Поближе ̶к̶ ̶е̶д̶е̶ к тебе

- …Да, - не сказать, чтобы Саске Учиха задумался, скорее – ему просто сложно было хоть что-то сказать ей. Не такого Сакура ждала. Но это тоже ответ. Харуно развернулась к куратору. - Я хочу подтвердить свою продажу и подписать документ с Саске Учиха. Вампиры взбаламутились, кто-то даже встал, многие стали спорить. - Это мошенничество! – кричал кто-то из них. - Почему она отказывается? - Что происходит? - Господа! – вдруг громкий голос Мадары огласил прохладную залу с собравшимися. – Разве сотню лет назад мы не подписали соглашение равных? Разве человек, давая нам свою кровь – не обязан делать это добровольно? - Почему девчонка выбрала вас, если вы так мало за нее заплатили? Я предлагаю в три раза больше! – возмущался крепкого телосложения вампир. - Действительно, правила аукциона говорят, кто больше дает…, - кивал другой. - Но сейчас не аукцион. – Поправил Мадара. - На аукционе заключительная сделка была за нами. Учиха выглядел очень в себе уверенным. Сакура даже прониклась уважением, что он так спокойно противостоит толпе с виду цивилизованных, но по сути тех же кровожадных вампиров. - Мадара, а не подкупили ли вы девчонку? – нахмурилась вампирша Мэй. - Спросите у нее, - не моргнув глазом ответил глава клана Учиха. Мадара ведь не только уверен в себе и своих словах. Он ждет, что Сакура послушно сделает то, что он желает. А ей хотелось сказать: подкупили не меня, а матушку, которая сейчас локти кусает, что продешевила. Но тут вспомнился ее завтрак и снова боль от того, что не все съела. Как дешево Харуно стоит… - Дорогуша, подумайте хорошенько. Обещаю, я буду крайне осторожно кусать…, - обратился к ней низенький старичок, и вдруг Сакура заметила, как Саске двинулся к ней. - Довольно. – Сказал Саске, и она задумалась о том как иначе звучит его голос. - Мы подписываем контракт и уходим. Мадара, как и Итачи, встали рядом с Саске. В этот раз молодой вампир смотрел на Сакуру почти как тогда на аукционе – и удивленно и будто вот-вот набросится на нее, а еще, может ей казалось, но будто на его красивом лице была неприязнь. К ней? У розововолосой даже чуть закружилась голова. Платье тяжелое, душное, еще этот корсет. Как бы ей снова не уйти отсюда без сознания, унесенной на чьих-то руках. - Позвольте, господа Учиха, - заметил куратор. - Вы еще не имеете права распоряжаться Сакурой Харуно. - Конечно, нет, - растянул улыбку Мадара. - Но разве мой слух меня подводит? Она только что согласилась подписать с нами контракт. Значит, говорить больше не о чем. - Погодите! – вскочил Ооноки. – У меня закрадываются сомнения! А не вы ли, Мадара, подстроили этот демарш с отравлением духами? Такого раньше не происходило! Сакура аж вздрогнула, но повернувшись на Мадару нашла совершенно спокойное лицо. - Нам действительно приглянулась девушка, но какой смысл нам делать подобное? Разве нам нужны проблемы с короной? - И правда, смысла не было, - сказал кто-то. Но Сакура вдруг поняла: а в этих словах есть правда! За нее, если не шутят, предлагают большие деньги – куда больше того, что заплатили Учиха. У них не было больше. Им выгодно было купить ее за пусть и большие деньги, но несравнимые с тем, что обещали сейчас! Она задрожала от догадки: зачем той женщине было обливать ее? Незачем! Они все там были дорогим товаром – элитным! Но не такому уж богатому клану очень надо было купить Сакуру… Все сходится. Больше всего выгодно было ее вот так «повредить» именно Учиха! Им приглянулась она, но они знали, что ее кровь высшего сорта, на которую им не хватит средств. Коварство Учиха и Мадары дошло до нее ужасом. А она ведь только что подтвердила свой выбор семье Учиха. Как отказаться после такого? Впрочем, она может - ничего страшного. Пока не подписала, может передумать в любой момент. Тут все обрадуются, кроме Учиха… Харуно