Серёжа - птица, Сочи - заграница

Птица замирает в дверях, стоит смирно, глядит исподлобья.- Ну привет, дорогой мой. Где был так долго? — Это я должен спрашивать. — он подходит ближе и кладёт ладонь на щёку, убирает рыжую прядь за ухо, всматривается внимательно, будто что-то выискивая. — Собирал поисковый отряд, ты же у нас любитель потрепать нервы. Олег дёргает головой раздражённо и проходит в квартиру. — Леж...Олеж...Ты устал, наверное, с дороги? —Птица семенит за ним, не в состоянии сейчас откликаться на слова Волкова и лелея свои планы. Олег с минуту не отвечает, рассматривая квартиру и делая вывод, что себе Птица не изменяет. Всё обустроено со вкусом, но ненавязчиво. Он пристраивает сумку с вещами в спальне. — Покажешь, где душ? — Обязательно, — он облизывается, — но сначала, —Птица берёт Олега за запястье и кладёт на внутреннюю сторону бедра, — в общем, я приоделся, - заговорщицки шепчет на ухо. Был бы Волков действительно волком, уши бы заинтересованно дёрнулись на эти слова, но он замирает на мгновение, обрабатывая информацию и решая, что с ней делать, а затем скользит рукой по бедру, по гладкой коже прямо к промежности. — Я успел на презентацию? — он собственнически притягивает Птицу за талию. — Конечно, - рыжий сладко улыбается и целует в мягкие губы, — приласкать тебя? — Нет, — Олег качает головой и делает шаг назад, — хочу посмотреть, как ты ласкаешь себя. — Не так быстро, — Птица усмехается и рвано дышит, оглаживая скулу Волкова, проводит большим пальцем по губам, — давай присядем? - кивает в сторону миниатюрного дивана, который кажется удобным и мягким. Волков закатывает глаза, но идёт послушно. Это же Птица (хотя теперь он не слишком уверен), всегда сам себе на уме, всегда держит ситуацию на тонких ниточках, за которые беззастенчиво дёргает. — Ну и что ты придумал на этот раз? — Я сделаю то, что ты просишь, — он закусывает губу и тут же припадает к Олегу в поцелуе, — но сначала...Подумай о чулках, — Птица перемещает руки Волкова всё на ту же внутреннюю сторону бёдер, страдающую от дефицита внимания, — представь, как зубами впиваешься в подвязку, — тихо вздыхает, — давай, мой хороший, подумай, как закидываешь ноги себе на плечи. Нежные похабности — то, в чём Птица действительно неподражаем. — Птенчик... — произносит он на грани слышимости, дрожащей рукой впиваясь в бледную кожу на бёдрах, тут же поглаживая. Он шумно выдыхает ему в губы. — Я очень хорошо это представляю. Я так люблю твои ноги. Длинные, стройные, ни один скульптор не сможет повторить это великолепие. Ладонь скользит чуть выше, к кромке белье, лишь одним пальцем забираясь шов, гладит нежную кожу. Большего себе не позволяет. — Да, родной, вот так, — он невесомо покрывает щёки и лоб поцелуями, — я тебя обожаю, — шепчет глубоким и даже каким-то загробным голосом, — ну а теперь смотри, золотой. Птица хищно улыбается, начиная избавляться от одежды типичного банковского служащего, в два счёта расстёгивая рубашку и стаскивая брюки. Бельё, к удивлению Волкова, оказывается кружевным. Олег дёргает уголком губ и облизывается. Он тянет руку к бедру, обтянутому тонкой капроновой тканью, невесомо скользит кончиками пальцев к угловатой коленке и возвращает ладонь себе на колено. — Покажи же, что ты можешь, мой хороший. Птица обводит ногтем ажурное кружево и хитро облизывается. — Красиво, правда? — спрашивает, не понимая, имея в виду наряд или самого себя. Начинает оттягивать ткань белья, тут же возвращая назад с характерным хлопком. Волков жадно следит за всеми движениями ловких рук, впитывает, запоминает, забывается в этой реальности. Только Птица, он и кружево на белой почти коже. — Безумно. — звучит глухо. Он сжимает пах через ткань брюк, не торопясь снимать. Он не руководит, просто Птица