Гарри Поттер и Монстр Слизерина /Harry Potter and the Monster of Slytherin

4 января 1993 г.

      — Ты сделал ему оленьи рога, когда меня не было рядом? — таковы были первые слова Тео, когда Гарри и Блейз встретили его в прихожей.       Блейз усмехнулся. — Я же говорил.       — Я не оспаривал это, — сказал Гарри. Он написал Тео о широком масштабе инцидента.       Тео покачал головой.       — Мы больше не друзья.       — Тогда развлекайся с этими оболтусами, — сказал Гарри. — Уверен, это будет потрясающая беседа…       — Заткнись, Поттер, — сказал Тео, но при этом он ухмылялся.       Появился Невилл. — Гарри! Блейз! Как прошли каникулы?       — Интересно, — сказал Блейз.       Гарри наклонил голову, молчаливо прося Невилла следовать за ними. Когда-то он взял бы с собой и Гермиону. И Джастина. И Энтони, и Сью, и Лизу, и Ханну. Но Гермиона с ним не разговаривала, Джастин был в больничном крыле, а воронята и Ханна избегали Гарри по его же предложению, чтобы улучшить своё положение в обществе. Ханна боролась с ним сильнее, чем Энтони, Лиза и Сью. Гарри был благодарен ей за верность — за всю их верность, — но он не был дураком.       — Это как-то связано с тем, что Гермиона прислала мне бессвязное письмо о том, что она думает, что ты никогда больше не будешь с ней разговаривать? — спросил Невилл.       Блейз поднял брови. — Значит, она действительно чувствует себя виноватой.       — Похоже на то.       Гарри недоумевал, почему Невилл был гораздо более многословен с ними, чем с другими, — недоумевал, как группа злопамятных Слизеринцев с едким языком стала теми людьми, с которыми Невилл чувствовал себя наиболее комфортно.       — Но она не сказала, почему. Я написал ей ответное письмо с вопросом, что она сделала, и она прислала мне суперформальное письмо, в котором сказала, что была на эмоциях, когда отправляла предыдущее, и чтобы я просто не обращал на это внимания. Что происходит?       — Сюда, — сказал Гарри, подойдя к трем доспехам, которые были выставлены на обозрение, приседая и размахивая своим оружием.       — Рапира, — сказал он, и они с лязгом встали в вертикальное положение, оставив достаточно места, чтобы кто-то смог проскользнуть между ними и через узкую щель в стене, скрытую за статуями. Блейз, Тео и Невилл последовали за ним.       — Люмос.       Невилл оглядел длинную темную комнату с низким потолком.       — Что это за место?       — Без понятия, — сказал Гарри. Здесь не было мебели, на стенах не было кронштейнов для факелов, а пыль на полу выглядела совершенно нетронутой. — Я нашел его пару месяцев назад. Суть в том, что она отлично подходит для быстрых приватных разговоров, хотя и не особенно безопасна.       Он рассказал Невиллу о оборотном зелье, о противостоянии в ванной, о своей ссоре с Гермионой, а затем о том, как он немного вышел из себя и выместил свою злость на Малфое.       Невилл выглядел потрясенным.       — Я очень хочу увидеть Малфоя с рогами.       — Я научу тебя заклинанию, — сказал Гарри.       — Я, наверное, не смогу его воспроизвести, — мрачно сказал Невилл.       Гарри поймал взгляд Тео.       — Невилл, — тихо сказал Тео, — Ты никогда не думал… что, возможно, у тебя проблемы с магией, потому что твоя палочка выбрала не тебя?       — Она принадлежит моему отцу, — сказал Невилл. — Для меня большая честь носить ее.       Слова прозвучали в его устах как чужие.       — Похоже, он был хорошим человеком, — сказал Блейз. — И он хотел бы, чтобы ты добился успеха. Если для этого нужно было купить собственную палочку, а не пользоваться его… Ну, ты же не он, понимаешь? Ты это ты. Если для того, чтобы соответствовать его наследию, нужно получить новую палочку, то это, по крайней мере, достойно рассмотрения.       Невилл прикусил губу.       Тео надулся.       — Все наши старые фамильные палочки настолько пропитаны Темной магией, что я, наверное, даже не смог бы пронести одну из них в Хогвартс без срабатывания защитных механизмов…       Невилл рассмеялся и тут же с ужасом посмотрел на себя.       — Прости, я не хотел смеяться…       — Нет, не извиняйся, — сказал Тео. — Мне тоже смешно.       — Все старые палочки семьи Поттеров лежат на стеллажах в нашем хранилище, — тихо сказал Гарри. — Делать то, что мама Блейза сделала с палочками своих родителей, по крайней мере, лучше.       — Я… обязательно подумаю об этом, — сказал Невилл.       — А из других новостей… Тео, твой отец рассказал тебе что-нибудь новое о комнате?       — Ну, я уже был готов вернуться и рассказать все, что знаю, но гребанный Драко Малфой украл мои строки. Пятьдесят лет назад открылась комната, магглорожденные окаменели, а потом один из них умер, того, кто это сделал, поймали и изгнали.       —Ты знаешь, кто это был? Или кто их поймал? — сказал Гарри.       Тео усмехнулся.       — Нет… но у меня есть ощущение, что мы сможем выяснить и то, и другое.       — Как?       — В школе ведется учет, — сказал Тео. — Всех учеников. Все, что нам нужно сделать, это найти место, где хранятся записи, проникнуть туда, найти записи пятидесятилетней давности и найти любого ученика, который не поступил на следующий год. Если таковых нет, можно предположить, что это седьмой курс, что все равно сужает круг поиска и дает нам реальный список имен. Из него мы узнаем, кто был исключен и, предположительно, за что.       — Что потребует от четырех второкурсников, во-первых, найти комнату для записей, а во-вторых, проникнуть в нее, — сказал Блейз.       — Я могу помочь с первой частью, — сказал Гарри. — В этом замке полно змей. Я дружу с несколькими.       На лице Невилла появилось решительное выражение.       — А как насчет того, кто поймал?       Тео многозначительно ухмыльнулся.       — Как ты относишься к трофейной комнате?

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

7 января 1993 г.

      Три дня они не могли встретиться в трофейной комнате, потому что у Слизерина и Гриффиндора были разные расписания.       — Ладно, наше оправдание в том, что мы заключаем пари на то, как далеко в прошлое уйдут эти вещи, — сказал Блейз. — Каждый выбирает год.       — 990, — мгновенно отозвался Тео.       Невилл нахмурился. — Э-э… 1367?       — Это бессмысленно, — сказал Гарри. — Если кто-то придет и скажет, что мы заключаем пари, то почему мы не окажемся в конце с самыми старыми наградами?       — И что же, по-твоему, мы должны сказать? — спросил Блейз.       — Исторический проект, — быстро сказал Гарри. — Я мало что знаю о мире волшебников, я вырос магглом. Я пришел сюда из любопытства, Невилл тоже пришел, а вы двое здесь, чтобы посмеяться над нами, пока мы чихаем.       — Звучит правдоподобно, — сказал Тео, хмыкнув. — Не дуйся, Блейз, ты просто злишься, что мы не соглашаемся с твоей идеей.       — Я — Забини, а Забини не дуются, — сказал Блейз. Его достоинство было разрушено, когда Невилл бросил ему в голову одну из зачарованных ручек Гарри, и она попала Блейзу прямо в щёку.       —Эй! Лонгботтом…       Невилл пытался и не смог остановить смех.       — Что?       — Это означает войну.       Блейз схватил с пола перо и швырнул его обратно. Оно попало Невиллу в грудь.       — Эй, ты испачкал чернилами мой свитер!       — Скорджифай, — сказал Гарри, не пытаясь скрыть своего веселья.       — Спасибо, — сказал Невилл. — Так, а где трофеи пятидесятилетней давности? Их не может быть так много.       Оказалось, что их много.       — Сколько раз они могут награждать кого-то медалью за что-то совершенно бессмысленное?       Тео фыркнул, прищурившись на очередную подвеску «За доброе гражданство».       — Этот — за помощь уборщику в мытье полов без спроса!       — Лучше, чем тот, что за хорошие манеры за обеденным столом, — мрачно заметил Блейз. Он всё ещё просматривал всё, что касалось 1942 года; Невилл заглянул к нему, чтобы подежурить, пока Гарри просматривал 1943 год. Тео вернулся к тому, чтобы просто ходить вокруг и высмеивать самые нелепые награды, которые только мог найти.       — Награждения прекратились примерно в конце шестидесятых — начале семидесятых годов. Очевидно, директор Диппет вручал их раз в две недели. Слава Мерлину, Дамблдор так не делает.       Тео фыркнул.       — Не ожидал, что ты произнесешь слова «Слава Мерлину, Дамблдор» и не сопроводишь их чем-то вроде «он больше не директор».       Невилл закатил глаза.       — Он великий волшебник, но ужасный директор.       — Подождите, — неожиданно сказал Блейз. — 1943 год — Специальная награда за заслуги перед школой, присуждена… Тому Марволо-Реддлу.       Тео отбросил медаль в сторону и подошел посмотреть.       — Что это за имя — Том Марволо-Реддл? Его родители ненавидели его?       — Меня зовут Лонгботтом. — сказал Невилл. — Я бы взял Марволо.       — В точку, — сказал Тео, смеясь.       — Здесь не сказано, за что, — разочарованно сказал Гарри.       Блейз копался в остатках полки; он с удовлетворением повернулся к Гарри.       — Но он единственный, кто получил его в том году. Они не так часто встречаются; еще одна медаль была вручена только в… 1948 году, а до Реддла последним был Синчер в 1939 году. Много других медалей и дурацких наград, но ничего настолько важного, чтобы поймать убийцу. Думаю, мы можем с достаточной степенью уверенности утверждать, что это сделал он.       — А что-нибудь еще здесь написано? —Спросил уже Невилл. — Дом, возраст, что-нибудь?       — Нет, но это будет в комнате записей, — сказал Тео.       Блейз покачал головой.       — Это плохая идея.       — Это лучшее, что у нас есть, — сказал Гарри. — Наследник напал на Джастина, Блейз. На моего друга. На нашего друга.       — Как ты думаешь, почему я просто не отказался от всего этого крестового похода? — пробормотал Блейз.       — Мы уже знаем, где находится комната для записей? Гарри? — Спросил Тео       — Вообще, да, но попасть туда будет нелегко. Это на шестом этаже, рядом с входом в Астрономическую башню, там есть по крайней мере одна змея, которая чует запахи и говорит мне, что она вся в них, и если кто-то откроет дверь, то, скорее всего, будет объявлен сигнал тревоги директору.       — Нам придется все спланировать, — мрачно сказал Блейз. — Тщательно. Меня за это не исключат.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

