Зависть выше крови

      Я остановил лошадь в переулке и настойчиво повернулся к Аль-Хайтаму, который упрямо следовал за мной от самой деревни. Я хотел, чтобы он вовсе остался в городишке неподалеку от поместья моего отца, где мы на деньги, жалованные нам королем, сняли комнату в трактире. Там были все наши скромные вещи, которые мы перевезли из деревни. Но Аль-Хайтам, несмотря на долгие уговоры, спор, вскочил на Сумрака, стоило мне заседлать Аврору. Всю дорогу я бранился с ним: он мог вызвать подозрения, вмешаться, а с его ногой и глазом он был в большей опасности, чем я.       — Все. Стой. Отсюда я поеду один. Выполню намеченное и вернусь сюда к тебе, — я говорил так твердо, как только мог.       — Я для тебя настолько обуза? — он пытается надавить на мои чувства, но сейчас нельзя быть сентиментальным и сочувствующим: если я совершу ошибку, то он вновь погибнет. Сестра знает, что он мое самое слабое место, что с его смертью уйду и я из мира.       — Да! — я не ожидал, что крикну, поэтому нервно заозирался. — Ты будешь только мешать, ты сорвешь все со своей чертовой ногой, ты не видишь половины из-за своего глаза. Я буду только и делать, что защищать тебя!       Я отвернулся. Мне было стыдно, я знал, что говорю для него горькие вещи, он и сам переживает об этом в тайне, но сейчас лучше уж пусть обидится на меня и развернет коня, чем влезет в драку. Потом я сделаю все, чтобы извиниться. Потом, когда мы найдем тихое место, созданное для нашего покоя.       — Вот как… — лучше бы он обиделся в открытую, бросил мне что-то оскорбленное, чем так просто признал это. — Возьми тогда моего Сумрака. Он незаметнее и выносливее.       — Нет, — я помотал головой. — Аврора на короткие дистанции быстрее, мне нужно оторваться от погони.       Как мне хочется обнять его на прощание, ведь это может быть нашей последней встречей, если я ошибусь во дворце. Но мне страшно, что я тогда испугаюсь и передумаю оставлять его здесь или что он отбросит все мои обидные слова и увяжется за мной.       Сумрак сделал несколько шагов вперед. На моей груди сомкнулись две огромные руки Аль-Хайтама. Уткнувшись мне в плечо лбом, он замер ненадолго. Я опустил голову. Не прощайся со мной, пожалуйста. Я хочу вернуться к тебе.       — Ночь уходит, — он грубо коснулся моей щеки губами и оттолкнул.       Я кивнул, натянул капюшон и маску и тронул поводья. Аврора медленно и тяжело тронулась вперед, к воротам дворца. Аль-Хайтам стоял на месте, я не слышал шагов его Сумрака, его взгляд словно толкал меня в спину, хотелось скрыться за поворотом.       У изгороди я встал на Аврору и подтянулся. Надеюсь, что она простоит здесь все время, пока я буду внутри, чтобы потом не оказаться пойманным из-за убредшей лошади. Я распластался по вершине изгороди и оглядел двор. До обхода было еще далеко, а в это время ночи, я еще помню по своим рыцарским временам, ты, сколько бы усердным ни был, но сдержаться не мог и дремал. Если местоположение караульных не сменили, то я, спрыгнув здесь и сделав почти полный круг по периметру центрального двора, мог проскользнуть в сторону казарм и тренировочных полей.       Задержав испуганное дыхание, я прислушался к тишине еще раз, посмотрел в сторону поста, со стороны которого движений не было, и спрыгнул. В этой предательской тишине мое приземление показалось мне сходом лавины. Из осторожности я тут же заполз за трибуну, но все было спокойно.       Пригибаясь и вжимаясь в стены от малейшего дуновения ветра, я без препятствий прошел почти весь круг. Арка, отделяющая казармы от главного двора, невольно напомнила мне тот день, когда Аль-Хайтам признался в своих чувствах. Почему-то от этого воспоминания мне стало лишь страшнее. Я юркнул в арку и в тот же момент услышал шаги со стороны казарм. Сердце раз стукнуло громче и замерло. В суматохе ужаса все, что я смог придумать: вжаться в одну из ниш арки. Обхватив себя за плечи, чтобы темный плащ покрывал меня всего, и пригнув голову, я вслушивался в шаги человека, проходившего, зевая, мимо моего пристанища.       Меня не заметили. Издалека, видимо, от ближайшего поста, ветер донес до меня голоса. Как бы я хотел переждать, но время уходило. На носочках, обтирая стены я шаг за шагом покидал арку. Казармы были тихи.       Я знал, что по правилам около казармы верховных рыцарей должен был пост у входа и один, бродящий по периметру. Опасность представлял именно тот, что бродил. Однако Аль-Хайтам уже давно научился скрываться от него, иначе слухи о наших отношениях давно бы расплылись.       