Отражение змеи

      Иси вновь брёл наугад, с трудом поспевая за братом, как уже доводилось много лет назад. Каким-то образом, хромавший на правую ногу Мидзу умудрялся ловко, точно дикий кот, лететь по горной тропе, не упуская, должно быть, из вида девушку. Иси лишь смутно мог догадываться о том, что творилось за широкой спиной бежавшего впереди брата — тропинка была слишком узкой, с обоих боков путников сжимали каменные тиски.       Постепенно давали о себе знать все полученные при падении повозки ушибы: вновь ныла спина, голова начинала нехорошо кружиться. Кажется, юношу даже слегка мутило. Ему сейчас необходима была вода — и попить, и умыть лицо, но молодой странник, привыкший к нагрузкам на организм, не подавал вида и не отставал от своих спутников. Остаться одному в горной глуши? Нет, не таков был путь воина.       Мидзу остановился вдруг так резко, что младший близнец на него практически налетел, чудом сохранив между ними хоть какое-то расстояние. Выдохнув, Иси протиснулся между плечом старшего и каменной отвесной стеной, наконец вновь поймав в поле зрения девушку: та стояла, не шевелясь, позволяя ветру трепать её распущенные волосы. Неподвижная и прямая, она была похожа на статую Дзидзо, которую кто-то поставил, чтобы горным путникам было где помолиться.       — Дух улетел, — спокойно доложила девушка, поправляя мешочек на поясе. — Я думаю, он хотел привести нас сюда.       «Значит, всё-таки дух… Никогда раньше их не видел. И такое, выходит, в мире бывает», — отстранённо подумал Иси, бросая взгляд на раскинувшийся перед ним вид. Дорога резко уходила здесь вниз, под гору, и вела прямиком к небольшой деревне, уютно расположившейся промеж двух отвесных скал, как яйцо в высоком гнезде. Из деревни не было слышно человеческих голосов, не лаяли собаки и не сновали по улицам дети — казалось, это было заброшенное поселение-призрак, такое же зыбкое, как приведший их сюда огонёк. Стоит отвести от него взгляд, как оно исчезнет, уйдёт вслед за душами своих обитателей, и не останется больше ничего, лишь голая земля и камни.       Иси так и поступил — отвернулся от мёртвой деревни, разглядывал сначала бездонное весеннее небо, подёрнутое лёгкой дымкой облаков, а потом — девушку, всё такую же неподвижную. Её лицо, красивое, с мягкими чертами, словно у куклы Итимацу, не выражало радости или горя — незнакомке, казалось, было всё равно, куда она пришла и что теперь будет делать. Для обычной городской девчонки, которая поехала через горы проведать дальнюю родню, она была поразительно бесстрашна. Остаться посреди забытых людьми и богами мест, вдали от дома, с двумя незнакомыми мужчинами… Может, у неё просто ещё не прошёл шок, или она слишком сильно ударилась головой, когда упала и развалилась повозка?       Кто-то больно толкнул Иси в бок — это Мидзу, устав ждать реакции от брата, деловито принялся спускаться вниз, придерживая свой мешок со спасённым с места крушения добром. Повернувшись, он раздражённо уставился на застывшую прямо у спуска пару.       — Долго ещё собираетесь наслаждаться видом? Гравюру на память делать будем? Я не слепой, сам вижу, что деревня заброшена. Плевать. Дома есть дома, в них ещё могло кой-чего остаться. Расположимся, набьём брюхо и будем решать, куда нам дальше. Нет, госпожа, конечно, в праве оставаться, где стоит, её и не приглашали…       — Брат, мы уже идём. Не надо твоих издёвок.       Иси по опыту знал — если не осадить Мидзу сразу, его будет нести в таком духе ещё очень долго. Казалось, чем больше они проводили времени вдали от людей, наедине друг с другом, тем больше копилось в старшем близнеце невысказанной желчи ко всему миру — и, стоило им случайно найти попутчика или прибиться к поселению, всё недовольство окружающими и жизнью изливалось на них с силой горного потока.       