Отражение змеи

      Иси не задумывался — он был готов драться на клинках, казалось, со дня своего рождения. Сколько их было уже, этих битв, выбиваний себе права на жизнь, плоских монет с дыркой посередине, которых отсыпали торговцы, если проведёшь их повозку через кишащий разбойниками лес… В этот раз, через горы, они тоже ехали с надеждой, что по прибытии им хорошо заплатит клиент, тот самый старик-торгаш, чью жизнь после крушения повозки милосердно оборвал Мидзу. Они могли отбить повозку у бандитов или особо предприимчивых местных жителей, но вот внезапный обвал или камнепад не по силам предотвратить даже лучшему наёмнику. Кстати, что же всё-таки произошло тогда с повозкой? Иси, кажется, задремал под её убаюкивающий скрип, а очнулся уже на земле и с гудящей после удара головой.       Ладно, об этом можно подумать и позже. Сейчас нужно защитить Мику, последнюю оставшуюся в живых попутчицу. Не должно так статься, что девушка чудом пережила такое страшное падение, только чтобы следующей же ночью погибнуть в пасти сумеречной твари. Если уж боги решили, что им троим было суждено выжить, значит, они будут бороться до конца. Милость богов нельзя тратить попусту.       Иси не нападал первым — он принял защитную стойку и выжидал. Глаза зверя смотрели недобро, но у юноши всё ещё теплилась в груди надежда, что наваждение уйдёт, растает, решив не связываться с живыми. Это явно было что-то чужое, принадлежавшее миру магии и ночи. Возможно, о подобных существах рассказывали когда-то их матери, когда обучали её магии. К сожалению, она не успела передать эти знания своим детям — зато научила их прекрасно пользоваться холодным оружием.       Надежды юного воина не оправдались — зверь, издав глухой вибрирующий рык, тот самый, что они услышали минутами ранее, напрыгнул на него, обнажив тонкие красноватые зубы. Иси едва успел закрыться — челюсти клацнули об один из металлических защитных наручей, не причинив вреда руке, а второй рукой, правой, юноша изо всех сил полоснул по морде чудовища. Он готов был поклясться, что лишил зверя глаз — по лезвию струилась мерзкая чёрная кровь. Однако отскочивший зверь вновь смотрел на него серебристыми огоньками — теперь уже полными не охотничьей жажды, а вполне осмысленной ненависти.       «Признал во мне не мясо, а врага. Вот и хорошо. Сосредоточится на мне, а Мика пускай бежит в дом.»       Иси и впрямь услышал шелест одежд за спиной, и уже хотел было мысленно похвалить Мику за расторопность, но та почему-то не кинулась к покосившимся чёрным постройкам, а оббежала молодого наёмника, встав с ним рядом. Что-то сверкнуло в её согнутой руке, и мимо Иси просвистели иглы — такие тонкие, что он их скорее услышал, чем увидел. Чудовище взвыло — уколы тонких стальных жал доставили ему, похоже, больше боли, чем клинок, рассёкший половину морды. Иси застыл, потрясённо глядя на девушку.       — Что ты делаешь?! Беги! — у юноши не было сейчас времени думать о том, откуда девушка вдруг внезапно извлекла боевые иглы, которыми пользовались разве что наёмные убийцы-синоби. Это не имело никакого смысла — наверное, он бредил.       — Без меня ты не справишься. Отобьёмся вместе, — вдруг разом как-то преобразившаяся, приобрётшая какую-то прежде незаметную стать, девушка уже не выглядела отстранённой и закрывшейся от мира — она слышала, чуяла и видела, казалось, каждый шаг врага. Сомкнув взгляды с чёрным зверем, они медленно сокращали дистанцию, как два диких оленя, готовых вот-вот столкнуться рогами и выяснить, кому будет принадлежать олениха. Звонкой тетивой натянулось время, потом со свистом сорвалось на бег — это Мика кинулась на зверя, на бегу извлекая из-за пояса нож-кунай.       