13 января 1993 г.

Невилл

      Комната трех рыцарей, как они стали называть помещение за доспехами, стала для них чем-то вроде штаб-квартиры.       Гарри установил несколько сигнальных и защитных заклинаний. Ничего сложного, но требовался дополнительный пароль, помимо рапиры — он был переустановлен как мандрагора, что вызвало у Невилла улыбку, необычное явление в их мрачные дни, — и если кто-то попытается войти, Гарри об этом узнает. Он сказал, что большинство студентов четвертого курса и старше, вероятно, смогут снять защиту, а сам Гарри, скорее всего, не сможет, но Невилл все равно был одновременно и впечатлен, и подавлен легкостью, с которой Гарри накладывал заклинания.       — Тео?       — Хм… — Тео не поднимал глаз от своего эссе по трансфигурации.       — Как ты думаешь, мне стоит купить новую палочку?       Перо Тео приостановилось.       — Я думаю, это твой выбор.       — Но если бы это был ты…       Пауза.       — Я бы это сделал.       Невилл прикусил губу. Это было бы неудобно, но…       — Тео… твой отец…       Плечи Тео напряглись. — Не нужно, Невилл.       — Он… он когда-нибудь обижал тебя?       Они оба вздрогнули.       Гарри пожал плечами и прошел остаток пути в комнату. — Я слышал только два последних предложения.       — Нет. — Тео уселся удобнее. —Нет, он не трогал меня. Он бы никогда… он бы никогда.       Рот Гарри горько искривился, но затем он снова сгладил свое выражение.       Тео вздрогнул. — Извини, приятель…       — Нет, все в порядке, — сказал Гарри, немного раздраженно. — Я прекрасно знаю, что мое детство не было звездным.       Невилл знал, что если он улавливает напряжение, то оба Слизеринца, вероятно, чувствуют его как лезвие ножа. То, о чем никто из них никогда не хотел говорить.       — Что было бы, если бы Гермиона пришла к вам домой? — неожиданно спросил он. Оба Слизеринца вздрогнули, вероятно, от его прямоты.       Прежде чем заговорить, Тео тщательно скрывал свое лицо.       — Он часто говорит то, что я часто слышал в детстве: «Кровь важна. Способности важнее». Гермиона — гениальная ведьма.       Невилл снова открыл рот, но Гарри поймал его взгляд и слегка покачал головой. Мнение Гарри было еще одним неизвестным, хотя и не таким сильным, как у Тео. Возможно, он просто не хотел начинать спор.       В другой раз.       Прошло несколько секунд.       — У тебя какие-то… проблемы с бабушкой, — сказал Тео. — Не так ли?       — Я… наверное? — сказал Невилл, не зная, как это сказать, но думая, что поговорить было бы неплохо для разнообразия. — Она любит меня. Она заботится обо мне. Она уделяет внимание моим интересам — гербологии, обучению… просто… ей было тяжело. Потерять… сына, невестку, брата и друзей тоже. Почти всех и сразу… Я думаю, если она считает, что делает меня… лучше, воспитывает меня лучше, то я… я буду достаточно хорошим, чтобы выжить.       Он посмотрел на свою палочку, и его охватила удивительная горечь. Невилл отогнал ее. Он не хотел обижаться на нее.       — Я люблю ее. Она заботится обо мне. Просто иногда она забывает меня слушать. Наверное, потому что… ну…       Он попытался рассмеяться.       — Вы же видели, как я веду себя на уроках — со всеми остальными — я едва ли могу вымолвить хоть слово, считающееся заступничеством за себя.       — Это не твоя вина, — сказал Гарри. — Ты не виноват. Возможно, тебе поможет, если ты научишься больше говорить. Но это не твоя работа — заставлять ее слушать. Ее задача — не забывать слушать. И если ты напомнишь ей об этом, и она будет работать над этим — это хорошо.       Его глаза — не похоже, что он смотрел на Невилла или Тео.       — Гарри, — сказал Тео. — Если тебе нужно поговорить…       — Да.       Слушать, Невилл умел прекрасно.       — Я знаю, — сказал Гарри. — Но… не сейчас.       Он сделал паузу. — И тебе, кстати, тоже.       Тео откинулся назад, кивнув.       Невилл задумался, что бы такое сказать. — О, Гарри, Гермиона не… дружит с Жюлем и Роном.       — Ммм. И меня волнует, почему?       — Прекрати притворяться, — сказал Невилл так резко, что сам удивился. — Мы все знаем, что тебя задело то, что произошло.       Гарри втянул воздух, и на секунду, всего лишь на секунду, он выглядел испуганным — глаза яркие, тело напряжено, черты лица высечены изо льда. Но затем всё исчезло, и он отступил назад. — Ладно, и что с того? В любом случае, сейчас ей лучше со мной не дружить.       — А вот это уже коряво.       Тео вскинул руки вверх.       — Ради Мерлина, сколько можно прерываться?       Фред и Джордж ухмыльнулись, заходя внутрь.       — Мы же раненые.       — Абсолютно преданы.       — Мы можем быть серьезными. Правда, Дред?       — Конечно, Фордж.       Гарри закатил глаза. — Я тебя прокляну.       — Ан-тэ-о-ку-ла-тиа, — сказал один из близнецов. Невилл все еще не мог их различить. — Рога.       — Чертовски гениально.       — Мы давно ждали повода, чтобы использовать это.       — Конечно, маленький змееныш-Поттер нас опередил…       — Но кто знает? Может, Рон и проснется в один прекрасный день немного тяжеловатым.       — Сфотографируй, — сказал Тео. — Пожалуйста. Я буквально заплачу тебе.       Невилл попытался не рассмеяться.       — Может, не надо их поощрять, Тео.       Гарри внезапно сел прямо.       — Фред, Джордж… Мне может понадобиться услуга. Услуга сейчас, услуга в долг.       — Так ты будешь нам должен?       — Одно одолжение равной или меньшей величины, которое будет вызвано в день по вашему выбору, и нет, пускать вас в Слизерин, помогать вам пробираться в Слизерин или выдавать секреты факультета — это все нельзя.       — Черт.       — А мы-то надеялись проклясть Монтегю.       Гарри усмехнулся. Это было злобное выражение, и Невиллу не нравилось видеть его на лице своего друга, но поскольку оно было направлено на Монтегю — что ж. — Я могу сделать это для вас.       — Что за услуга?       Тео втянулся в разговор.       — Диверсия, — сказал он. — Отлично, Гарри.       Кусочки собрались воедину, и Невилл усмехнулся.       — Значит — Сказал он. — Комната для записей.       — Комната для записей, — подтвердил Гарри. — Теперь нам нужны только Блейз и Пэнси.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

20 января 1993 г.