позволяет ему иногда дёрнуть за узду собственной же рукой. Виляя бёдрами, он потихоньку стаскивает с себя бельё, оставаясь в чулках, сверкая янтарём глав в сторону Волкова. Рука медленно едет вниз, задевая окаменевшие соски, оглаживает живот, задерживаясь у впадинки пупка и, наконец, начинает нежно поглаживать привставший член. Вниз живота отдаёт тёплой волной удовольствия просто от того, что он лицезреет такие действа. Олег крепче сжимает твёрдую плоть и глазами бегает от лица рыжего до руки, скользящей по возбуждённому члену. — Расскажешь о своих планах на сегодня, м? —Твой птенчик хочет своего волка, — вздыхает рыжий, проходясь всей пятернёй по члену вверх-вниз, пропуская через тонкие пальцы предэякулят, — ты ведь не сердишься из-за того, что не обнаружил меня дома? Не мог же я принимать такого господина в чём попало... Олег фыркает от смеха против воли, но тут же собирается. С Птицы станется обидеться и помучить его как следует. — Я не сержусь. Почти. — добавляет он всё же, сверкая глазами из-под тёмных бровей. — но я знаю, как это можно исправить. Волков игриво прихватывает резинку чулок, обхватывает талию ладонями и тянет Птицу на себя. — Подготовишь меня или предоставишь это птенчику? — шепчет он, пуская в тон елейные интонации, пока рука поглаживает заметно увеличившийся бугорок под брюками. — Я сам. Он наклоняется к его шее, нос щекочут волосы, заставляя фыркнуть, но не отстраниться, а мягко пройтись языком, спускаясь к острым ключицам. Рука накрывает возбуждённый член, скользит ниже, слегка надавливает пальцем, не проникает. — Смазка? — В шкафчике...Мятная, — еле-еле выдыхает он и закатывает глаза. Смазка действительно находится в шкафчике. Волков мельком оглядывает тюбик с изображением листьев мяты и возвращается к Птице. Щёлкает крышка, воздух наполняется мятной свежестью. Олег мягко надавливает одним пальцем на вход, проникая внутрь сразу на две фаланги. — Олеж... — Птица мечтательно вздыхает и перехватывает его за запястье, кончиками пальцев очерчивая вены. Олег гладит его коленку, заставляет расставить ноги чуть шире, сжимает кожу чуть выше, придерживаясь зрительного контакта. К первому пальцу вскоре добавляется второй. Он не торопится, мучает, дразнит. Ему и самому приходится сохранять терпение. — Хорошо? — Волков наклоняется к Птице, соприкасаясь лбами. — О-ч-ч-ень, Олеж, — тягуче шепчет Птица и тянется к его губам своими. Волков ведётся на поцелуй, кусает красные губы, мстительно как будто бы, но быстро отстраняется. Когда три пальца с лёгкостью скользят по нежным стенкам, он прекращает. Встаёт с кровати, спешно стягивает боксеры и, подхватив рыжего под коленями, дёргает на себя, ухмыляясь. — Я хочу, как в первый раз, — тот облизывается, — помнишь ведь? — пальцы поскрёбывают приятно-колючую щёку, — как ласково ты начинал... — Нахлынула ностальгия? — Олег ластится к руке, сверкая своими тёмными глазами. — Устроим. Волков перехватывает его понежнее. Отпускает одно колено и тянется за подушкой, подкладывая её под бёдра. Он склоняется к груди и языком ведёт мокрую дорожку к соску, очерчивая по ореолу. Птица чуть слышно выдыхает, тут же начиная перебирать волосы Волкова, изредка выгибаясь в подобие струны: — Когда ты уже снимешь про меня фильм, а? — пальцы купаются в угольных прядях. Да, рыжий любит поговорить в неподходящий для этого момент. — Как раз собираю материал для сюжета, — хмыкает Олег, снова обхватывая губами розовый сосок, — про одного парня, который любит говорить о прекрасном себе в постели. Он самодовольно улыбается: — Ну что, может, войдёшь, или тебе нужно особое приглашение? — палец задумчиво теребит сосок, окаменевший от холода и ласк. Притворно сердитый укус настигает рыжего чуть ниже рёбер. С новой силой по комнате