Подкравшись к нашей казарме максимально близко, я сел за кустом в ожидании караульного. Как только тот лениво прошел мимо меня, я быстро подошел к стене дома. Весь секрет Аль-Хайтама был в том, что на уровне моих глаз в стене не хватало камня, что образовало нишу и ступень для него. Да, ему в силу роста было легче влезть, но выбора у меня не было.       Взяв небольшой разгон, я оттолкнулся от земли, мазанул ногой по стене и попал чудом ногой в эту нишу. Руки судорожно ухватились за ближайший оконный проем. Отчего-то в этой ситуации, когда я походил на огромную жирную муху, заметную на стене, мне стало казаться, что караульный вот-вот и появится. Наверное, только на этом ощущении погони я и смог найти в себе смелость подпрыгнуть и ухватиться за крышу. В этой ситуации было больше шансов упасть, чем прийти к успеху, но мне повезло.       Я взобрался на крышу и тихо, ощущая скрежет черепицы под сапогами стал красться к нужному окну. Оно было открыто, сестра явно спала. Тихо повиснув на руках, я сделал небольшой качок и впрыгнул в комнату с небольшим шумом.       Сестра раскинула руки и почти утонула головой в подушке. Ее рот по-детски был приоткрыт. Такой же она была, когда нам было по пять лет, так же она спала во время рейдов. Моя сестра. Сейчас мне даже не хотелось убивать ее. Та картина, когда она угрожала нам с Аль-Хайтамом или приказала убить его просто не вязались с воспоминаниями о ней из детства. Почему она так поступила?       Я тихо вынул меч из ножен и замахнулся. Надо было резко рубануть, пока чувства и сомнение не взяли верх, но я колебался, хотел запомнить ее. Она ведь была мне дорога, она была рядом со мной дольше, чем кто-либо.       — Ответь: почему ты сейчас хочешь меня убить? — ее глаза с тоской перешли на меня.       Не было ни злости, ни зависти, ни обиды. Она правда хотела узнать, она правда не понимала меня с того момента, как я стал верховным рыцарем.       — Я хочу спокойной жизни с ним. Мне не нужно ни славы, ни почета. Лишь бы мы с ним были живы.       — Ты тоже разочаровался в посте верховного рыцаря? — она села в кровати и опустила голову на грудь. — Бумаги, приказы, интриги. Нет тех подвигов и легенд, которыми нас кормили. На меня смотрят как на ту, с кем можно совокупиться. Предлагают за это помощь в решении проблем. Принцесса ловко обвернула мою обиду на короля за его пренебрежение моим полом, а теперь уже я настолько погрязла в этой войне и интригах, что остается только плыть вперед. Отвернусь от принцессы: король тут же разорвет меня. Отвернусь от разбойников, которые и создают мне проблемы: они растерзают меня. Итер, убей меня. Я ошиблась уже достаточно, чтобы стать фальшивым золотом в истории.       Как после этой горечи в словах убить ее, как после ее искренности мне опустить меч на ее тело? Я рванулся к ней вперед, чтобы обнять, но она выставила руки вперед.       — Прости меня. Прости, что тогда не сдержал обещание. Если бы я отказался, то всего бы этого не случилось, — я занес меч и резко опустил, пока совсем не потерял силы на это.       Люмин подняла голову и улыбнулась. Она очень редко мне улыбалась так. Собранная ради цели, ответственная за брата перед родителями, ей некогда было так улыбаться. В последний момент мы вновь стали братом и сестрой.       Ее рука упала, упала голова и плечи. Лунный свет, проскользнувший в окно, сверкнул на ее кровати. Меч семьи Теано все время был при ней. Пожелай она или имей обиду на меня — могла бы рассечь меня еще до того, как я подошел к ее кровати. Но она не захотела.       Я подобрал меч и все тем же путем бежал из дворца. Теперь мне было не страшно. Мне было даже все равно. Сколько раз мы с ней ошибались. Но у меня, несмотря на все мои ошибки, был Аль-Хайтам. А она осталась одна. Я ее бросил в тот момент, когда согласился стать верховным рыцарем. Даже если помнить, что у каждого своя дорога: не надо было давать обещание, которое не готов исполнить.       Я спрыгнул и взял под уздцы Аврору. Тихо я пошел по городу. Из переулка раздался цокот копыт. Страх вяло зашевелился во мне.       Аль-Хайтам тяжело спрыгнул с Сумрака и захромал ко мне. Он прижал меня к себе. Машинально я обхватил его руками, стиснул его одежду. Только в этот момент я понял, как мне холодно, как сильно я дрожу. Как тяжел меч сестры у меня на поясе.