Гарри

      — Это ужасный план.       — Это твой план.       — Он лучше звучал в Рыцарском зале. И он не совсем мой. Змеи Гарри дали нам информацию, и мы полагаемся на близнецов Уизли, как ни на кого другого!       — Если у тебя были возражения по поводу близнецов, то их следовало высказать еще две недели назад, — сказал Гарри.       Блейз подколол его.       — Я так и сделал.       — Мы думали, что ты споришь только ради того, чтобы спорить. Тебе это нравится, — сказал Тео.       — Мне просто интересно, оставляет ли такое количество лицемерия послевкусие? Кажется, что должно…       Гарри прервал их препирательства.       — Мы здесь.       Они остановились и посмотрели на пустой участок стены.       — Похоже, здесь ничего нет, — сказал Невилл.       Тео ухмыльнулся.       — Думаю, в том-то и дело.       Гарри посмотрел вниз.       — Покажи мне… — Он не обратил внимания на то, как Ханна вздрогнула при использовании парселтанга.       —Сюда… — сказала Сэнни, травяная змея, которая попала в замок, потому что магия и тепло не давали змеям впасть в спячку, и помчалась по каменному полу. Она была едва видима. Гарри следил за передвижением, пока змея не остановилась метрах в десяти от него. — Здес-сь.       Тео осмотрел стену.       — Да, я вижу трещину — так вот как он вообще туда попал?       — Похоже на то, — сказал Гарри, доставая свою палочку. Он посмотрел на Тео. — Готов?       Тео направил палочку на стену и провел сложный узор. Они с Гарри часами изучали книги по Трансфигурации, находя элементы движений палочек, которые давали нужный эффект, и собирая их воедино из других трансфигураций, которые они практиковали. На то, чтобы добиться нужного результата, ушла почти неделя, но в конце концов они научились превращать камень в воздух и обратно. Они вдвоём были лучшими в трансфигурации среди своей группы, а остальные трое не были достаточно последовательны в этом заклинании, поэтому они стояли в стороне, пока Гарри и Тео работали.       — Коммуто.       Гарри яростно сосредоточился. В стене появилось углубление, круглое и гладкое, как будто камень был мороженым, и кто-то провёл по нему ложкой.       — Коммуто.       Полость стала немного глубже.       Одна Трансфигурация за другой, они вырезали путь в стене, следуя за хвостом Сэнни, ускользающим в трещины. Гарри слышал, как Блейз, сосредоточившись на своем заклинании, создал иллюзию, которая сделала бы вход в туннель похожим на обычную стену.       Туннель был тесным, а пол не ровным. Им пришлось идти в одну шеренгу и ползти. Гарри и Тео поочередно бросали коммуто; Тео был впереди и вынужден был прижиматься к одной стороне, чтобы Гарри мог прицелиться в него и выбить очередной кусок из скалы.       — Мы на месте, — сказала Сэнни, останавливаясь и тыкаясь носом.       —Спасибо, — сказал Гарри, когда Тео повернулся и стал целиться не прямо вперед, а вправо. — Завтра я принесу тебе немного тараканьих гроздей.       Сэнни зашипела от удовольствия и исчезла обратно тем же путем, каким они пришли.       Они повернули свой туннель под углом вправо.       Сэнни все показала абсолютно правильно. Им потребовалось сделать еще три трансфигурации, прежде чем они оказались в воздухе, и Тео выполз в комнату для записей.       — Черт, как же это было утомительно, — сказал он, морщась и тяжело дыша.       Гарри горячо согласился. Трансфигурация была нелегкой магией, а они только что сделали довольно много и сразу. МакГонагалл, он не сомневался, могла бы пробить туннель одним заклинанием и почти не почувствовать этого.       — Моя очередь, — сказала Пэнси, выскочив из туннеля. — Я выслежу- Ого…       — Ага… — согласился Гарри, всё ещё задыхаясь, но с изумлением оглядываясь по сторонам.       Зал записей оправдывал свое название. Стены были увешаны сотами из тысяч свитков; в центре высокой узкой комнаты стоял один массивный дубовый стол.       — Это невероятно, — вздохнула Ханна. — Не может быть только записи о посещаемости, их слишком много.       Гарри посмотрел на дыру, которую они оставили. — Сэнни была права — хорошо, что мы держались поближе к земле. Нижний уровень сот находился всего в полуметре над полом; их туннель выходил едва ли под ним. Было бы плохо уничтожить все записи.       Пэнси медленно подошла к столу. Невилл быстро навел люмос и нахмурился, концентрируясь; свет медленно усиливался, пока Гарри не увидел, что над столом и чистым листом пергамента совершенно неподвижно парит кроваво-красное перо.       — Я не вижу потолка, — сказал Блейз тихим голосом. Гарри, Ханна и Тео повернули головы назад. Комната поднималась выше, чем хватало света палочки Невилла.       Пэнси оглянулась.       — Я думаю… я думаю, что мы диктуем перо.       — Но сохраняется ли при этом запись поиска? — сказал Гарри. — Мы не хотим, чтобы кто-то знал, зачем мы сюда пришли.       — Я возьму пергамент, — сказала Пэнси. Она ткнула в перо своей палочкой. — Принеси мне записи студентов за 1943 и 1944 годы.       Перо заскрежетало по пергаменту. По комнате разнеслось эхо.       Невилл нервно огляделся.       — Пэнси… — сказал Блейз.       — Шшш.       Они подождали еще несколько секунд.       Наверху послышалось шарканье. Все посмотрели вверх. Невилл поднял свою палочку.       С потолка спускались два свитка.       — Быстро, — шипела Пэнси. — Блейз, Невилл, Ханна — помогите мне.       Гарри сел. Он очень устал. Действительно устал. Возможно, они недооценили, сколько сил у них с Тео ушло на то, чтобы затащить их сюда… а ведь им ещё предстояло перенастроить воздух, чтобы раскачать его на выходе.       Тео сел рядом с ним.       По крайней мере, так было задумано — остальные четверо должны были искать записи, пока Гарри и Тео отдыхают. Так что это не было слишком большой проблемой. Но всё же. Он не ожидал, что так устанет.       Пэнси и Ханна работали на удивление слаженно, раскладывая свитки по местам. Ханна обладала способностью находить слова и сразу же нашла Тома Рэддла.       — Слизерин, — мрачно сказала она.       — Смотрите, — вдруг сказал Невилл, указывая. — 1943 год… Рубеус Хагрид! Он учился здесь!       Ханна вскинула голову.       — Эрни сказал мне как Хагрид однажды показал ему, Жюлю и Рону, что две части его палочки хранятся в розовом зонтике. Он иногда использует его для волшебства, нелегально. Его палочка была почему-то сломана — и у него никогда не было другой, так что это не может быть случайностью.       — Хочешь сказать…       Ханна наложила чары поиска слов на второй свиток. Гарри не мог видеть поверхность стола со своего места на полу, но он мог видеть мрачные выражения их лиц.       Блейз произнёс.       — Хагрид был исключён.       — Не может быть, — скривился Тео. — Хагрид, наследник Слизерина? Это, честно говоря, самое смешное, что я слышал за весь день. Я бы посмеялся, если бы не был таким уставшим.       Пэнси снова ткнула пальцем в перо.       — Все записи на Тома Рэддла.       Вниз полетели еще свитки. Ещё пять, как понял Гарри, были списками посещаемости студентов, но было и несколько других. Они развернули свитки и пролистали их, остро ощущая, как уходит время.       — Староста факультета, староста школы, почти идеальные оценки, ни одного задержания несколько курсов подряд, — сказал Невилл. — У Реддла действительно было все, не так ли?       — Его подставили, — сказал Гарри. Он задумался, и это было единственное, что имело хоть какой-то смысл. — Хагрида подставили.       — Думаю, ты прав, но давай оставим этот разговор на потом, — сказала Пэнси. — Нам нужно выяснить, кто умер.       — Подождите, — сказал Невилл. — Конечно, а что если у них хранится список студентов, которые умерли? У нас нет времени просматривать оба свитка до конца — это сотни студентов, а прошло уже почти сорок минут…       — На самом деле это просто замечательно, — сказала Пэнси.       — Похоже, ты удивлена, — пробормотал Невилл.       Пэнси фыркнула и попросила свиток с записями о смерти.       — На самом деле, это довольно много записей о смерти, — сказала Ханна, критически оглядывая три толстых свитка, которые выскользнули из ниш примерно на полпути вверх по одной стене и упали на стол. — Стоит ли нам беспокоиться?       — Я уверен, что Хогвартс был более опасен в те времена, когда он открылся, — сказал Блейз, уже открывая один из них. — Это самая старая школа — ей около 1500 лет.       