицу и прикрыла за собой дверь.  Солнце всё так же ласково обнимало своим мягким светом все вокруг. Птицы пели друг другу любовные серенады (кто-то же должен?). Шмели жужжали вокруг высокой мальвы. И только где-то позади раздавались звуки бьющейся посуды и приглушенные рыдания.