Иногда младший задумывался о том, что именно поэтому они оба так одиноки — Мидзу старательно отталкивал от себя людей своими речами и поведением, а Иси слишком боялся с кем-то по-настоящему сблизиться.       Им вот уже скоро должно было исполниться двадцать, но ни один из братьев всё ещё не знал дружбы или любви. Иногда они бились плечом к плечу со случайными соратниками, если поручали одну работу; на постоялых дворах их постели согревали порой женщины, чьи имена забывались уже на утро. Ни одного дорогого лица не вынес Иси в своей памяти из бесконечных деревень, дорог, гостиниц и лагерей наёмников; перед глазами, стоило их зажмурить, стояли лишь хищный оскал Мидзу да мягкая улыбка покойной матери. Возможно, так оно и должно быть? Им не нужен был никто, кроме семьи, и узы общей крови, общей боли и общей потери связали братьев в единый тугой комок — два общих сердца гнали кровь по общим венам, и уже не скажешь, где начинается один, и заканчивается другой.       Возможно, именно поэтому идти сейчас рядом с незнакомой девушкой было так приятно. Близость кого-то, не ставшего пока твоим вторым «я», была нова и заставляла сердце биться чаще — по крайней мере, ту его часть, что Иси не делил с Мидзу, оставляя на своё усмотрение. Старший брат косился на них с явным неодобрением — его собственное личное сердце, похоже, осталось к появлению незнакомки совершенно глухо.       Горный ветер, свежий и приятный коже, постепенно сходил на нет — он словно не хотел опускаться в деревню вслед за тремя скитальцами. Иси всё ещё крепко держался на ногах, несмотря на ушибы и головную боль, а Мидзу всё так же шёл быстрее всех, хоть и подволакивал ногу. Это не удивляло, оба были привычны и к ранам, и к долгой ходьбе; куда сильнее смущало то, что девушка, казавшаяся в повозке такой изнеженной и домашней, всё ещё ни разу не пожаловалась на боль и усталость, не попросила остановиться или идти чуть медленнее. Создавалось впечатление, что она привыкла гулять по горам с самого утра, даже не позавтракав, и Иси не мог не проникнуться к подобной стойкости уважением. Сам он, хоть и сохранял внешнюю невозмутимость и готов был, если что, вновь подставить спутнице своё плечо, уже мечтал о том, как раскроет где-нибудь в деревне свой заплечный мешок и избавит его ото всей собранной снеди разом. Даже тошнота, вызванная головной болью, уже успела отступить куда-то в подпол сознания — настолько силён в нём сейчас был голод.       Мидзу, похоже, разделял чувства брата — стоило троице пройти сквозь ворота в деревню, открытые и покосившиеся от времени, молодой воин первым же делом вышиб здоровой ногой хлипкую дверь в ближайший дом и деловито осмотрелся внутри. Иси и незнакомка заглядывали ему через плечо, но не видели ничего, что было бы достойно внимания — убранство в доме практически отсутствовало, низенькая деревянная мебель казалась трухлявой и хрупкой. Это, однако, не помешало старшему из близнецов усесться по-хозяйски перед маленьким столиком, широким движением руки смахнуть с него слой пыли и вывалить на плоскую деревянную поверхность часть своей награбленной снеди.       — Брат, не стой столбом, присоединяйся! И своего добавь, а то я один всё съем. После такой прогулки я голодный, как сто волков, мне это всё на один укус.       — А как же… — Иси кивнул головой в сторону девушки. Та без особого интереса оглядывала выцветший узор на бумажных дверцах сёдзи, изображавший цветы камелии и каких-то плохо уже узнаваемых птиц.       — У неё наверняка своя еда есть, обойдётся. А если нет, пускай покупает нашу, небось ей было, чем вознице платить.       — Брат, мы сами эту еду украли. У мёртвых торговцев, помнишь? — Иси всё ещё отказывался занимать своё место за столом, глядя на старшего близнеца с осуждением.       — Чёрт, ну прости, что я трупам не заплатил. Им, бедным, теперь жрать не на что! — Мидзу уже приступил к трапезе и не отрывался от неё в ходе разговора, от чего из набитого рта летели кусочки сушёного мяса и овощей. — Ты бы перестал строить из себя аристократа и просто садился есть! Выделываешься перед ней весь… Да кто ты вообще такая, девочка? У тебя имя есть?       