растерянно взглянула на них: Мадара точно знал, а эти двое – Итачи и Саске – они в курсе? Как знать: по холодным вампирским лицам сложно что-то понять. Они все бледнее обычного и редко краснеют. Впрочем, все зависит от того как выглядел человек до того как стать вампиром: многие стали ими много сотен лет назад в определенном возрасте, потому не все вампиры были красивы и молоды внешне, были вот и сгорбленные старички и даже темнокожие – такие теряли тон или два в своем первоначальном облике, но все же оставались почти при своем человеческом цвете лица. Потом вампиры скорее даже не умеют теперь краснеть. Но ее продолжают обманывать даже после покупки. Зачем Сакура – бедная сирота, так нужна была им, чтобы рисковать именем и положением? Если кто-то узнает, если узнает дворец – могут довести и до публичной казни за такое мошенничество… А не в сговоре ли матушка? Нет, едва ли. Она предпочла бы выручить за «дочь» куда больше и сейчас как бы не старалась, очень выдавала, что жалеет и слишком поспешила. Догадалась ли она, что Мадара подстроил «порчу» Сакуры? Да, пока это только домыслы, но слишком все складно. Как противовес ее догадке было только то, что они не уговаривали ее остаться… Отводили от себя подозрения, хотели показаться хорошими? И тем более такие суммы сулят за Сакуру, что даже ее сестра не удосужилась такого. Тут и самомнение просыпается, хочется взбрыкнуть, возразить, показать характер, который десятилетие прятала под молчаливой улыбкой. Не зря, значит, так страдала, оценили ее кровь по достоинству? Тогда, в самом деле все того стоило. Только что ей с этого – Сакура уже заявила, что останется у Учиха. Хотя, опять же, ничего не подписала и может до этого момента передумать хоть сто раз. Но ее злило, что она может оказаться права и это Мадара подстроил, чтобы ее облили, чтобы снизить цену и купить дешевле. Но правильно ли, что за нее дали так много? Она не понимала. А не рано ли Сакура себя нахваливает? Вдруг окажется, что Сакура не так хороша? Возможно ее кровь куда хуже и не стоит даже того миллиона? Нет… Этот вампир, Саске… Она злилась на Мадару, если он правда устроил эту подставу, чтобы купить ее дешевле, но Саске ведь не знал. Он был поражен… Правда ведь? Но это лишь слова, что люди и вампиры равны. Тут больше прав тот, у кого власть и деньги и уже не столь важно кто ты. А Сакура просто подыгрывает им, делая вид, что что-то решает. Даже если сейчас откажется от всего – ее все равно продадут, потому что она уже должна будет организаторам аукциона за доставленные проблемы. Мадара был прав, что она сама выберет клан Учиха, даже предполагая, что с другими вампирами ей может быть лучше. Полжизни ведь прожив с этим ощущением топора над головой, зная, что что бы не делала – все приведет к ее гибели и очень болезненной. Надо было привыкнуть. И ей тем более за десять лет. На этом этапе Сакура должна просто радоваться, что жива. И вот уже нет времени думать и решать. Сакура просто должна выжить так долго, как сможет. И она пока не знала что ей делать с новой информацией о том, что сделал Мадара – все так складно, что скорее всего правда. Отчего они так рискуют ради нее?... Просто жить – а ей дадут? Ее кровь бурлила в организме, а лицо привычно спокойно приняло очередное падение в пропасть как должное и неизбежное. - Итак, Сакура Харуно, вы не передумали? – спросил ее один из людей. Девушка очень не хотела говорить под давлением. Сейчас, понимая, что скорее всего Учиха намеренно ее так унизили, чтобы купить «дешевле», остаться с ними было бы невозможно хотя бы из-за гордости. Но… тот взгляд Саске. Он не знал. Он не был в курсе, потому был удивлен. Про Мадару и Итачи она такого сказать не может. Сакура взглянула на Саске еще раз. Не хотелось видеть больше никого. Потому что, даже если ему невыносимо с