Листки дрожат от ветра

Небо звёздное, сердце августа, Оглянись, рассветает пророчество, Тело-степь — моё одиночество, Смерти нет, но всегда — пожалуйста. Ночь светла, как круги от времени, Что забросил я в смерть уставшую, Все дороги растут из семени, Недошедшего, недоставшего. Новое сердце взорвётся над нами, Новая жизнь позовет за собой, И, освящённый седыми богами, Я, как на праздник, пойду в этот бой. «ДДТ» — «Метель августа»

      Наташа постаралась уснуть, хотя как назло на Крапчатые горы надвинулось грозовое облако. Палатки у детей были прочными, и небольшая помывка Нехлюдову не заботила. Пусть вдохнут радости походной жизни! Она лежала в тёплом спальнике вдали от дома и слушала мерные раскаты грома. А потом сон похитил её.       Вернул в явь Савва. Распахнул палатку, чуть не выдрав молнию, схватился за ноги. — Тёть Наташ! Наталь Николавна! Просыпайся! Там нахуй вся лаванда горит! — Что? — Нехлюдова подскочила второй раз за привал. Но теперь ей в ноздри ударил запах гари. Сзади перепуганного Саввы всё сияло, как на концерте — сперва Нехлюдовой показалось это, а потом дошло — пожар. — Горим? — Угумс!       Прыжок из палатки. Взвивающийся к звёздам бородами дым, и не от костра, а от горящих кедровников. С самых верхушек. — Дети! Живо собираемся и бежим! — А куда? Везде горит! — ученики бегали по поляне, сшибаясь и подбирая вещи.       Наташа споро осмотрелась. Кашель начал трепать лёгкие. Оставался один ход сквозь объятые огнём стволы, и она потянула за собой группу. — Скорее! Скорее!       Наверху, в кронах, огонь и черно от едкого дыма. Не взлетишь, да и кто унесёт детей? — Савва! Ты же, отец хвастался, изучал магию земли? Вроде как по обмену у Дорохова! — Павел Константинович берёт меня, кхе, на недельку раз в сезон! — Савва загораживал глаза от летящих отовсюду искр. — А сам учится летать... Но плохо выходит! — Делай портал! — Ох, ять! — Савва напряг руки, вытянул, формируя на месте трещащих пламенем ельников зыбь пространства. Покряхтел и затряс пальцами. — Я пока это осваиваю! — Да что ты будешь делать!       Они бежали, пытаясь прорваться к руслу реки, старались выбирать наиболее открытые пространства. Смерть мчала за ними следом. Наташа, прикрывая курткой троих девочек, видела, как Савва, отстав, вскинул руки в заклятье: — Мантас! Мантас, ять!       Разрушительный порыв ветра колыхал живые костры на верхушках деревьев, и пламя перекидывалось на соседние. — Савва, прекрати! — Я хотел задуть же! — Твоими стараниями пожар только усиливается! — Я-а-ать!       Он припустил за группой галопом. Наташа понадеялась на духов-помощников, но те после разрушения Языка Дьявола словно отстранились от хозяйки и не лезли в дела Неба. Наташу вело чутьё. Река была совсем близко, и, пробежав по безогненному пока подлеску, группа достигла излучины с небольшим островком посередине. Вода спасала от огня — это всё, что знала Наташа. Промокнув по пояс, но уцелев, учительница и дети забрались на спасительный клочок ельника. — Если ветер перекинет пламя на деревья, нам придётся валить отсюда! — сообщила она ученикам. — Вплавь! — крикнул ей один из мальчиков, Булат. — Я не умею плавать! — заголосила Саглара. — Мы все умрём! — А где мой брат?! И археологи? — это был Савва.       Наташа, вопреки панике, постаралась настроиться на мережку Ярославы. Телефон затерялся где-то в вещах. Старая ведьма ответила быстро. «Я загнала детей в Ханскую пещеру. Все целы. Наташа, мы не можем выйти, огонь кругом! Это молния поразила тайгу. А причину ты знаешь».       Писаница! Кара Неба! Наташа закрылась руками. — Они заперты огнём в пещере, — сообщила она группе. Савва схватился за волосы. — Там Вахтанг!!! — И все остальные. — Надо вызвать МЧС! Эвакуировать! Слышите? — Да. — Эта мысль, кажется, пришла одновременно всем. Наташа отыскала мобильный и позвонила в пожарную службу, ей ответили, что уже готовят вертолёты, и запросили примерные координаты местонахождения — её и Ярославы. Но огонь утраивал мощь, и было боязно — а вдруг не успеют? — Блядская писаница! — сломался Савва, ходя по берегу и раскачиваясь. Присел у рдеющей отблесками алого воды. — Блядская, блядская, зачем мы на неё полезли! Мой брат сгорит, и мы сгорим. Погибнем, понимаете? Мама с папой расстроятся! И, и я... Не увижу его... любимого. Моё солнце, мою свечу. Никогда.       Наташу подбросила на ноги ярость. Она подлетела у Савве и с силой тряхнула его за плечи. — Поздно думать об этом! Надо действовать! Собрались!       Другие дети, видя их перепалку, пугливо притихли. — И что вы... предлагаете? — Савва всхлипывал и прятал слёзы в кофте. — Чему ты ещё учился у Дорохова? Вспоминай! — Ну... Он некромант. «Да будет тебе земля смертью, а не пухом!»       