Девушка нахмурилась, впервые проявив чувства с тех пор, как речь у них ранее зашла о книгах; она снова злилась, и снова эта злость была направлена на Мидзу.       — Меня зовут Мика. Касуми но Мика. Я ехала в Сироганэ, когда рухнула повозка.       — Приятно познакомиться, Мика! Я Хэбияма Мидзу, этот дурак, который уже дырку в тебе проглазел — Хэбияма Иси, а ещё мы с вами в полной заднице, потому что чёрта с два сами переберёмся через эти горы. Скажи «Счастливо оставаться» своему Сироганэ и садись жрать, пока я один всё не слопал. Чёрт с тобой, принцесса, раз уж застряли тут вместе, так хоть завтрак нам скрась. Ты петь умеешь? На сямисэне играешь?       Кончик носа у Мики заметно покраснел, хотя щёки оставались бледны. Крохотные ладони сжались в два твёрдых яростных кулачка. Иси и сам был готов отвесить брату смачный подзатыльник — мало того, что он откровенно хамил, так ещё и не дал младшему из близнецов возможности самому представить себя девушке. Почему-то юноше казалось это важным, а теперь они, получается, знали друг друга по имени, толком и не познакомившись. Это было едва ли не обиднее, чем намёки Мидзу на то, что новой знакомой положено заплатить за трапезу с ними песнями и музицированием. И где он, скажите на милость, увидел в заброшенном доме настроенный сямисэн?!       Пока Иси думал, ограничиться ли руганью или действительно дать старшему в морду, склоняясь ко второму варианту, Мика вдруг разжала кулаки и выдохнула. Краска сошла с её носа, глаза больше не метали молнии. Каким-то внутренним усилием девушка взяла себя в руки, приведя в порядок ход своих мыслей.       — Люди как-то покинули эту деревню. Здесь должны быть другие горные тропы, ведущие к ближайшим селениям. Там мы уже сможем заплатить за транспорт и спокойно разъехаться. Мы нигде не застряли, всё под контролем. Сейчас нужно поесть и отдохнуть. У тебя, Мидзу, вывихнута правая лодыжка, а ты, Иси, возможно, получил сотрясение. Вы вряд ли полностью оправитесь до заката, так что выход из деревни будем искать завтра с утра. Вам подходит такой расклад?       Оба брата с удивлением воззрились на девушку — ни один из них не ожидал, что она настолько спокойно и рассудительно поведёт себя в явно непривычной ей ситуации. Мидзу осторожно ощупал свою правую ногу, и его красивое лицо скривилось от боли.       — Кажись, ты права, девочка. Сегодня я уже никуда не пойду, к чёрту. Я ещё не доел даже, а вы и не начинали, — Мидзу запил очередной кусок мяса крупным глотком воды из фляги и вытянул ноги под столом, вновь поморщившись, когда больная лодыжка повернулась слегка не так, как следовало. — Забудь про песенки, принцесса, расплатишься за еду тем, что подлатаешь нас с братом. Ты в этом деле сведущая, я так понимаю?       — Училась, — серьёзно кивнула Мика, усаживаясь с противоположного от Мидзу края стола. Она сидела ровно, прямо, как воспитанная аристократка. Иси невольно залюбовался её осанкой — но, поняв, что остался стоять одиноким столбом, да ещё и умирающим от голода, быстро присоединился к спутникам и добавил в заметно уменьшившуюся стараниями Мидзу горку еды кое-что из своих запасов.       Затерянные посреди вымершей деревни, без надежды на то, что их кто-либо спасёт, они — два самых близких друг другу человека и один абсолютно чужой — будут как-то выбираться из этой нехорошей ситуации вместе. К счастью, торопиться им было некуда — запасов еды и воды должно было хватить на несколько дней разумной экономии, что, впрочем, не смогло удержать троицу от небольшого пира. Если бы с повозкой ничего не случилось, они прибыли бы к месту назначения уже этим вечером — значит, до ближайших поселений недалеко.       Главное, чтобы за следующую ночь не произошло ещё что-нибудь крайне неудачное.