Пэнси развернула ту, что была тоньше остальных.       — Вот так… С тех пор умерло несколько человек, но единственной, кто умер в 1943 году, была… Миртл Уоррен?       — То есть… Плакса Миртл? — с недоверием сказала Ханна.       — Кто? — сказал Блейз.       — В туалете для девочек на втором этаже, — сказала Пэнси. — Уверена, ты помнишь ту небольшую стычку? Я же говорила, что там обитает призрак девушки по имени Миртл. Все зовут её Плаксой Миртл.       — Какая стычка? — спросила Ханна.       Гарри поднялся на ноги. Он чувствовал себя лучше.       — Это не имеет значения. Это отличная зацепка. Кто-нибудь может придумать что-нибудь еще?       Все оглянулись друг на друга.       — Я не могу, — сказал наконец Невилл. — Мы знаем, кого исключили, мы узнали больше о Реддле, и мы даже узнали, кто умер.       — Реддл — слизеринец, — сказал Блейз. — Мы можем обратиться к записям нашего факультета.       — Ваш факультет ведет записи? — спросил Невилл.       Слизеринцы посмотрели на него.       — А ваш нет? — сказал Тео.       — Это Гриффиндор, — сказала Пэнси. — Единственные люди в этой школе, которые менее организованы, чем гриффиндорцы, это когтевран на следующей неделе после экзаменов, когда у них вдруг не остается никаких обязательств и все время на свои безумные увлечения.       — Энтони здесь нет, чтобы обижаться на это, так что я обижусь за него, — сказала Ханна. — Когтевранцы замечательные ребята.       —О да, конечно. — согласилась Пэнси. — Замечательные. Но потрясающе неорганизованные.       — Нам пора идти, — сказал Гарри, взглянув на свои старые потрепанные наручные часы. — Обеденный перерыв почти закончился, что бы ни делали близнецы, все уже закончится…       Блейз начал сворачивать свитки. Остальные последовали его примеру, а Гарри и Тео приготовились снова начать трансфигурацию.       — Ладно, мы закончили, — сказала Пэнси.       Свитки стали разлетаться, но пергамент с их поисками с треском свернулся и тоже поднялся.       — Хватай! — сказал Тео.       — Пэнси схватилась за него и промахнулась; Блейз воспользовался своим ростом, чтобы выхватить его из воздуха, пока он не оказался слишком далеко над ними, и засунул его в карман.       По комнате пронесся вопль, достаточно громкий, чтобы чуть не лопнули барабанные перепонки.       —ВИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ       — ЧТО ЭТО?! — закричал Невилл, закрывая уши руками.       — ЗАКЛИНАНИЕ ТРЕВОГИ! БЕГОМ! — крикнул в ответ Гарри. Блейз уже бежал по туннелю, Ханна и Пэнси следовали за ним. Гарри толкнул Невилла за ними и огляделся. Никаких признаков того, что они здесь были, кроме свитков, всё ещё плывущих к своим нишам; лишь некоторые из них ещё не были убраны.       Тео нырнул в туннель.       — ГАРРИ!       Гарри упал на колени и поспешил внутрь. Повернувшись, он направил палочку себе за спину.       — Коммуто.       Гарри яростно сконцентрировался, превращая внешний край трансфигурированной воздушной глыбы в твёрдый камень, который соответствовал внутренней стене комнаты, делая камень таким же по составу, как и то, что его окружало…       В новом куске было столько силы, сколько он мог собрать, и его толщина достигала полуметра.       Тео направил свою палочку на Гарри.       — Нет времени, — сказал Гарри, подталкивая его, — нам придётся сделать другой конец и оставить туннель открытым.       Тео не нуждался в дополнительных подсказках. Он быстро пополз за Невиллом. Гарри последовал за ним. Единственными звуками были их пыхтение и скрежет ткани и рук по камню. Палочный свет хаотично отражался от стен и потолка; по крайней мере, двое наложили люмос и держали палочки во рту. Ладони и колени Гарри скоро стали стёртыми от ползания, но он не обращал на боль никакого внимания.       Блейз остановился в конце туннеля, прислушиваясь. Все ждали и пытались перевести дух.       — Я ничего не слышу, — прошептал он и выскочил из туннеля. За ним выскочила Ханна, потом Пэнси, Невилл, Тео.       Гарри был последним.       Блейз снял заклинание иллюзии.       — Я слышу шаги, — шипел Тео. — Коммуто.       Его трансфигурированный камень был почти идеален. Может быть, на тон темнее, чем окружающая местность, может быть, не совсем ровные переходы, но Гарри не думал, что можно заметить разницу, если не знать, что она есть.       Они бросились бежать. Мальчики молчали; Гарри очень хотелось, чтобы Тео в следующем году подарил девочкам на Рождество бесшумные туфли.       Только успели они завернуть за угол, как услышали, что кто-то остановился возле комнаты для записей.       Ханна выглянула из-за угла, прежде чем Гарри успел ее остановить.       Через секунду она обернулась. — Это был Флитвик, — сказала она. — Он сказал пароль и вошел внутрь, зал чист…       — Гобелен, — сказал Гарри. — Рыцари — за ним есть проход.       Они прокрались дальше по коридору, отодвинули гобелен, о котором он говорил, и обнаружили винтовую лестницу.       — Наверху тупик, — сказал Гарри. — Внизу — выход под Большую лестницу на втором этаже.       — Отлично, — сказал Блейз, уже спеша вниз по лестнице.       Внизу они остановились, чтобы перевести дух, поправить сбившиеся галстуки и смахнуть каменную пыль с коленей, затем Пэнси нажала на камень, на который ей указал Гарри, и стена бесшумно отъехала в сторону.       Фред и Джордж прислонились к стене напротив них, ухмыляясь. — Отличное использование проходов, Гарри.       — Мы нашли его только на третьем курсе.       — Вы получили то, что вам было нужно?       Гарри кивнул.       — Поднял тревогу, едва избежал Флитвика, но да. Вы вызвали достаточно хаоса?       — Половина школы в больничном крыле, — сказал Джордж.       — ЧТО?       — Мы залезли в кухонный склад и засыпали экспериментальным порошком все чашки, которые попались нам под руку.       — Домашние эльфы не заметили, им нечего будет сообщить.       — От этого все, кто пил из зараженного кубка, начинали безудержно хохотать.       — Пока они не заболевали, вообще-то.       — Он должен был действовать только десять минут, но не перестал действовать и через двадцать.       — Мадам Помфри должна разобраться с ними.       — Некоторые люди стали немного фиолетовыми, мы этого не ожидали.       — Они все были на шестом и седьмом курсах…       — …и мы тестировали его только на себе, так что, возможно, у некоторых старшекурсников реакция будет другой.       — Мы проверили это.       Ханна потеряла сознание.       — Вы только что отравили половину школы?!       — Ну, сначала мы проверили его на себе, — сказал Фред с обиженным видом.       Джордж пожал плечами. — Так что мы знали, что это не смертельно. Или опасно. Просто… неприятно.       Ханна вскинула руки вверх.       — Я не могу поверить…       — Дело сделано, Ханна, — сказал Блейз.       — Но это не значит, что мне это должно нравиться.       — Тогда не надо, — сказал Гарри. — Я уверен, что ярость по отношению к ним окажет дурное влияние.       Ханна перевела взгляд на него.       Он ухмыльнулся.       Ханна покачала головой.       — На этот раз я не буду докладывать о вас. В основном потому, что мне действительно следовало сначала спросить. Но серьезно — если я когда-нибудь услышу о том, что вы двое устроили диверсию, сделав что-то настолько безответственное и опасное, твой брат узнает об этом в течение дня.       У Фреда и Джорджа очень хорошо получалось выглядеть раскаявшимися и торжественными. — Мы понимаем.       — Мы больше не будем этого делать.       — Хорошо, — сказала Ханна. — Гарри, завтра после занятий в «Рыцарской комнате»?       — Конечно.       Она ушла, расстроенная.       Тео поднял бровь, глядя на близнецов.       — Я уверен, что вы имели в виду, что больше не будешь травить людей, а не то, что не позволите Ханне услышать о том, что вы снова совершили подобное. Верно?       Теперь их выражения были ухмыляющимися и резкими.       — О, определенно первое.       — Мы бы никогда не стали так поступать.       — Вы отравили половину школы, — ворчал Невилл, качая головой. — И как это я теперь переживу?       Блейз обнял его за плечи, и они направились в вестибюль, где из Большого зала выходил поток студентов, громко обсуждая только что произошедший хаос. — Ты дружишь с подлыми коварными Слизеринцами и двумя самыми сумасшедшими гриффиндорцами, которые когда-либо были на Гриффиндоре, Невилл, чего ты ожидал?