ней, тогда он единственный увидел ее, пусть только своей вампирской сущностью. Неясно почему и как, но даже потеряв все прочее, она сделает выбор в пользу той искренности, с какой он смотрел тогда... - Я не передумала. Я остаюсь с тем, кто выбрал меня. Сакура смотрела на Саске. Чтобы он сейчас не чувствовал, даже если теперь презирает – она сделает также – выберет его вопреки. Младший Учиха на мгновения потерял весь свой налет вечного недовольства и будто понял, почему она сказала это ему, а не кому бы то ни было. - Дорогая, вы, вероятно, не поняли, - прокряхтел старичок-вампир, - если ваша кровь окажется той, что ощутили там, если нет подлога, несмотря на все ваше неприятное амбре сейчас, то за вас могут дать куда больше того, что заплатили Учиха! - Более того, - вмешался другой вампир, - вы можете оказаться самой дорогой покупкой аукциона за годы его проведения… - Довольно. – Мадара ближе встал позади Сакуры. – Продажа, как и покупка, - он стрельнул взглядом в матушку, - дело добровольное. Разве не об этом говорит договор крови? Кислые лица ответили лучше слов. И все же вперед выдвинулся куратор. - Однако, вашу кровь нужно проверить, госпожа Харуно. - Какие настырные, - хмыкнул Мадара и вдруг взял за руку Сакуру, а Саске скривился, но его привычно спокойно удержал брат. – Что скажешь, госпожа Учиха, удовлетворим их любопытство? Сделаем так, как ты хочешь. Подлизывается… Даже клановую фамилию ей дал. Почему же он не уговаривал ее, когда было время. У него были часы, чтобы хотя бы угрозами вывести ее к этому решению, а он, рискуя головой, чтобы выкупить ее, отдал все на ее волю? Не сходится… Где правда? - Послушайте…! – крякнул старичок, но встретился взором с Мадарой и притих. - Для чего же придумали этот закон, если его все время пытаются обойти? – будто про себя сказал Учиха. Все стали покашливать и неуютно оборачиваться друг на друга: Мадара сказал что-то не то? Да, конечно, вампиры ведь лишь отыгрывают роли смиренных покупателей, живущих с одной жертвой годами. Они не ходят на кровавые вечеринки и оргии, где погибают бесправные люди, находящиеся в таком бедственном положении, что ради родных продавая свою жизнь на потеху убийцам… И это уже молчать надо о детях, которых, как ее матушка в приюте, выращивают как жертвенный скот. И это еще у нее хороший приют был, а есть и такие, где все дети на продажу… - Тем не менее, вы забрали ее незаконно. – Сказал куратор Сакуры. – И разрешение хозяина, - матушка сидела в своем углу как бледная статуя, - не повод. Вы тоже не соблюли протокол покупки, господин Учиха. - Ну, я просто хотел ее защитить, увидев то, что творилось в зале, после одной капли ее крови, - ничуть не смутился Мадара. - Нам требуется ее осмотреть на предмет прокусов кожи, - сказал до этого молчавший человек. Сакура отчего-то невольно сжалась, хотя ей не впервой стоять голой перед всеми, но ощущение, что сейчас с нее сдерут и это платье – противно и гадко. - Я ее не кусал… - вдруг сказал Саске, злобно глядя на всех… - Да, девочку не трогали, - кивнул глава клана Учиха. - Мы поручились на нее. Мы соблюдаем договор. Вот значит как. А если бы Сакура надавила – ее бы точно отобрали из-за ран и проколов от клыков на коже? Теперь было бы уже неважно как честно ее купили – они не выполнили до конца условие сделки. Вот почему все Учиха так смирно отказывались от ее крови, когда она едва ли не сама напрашивалась!! Добыча была уже на крючке и, если бы кто-то сорвался, ее бы просто отняли под предлогом порчи имущества. Все потому, что Сакура не подписала договор из-за обморока. Да и обморок этот странный. Не происки ли это Мадары, что она так надолго отключилась? - Нам нужно убедиться. – Снова активировалась красивая и надменная вампирша. - Мало ли где вы ее кусали. Мне брак не нужен. Не люблю использованное… - Моего