Отражение змеи

      Иси проснулся от какого-то шума, который не сразу смог опознать. Пьяная драка, что ли? Кто-то на кого-то кричит этажом ниже, вот и упало что-то, будто они там столы ворочают… Неспокойный постоялый двор, опять не повезло с этим делом. Надо растолкать Мидзу и сказать, что лучше здесь не задерживаться, ещё втянут во что-нибудь…       Продирая глаза от остатков сна, юноша случайно задел пальцами уже совсем сползшую повязку и почти что инстинктивно сорвал её — голова больше не болела, наверное, и повязка была уже не нужна, тем более что мазь давно впиталась и не пахла. Так он и застыл с грязным, мокрым от пота бинтом в руке — осознание того, где он и что происходит, навалилось всё как-то разом. Их же всего трое тут, в заброшенной горной деревне. Никого больше нет. Кто же тогда разорался внизу, и на кого?.. Ответ был очевиден, но Иси он очень не нравился. Что угодно, только не это.       Уже спускаясь по неудобным шатким ступенькам, Иси услышал очередной крик, полный ярости и осуждения — он с трудом разбирал слова, но это явно был голос Мидзу. Что-то вновь ударилось о стену с громким отчаянным звоном — возможно, та самая вчерашняя лампа, что оберегала их ночью. Юноша прибавил шагу, надеясь, что успеет до того, как случится что-нибудь совсем уж непоправимое.       Сквозь окна дома проникали первые солнечные лучи: зачиналось утро нового дня, изгоняющее тёмных зверей. К сожалению, звери сейчас представляли не самую главную проблему: куда страшнее была ситуация с Мидзу. Уже с порога Иси понял, что брат его вне себя: растрёпанный и ошалелый, словно и правда одержимый демоном, он наступал на Мику диким зверем, заставляя девушку постепенно отодвигаться к стене. Меч он пока не вытащил, что уже было хорошо, но одного взгляда хватало, чтобы понять: вчера ночью старший близнец был ещё спокоен и мил. То, что творилось сегодня, не было похоже уже ни на что здоровое.       — Что ты творишь?! — выкрикнул Иси, бросаясь к ним. В полутьме он оступился обо что-то прямо перед дверью — о мешочек, в котором Мика хранила свои вещи. Вчера она оставила его у стены, когда обрабатывала себе руку; сейчас же он лежал развороченный и выпотрошенный, окружённый какими-то свитками и коробочками, что прежде находились внутри.       Мидзу обернулся на голос брата, и в его дико вытаращенных глазах наконец мелькнула осмысленность. Он отвёл взгляд от Мики, и та использовала это — прошмыгнув мимо воина ловкой куницей, девушка выбежала за дверь, спрыгнув вниз по ступенькам. Её быстрые шаги затихли где-то вдали.       — Мика, стой! Там опасно, звери… — Иси протянул руку вслед убегающей девушке, но та его, похоже, не услышала. Мидзу, в свою очередь, скривился, словно услышал невероятную пошлость.       — Не сожрут её, солнце уж вышло. Хотя лучше бы сожрали.       — Что ты несёшь?! — теперь уже младший близнец ощутил, как его кровь закипает от ярости. — За что на неё кричал? Из-за татуировки? Мы вчера поговорили, она обещала всё объяснить, когда мы…       — Плевать уже на татуировку. Посмотри, что я нашёл в её вещах, пока вы там на чердаке обжимались.       Мидзу сунул брату под нос какие-то старые, измусоленные свитки — Иси машинально взял их у него, хотя был совершенно не настроен читать. В его голове носилась сотня мыслей разом, и каждая требовала озвучить её первой.       — Ты рылся в вещах Мики? Хотел её ограбить? Серьёзно, брат? Ты никогда так не поступал… — осуждение в глазах Иси было, видимо, столь велико, что Мидзу чуть потупился, отвёл взгляд — но тут же вновь его поднял. Гнев в глубине его зрачков и не думал утихать.       — Какая разница, что я там хотел? Может, меня достало ждать, пока она закончит тебя ублажать и пойдёт ногу мне перевяжет, что я, сам мазь не наложу? Ты не поверишь, что она с собой таскает помимо мазей и порошков. Там и гадательные камни, и птичьи кости, и змеиные шкуры… И ещё вот это. Ты почитай, почитай.       