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Вечером за ужином Дамблдор встал и с необычайно мрачным лицом объявил, что инцидент на обеде был результатом преднамеренного саботажа, и преподаватели подозревают, что он связан со срабатыванием тревожного заклинания на неустановленную охраняемую комнату в замке, и они проводят расследование, а тот, кто это сделал, будет наказан самым суровым образом. Гарри постарался придать своему лицу невинное выражение и старательно не смотрел ни на кого из своих друзей.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

24 января

      Гарри поднял глаза от своего котла, когда в комнату вошли девочки. Он решил проводить свои опыты с зельями в одном из концов Рыцарского зала. Это было проще, чем в подземельях, так как в последнее время они проводили здесь много времени.       — Ты разговаривала с Миртл?       — Да, — ответила Панси, бросаясь в кресло. Они уговорили Фреда и Джорджа наложить Уменьшающие чары на удобные кресла, украденные из общих комнат отдыха, а затем отменить заклинания, как только кресла окажутся в Рыцарской комнате, в обмен на пароль и неограниченный доступ к помещению. Близнецы уже начали складывать в углу коробки, в некоторых из которых хранились контрабандные ручки, ожидавшие зачарования и продажи, а в других — неопознанное содержимое. В большой железной чаше на полу горел огонь Колокольчика, стояли удобные стулья, большой деревянный стол, на одном конце которого стояли коробки, а на другом — котёл и рабочий стол Гарри, — место было почти уютным, если не обращать внимания на голые каменные стены и тени в углах, которые не мог рассеять Огонь Колокольчика. — Она помнит только «большие жёлтые глаза» из раковин.       — Мы проверили раковины, — сказала Ханна. — В них не было ничего странного.       Гарри вздохнул.       — Ну, это хоть что-то.       — Она вспомнила Хагрида, — сказала Пэнси. — Он был гриффиндорцем, конечно, и она сказала, что он был бездельником, одним из самых добрых людей в школе и наводил на всех ужас, пытаясь удержать вокруг себя всех самых страшных волшебных существ. Он постоянно получал взыскания за то, что ходил в Запретный лес — видимо, именно благодаря Хагриду его переименовали из «Темного леса» и объявили запретным для учеников; до него он не был официально запрещен, — и не был силен в магии.       — Звучит более менее правдоподобно, — сказал Тео.       — Хагрид очень милый, — сказал Невилл, не поднимая глаз от своего эссе по Зельям, над которым он трудился с периодической помощью Гарри.       Тео пожал плечами.       — Я никогда не говорил, что он плохой или ужасный.       — Можем мы перестать? — сказала Ханна. — Серьезно, я бы хотела немного поработать…       В дверь ворвался Блейз.       — Моя мама снова выходит замуж…       Ханна вскинула руки вверх.       — Очевидно, нет, черт возьми…       —… Этим летом, — закончил Блейз, остановившись. Его одежда была растрепана так, как Гарри никогда не видел, и он сильно подозревал, что если бы волосы Блейза не были коротко острижены, то они тоже были бы в беспорядке.       — И вы все придете на свадьбу, потому что, да поможет мне Мерлин, если мне придется пройти еще через одну такую ситуацию, когда каждый чертов человек — безмозглый подхалим или хочет использовать меня для чего-то, я совершу убийство.       — Что, так ты еще не сделал этого? — наигранно удивился Тео       — Тео, не время, — огрызнулся Блейз.       Рот Невилла был открыт.       — Что происходит?       — Конечно, ты знаешь, кто такая Лия Забини, — сказал Тео. — Черная вдова?       — Ну, да, но я думал, что это слухи, — сказал Невилл.       Блейз засунул руки в карманы.       Невилл неуверенно прищурился. — Это же слухи?       — Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — сказал Блейз со следами своего обычного воздушного презрения. Затем он с протяжным выдохом рухнул на пустой стул и прикрыл глаза рукой.       Ханна и Невилл обменялись обеспокоенным взглядом. Даже Тео выглядел несколько нерешительным, а ведь Гарри никогда не видел, чтобы он колебался, когда нужно было пустить в ход свой смертоносный сарказм и едкий язык.       —Э-э, — сказал Гарри. — Ты… ты в порядке, приятель?       Если бы это был он, он не хотел бы говорить об этом; он хотел бы швыряться гексами и уворачиваться от них, пока не выдохнется настолько, что рухнет в кровать и мгновенно заснёт, и Тео с радостью бы ему в этом помог, потому что он справлялся со всем точно так же. А вот Блейз — Блейз говорил.       — Нет, —Сказал Блейз —Нет, я явно не в порядке. Она… Мерлин. Светские приемы, игры, игра слов — она любит это, она любит наносить удары в спину, извращать мысли людей и манипулировать ими… Ты знаешь, что пауки-черные вдовы не плетут красивых симметричных паутинок? Они хаотичны, сложны, их невозможно понять. Она моя мать, и я ей не доверяю. А она не доверяет никому, черт возьми.       — А тебе нужны люди, которым ты можешь доверять, — мягко сказала Ханна. — Чтобы присматривать за тобой, пока ты там.       — Нет, спасибо, я и сам прекрасно могу за себя постоять, — сказал Блейз. Гарри с облегчением услышал, что Блейз не слишком расстроился из-за язвительных реплик. Если бы он был настолько подавлен, им, возможно, пришлось бы предпринять что-то радикальное. Например, убить последнего жениха его матери, чтобы свадьба никогда не состоялась и не доставляла Блейзу лишних хлопот. — Я посещаю такие мероприятия с двух лет и готовлюсь к ним, как открыто, так и наблюдая, буквально всю свою жизнь. Мамины сказки на ночь были связаны с предательством и смертью.       — Ну, это многое объясняет, — сказал Тео.       Гарри бросил на него взгляд.       — Ладно, я больше не буду, — сказал Тео. Затем он проверил свои наручные часы. — В течение… двух минут. Начиная с этого момента.       — Мерлин, это просто чудо, — сказала Пэнси, изумленно глядя на Тео. Блейз прикрыл лицо подушкой. — Нотт соглашается закрыть рот…       — Я согласился оставить Блейза без внимания на две минуты, а не тебя, — сказал Тео. — Кстати говоря, ты что-то сделал со своими волосами? Выглядит так, будто крыса Уизли пыталась свить в них гнездо.       Рука Пэнси метнулась к палочке.       — Ты…       — Эй, — резко сказал Гарри.       Они замолчали.       — Блейз, если не для того, чтобы прикрывать твою спину, зачем мы тебе там нужны? — сказала Ханна. Гарри встретил ее взгляд и поблагодарил одними губами.       Голос Блейза был приглушенным.       — Чтобы напомнить мне, что я не она, ясно? Чтобы напоминать мне, что у меня, по крайней мере, есть люди, которым я могу доверять.       Он сделал паузу.       — А еще потому, что здесь часто случаются драмы и игры разума, и я знаю, что Гарри и Пэнси, по крайней мере, любят в них играть, а Пэнси, ты можешь собрать несколько отличных сплетен.       Пэнси выглядела восхищенной.       — Блейз, это самое приятное, что ты когда-либо для меня делал.       — Я знаю, — сказал он. — Я подумал, что ты должна что-то получить от этого.       — А как же мы? — спросил Невилл, все еще выглядевший немного ошеломленным всем этим разговором. — Ханна и я. И Гермиона. И, полагаю, Джастин, когда он проснется.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       — Я планировал подкупить Гермиону доступом к моей семейной библиотеке в Италии, — сказал Блейз. — А вы с Ханной и Джастином — милые люди, вы придете только потому, что я попросил.       Ханна скорчила гримасу. — Мне очень хочется обидеться на это, но я не могу, потому что ты прав.       — А я могу, — сказал Невилл. — Я хочу в твою оранжерею, если она у тебя есть.       —Невилл… — Пораженно прошептал Гарри. — Ты учишься говорить по слизерински.       Невилл выглядел в ужасе. — О Мерлин, я ведь так и делаю, не так ли? Мне нужно проводить по меньше своего времени с вами.       — Перестань, — сказал Тео. Плечи Блейза двигались в такт смеху, что было очень обнадеживающим. — Ты только что получил визит в итальянские теплицы за то, что оказал другу услугу, которую, вероятно, оказал бы, даже если бы не зашел разговор о взятках. Кстати говоря, а что я получу, Блейз? Я могу играть в словесные игры с лучшими из них, но это не то, что я делаю для удовольствия, как Пэнси и Гарри.       — Это требует определенного порога интеллекта, — задумчиво сказала Пэнси.       Тео бросил на нее взгляд. — В следующий раз, когда ты будешь зачем-то вставать перед классом, я прикреплю твои ботинки к полу.       — А я заклею тебе рот в следующий раз, когда ты столкнешься с Уизли, — ласково сказала она. — Может быть, если ты будешь молчать, он сможет достойно ответить.       — Сомневаюсь, — весело сказал Гарри. — Любимый закадычный друг моего брата — это много чего, но умение остроумно пошутить — не из их числа.       Наступила пауза.       — Похоже, мы едем в Италию, — сказала Ханна. — Куда именно?       — В Венецию. Дом Забини, известный в старину как Каса ди Анджели, и да, я понимаю, что это ирония.       — Анджели, Ангелы. Это духи божественности, чистоты и добра в одной из маггловских религий, верно?       — Да, — сказал Гарри.       Тео выглядел так, словно очень сожалел о своем двухминутном обещании. Гарри знал, что следующим летом они услышат много шуток про ангелов.       — Вы все можете приехать на неделю или две, — сказал Блейз. — Лондонский дом не сравнится с домом Забини, и на неделю после свадьбы мы будем предоставлены сами себе, а итальянскому министерству буквально наплевать на то, чем занимаются летом несовершеннолетние волшебники и ведьмы, и библиотека нас вполне устроит.       Гарри уже предвкушал знакомство с ней. Он знал, что он, Гермиона и Тео, вероятно, проведут по крайней мере несколько дней, не занимаясь ничем другим.       Невилл сцепил пальцы. — Э… Гермиона…       Блейз сделал паузу.       — Это при условии, что она… преодолеет свои слизеринские предрассудки, и мы с ней помиримся.       — Это не предрассудки, — сказала Ханна.       Гарри поднял на нее бровь.       — Ладно, может быть, но так, немного, — признала Ханна. — Но разве можно ее винить? Когда половина Слизеринцев старшего курса насмехается над ней и полностью игнорирует ее только потому, что она — грязнокровка?       — Она не доверяла мне, Ханна, — сказал Гарри. — Она думала, что я Наследник, или что я лгал, что это не Малфой, и я могу принять ее сомнения, но серьезно? То, что она сделала, неприемлемо, и она должна извиниться.       — Она клянется, что извинилась, — сказал Невилл. — В ванной комнате в тот день…       — Искренне, — добавил Гарри. — Когда она не виновата, застигнута врасплох и идет на попятную, чтобы минимизировать последствия своих действий.       Ханна нахмурилась. — Блейз, Гермиона и Джастин — магглорожденные. Не пойми меня неправильно, но…       — Но сначала я не очень-то хотел их принимать? — язвительно закончил Блейз.       Ханна кивнула, поняла, что Блейз не видит ее через подушку, и поспешно сказала «Да».       — Признаю, это было… трудно… для меня, — нехотя сказал Блейз. — Джастин обращает на себя внимание, он действительно печется о культурном развитии. Благодаря Гарри Гермиона стала лучше, по крайней мере, с тех пор, как разговаривал с ней в прошлом году. С моей матерью все будет в порядке, если только они приложат усилия. И не то чтобы я думал, что до этого дойдет, но я всегда могу шантажировать ее, чтобы она вела себя прилично.       — Ты шантажируешь свою мать? — Возмутилась Пэнси. — Забини. Это впечатляет. Мне нужно все, что у тебя есть на нее.       — Да, тебе придется сделать гораздо больше, чем просто прийти на свадьбу, чтобы выудить из меня эту информацию, Паркинсон.       Ханна покачала головой.       — Вы все ужасны.       Гарри послал ей ленивую, очаровательную улыбку.       — Да, но мы также забавные, и умные, и преданные своим друзьям…       — Я ненавижу тебя, Поттер, — сказала она без всяких чувств.       — Если это ненависть, то интересно, как ты определяешь чувства моего брата ко мне?       — Сложно, — быстро ответила Ханна. — Любопытство, неуверенность, горечь, сомнение. Я не сомневаюсь, что он чувствует себя преданным из-за того, что ты в Слизерине. Если ты можешь простить Блейзу то, что он вырос с антимаггловскими настроениями и ему нужно время, чтобы это пережить, то, конечно, ты можешь простить Жюлю Поттеру то, что он вырос с антислизеринскими настроениями и ему нужно время, чтобы это пережить, что, вероятно, произошло бы быстрее, если бы ты перестал его раздражать.       Гарри подмигнул ей. — Я и не подозревал, что ты так много думаешь о Жюле.       — Я хорошо разбираюсь в людях, — просто ответила Ханна. — Может быть, не так, как Пэнси, но магглы называют это Профайлингом. У меня всегда был талант.       Она сделала паузу. — Хотя я уверена, что у вас есть возражения по поводу характера.       — Мерлин, да, — сказал Гарри.       Тео закатил глаза. — Высокомерие, эгоцентризм…       — Что, и у тебя нет ни того, ни другого? — возразила Ханна.       — Уверенность, Ханна, а не высокомерие. Первое подразумевает точную оценку собственного достоинства, второе — мнение о себе лучше, чем следует, — сказал Тео, разгораясь от дискуссии. Гарри знал, что он может бесконечно долго рассуждать о семантике и логических ошибках, если дать ему волю. — И мы эгоисты, а не эгоцентристы. Если присмотреться, разница очевидна.       — В любом случае, — сказал Гарри, — он также безрассудный, импульсивный, самодовольный болван, который тратит слишком мало времени на обдумывание последствий своих действий и слишком много — на то, как хорошо они будут выглядеть во время и как хорошо они будут звучать потом для его друзей. Он слишком любит внимание, а также дружит с Уизли и Финнеганом, что говорит о недостатке характера или о потрясающей забывчивости к характерам окружающих его людей, и ни то, ни другое мне не нравится.       Ханна пожала плечами. — Да, и это все очень правильно, и я, честно говоря, недолюбливаю его по многим из тех же причин. Но мое мнение о его слизеринских предрассудках остается в силе.       — Я… подумаю над этим, — неохотно сказал Гарри. Проще было просто ненавидеть Жюля.       Но это означало бы опуститься до уровня Уизли, с внезапным ужасом понял он.       — Нет. Не бери в голову. Я не стану специально злить его, если только тот не начнёт драться со мной, — исправился на ходу Гарри. — А вот Уизли и Финнегана я оставляю за собой право поиздеваться.       — По правде говоря, для этого не нужно многого, — сказал Тео, ухмыляясь. — Стоит только дыхнуть в их сторону, и они готовы пустить в ход кулаки. Или сглазить, только они, кажется, никогда не могут достать свои палочки достаточно быстро.       — Этим летом Жюль будет проходить дуэльную подготовку, — небрежно сказал Гарри, — Он хвастался этим в конце прошлого года… Тринадцать лет — минимальный возраст для летней практики, одобренной Министерством, за которую нужно платить по полной программе, которая проводится только на территории Министерства и распространяется только на тех, у кого к имени прикреплено «Избранный» — главное, не спешите злить его в следующем году.       Тео выглядел взволнованным такой перспективой. — Отлично, хоть какая-то практика.       — Прошу прощения, я недостаточно хорош для того, чтобы ты со мной тренировался? — сказал Гарри. — Потому что я побеждаю тебя по крайней мере половину времени, и я уверен, что Жюль не будет лучше меня, учитывая, знаешь ли, климат Слизерина…       — Совсем другое дело с тем, кто тебе активно не нравится, — сказал Тео.       — Я польщен, — проворчал Гарри. — Ты не испытываешь ко мне активной неприязни. Такая железная основа нашей дружбы.       — Такая личность, как у тебя, неужели ты ожидал чего-то лучшего? — вклинилась Пэнси.       — По крайней мере, у меня нет такой личности, как у тебя; все мое время уходило бы на то, чтобы беспокоиться о том, кто в следующий раз попытается ударить меня в спину, — сказал Гарри.       — А ты нет? — сказал Блейз.       Гарри пожал плечами. — Беспокоиться глупо.       — Эм… Как? — спросил Невилл       Гарри сделал паузу, пытаясь выразить словами то, с чем он жил большую часть своей жизни.       — Либо ты можешь что-то сделать с тем, что тебя беспокоит, и в этом случае лучше потратить время на это и не беспокоиться, либо ты не можешь ничего сделать с тем, что тебя беспокоит, и в этом случае беспокойство ничего не изменит, и ты можешь делать или думать о чем-то другом.       Невилл наклонил голову, размышляя.       — Очень хорошо сказано, Гарри, — сказала Ханна.       Невилл рассеянно кивнул. Он думал о том, что продолжает искать вход в кухню. Многие другие проходы, казалось, хотели быть найденными любым человеком, готовым искать и желающим воспользоваться ими, но вход на кухню явно был готов открыться только для достойных, или что-то вроде такой чепухи.       Невилл покачал головой.       — Мне нужно написать домой, что я приглашен на последнюю свадьбу Лии Забини с ее сыном, Слизеринским Поттером, и наследниками Ноттов и Паркинсонов. У бабушки будут котята.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