слова недостаточно? – хмыкнул Учиха. Сакура уже представляла, как ее расшнуровывают, раздевают, смотрят. И точно поняла – она не хочет. Не хочет больше давать на себя смотреть никому! - А моего слова достаточно? – спросила Сакура. – По закону, я могу добровольно, как совершеннолетний гражданин страны, сама управлять своей жизнью, даже находясь под опекой и продаваемая другой стороной. Мое слово – его вам должно быть достаточно - что меня не кусали. Я могу дать свою кровь, но уже не соглашаюсь дать вам осмотреть себя. Потому что у меня уже есть… Сакура запнулась, посмотрев на Саске. Все же как правильно: муж, или хозяин? - Полагаю, вам хватит и крови. – Совершенно серьезно заявил Учиха. - Повторюсь, я иду на это лишь потому, что уважаю правила, заключенные сто лет назад, но если бы вы их уважали, полагаю, всего этого сборища бы не было, - Учиха ухмыльнулся, свысока глядя на богатых вампиров. - Мальчишка! – гневно брякнул старичок Ооноки. - Старик, - показал на него пальцем Мадара и вытянул улыбку, но видно его тоже достало это препирательство, Сакура ощущала что-то необъяснимо-тяжелое от него. Один взгляд чего стоил. - Мадара, хватит дурачится, - сказал мускулистый темнокожий великан. – Довольно шуток. Если девчонка так же вкусна, как говорят, я, если хочешь, потом сотню девок вам куплю, только уступи сейчас. - Господин Эй, - все еще недобро улыбался глава клана Учиха. – Это нам впору говорить «довольно». Сакура сказала свое слово. Саске сказал. Она даст вам кровь на пробу, как подтверждение своей чистоты. Но это все. Цену ей набивает? Стоит ли она сотни девушек? Тут вопрос в качестве их крови. Управляющий ее договором недовольно кивнул, получив какой-то сигнал от человеческого гостя, тихо сидящего в стороне. Может ли это быть король? И можно ли смотреть на него? Его загораживали от ее взора солдаты. Куратор прокашлялся и громогласно заявил: - Боюсь, господа, что решающее слово за госпожой Сакурой. Это первый случай, когда официально не созданная сделка ей является по факту устного согласия сторон. - Наконец-то, мудрый человек, - оскалился Мадара. - Однако, - управляющий снова получил какой-то сигнал и посмотрел на гостей. – Госпожа Сакура выявила согласие удовлетворить ваше любопытство крови… Мужчина подошел к Харуно. Он указал на ее руку. - Вы позволите? Сакура молча протянула руку. Снова. А если это последнее, что она запомнит, как «не боль», если сейчас произойдет то, что случилось в аукционном зале? Удержится ли Саске? А прочие вампиры? Если она уже не сможет увидеть свет солнца, потому что это последний ее день, час, минута? Несколько отчаянно она повернулась к пока несостоявшемуся мужу, в качестве хотя бы желания увидеть его последнего. - Я против. – Сказал Саске. – Какой смысл ей давать вам свою кровь, если она все равно моя? Мадара даже не пытался скрыть улыбку. - И ее кровь – моя, - добавил Саске, угрожающе глядя на сборище вампиров. - Как бы не так, дорогуша Саске, - облизнулась вампирша. – Вы еще не подписали контракт. И пусть она выбрала тебя, но это уже стало скучным. Заканчивайте, я найду более интересные занятия… - Не жадничай, Саске, - вкрадчиво, что только показывало, что он тоже зол, сказал Мадара, улыбаясь, – каплю крови можно и пожертвовать, чтобы они убедились в том, как сильна твоя чуйка. Заметьте, даже я опешил, когда девочка появилась с этим дурным ароматом. Хитрый, продуманный. Что он затеял? Точно. Цену ей набивает. Они должны узнать ее вкус, но часть суммы от продажи остается в королевской семье в виде налога. А тут – без посредников перепродаст ее. Сколько же на самом деле стоит ее кровь? И почему она вызывает такие реакции? Так и поверишь невольно, что какой-то особенный человек. И вот слуга стоял рядом, держа поднос: на нем лежал изящный, инкрустированным драгоценными камнями, нож