Недобрые предчувствия сжали сердце Иси в тиски, когда он трясущимися руками распрямил первый свиток. Это было короткое письмо, написанное мелким, будто бы плывущим почерком; адресовано оно было кому-то по имени Канадэ Микаэла, вместо подписи стояла печать в виде трёх заступающих друг в друга кругов. Где-то Иси уже видел подобную; возможно, в детстве. Приглядевшись чуть лучше, он разглядел, что окружности были изображены не простыми линиями — это были три змеи, кусающие себя за хвосты.       Письмо было простым и лаконичным — от получателя требовалось выехать в Сироганэ, где, по непроверенной, но относительно надёжной информации, могут находиться цели — братья Хэбияма, сыновья отступницы Хэбиямы Саки. Ошибка десятилетней давности, допущенная предшественницей Микаэлы, не должна повториться — из-за того, что тело убитой отступницы забрали с собой солдаты военного правительства, его не удалось вернуть в орден, что привело к утере важной информации и возможному преимуществу военного правительства перед орденом. Обоих сыновей требовалось убить и доставить в орден, нанеся минимальный вред их телам, необходимым для изучения. Глава ордена очень надеется на успех миссии и просит поторопиться, ведь прошло уже почти двадцать лет, и время, что осталось у них, на исходе.       Последнюю часть Иси не особо понял — почему время было на исходе? Что такого важного в том, что им с братом скоро будет двадцать? Всё остальное, однако, было очевидно. Свиток выпал из ослабевших ладоней, никогда прежде не ронявших оружие. Мир зазвенел, как храмовый колокол посреди пустоты. Вот и как теперь жить дальше?       — Да не может этого быть… — покачал головой Иси, глядя на брата потерянным взглядом ребёнка, у которого вдруг отняли из рук любимую куклу. — Это ошибка какая-то. Письмо было не ей, ей его подбросили… Она нашла его среди обломков повозки… Что угодно, но не…       — Она ехала в Сироганэ, брат. Она, как ты мне говорил, прекрасный воин, хоть и выглядит, как изнеженная горожанка. Она постоянно что-то от нас скрывала. У неё символ этого сраного ордена на спине, три змеи, как и на печати, и у мамы, и нигде от этих змей не скроешься. Прекрати уже себе врать, — голос Мидзу звучал почти что спокойно, но было видно, что ему и самому больно от того, что приходится это говорить. Больно от предательства, которое пережил, от проснувшихся воспоминаний о самой страшной ночи в их жизни, от того, что приходится делать брата несчастным. Больно, но выбора нет.       — Но… Но её зовут не Микаэла! — Иси схватился за этот последний факт, как за соломинку, — Это чужестранное имя, а она явно нихонка! Это и по лицу видно, и по говору…       — А то мы с тобой никогда о своих именах не врали? Я сам, дурак, виноват, выдал ей наши настоящие, не подумал. Хотя она, я думаю, и так поняла, кто мы такие, и подстроила крушение повозки в надежде нас убить. Знаешь, она ведь мне тоже понравилась. Хорошая такая девчонка, раны нам перевязала… Мне сейчас так же мерзко на душе, как и тебе, но делать нечего. Если не хочешь её убивать, я не заставляю — просто сбежим, выломав ворота, и попытаемся вновь затеряться. Хотя лучше, конечно, было бы убить — время себе выиграем. Пока они там, в своём ордене, узнают про её смерть, пока вышлют нового убийцу, мы с тобой уже будем на каком-нибудь из южных островов…       Иси помотал головой. Ему опять стало трудно говорить, как бывало в минуты сильного волнения, но он выдавливал из себя слова, потому что иначе было просто нельзя. Нельзя было допустить, чтобы брат говорил такие слова, чтобы позволял себе одну мысль о подобном.       — Нет, я… Я поговорю с Микой, прямо сейчас поговорю. Пускай сама объяснит нам, что происходит. Может, мы всё не так поняли? Может, всё совсем не так? Она, наверно, пошла в подземелья под деревней… Давай просто успокоимся и поговорим, все вместе, хорошо? Поговорим… — Иси уже почти что плакал, хотя не позволял себе слёз с той самой ночи, как умерла их мать. Не пролил не слезинки, пока вытаскивал из хитроумного капкана свою искалеченную руку. Остался непроницаем, когда они, бродя по трущобам, нашли труп девочки-сиротки, оголодавшей до смерти, хотя её пустые молочные глаза, видевшие иной мир, потом приходили к нему во снах и заставляли на утро с остервенением мыть лицо холодной водой, чтобы смыть с него липкую паутинку смерти.       Однако теперь, когда они с братом смотрели друг на друга, словно враги, а то зыбкое, невесомое, как пушинка, счастье, что он испытал вчера, засыпая, разбилось у его ног, горло вдруг сжало спазмом, а глаза невыносимо защипало. Хотелось выть, словно волк на луну, искусать себе руки, проломить кулаком стену. Что угодно, лишь бы не всё вот это. Лишь бы не знать, что Мика их предала.       — Ты сам-то себя слышишь?! — сквозь застилавший глаза туман Иси даже не увидел, а ощутил, как Мидзу подходит и хватает его за плечи, словно в надежде отрезвить. — Она ничего нам не скажет! Наврёт с три короба или утыкает иглами! Если мы и пойдём искать её, то только чтобы прирезать и выбросить тело в колодец, и пусть этот чёртов орден подавится. Ей нельзя верить, она засланная убийца, змея подколодная, у неё всё было продумано, и то, что она вчера тебя на чердаке соблазнила, это тоже было частью плана, наверняка…       Тут Иси не выдержал. Он на вряд ли контролировал в тот момент своё тело — замахнувшись, он ударил брата в скулу, заставив того отшатнуться, при этом сам даже не ощутил прикосновения. Второй удар, левой рукой, пришёлся в солнечное сплетение. Не ожидавший драки, Мидзу согнулся, отшатнулся от младшего близнеца. В тёмных глазах, широко распахнутых от удивления, медленно формировалось осознание произошедшего.       — Ну и дурак ты, брат… Не за тех ты воюешь, — старший близнец горько усмехнулся, потирая рукой покрасневшую от удара скулу. — Сам-то понял, кого мудохаешь? Сколько раз мы друг другу шкуры спасали, брат? Сколько раз спали зимой в обнимку, как крысята в норе, чтобы только от холода не сдохнуть? Я тебя на себе нёс, когда ты простыл и едва волочил ноги. Помнишь, в первую нашу зиму, как мамы не стало? Я ведь и правда думал, что ты не выкарабкаешься… Что подохнешь, и мне придётся как-то разводить костёр посреди метели, чтобы сжечь тело, как положено. Что я один останусь, хотя мама нам говорила, что мы оба должны жить… Оба, понимаешь?! Нет у нас никого, кроме друг друга, и не будет никогда! Если бы ты погиб вчера утром, когда навернулась повозка, я бы там же со скалы сбросился ко всем чертям. На кой мне сдалось без тебя жить, брат?!       Под конец своей речи Мидзу сорвался на крик, это было видно по его лицу, но Иси всё равно слышал его, как сквозь толщу воды. Больше всего на свете он хотел сейчас обнять брата, сказать ему, как сильно его любит, как благодарен за то, что тот всегда был рядом — но ноги словно приросли к полу, а тело сковал странный паралич. Дышать было трудно до боли — срочно нужен был свежий воздух.       — Я пойду искать Мику. Поговорю с ней и вернусь, и тогда мы уйдём. С ней или нет — разговор покажет. Если она попытается что-то выкинуть, я её вырублю и свяжу, будет нашей заложницей. Потом решим, что с ней делать. Не беспокойся за меня, брат, я уже не маленький… Просто верь мне и жди меня здесь, хорошо? — не дожидаясь ответа, Иси развернулся и вышел из заброшенного дома, не глядя назад. Он мог ощутить, как Мидзу пронзает его взглядом, но не хотел сейчас продолжать разговор, не мог.       У них ещё будет время всё обговорить и друг перед другом извиниться. Сейчас есть более важные вопросы, которые нужно решать.       