Тёмный силуэт плясал со светлым, как в какой-то безумной фестивальной постановке. Практически оседлав существо, Мика вонзала кунай то в шею, то в морду. Она тоже старалась бить по глазам, но почему-то её удары работали лучше — зверь выл, вставал на дыбы, норовил сбросить со спины цепкую маленькую демоницу. Чёрная кровь хлестала во все стороны, попадая на лицо и на одежду девушки. В какой-то момент, попытавшись ухватиться поудобнее за всклоченную шерсть, она неудачно подставила руку, и зверь, провернувшись, укусил её за запястье. Девушка вскрикнула, но руку не отпустила.       — Руби ему голову! — крикнула она Иси. Тот уже приготовил оба своих клинка, и ждал лишь команды — Мика явно знала, что делает, и он мог ей помешать, начав необдуманно лезть под руку. Теперь же ему дали добро — и юноша, не сдерживаясь, кинулся к ревущему чудовищу. Заорав ему в ответ, прямо в уродливую истерзанную морду, Иси воткнул по обе стороны шеи свои клинки, перерубив что-то внутри. Кровь, хлынувшая их ран зверя по его рукам, оказалась холодной. Издав последний глухой вопль, поразительно человеческий, существо разлетелось на осколки темноты. Те, словно живые, принялись расползаться по тёмным углам — Иси попытался прижать один ступнёй, но тот ускользнул, словно просочившись под землю. Мика, потеряв опору, едва не упала — Иси в последний момент успел её подхватить.       — Твоя рука, — юноша потянулся уже к ране, чтобы осмотреть её, но Мика резко отстранилась, словно боясь, что он вот-вот запустит туда пальцы. Она выглядела растрёпанной, разгорячённой, тяжело дышала, и от того была ещё прекраснее в глазах Иси. Ему приходилось видеть женщин-наёмниц раньше, и даже полагаться на них в бою, но ни разу ещё они не маскировались так успешно под хрупких, как цветы вишни, красавиц.       — Моя рука в порядке. Перевяжу. Нам нужно идти к Мидзу, он не сможет одолеть их один, с больной ногой — так точно.       — Не в порядке, у тебя там такой укус, что… Стой, «их»? Но мы же убили зверя, разве нет?       Иси ещё и договорить не успел, как понял, какую глупость сказал. Гул, разлившийся по деревне, не прекращался. Где-то в глубине, среди пустых домов, сновали тени, ещё не принявшие отчётливые формы. Они ничем пока не являлись, но юноша ощущал их пристальный, злобный взгляд. Деревня была полна существ, которые жаждали крови.       Спутники переглянулись, решив всё без слов. Пробиваться — значит, пробиваться, и как можно скорее. Мидзу, оставшийся в одиночестве, был в большой опасности.       Они бежали, взявшись за руки — Иси рассекал пространство перед собой клинками, полосуя мягкую плоть неоформленных теней, Мика кидала время от времени по игле — похоже, их запас был не бесконечен. Юноша был готов в любой момент подхватить девушку себе на спину, если у той собьётся дыхание, но она поспевала за ним удивительно хорошо, хоть и была ранена. На оформленные мысли сейчас не было времени, но в голове всё равно засел, будто колышек, болезненно-важный вопрос. Кто она такая? Явно не обычная горожанка.       Всё это было слишком сложно и слишком непонятно, а потому — ненужно. Нужно бежать и резать злых духов, раз уж сталь каким-то чудом их берёт.       Вдалеке уже забрезжил свет — он шёл из того самого дома, где они оставили Мидзу. О том, что могло в нём светиться, Иси не думал — он спешил на тёплый жёлтый квадрат дверного проёма, как мотылёк на пламя. Мика всё время была за ним, её тяжёлое дыхание и шелест кимоно ни с чем было не спутать — но тут она вдруг резко вскрикнула, и их руки расцепились.       Обернувшись, Иси с ужасом увидел, что девушка полулежит, оперившись на руки. Над её спиной занёс лапу для удара силуэт, ещё менее похожий на зверя, чем то, с чем они бились ранее — это был просто бесформенный чёрный пузырь, из которого, как из болота, торчала мохнатая когтистая пятерня. Ещё секунда, и она бы опустилась на спину девушки, полосуя податливую человеческую плоть — вот только Иси не дал лапе этой секунды. Ничего не видя, кроме искажённого от боли бледного лица, он рывком подскочил к девушке и выхватил её из-под маятника неминуемой гибели. Когти разрезали пустоту, а юный воин, подхватив спутницу, уже запрыгивал на крыльцо дома, в свет. Он почти не чувствовал ног, но осознавал, что не позволит себе упасть, пока не положит девушку на татами.       