и белоснежные платки – целая стопка. - Одной капли будет достаточно, - заявил Мадара. – Вы ее почувствуете и так. - Вот жадина! – пробухтел маленький старик-вампир. Саске снова хотел что-то ответить, но старший брат положил на его плечо руку и в который раз этим успокоил братца. Даже завидно от такой заботы. Только почему-то и Сакура успокоилась. Она даже уже не сердилась на хитрый план Мадары подзаработать на ней, купив «испорченную» девушку. Видимо потом ее все же заставят раздеться перед покупателем. Или… а если ее будут давать вкусить, как гостевым вампирам? Так, может, и выгоднее – под контролем с нее можно доить крови десятилетия и суммы за визиты могут получать значительные, но не обременительные для гостей. Да, кажется, это выгоднее. Забавно, что это она все про себя. И мускул не дрогнул, представляя свою участь в лапах хитрого Мадары. Его слова важнее в семье, чем Саске… Под пристальные взгляды ее руку берет управляющий и колет указательный палец острием ножа. Сакура морщится, ей теперь не до кого. Когда ее поцарапал Мадара, она пребывала в шоке, а сейчас больно. Было что-то неправильное, что будущие жертвы вампиров как послушные овцы содержались в таких рамках, когда им не позволялось испытывать боль физическую. Может стоило наоборот, давать привыкать к страданиям? Может тогда бы они дольше жили, потому что вырабатывали бы иммунитет к укусам? Но никто не любит красоту шрамов… Алая капля появилась на подушечке ее пальца, куратор повернул ее ладонь так, чтобы капля попала на платок. И тут Сакура, полностью увлеченная новыми ощущениями, и как загипнотизированная глядя на свою кровь, услышала пугающий шум втягивающих воздух носов. Мадара говорил, что они не чувствуют обонянием кровь… Но как бы то ни было, может как рудимент человеческого существа, пусть и далеко бывшего, нос все еще выполняет функции опознавания запахов? Белоснежный платок окрасился в центре от ее крови и его тут же, на подносе, показали вампирам. А Сакура смотрела как вторая капля крови хочет стечь по пальцу. Слишком много проколол – Мадара был аккуратнее… Но… не пропадать же добру. - Господин, - Сакура повернулась к Саске, - вы не хотите…? Она показывала ему палец, с которого стекала уже струйка крови. И увидела его оцепеневший взгляд, напуганный и скованный. Брат вдавливал ладонь в его плечо. В отличие от Саске, Итачи почти спокоен, но тоже таращится на ее палец. Саске так быстро оказался рядом; Сакура слушала какое-то шевеление вокруг, вздохи или тяжелое дыхание вампиров, но даже периферийное зрение не помогало, она видела только своего молодого супруга. Или хозяина… Или кто он для нее? Губы Саске дрожат, он бледный, открывает рот и едва сдерживаясь, чтобы не укусить, а просто поглотить ее палец в рот, уже ни о чем не думая. Глаза краснеют и блестят нарастающим безумием – уже ничто его не остановит. Так Сакура без пальца еще останется. Челюсть Саске с клацаньем захлопывается, а Сакура удивленно смотрит как Мадара прикрыл ее палец свежим платочком, вовремя отодвинув от голодного племянника. - Но-но-но, Саске. Не сейчас. Тем более, - Учиха со всей мнимой любезностью взглянул на новую игрушку клана, - мы еще не подписали контракт. Будет крайне неприятно, если наши дорогие свидетели найдут это поводом расторгнуть без того вымученный контракт. Да, Сакура? Она только сейчас вспомнила, что они не одни. И даже Итачи пугал тем как его взгляд казался пустым и отчего он не смотрит ей в глаза? А вампиры, рассевшиеся вокруг как гончие, унюхавшие добычу, уставились на золоченный поднос с белоснежным платком, где алела кровь Сакуры. Со стороны казалось, что все едва держали себя в руках. Значит, она все же стоит дороже? Харуно глянула на матушку – та совсем не в своей тарелке, но вот она поймала взгляд «дочки» и добродушно кивает ей, будто подначивая – выбери другого. Матушка рискует. Учиха едва ли скажут прилюдно, что женщина в обход короны решила подзаработать на желании клана присвоить деликатес себе. У них тоже будут проблемы. И может они смогут откупиться, а вот матушка едва ли. Они не скажут, потому она наглеет и хочет заработать на дочке больше. Где-то это правильно. Чем больше получат за Сакуру, тем более счастливыми будут дети в приюте. Но Сакуре… Сакуре стало все равно на них. Жаль? Нет. Ее не жалели. Ей настолько внушили, что она еда, что сама Харуно видит себя живым куском мяса, вот уже даже сама нарывается, чтобы ее съели. Это как в листовках какого-то ресторана она видела картинки счастливых, улыбающихся, нарисованных свиней, зазывавших отведать вкуснейшего бекона из своего тела… Сакуре стало страшно жаль саму себя и сестру. И больше никого. Она ведь еще может пойти к другому хозяину и все также отказаться помогать приюту, им все же поступит значительная сумма от новой сделки. Но Сакуре стало так больно и одиноко внутри, что погибнуть даже сейчас – не страшно. А еще… Саске кажется и видит в ней ту же еду, но это не отменяет того, что он выбрал ее тогда, когда все издевались и оскорбляли. Пусть. Пусть. Сакура вскоре сидела и подписывала контракт с Учихами. На удивление все произошло быстро: ее отвели в специальную комнату, где она подписала нужную бумагу – собственно, не хватало только ее подписи и заверения дворца, что сделка официальная. Харуно больше не уговаривали, даже сложилось впечатление, что вся шумиха вокруг ее крови какой-то спектакль. Видимо все ошиблись, раз она еще жива, раз дали уйти, даже прощальный взгляд на растерянную матушку в холле, которая шагнула к ней, желая что-то сказать, но ей дорогу перегородил Мадара, улыбнулся и повел Сакуру к выходу из дворца. - Пренеприятное место. Лучше сюда не возвращаться. Вот что я скажу, Сакура: не доверяй чистым местам, обыкновенно там живут грязные существа. Значит, учитывая состояние его дома, он намекает, что, хотя у него и не так чисто, зато люди они прелестнейшие? Шутник… - А где господин Саске? – она обернулась. Они спускались по лестнице к карете только вдвоем. - Ему нужно подышать свежим воздухом. Ясно. Плохо от ее крови стало. И скорее потому, что не дали попробовать. Она все еще зажимала платок в руке, кровь давно остановилась, и что делать с этим платком? Когда Мадара усадил ее в карету, отчего-то сам не стал садится. - Я поеду одна? - Так будет лучше, - хищно улыбнулся Учиха. - Боитесь, что наброситесь на меня? – попробовала улыбнуться Сакура. Она устала или перенервничала, но все одно: теперь она еда для клана Учиха. - Хе-хе, может и наоборот, - он подмигнул и закрыл дверь кареты. Шутник… Но экипаж стоял на месте еще минуту и только потом тронулся. Сакура воспользовалась тем, что одна и открыла шторку, глядя на обстановку города – увидит ли она еще его когда-нибудь? Сколько проживет? Сможет ли быть счастливой от своего выбора? Настолько счастливой, насколько можно? И выдержит ли первый укус такого несдержанного мужа…? Столько непонятного. И тут ее живот заворочался от негодования. Ишь какой! Учуял запахи кондитерской. Сакура осмелела и повернула ручку, которая убирала стекло с двери кареты, девушка с наслаждением втянула сладкие запахи выпечки. Может быть это последний раз… Впрочем, ее сегодня неплохо покормили, ей не стоит жадничать. Карета внезапно остановилась и стояла несколько минут. Как назло именно у кондитерской, откуда не пахло, а буквально несло сладким ароматом булочек, крема, фруктово-ягодных десертов, чего-то несравнимо желанного… Она только мечтала о них и тогда, когда была невинным восьмилетним ребенком. - Госпожа Сакура, - вдруг перед ней появился Итачи. Он открыл дверь и протянул ей что-то. – Возьмите. В ее ладонях оказалось потрясающее розово-белое бисквитное