Уже на улице, в свете распалившегося утреннего солнца, Иси понял, что не знает, о каком именно колодце говорила Мика — их было в деревне поразительно много, едва ли не у каждого дома. Это явно не был ближайший к их нынешнему пристанищу — Мика ходила к нему вчера днём, и там точно была вода. На всякий случай Иси туда всё же заглянул — в глубине чёрного провала действительно плескалась вода, казавшаяся издали жидкой тенью. Проявив остатки прагматизма, свойственного обычно скорее Мидзу, чем ему, младший близнец за одно утолил жажду и обдал водой разгорячённую голову. Стало чуть-чуть полегче, хотя на душе всё равно скребли кошки.       Он бы и заглядывал так в каждый колодец, потратив на это часы, если бы не увидел краем глаза свечение справа от себя, между двух домов. Золотистый шарик нежного негорячего огня завис в воздухе где-то на уровне его груди и призывно мерцал, будто бы привлекая к себе внимание.       — А, добрый дух, — Иси улыбнулся существу, как старому другу. — Ну что, доволен? Это же ты нас сюда завёл. После такого ты нам как минимум выпивку должен, а по-хорошему — ещё и ужин в придачу. Впрочем, если ты отведёшь меня к Мике, я тебя милостиво прощу. Что скажешь, блестяшка?       Дух не ответил, но, кажется, прекрасно всё понял. Вновь мигнув, он полетел куда-то в сторону от главной улицы, в ту часть деревни, где Иси ещё не был. Юноша послушно двинулся за ним вслед.       Дух действительно привёл его к колодцу — куда более заброшенному и печальному, чем его собратья. Несчастный изгой стоял практически на отшибе — Иси бы очень долго искал его самостоятельно, и не факт, что нашёл бы. Жёлтый огонёк кружил над круглым провалом, словно ожидая от Иси каких-то действий. Юный воин благодарно кивнул своему проводнику.       — Слушай, раз уж ты добрый дух, приглядишь пока за моим братом? Не хочу, чтобы он там весь дом разнёс с собой в придачу, а то с него станется. Он, когда злой или на нервах, вообще себя не бережёт. Скажи ему… Или, раз ты не говоришь, дай знать как-нибудь иначе, что всё в порядке, и что я его очень люблю. Я не на смерть иду, конечно… Но ты всё равно его не бросай пока, ладно? А я, пожалуй, спускаюсь.       Огонёк не ответил, но Иси понял по его тёплому, ровному свету, что возражений он не имеет. Доверив новому другу верхний мир, юноша с чистой совестью мог спускаться в нижний, искать свою загадочную Мику-Микаэлу.       Спускаться по прогнившим выступам-ступенькам на мокрой стене колодца было неудобно — пару раз Иси чуть не сорвался, но привычка и тренировки позволяли ему сохранять баланс. О том, как спускалась здесь хрупкая Мика, он и думать боялся — с другой стороны, девушка явно была более натренирована, чем могло показаться на первый взгляд, да и весила куда меньше. Она наверняка уже успела уйти достаточно далеко — нужно было скорее разыскать её и поговорить. Иси был уверен в том, что, если дело дойдёт до боя, он сможет совладать с девушкой, даже с вооружённой — но как же ему не хотелось сейчас ни с кем драться, тем более с ней. Вот бы всё прояснилось… Вот бы оказалось, что всё не так страшно…       Прямо под колодцем начинался влажный, пахнущий сыростью и гнилью коридор, отделанный камнем. Иси двигался сначала с осторожностью, стараясь не поскользнуться на застоявшихся лужах, потом практически бегом, расплёскивая вокруг себя смердящую воду. Вскоре в ушах его раздался мерзкий гул — вот он, голос тёмных зверей, что напали на них прошлой ночью. Если на улице только-только начался новый день, и было слишком светло для них, здесь, под землёй, они ждали наступления ночи — а тут еда, нежданно-негаданно, сама к ним вдруг спустилась. Пока что на него не нападали, но юноша-воин ощущал на себе голодные злые взгляды. Мика… Неужели они уже полакомились ею?       