Наташу обожгло этими словами раньше, чем долетевшим пеплом. Малюта Златович хотел заделать с нею сына-чернобога. А случился внук-некромант, что в сложившейся ситуации было гораздо более ценно. Она вздёрнула Яхонтова на ноги. — Ты же имеешь власть над мёртвыми? — Чуток. — Савва потянулся к золотому самородку на шнурке, который иногда показывал во время уроков. Говорят, это некогда была чёрная косточка... — Возьми себя в руки и вспомни всё, чему учился у Дорохова. Нам нужны все мёртвые тела этого леса! Все до единой шкурки!       Саввины карие глаза блеснули озарением. — Огонь идея, — сказал он. — Такое я могу.       Выстлать себе путь сквозь пламя из лесной падали — чем не выход? Наташа сжала кулачки. Савва обратился к лесу, вытянув руки, будто щупая его и выверяя материал для колдовства. — Levantate y ve! Levantate y ve.       Он шептал это беспрерывно и шевелил пальцами. Сперва Наташе казалось, что ничего не получится, но вдруг прямиком сквозь пламя потянулись полуобглоданные волками олени — кто с плотью, висящей на костях, кто и просто скелет скелетом. Дошли до Саввы и попадали в реку. За ними притащил окоченевшие ноги старый медведь. Мелкие птицы с тусклыми глазницами слетелись на зов и упали на оленей, пришли облезлые волки и, тут Наташа вскрикнула, прижав к себе детей — пропавшая год назад в тайге группа спелеологов. Мертвецы шли со свернутыми шеями и обвисшими руками, теряя пальцы, и ложились перед живыми поперёк горящей тайги на манер помоста. — Уходим! — скомандовала Наташа и под протесты девочек сама шагнула по трупам. Кругом творился сущий ад. Деревья падали, пораженные огнём, и тут же, затухнув, катились им под ноги. Трупы ждали, пока живые пройдут по ним, и перелезали вперёд, чтобы дать дорогу. Гнилью несло страшно, и от подогрева пламенем вонь только усиливалась. Прогорклый жир от кишок шкворчал с краев пути, но Нехлюдова вела перепуганных детей прочь из горящего леса и не оборачивалась назад. А самым первым шёл Савва и продолжал повторять то же заклятье. Горячая земля вспучивалась перед ним, отдавая тело за телом, и Наташа ни за что не догадалась бы, что на природе можно найти столько мертвечины! — Levantate y ve!       Лес становился всё реже и реже, и вот Нехлюдова вывела группу к большому оврагу, за которым огня уже не было. Савва помог переправить ребят и обнял мокрые плечи Наташи. — Нужно спасти Ярославу! Передайте ей по мережке! Я справлюсь! Только пусть возьмёт ворону и покажет мне, где вход в пещеру! Я могу колдовать с небольшой высоты. — Мне нужно остаться с детьми, — согласилась Нехлюдова. — Будь осторожен, Савва!       Ярослава рассказывала, как в Мохике нашла близнецов в горный буран, вселившись сознанием в скальную галку. Теперь же ей удалось завладеть разумом старого лесного ворона. Птица каркнула с кедра, и Савва, наконец, смог подняться с нею в воздух. Наташа проводила его долгим взглядом и села ждать.       Вертолёт прилетел за ними быстрее, чем вернулся Савва, а на следующем уже эвакуировали археологов. Спасатели наперебой делились тем, что застали их на пути к оврагу, причём, люди шли по настилу из всевозможных трупов и трупиков, как по коридору жизни, сделанному из смерти. Близнецы не выпускали друг друга из объятий, и Наташа не преминула подарить свои им и Ярославе. — Я ещё никогда такой хернёй не занималась! — Наталь Николавна! Я тут подумал, кхе, — прокашлялся копчёный Савва, — а чего мы лично Дорохова не попросили нас спасти? По вашей мережке, а? Наташа его собственным жестом пожала плечами. — Вот дураки, ять! — Но вы справились.       Шорская ведьма, ещё более чёрная, чем обычно, изучающе оглядела всю спасшуюся троицу и сказала: — Лазали на писаницу! — Да мы одним глазком. — Савва размазал сажу по щеке. — Вот вам и нагоняй! А ты-то, Наташа, могла бы воздэржаться от сумасбродства, нэ малэнькая ужэ! — Она усмехнулась. — И пэрэписали посланиэ?       Нехлюдова хотела было открыть рот, чтобы ответить, что бумажка с шорскими буквами сгорела вместе с вещами, но тут Савва вытащил её, целёхоньку, из-за пазухи и протянул ведьме. Ярослава напрягла узкие глаза. — Так и знала. Вэликие дэла творятся. — Что там? — Наташа поправила на себе одеяло, выданное спасателями. — Огонь придёт от воды, — прочла та. — Смерть смертью утолит голод. Шаман шаманов взойдёт из двух семян. Проложит дорогу к величию Земли, Срастившей шкуру. — И что бы это значило? — озадаченно потёр Яхонтов обгоревший подбородок. — Врэмя покажэт, — ответили ему и вернули бумажку.