пирожное в картонной корзинке. Оно было пропитано кремом и ягодно-ореховым пралине, а на кремовой шапочке устроилась спелая, сочная вишня с хвостиком. - Могу я попросить вас, - поинтересовался Учиха. – Ехать нам долго. Но мне надо, чтобы вы всю дорогу держали в руках пирожное и не ели его, как бы не хотелось. - Что? - Благодарю. – Кивнул Итачи, видно сочтя это за согласие. -Очень рассчитываю на вас. И обязательно не отпускайте его из рук. Сакура и хотела что-то сказать, но дверь закрылась, а Итачи скрылся из виду, там и карета тронулась. И ведь ее кто-то везет. Отчего-то она даже не посмотрела кто это, но точно не Итачи… Несколько минут Сакура разглядывала обстановку алой обивки кареты, шторки, латунные ручки на дверях, потолок, тоже обитый тканью – видимо, если карета перевернется, чтобы не так больно было падать… И вот ее взор, не без помощи носа, втянувшего ароматы сладости, возвращается к пирожному. Второй день лета, давно за полдень, жара, ей бы попить, но перед глазами этот восторг из крема, который выглядит так аппетитно и сладко, что кажется, у нее слипнется все во рту, стоит только попробовать его… Зачем Итачи дал его ей и запретил есть? Еще и держать его должна? Что за странности? Или все просто: вот она и полноценно принадлежит клану и можно вволю поиздеваться над ней. С вишни скатилась в крем капля, окрашивая его чуть в алый. И сам крем терял свежесть – так лакомство лишь испортится на такой жаре, если его тут же не съесть. - Про-простите! Кто-нибудь! Итачи? Мадара? Господин Саске? Никто не ответил, а встать и посмотреть на своего возницу, она не могла – обе ее руки как сковало это держание пирожного. - Если мне нельзя его есть – зачем дали…? - прошептала Сакура и громче добавила. – Если его немедленно не съесть – оно испортится! Никто не ответил. А ехать в карете даже по городским дорогам, вымощенных камнями – и то не всегда просто, а когда они выехали из города стало заметно потряхивать. Хотела того Сакура или нет, но из-за этого теперь смотрела только на пирожное, потому что крем стал таять и от тряски чуть не упала вишенка… Хотя бы ягодку она может съесть? Потом Сакура стала переживать за платье – картонная корзинка-подставочка под сладость уже пропиталась сочностью бисквита и крема, на картонке появились жирные масляные пятна его субстанции. Зачем, зачем она должна держать его, смотреть как он портится, смотреть, чтобы не упал на платье, и будто скованная, не могла ничего сделать. Несколько раз Сакура хотела просто засунуть его в рот и сказать, что оно выпало из окошка во время тряски. Но эта ужасная послушность не есть без спроса и сейчас выжимала из нее жизнь. Почему она не такая легкая как близнецы? Они бы тут же поделили его и слопали, и не страдали бы несколько часов в нелепой позе, как над каким-то сокровищем, рискуя расшибить себе лоб, если не удержать координацию на поворотах экипажа – ведь руки заняты. Она могла бы держать в одной руке, но они оказались меньше, чем пропитавшаяся масленая картонка… За что…? …Карета остановилась, не сразу, но дверь открылась. Снова Итачи, который молча смотрел на опустившую голову Сакуру, которая, подняла лицо, с которого давно падали слезы, а губы дрожали. Так над ней не издевались… И, казалось бы, самый приличный вампир, который покормил ее. Неужели сейчас вот так будет? - Простите, госпожа, - мягко, и кажется даже сочувствующе, произнес Итачи. – Но, надеюсь, вы теперь понимаете, что испытывает к вам мой брат? Он осторожно забрал у нее пирожное – у нее уже руки онемели держать его, а на тыльной стороне ладони оказался капнувший крем. И это не говоря о том как ныла спина и мышцы ног от скованной просьбой сидяще-охраняющей позы. Как загипнотизированная, Сакура смотрела на крем на руке – слизать? Это же уже не пирожное… но вдруг ее руку накрыл платок и