Каменный коридор привёл юношу в зал, куда сходилось, похоже, несколько таких коридоров — их тёмные провалы входов виднелись по всему периметру стен, словно пустые ниши для молебных статуй в храме. Возможно, они вели в чужие дома, или в несколько других пустых колодцев. Посреди зала, чей потолок терялся где-то в полумраке, стояла Мика — Иси сразу её узнал, и с сердца словно тут же свалился камень. Ему на миг стало плевать и на письмо, и на какой-то там орден. Мика была жива, вот, что главное, а остальное они как-нибудь поправят.       Услышав его шаги, девушка обернулась — её волосы отяжелели от влаги, кимоно было всё так же запачкано чёрной кровью зверей и пропитано колодезной водой, но красота её лица от того становилась лишь заметнее. Драгоценному камню плевать, впаян он в оправу из чистого золота или втоптан в уличную грязь — сиять на солнце он от этого не перестанет.       — Иси? — тихо спросила девушка, и эхо разнесло её голос по всему залу, сделав похожим на раскат грома. — Ты пришёл один?       — Да, один, — юноша попытался улыбнуться, чтобы показать, что его намерения чисты. — Брату сейчас лучше с тобой не встречаться, он за себя не отвечает. Мика, нам нужны ответы…       — Потом, — прервала его девушка. — Звери проснулись. Нам нужно скорее их прогнать.       — Нет уж, сейчас! Подождут наши звери ещё пару часов, — Иси уже поспешно пересекал зал, по голень утопая в грязной мутной воде. — Откуда у тебя то письмо? Как тебя на самом деле зовут? Тебя правда послали убить нас?       Мика не отвечала, выражение лица её было не прочесть — каменная маска, кукла Итимацу, всё человеческое спрятано за такими замками, что не отпереть. Иси и сам уже начинал злиться — не так, как Мидзу, но всё же ощутимо.       «Просто скажи, что всё не так! Что всё это какое-то недоразумение! Успокой же меня, Мика, я не хочу, не смогу ненавидеть тебя!»       — Послушай, брат предлагает тебя бросить здесь, или вообще убить, а я так не хочу. Я хочу ответов, и чтобы мы решили что-нибудь вместе. Вчера ночью ты могла оставить меня зверю и сбежать, но не сделала этого. Могла прирезать нас с братом, пока мы спали, и тоже не стала. Почему, только потому что мы нужны тебе, чтобы помочь покинуть деревню? Не верю! Объясни мне, Мика, чего ты хочешь? Зачем они вообще послали тебя нас убить? Если наша мать что-то сделала вашему ордену, так её давным-давно уже нет в этом мире, всё, можете успокоиться! Мы с братом ничего вам не сделали! Это ж каким должно было быть преступление матери, чтобы за него казнить её детей?       Немая, словно каменная статуя, Мика не шевелилась, не подавала голоса — но вдруг вскинула руку, будто призывая юношу не подходить ближе. Гул у него в ушах становился всё сильнее, был уже просто невыносим. В тёмных уголках зала то тут, то там загорались серебряные огоньки.       — Я всё расскажу, но у нас нет времени сейчас. Мы должны очистить деревню, иначе души всех тех, кто здесь жил, не смогут уйти. Это то, чем занимается наш орден… Это наша основная миссия — помогать людям и изгонять зло. То, зачем я приехала, может подождать… У нас есть ещё примерно четыре года в запасе. Я обязательно успею убить Змея до его пробуждения… Но сейчас нам нужно выжить, а мы окружены. Иси… — девушка подняла на него глаза, взгляд которых был остёр, как два заточенных куная, но где-то глубоко на дне будто бы тронулся первый весенний лёд. — Я врала тебе, скрывала свою личность. Ты имеешь право не верить мне, ненавидеть меня, убить, но… Ты согласишься сражаться со мной рядом в последний раз? Ради невинных людей из горной деревни, ради доброго духа?       — Знаешь, я этого твоего духа немного уже припряг, отправил следить за братом. С моей стороны будет только честно сделать для него что-то хорошее взамен, — у Иси наконец-то получилось улыбнуться, искренне, несмотря на сгустившийся вокруг мрак. — Одного такого зверя мы как-то одолели, отобьёмся и от сотни. И не такое видали.       Мика, в чьих глазах всё ещё плескалась грусть, улыбнулась юноше в ответ и достала из-за пояса свой верный кунай.