разливается химозный аромат мяты, Олег плавно входит, медленно, тягуче, как мёд стекает с веретена — также сладко. Приоткрыв губы, на выдохе входит до конца, скользит руками по узкой талии. — Волч-ч-ч-ч-ч-е-е-е-е, — полушипит Птица, гладя его по шее, задерживаясь у кадыка, как будто перекрывая кислород, которого и так уже чертовски мало, - скажи что-нибудь приятное... — Красивый, — мягко ведёт тазом, — я бы снимал тебя без перерыва. — Олег толкается медленно, растягивая удовольствие. — Только тебя и снимал бы. — признаётся Волков, закатывает глаза и глухо стонет, двигаясь резче. — Убери ты уже эту подушку нафиг, — рычит тот, ухмыляясь. Олег автоматически зеркалит его тем же движением дрогнувших губ и сейчас они похожи на преступников, которые что-то задумали. Волков выдергивает подушку и откидывает в сторону, закидывает длинные ноги себе на плечи и чуть наклоняется, сменяя угол проникновения и задевая простату на сильном толчке. — Кто-то хотел ласково. — Ай, осторожно... — всхлипывает Птица, - чулки... Он невыносим, конечно. Олег замедляется, но старается каждым движением довести до сладостной дрожи. — Говори что-нибудь. — просит он тихо, накрывая ладонью его член. — Олеж...Я тебя до одури...люблю, — он захлёбывается этими словами, буйно бьёт затянутой в чулок ногой, насколько позволяет поза, — не-вы-но-си-мо, — пересохшие губы тянутся к напряжённо открытому рту. Горячо. Хо-ро-шо. Олег целует Птицу, шумно дыша в приоткрытые губы. Птица на него янтарными глазами смотрит, у Волкова от этого откровения мурашки. — Кончи для меня, — хрипло шепчет Птица, сладко морщась от ощущения собственного предэякулята, тихо просачивающегося сквозь Олеговы пальцы, — давай...волчонок мой... Олег простыню сминает в кулаке, почти отчаянно, на выдохе, лбом ко лбу, давит стон и рукой быстрее двигает, желая довести рыжего вслед за собой. — Птенчик... — Давай, миленький, вот так, во-о-т так, — он незаметно кладёт руку Волкова на свою коленку, вглядываясь в его невозможные серебристые глаза. Оба сейчас кажутся невероятно уязвимыми. Капрон приятно хрустит под дрожащими пальцами. Олег скулит, вжимаясь в хрупкое, казалось бы, тело, давая слабину. Если бы ему кто-то сказал после, что он так делал, Волков бы всё отрицал. Он гладит коленную чашечку. Глядя в глаза, сползает вниз между раздвинутых ног и целует внутреннюю сторону бедра, потираясь носом и вбирая в себя чужой аромат. — Думай о чулках, Олеж, это же всегда помогает, — Птица почти усмехается на вдохе, а потом стонет, жалобно, почти болезненно, — и трогай меня...Трогай, прошу... Зубы прихватывают ткань, задевая нежную кожу, губы поднимаются выше, язык очерчивает тонкие вены, а затем влажную головку. Олег трогает бока, считает выступающие рёбра и глубже, больше вбирает в себя чужого... всего. Только бы довести до пика, только бы доставить удовольствие. — Хочу, чтобы в тебе осталась частичка меня, —почти маньячно просит Птица, — возьми глубже, ну же...Пожалуйста, — он умеет требовать и в ту же секунду — умолять. Олег подчиняется беспрекословно. Стискивает веки, чувствуя мокрые ресницы от выступившей влаги, берёт до конца, носом касаясь паха. И мычит довольно, посылая по телу Птицы приятные вибрации. — Д-д-а, вот так, пожалуйста, я почти всё, — пальцы гуляют в волосах, сжимая, заставляя чуть приподнять голову. Мысли переполнены нежным и приятно скрипящим капроном. Олег следует чужому направлению, размеренно, то опускаясь, то поднимаясь, почти отпуская. Слюни стекают по щетинистому подбородку. Раскрасневшийся, с припухшими губами он снова поднимает голову, встречаясь взглядом с глазами напротив, и ускоряется, подводя к краю. — Ох, — только и выдаёт Птица, спешно зажмуриваясь и проваливаясь в бездну. Падение выходит мягким. Чуть