стер крем. Взор Сакуры наполнился гневом. Она, которая так долго училась управлять своими эмоциями – ревет из-за пирожного. Девушка подняла шокированный взгляд на спокойное лицо Итачи. Настоящий садист! Итачи протягивает руку к Сакуре, помогая выбраться из экипажа. И больше тут никого. Она сейчас куда больше обрадовалась бы Мадаре, чем этому насильнику ее нежных чувств к еде! Или Саске – пусть не смотрит, пусть хмурится, но он… Уже близился вечер, Сакура умирала от жажды, ей было душно и жарко в тяжелом и чужом платье, но она послушно шла за сопровождающим ее Итачи и тут вспомнила, оглянувшись на карету – кто ее вез, кто управлял лошадями? Харуно снова не увидела возницу, так как на его месте никого не было. - Полагаю, вы голодны? – спросил садист. - Немного, - она бы сейчас выпила кувшин воды залпом. - Что Вы скажете, если сначала я сделаю вам ванну? Соблазнительное предложение. Но она уже не доверяла Итачи. Он к ней змей запустит или еще что. - Как вам будет угодно, - привычно-послушно отозвалась Сакура. Ей не терпелось снять платье и смыть с себя тревоги этого дня, впрочем, после всего, что она поняла – и так ясно было, но ее тревоги только начинаются. Но как только Итачи проводил в ее башню, а она проявила гордость и не спросила где Саске и Мадара, задалась этим вопросом снова, как только через какое-то время Итачи пригласил ее в купальню. Она располагалась этажом ниже ее спальни с клеткой – такая же круглая комната с высоким потолком, но с большим резервуаром-бассейном в центре. Ей хватило бы и таза сполоснуться, но этот вид воды обрадовал. А еще по ее глади плавали лепестки цветов. - Я оставлю вас, - Итачи вышел. А Сакура, очарованная купальней, вдруг поняла, что ей нужен помощник, чтобы снять платье. - П-простите! – она выглянула, но уже никого. В купальне было витражное окно и свет играл веселыми зайчиками от цветных стекол, прыгая по воде. Розововолосая присела рядом и провела рукой по воде – теплая – то, что надо. У матушки она часто мылась холодной водой… Хватит. Хватит уже вспоминать тот дом. Ее уже не должно заботить как они будут жить – ее продали, заработали, и все. Она дала им свою жизнь и больше ничего не должна. Подчерпнув воды, Сакура вдруг поняла, увидев ранку на пальце – сейчас она поняла, что чуть-чуть больно. Вот причина! Вот почему все от нее так слиняли. Кровь может не течет, но кровью пахнет все равно. Саске, видно, совсем с ума сходит… Она попыталась сама снять платье – развязать шнуровку не тоже самое, что стянуть корсет; вскоре у нее вышло. Девушка опустилась в воду и смотрела на игры солнечных зайчиков. Что с ней будет дальше? Ее снова для чего-то готовят… Ну, конечно, ванна для того, чтобы она была чистой для их еды. Сакура все еще думала, что пить ее кровь будут все. Но хотелось бы первый раз, чтобы это сделал тот, кто купил ее. Пригоршнями захватив воду, она вспомнила свое состояние в карете с этим пирожным. Что с ним сделал Итачи? Хотелось бы, чтобы слопал, но едва ли. Известно, что вампиры не умеют усваивать пищу, то есть сделать вид, что едят – да, а переварить не могут. Все нужное они берут из чужой крови. Мадара говорил, чтобы она была питательна, нельзя питаться одними овощами… Слышала бы это матушка… Саске… Что он сделает с ней в их первый укус? Сдержится ли, чтобы она хотя бы была просто сильно ранена? Ведь если перекусит ей сонную артерию, или вены на руках – она может умереть не от потери крови, а от невозможности ее циркуляции по организму. А еще… Итачи сказал что-то… Что-то… Она была так расстроена, что не обратила внимание, но память смогла воспроизвести его слова и девушка замерла. Значит, вот что испытывает к ней Саске? Ему так тяжело? И что же, он тоже плачет из-за нее?... А ей… ей, испытавшей эту муку с пирожным, что же, жаль своего возможного мучителя и убийцу?