16 февраля 1993 г.

      Гарри и Блейз шли друг на друга ожесточенно, мрачно и решительно.       — Волькулеус!       — Экспеллиармус!       — Таранталегра!       — Коммуто!       — Фульма!       — Фамубляре!       Последний спотыкающийся Сглаз настиг Гарри, и он врезался в камень с такой силой, что ушиб плечо. Блейз ударил его по ноге жалящим заклинанием и победно поднял руки.       — Таранталлегра, — мстительно шипел Гарри.       Ноги Блейза неудержимо дернулись, и он упал на землю, а палочка вылетела из его пальцев.       Ханна использовала фините. — Гарри, это было не спортивно, он ударил тебя.       — В ногу, — невинно ответил Гарри, поднимаясь на ноги. — Это он использовал Таранталлегру вместо Петрификуса или Экспеллиармуса.       Блейз зарычал.       — Почему мы друзья?       — Потому что никто больше не будет с тобой мириться? — Тео одобрительно кивнул Гарри, который занял свое место в дуэльном круге вместе с Дафной, которая выглядела скучающей и, кроме того, как будто ей очень нравилось швырять во что-то гексы, что было ее стандартным выражением лица.       Блейз с усмешкой посмотрел на них обоих и направился к Ханне и Пэнси.       Гарри присоединился к Невиллу. Гриффиндорец усердно занимался и теперь мог довольно регулярно накладывать жалящие чары и паралич тела. Обезоруживающие чары по-прежнему не получались, как и танцевальные, но это был прогресс. Гарри вызвался быть практикантом у Невилла и смирился с тем, что ему придётся провести час, держа перед собой книгу и периодически морщась от Жгучих, опрокидываясь после Связывания тела или пытаясь удержать книгу и одновременно наложить заклинание фините, если его ноги непроизвольно дёрнутся.       В конце концов, именно Трейси объявила перерыв и настояла на том, чтобы все они использовали оставшийся час до комендантского часа для занятий. Приближался экзамен по Зельям. Гарри ничуть не волновался по этому поводу и даже с нетерпением ждал его, так как уже достаточно долго возился с варкой и думал, что сможет увеличить срок годности зелья и, возможно, выбить несколько баллов у Снейпа, который при всем своем слизеринском фаворитизме почти никогда не давал Гарри на уроках. Остальные, особенно Невилл, по-прежнему хотели учиться. Гарри отвечал на вопросы, когда ему их задавали, но в основном работал над отдельным проектом, связанным с чернильницами, перьями и заговором обмена.       За пятнадцать минут до комендантского часа они начали собирать свои вещи.       Невилл очень неуклюже уронил сначала перо, потом два свитка, которые распутались и пришлось сворачивать заново, а затем и весь свой письменный прибор, который лопнул и высыпал на пол несколько перьев и клочков бумаги.       Гарри вздохнул.       — Идите, — сказал он остальным, — я помогу ему прибраться.       — Спасибо, — пробормотал Невилл, глядя вниз, и остальные члены группы вышли из Рыцарского зала.       Тео драматично вздохнул и тоже попятился. Блейз замялся, но Гарри махнул ему рукой, и высокий мальчик, пожав плечами, исчез, уйдя вместе с Дафной, Трейси и Пэнси.       — Это было довольно тонко, отличная работа, — сказал Гарри.       Невилл нахмурился. — Я думал, ты не заметил.       Тео фыркнул, подбирая последние перья Невилла. — Невилл, ты не хитрый. В чем дело?       — Я думаю, что Джулс и Рон нашли Темный артефакт. Действительно темный. Такой, который отравляет в ответ.       Гарри со вздохом передал Невиллу последние бумаги.       — Как они умудряются совать свой нос во все странное, что происходит в этом чертовом замке? — пожаловался Тео.       — Не во все, — сказал Гарри. — И это кажется довольно… странным… в свете прошлого года…       — Ты имеешь в виду… что ловушки казались… предназначенными для Жюля и его ближайших друзей? — сказал Невилл, прикусив губу. — Я имею в виду, что Дамблдор… он не стал бы пытаться убить первокурсника. А Жюль — Мальчик-Который-Выжил!       — Как бы я ни ненавидел это прозвище, в его словах есть смысл, — сказал Тео. — Какой светлый волшебник в здравом уме станет преследовать Жюля?       — Можно утверждать, что Дамби не в своем уме, — сказал Гарри. — Но это уже не по теме. Невилл, что за Темный артефакт?       — Дневник, — мрачно сказал Невилл. — Он был в ванной комнате Плаксы Миртл — они увидели, что её снова затопило, и пошли посмотреть. Кто-то пытался смыть его в туалете, но он засорился, а потом вымылся обратно. Они копались там уже несколько недель, но… помните валентинку, которую Меган Джоркинс послала Жюля?       — Прекрасно помню, — сказал Тео.       Гарри усмехнулся. — Это одно из моих самых сокровенных воспоминаний.       — Я с Ханной, — сказал Невилл. — Вы нехорошие люди. В любом случае, Жюль пролил чернила на дневник, когда его сумка раскололась, но когда он вернулся в общежитие, чернил уже не было, и он попытался написать в нем.       — А раньше они не пытались писать в нем? — сказал Гарри. — Идиоты.       Все они столпились у входа в Рыцарский зал, готовые уйти, но не желающие вести этот разговор в открытую.       Невилл пожал плечами.       — Не знаю, я с ними не очень близок… Но, как оказалось, в дневнике хранятся воспоминания какого-то парня, и он пишет, если ты пишешь в нём, и может показывать тебе воспоминания. Но самое странное — он принадлежал Тому Рэддлу.       Тео кашлянул.       — Что?       — И ты говоришь нам об этом только сейчас? — сказал Гарри, затем поморщился. — Это было резче, чем я хотел сказать…       — Я не знал до сегодняшнего дня, — сказал Невилл. — А потом… ну, у нас здесь были Дафна и Трейси, и я не знал, как много ты им рассказал… поэтому я ничего не говорил. До этого момента. Но Жюль показал воспоминание. О Рэддле и Хагриде. Мы были правы — Рэддл сдал Хагрида, и Хагрида выгнали… Похоже, старый директор Диппет не очень любил Хагрида из-за того, что он отчасти великан…       — Может быть, Дамблдор на самом деле усовершенствованный? — сказал Тео.       Гарри толкнул его локтем.       — Итак, в дневнике есть воспоминания, и Жюль использовал его, чтобы узнать, что Рэддл сдал Хагрида за убийство одного студента. Но ты думаешь, что это темный артефакт?       — Ну, — сказал Невилл, колеблясь, — кажется… кажется, что это не мог быть Хагрид, разве мы не договорились?       — Вероятность того, что он наследник Слизерина, примерно такая же, как вероятность того, что он цыпленок, — сказал Тео.       — Может, и меньше, куры — маленькие злобные ублюдки, — рассеянно сказал Гарри, с содроганием вспоминая тот случай, когда Дадли на свой день рождения захотел пойти в зоопарк на ферме. — И ты думаешь, что это темный артефакт, потому что он врет Жюль?       — Да. И это, и то, что оно явно сильное.       — Ну, даже если оно в конце концов солгало ему, Рэддл тоже лгал в своей жизни, так что разница невелика… Он может быть моральным банкротом, но это необязательно делает его тёмным. Или Наследником.       — Судя по тому, что рассказал Жюль… похоже, что Рэддл знал о том, что Хагрид выращивал в замке, и рассказал о нем только тогда, когда это кого-то убило и школу собирались закрыть. Он сказал, что Рэддл очень переживал по этому поводу.       — Судя по записям Слизерина, Рэддл оставался на каникулах все семь лет, которые он мог провести здесь, — сказал Гарри, глядя на Тео. — Знакомая тенденция?       — О да. — Тео скрестил руки. — Итак, у Рэддла есть дом, в который он не хочет возвращаться, маггловская фамилия в Слизерине, отличные оценки и баллы на экзаменах, староста факультета, староста школы — и на пятом курсе он сдает Хагрида за то, что бы это ни было, только после того, как узнал о смерти и о том, что школу собираются закрыть. После этого нападения прекратились.       — А если предположить, что Хагрид не Наследник… — сказал Гарри. — Логично предположить, что настоящим Наследником был Рэддл, и он решил, что терпеть магглорожденных лучше, чем вообще не попасть в Хогвартс.       — Или настоящим Наследником был кто-то другой, кто воспользовался подставой, чтобы выйти сухим из воды, — сказал Тео. — Но это бессмысленно, потому что если Рэддл не был Наследником, то он не мог быть уверен, что нападения прекратятся, если он выдаст невинного студента. А это только подорвало бы доверие к нему, если бы Хагрида исключили, а нападения продолжались.       Гарри кивнул.       — Не говоря уже о том, что Рэддл действительно учился на Слизерине, что вполне ожидаемо для Наследника, и, по всем признакам, обладает высоким интеллектом.       Невилл выглядел немного растерянным от такой логики, но он продолжал.       — Значит, Рэддл должен быть Наследником.       — Похоже на то…       — Значит, дневник, скорее всего, Темный.       Гарри и Тео пожали плечами. — Это небезосновательное предположение, — сказал Тео.       — Я мог бы сказать, если бы смог взглянуть на него.       При этом не было сказано, что он сможет это сделать, потому что раньше он действительно проводил время рядом с темными артефактами.       — Ты можешь доставить его нам? — сказал Гарри.       Невилл нахмурился. — Наверное, нет, Жюль держит его запертым в своем сундуке… Я попробую.       — Черт, — сказал Гарри, посмотрев на часы. — Уже комендантский час. Невилл, ты сможешь вернуться в общежитие, не попавшись? Если нет, я могу провести тебя…       — Я смогу, — сказал Невилл с неожиданной ухмылкой. — Я улавливал твои отрывки. Увидимся, ребята.       Тео и Гарри смотрели, как он уходит.       — Как ты думаешь, мы плохо на него влияем? — сказал Гарри.       Тео пожал плечами. — Думаешь, мне не все равно?       Смеясь, они спустились в подземелья, где Тео незаметно наложил на кровать Блейза глушащее заклинание, сел на ее край и рассказал Блейзу о последних новостях из Гриффиндорской башни.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