отдышавшись, он скользит пальцами вниз по животу и нащупывает истосковавшуюся по прикосновениям плоть. Его руки как будто пропускают электричество — Олег дёргается от первых же касаний. Олег ластится, опять поднимаясь выше, напрашиваясь на поцелуй. Заслужил, кажется, думает он довольно. — Хорошо? — вопрошает он снова. — Очень, — честно признаётся Птица густым, довольным голосом. Он осторожно прихватывает снизу, с удовольствием прикасаясь к губам Волкова, вжимаясь в них горячо и влажно. — Ну же, солнце, — шепчет сквозь новые и новые и поцелуи, — ты же молодец, — Волков обожает, когда его хвалят, и рыжий интуитивно чувствует, как краснеют кончики его ушей, — замечательный мой, давай... На широкой напряжённой спине поблескивают капли пота, он толкается в плотно сжатый кулак и открывает рот в хриплом "о" на сказанном на ухо "давай". Так нужное ему разрешение. Олег влажно тычется в губы рыжего, держась над ним на дрожащих руках. Перекатывается, падая рядом на спину. Рука тянется к колену, капрон скользит под пальцами. Действительно хорошо. — Мой Волче просто умница, — приговаривает Птица, - вот так, потолкайся ещё в мою руку, — он нежно стискивает член у основания, а потом проходится пятернёй вверх-вниз, — представь меня в красивом платье, — целует в напряжённую щёку, — в таком длинном и оставляющем простор для мыслей... Эта фантазия становится последней каплей. Олег пару раз толкается в чужой кулак и изливается с тихим стоном. Грудь тяжело вздымается, но он закрывает глаза и улыбается, всё ещё подрагивая от оргазма. — Леж, ты в душ хотел, пойдём вместе? — Птица массирует подушечкой указательного пальца тёплую ладонь Волкова. — Пойдём. — Волков через силу поднимается, клюет Птицу в щёку и голышом шлёпает к ванной комнате. Рыжий бережно держит его за ладонь. — Как думаешь, какое платье мне больше подойдёт: сиреневое или цвета слоновой кости? — вдруг спрашивает Птица, услужливо приоткрывая дверь в ванную. Олег залезает в кабину, немного растерянно моргает, вымотавшийся, он не сразу понимает вопрос, но всё равно смотрит на Птицу, всегда готовый слушать. — Сиреневое. — немного подумав, отвечает Олег, вставая под тёплые струи и зябко поёживаясь. — у тебя уже какие-то планы? — Да нет, — уточняет Птица, разворачиваясь к Олегу, —кстати, где ты так долго был и с кем? Мастер перевода темы. Волков подставляет тело под колко ласкающую влагу и переводит дыхание. — Ходил в кофейню, пока тебя ждал, — Волков вспенивает шампунь в медных волосах, просеивая пряди, — встретился с знакомым, почти коллегой. — туманно говорит он. — И как тебе там? — вспенивая мочалку, рыжий нежно проходится по уставшим предплечьям, — гель, кстати, с кофейным ароматом прикупил, — приглаживает отяжелевшие волосы Волкова, — ты чего дрожишь, радость моя? — Разве? Холодно. — пожимает плечами, моргает снова рассеянно и тут же переключается. — Кофе вкусный готовят, сходим потом вместе. — Ты в порядке? — Птица за плечи обнимает, втирая пенистую влагу, прикасается губами к шее совсем невесомо. Олег напрягается совсем немного, но тут же отпускает себя, ловит губы рыжего для поцелуя, перехватывая мочалку и принимаясь намыливать белоснежную кожу. — Нормально. — и улыбается уголком губ. — устал. Ты как себя чувствуешь? — Лучше всех, — честно отвечает Птица, загадочно улыбаясь, — ты голышом хочешь спать? — щебечет ласково, очерчивая соски, — пижама есть для тебя новая, в голубую клетку. Да, одевать Волкова ещё приятнее, чем раздевать. — Я как будто к тебе совсем без вещей приезжаю, на содержание. — Фыркает Олег, но на самом деле ему приятно. Зевает. — Идём спать? — он приподнимает брови, смотрит с вопросом. — Идём, — Птица накидывает на шею Олега полотенце и шуршащими движениями проводит по всё ещё влажным волосам.