В комнате, залитой тёплым светом масляной лампы, ничего не поменялось с тех пор, как они ушли. Мидзу сидел уже в другом углу, видно, в какой-то момент поднимался, чтобы размять ноги или справить нужду — и, похоже, успел уснуть. Топот и стук, сопровождавшие возвращение брата и спутницы, разбудили старшего близнеца — он недовольно протёр лицо, явно ещё не до конца понимая, что происходит. Вид их обоих, однако, мигом скинул с него сон, судя по широко раскрывшимся, будто плошки, глазам.       — Брат, какого чёрта произошло?! Кто вас так, волки?!       — Нет, духи. Или не знаю. Долго объяснять, но Мика ранена.       Осторожно положив девушку на татами прямо у стола, Иси наконец перевёл дух — и тут же согнулся всем телом от невыносимой боли в спине. Похоже, битва и бег не пошли на пользу его недавней травме. Мидзу подскочил, чтобы помочь, но сам замешкался, запутавшись в собственных ногах, одна из которых ещё и не была до конца здорова. Похоже, теперь среди них не осталось никого, кто был бы полностью невредим.       Пока Мидзу, дохромавший, наконец, до брата, помогал тому разогнуть спину, Мика приподнялась, опираясь на стол. Она была в сознании, но не стонала и не жаловалась на боль — только бледность её лица и мелкая дрожь тела выдавали последствия тяжёлого возвращения в дом. Она быстрым взглядом обыскала комнату, остановившись на самом очевидном и заметном — на лампе.       — Откуда это у тебя? — спросила девушка, обращаясь, очевидно, к Мидзу. Тот так растерялся от вопроса, что даже не стал в ответ язвить.       — Забрал из повозки, она была среди остатков груза. Единственная, все остальные разбились. Стало темно, и я решил зажечь её на ночь, чтобы отпугивала зверьё всякое, а то припасы пожрёт… Так что с вами, всё-таки, случилось?!       Сбивчивый рассказ Иси и Мики лишь вновь заставил всех троих убедиться, что происходит нечто необъяснимое. Живые тени явно не были представителями привычного, материального мира — но с чего бы духам охотиться на живых? Во всех легендах, что помнили близнецы с детства, духи жили своей непостижимой для смертных жизнью и лишь изредка являлись живым, чтобы о чём-то предупредить или предсказать судьбу — но опасаться их не следовало, ибо вред людям обычно причиняют всё те же люди. Не было такого, чтобы существа иных пределов сбивались в стаи и выжирали целые деревни. Не было… Или они просто никогда не оставляли тех, кто мог бы потом об этом рассказать.       — Значит, нам на улицу пока лучше не выходить… Повылезали, суки, когда не ждали. Днём ничего такого не рыскало — похоже, ночные. В дом тоже не заходят, хотя стены тут пальцем проковырять можно, давно бы уже нас слопали, если бы захотели. Свет их, что ли, беспокоит?       Вся троица покосилась на лампу, продолжавшую гореть спокойным, уверенным огнём. Масла в ней должно было хватить до конца ночи так точно, а вот дальше…       — Завтра мы выбьем ворота и сбежим. Сейчас нужно спать. — Мика встала из-за стола, всё такая же бледная. — Я обработаю свои раны в другой комнате, потом помогу с вашими.       — У тебя спина исцарапана, может, мне помочь? — Иси вновь протянул к девушке руку, но та отпрянула, глубже запахивая испачканное кимоно.       — Я разберусь сама.       Девушка покинула комнату, словно бы в спешке — Иси даже не успел предложить ей зажечь от лампы хоть лучинку, чтобы не мучиться в темноте. Они с братом вновь остались наедине, но ссориться или что-то друг другу доказывать уже не хотелось. Младший близнец вдруг понял, что вот-вот упадёт от усталости прямо лицом об лампу, и поспешно отодвинулся от стола.       — Да, не повезло нам с тобой, брат… Интересная такая передряга, — Мидзу задумчиво почесал подбородок. — И к колодцу теперь не выйти, а я весь запрел уже тут сидеть. И повязка тугая, как чёрт знает что… Девочка, ты там скоро? А ну как у меня нога почернеет и отвалится, пока ты там возишься? Слышала, что с конечностями бывает, если им кровь перекрыть?       — Прекрати, брат, не донимай её. Мы дрались бок о бок, она теперь наш боевой товарищ, — устало отозвался Иси, чувствуя, как слипаются веки. Комната постепенно плыла, недовольное лицо брата прекращалось в причудливую маску, как из театра Но.       — Ты дрался, не мы. Я её пока в бою не видел. Увижу — сам решу, товарищ она нам или обуза.       Мидзу, похоже, хотел сказать что-то ещё, как вдруг из соседней комнаты раздался вскрик. Оба брата вскочили на ноги — у Иси разом сняло как рукой весь сон, Мидзу и думать забыл о перевязанной ноге. Толкая друг друга, они вбежали в соседнее помещение, в котором обрабатывала себе раны их спутница.       В тёмной комнате едва можно было что-нибудь разглядеть — Мика сидела, приспустив верх кимоно, и её обнажённая спина белела неясным пятном на фоне стены. Кроме неё братья никого не заметили, и причины её крика были непонятны, пока в окно вдруг не послала свой неясный свет луна — тут стало видно, что девушка, держа вытянутой перед собой левую искусанную руку, правой наносила на неё какой-то странный чёрный порошок. Спёкшаяся кровь в ране от этого шипела и пузырилась, разжижаясь вновь, и это явно причиняло девушке неимоверную боль — даже видя её вполоборота, Иси мог заметить, что она едва сдерживается, чтобы не закричать снова.       — Что ты делаешь? — тихо спросил он, и Мика, вздрогнув, обернулась на голос. Её волосы, собранные наскоро в пучок, видимо, чтобы не мешаться при обработке ран, не спадали больше на спину, не закрывали обнажённую грудь, но юноше было совсем не до праздного созерцания женских прелестей — его куда больше беспокоили раны девушки.       — Я обрабатываю укус. На зубах зверя мог быть яд, но эта смесь убивает всё, что опасно для человеческого тела — просто делает это очень болезненно. Мне сейчас станет легче, уходите.       Иси кивнул, хотел уже было отвернуться, чтобы не смущать полуобнажённую девушку своим присутствием, но тут в глаза его бросилось что-то странное — то, что он принял сначала за пряди волос, прилипшие к потной спине. В свете луны, однако, стало ясно видно, что волосы девушка убрала в пучок — тогда что же это за чёрный узор покрывает её спину?       Где-то рядом раздался сдавленный выдох, похожий на стон — Мидзу, похоже, увидел то же самое. Три свернувшиеся в единое целое змеи скалили свои пасти на спине Мики, двумя головами ложась ей на плечи — третья покоилась на шее, словно бы угрожая укусить любого, кто попробует наложить руки на горло хозяйки. Эту татуировку нельзя было не узнать — она отложилась в головах близнецов с детства, была выжжена, впаяна в них. В последний раз они видели её той страшной ночью десять лет назад, и вот она вернулась к ним — на другом, куда более юном теле, но сделанная явно рукой того же мастера.       — Какого чёрта? — прошептал Мидзу, делая шаг к напрягшейся вдруг девушке. — Ты… Кто ты такая, чёрт тебя побери?! Откуда у тебя эта татуировка?!       — Вас не касается, — быстро ответила Мика, не глядя на братьев. Её рана уже перестала пениться и шипеть, но она всё не опускала руку, словно забыв, что держит её перед собой. Глаза её отражали лунный свет и смотрели словно куда-то сквозь стену.       — Ещё как касается! Кто ты такая, откуда взялась вообще?! Отвечай! — глаза Мидзу метали молнии, готовые подпалить весь их маленький дом. Правая рука опасно потянулась к поясу — Иси прекрасно знал, что брат там хранит, и это был очень дурной знак. Довести Мидзу до оружия могли только самые отпетые негодяи… И, видимо, девушки, каким-то непостижимым образом получившие ту же татуировку, что была у их покойной матери.       — Ты за себя отвечай, брат! Оставь её, — Иси встал между Микой и братом, заслоняя её от своего разъярённого близнеца. Тот остановился, но руки от пояса не убрал. На лице его застыла ещё одна маска театра Но — теперь уже маска разъярённого демона Они.       — Брат мой, отойди… — тихо, почти ласково произнёс Мидзу. Это было уже совсем плохо — всю свою жизнь Мидзу был либо язвительно весел, либо сердито угрюм. Вкрадчивым он становился лишь тогда, когда был готов убивать. Иси понял, что ситуацию нужно решать — и, желательно, сию секунду.       Окинув взглядом комнату, он увидел в неярком лунном свете чёрный проём в стене и первую ступеньку старой деревянной лестницы. В доме был лишь один этаж — видимо, наверху располагался чердак. Схватив под руку Мику, едва успевшую запахнуть кимоно, Иси потащил её туда, в темноту. Он перепрыгивал через ступеньки, спотыкался, едва не падал, но с каждым новым шагом вверх убеждался, что Мидзу не пошёл за ними — несколько смачных ругательств донеслись до ушей младшего близнеца откуда-то снизу, и на этом всё кончилось. Мидзу не был по-настоящему настроен на кровопролитие, просто испытал невообразимый шок. Ему нужно было посидеть в одиночестве и дать себе остыть.       Привалившись к стене, Иси сполз по ней, неспособный уже удержать себя на ослабевших ногах, ставших вдруг похожими на разваренную лапшу удон. Он и сам, похоже, пребывал в шоке — сердце гулко бухало в груди, руки не могли толком поправить сползшую на глаза повязку. Мика опустилась рядом — невесомая, бледная, словно призрак. Накрыла его дрожащую ладонь своей — той самой, на которой зияла рана от укуса зверя.       — Прости его, — выдохнул, наконец, Иси. — Он не со зла. Твоя татуировка… Точно такая же была у нашей матери. Она умерла, когда нам было по девять лет. Отец умер ещё раньше, я едва его помню — мама говорила, он был отошедшим от дел военным, которого подставили из-за какого-то спора о земле, и из-за этого нас искали, как преступников. Мы жили в разных деревнях, прятались, мама учила нас драться. А сама она умела колдовать, представляешь? Но говорила, что мы так не сможем, это особая магия, её могут творить только женщины. Потом нас нашли войны правительства, и, ну…       Иси понял, что задыхается, не может больше говорить. Мика сжала его руку сильнее, и тут вдруг её лицо возникло прямо перед его — как будто полная луна вышла из-за туч, готовая принять назад к себе блудную принцессу Кагую из старой сказки. Глаза Мики, глубокие, чёрные, как морское дно, до которого не донырнуть, как ни старайся, смотрели пронзительно, но без угрозы.       — Я всё понимаю. Можешь не говорить. Я всё тебе объясню… Потом. Про татуировку, и про то, кто я такая, и кем была ваша мать. Потом, когда мы уйдём из этой деревни. Дух, что привёл нас сюда, был добр, он хотел, чтобы мы прогнали злых зверей — они лакают лунный свет из колодцев по ночам и растут, растут, скоро так вырастут, что перельются через горы и зальют собой весь Нихон. Завтра на рассвете мы не будем ломать ворота — не сразу. Я нашла кое-что ещё. Один из колодцев пустой, в нём нет воды, в нём спуск вниз, под деревню. Там что-то есть. Мы прогоним зверей и уйдём, и добрый дух нас оградит от беды. Ты мне веришь?       — Мика, я ничего не понимаю, — Иси вымученно улыбнулся, поддаваясь головокружению и усталости. — Но я тебе верю. Кому мне ещё верить? Только тебе и брату. Нет ведь больше никого, только мы трое остались, и звери… Ещё звери… Но вот им я не верю…       Сквозь наваливающееся забытьё Иси ощутил, как его обволакивает запах чужого тела, целебной мази и цветов камелии. Губ его коснулось нежное, бархатное тепло, и кто-то вдунул в него жизнь, как входит она в побеги и почки деревьев в начале весны. Последним усилием воли он ответил на поцелуй, который, возможно, ему уже просто снился — но сон этот был настолько сладок, что его хотелось видеть ещё сотню лет, столько же, сколько сказочный Урасима Таро прожил в подводном царстве с прекрасной морской девой — даже если потом придётся очнуться ото сна древним старцем. Не самая большая цена за такую дивную грёзу.