20 февраля 1993 г.

      Через три дня бледный Невилл сообщил Гарри, Ханне, Блейзу, Тео и Пэнси, что кто-то проник в общежитие второго курса Гриффиндора, разгромил все вещи Жюля Поттера и украл дневник. Тео выругался, а Гарри нахмурился, потому что оба сразу поняли, что это означает: кто-то из Гриффиндора получил доступ к сохранённым воспоминаниям Наследника Слизерина. Это означало, что гриффиндорец мог воспользоваться инструкциями Рэддла, чтобы открыть комнату.       Невилл и Ханна по понятным причинам отнеслись к этому скептически, но Тео заставил их признать, что это, по крайней мере, то, что они должны рассмотреть.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

6 марта 1993 г.

      — СЛИ-ЗЕ-РИИИИИИИН! СЛИИИИ-ЗЕЕЕЕЕ-РИИИИИИИИН! СЛИИИИИИИ-ЗЕЕЕЕ-РИИИИИИИИИИИИН!       Гарри безудержно ухмылялся, когда возвращение победоносной команды Слизерина по квиддичу в общую комнату было встречено радостными возгласами, криками, тыквенным соком, сливочным пивом и огромным количеством сладостей.       Тео, Блейз и Пэнси пробивались сквозь толпу, чтобы поздравить его. Блетчли и даже Боул, который не очень любил Гарри, стояли по обе стороны от него, хлопали его по спине и хвалили за полёт. Гестия Кэрроу нехотя кивнула ему из другого конца общей комнаты. Флора, постоянно молча сидевшая у плеча сестры, встретила взгляд Гарри без выражения и через несколько секунд отвернулась, но даже их ненависть к нему не смогла испортить ему настроение. Он поднял в воздух свою бутылку со сливочным пивом, когда кто-то провозгласил тост, и присоединился к скандированию.       — Эй! Эй, потише! — крикнул префект седьмого курса Тони МакДугал, вырывая кусок пергамента для своего обычного послеигрового ритуала.       — Счет в матче следующий! Блетчли: восемьдесят очков спасено, сто сорок пропущено. Боул: попал в когтевранцев двадцать четыре раза за игру. Деррик: семнадцать раз. Флинт: шестьдесят набранных очков. Пьюси: семьдесят набранных очков. Поттер: тридцать набранных очков. И наконец: Малфой, поймавший снитч после двух часов и четырнадцати минут игры, блестяще перехитрив ловца Чанг!       Общий зал вновь разразился одобрительными возгласами.       Гарри подумал, что никогда ещё не был так счастлив.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

5 апреля 1993 г.

Джинни

      — Рон-Рон, подожди.       Рон нахмурился, увидев ее. — Джин, сейчас не лучшее…       — Это то, что ты говорил последние четыре раза, когда я пыталась с тобой поговорить, — сказала Джинни, не обращая внимания на удивление на лицах Симуса и Жюля, возможно, потому, что раньше она никогда не была так остра на язык в их присутствии. Джинни вспомнила, как прошлым летом она была скована в общении с Жюлем и его друзьями, боясь, что старшие ребята сочтут ее глупой, тупой или странной, если она скажет что-то не то, что нужно. Джинни уже злилась на себя прежнюю, а ведь не прошло и целого года.       Рон переключился. — Ну, это было правдой…       — Слишком занят, чтобы поговорить с сестрой? — спросила она.       — Ладно, — сказал он. — Но если из-за тебя я опоздаю на Гербологию, я… что-нибудь сделаю.       — Хитрая угроза, Рон, я вся трясусь.       Рон побагровел и помахал друзьям рукой.       — Что? — прорычал он, когда они ушли.       Джинни сложила руки. — Слушай, между нами весь год были напряженные отношения, и я не настолько глупа, чтобы понять, что это из-за того, что я в Слизерине.       Они разговаривали, по крайней мере, в сентябре, и он признал, что это странно, и сказал, что может с этим смириться, но потом, когда они виделись, он выглядел неловко, заводил неуклюжий разговор и при первой же возможности спешил уйти. Джинни никогда не ладила с Роном так хорошо, как с близнецами, но у них было товарищество, обусловленное тем, что они были самыми младшими братьями и сёстрами в Норе, и она скучала по брату.       — Это… нелегко, — сказал Рон. — Ты, Джин, знаешь, что такое Слизерин. Я не… я чувствую, что не знаю тебя сейчас! Как ты вообще могла попасть туда, но потом тебе, похоже, это нравится, ты бегаешь с детьми Пожирателей Смерти…       — Эвелин и Нат — замечательные, — сказала Джинни. — Они любят Полумну и Демельзу, Терри и Рэндалла, и, если ты не знал, Демельза магглорожденная гриффиндорская девочка, а двое других полукровки из Когтеврана. Алекс Роул прыгает на собственную тень, обожает Зелья и с шести лет мечтает стать Целителем. Любимое занятие Нат — шопинг и дизайн одежды, а Эвелин хочет работать в сфере управления ОМП. Неужели это действительно похоже на начинающих темных волшебников?       Она не стала упоминать о том, что их политика не совпадает с политикой семьи Уизли.       — Вот что делает с тобой Слизерин, — мрачно сказал Рон. — Он превращает в Тьму даже порядочных людей. Можешь ли ты винить меня за то, что я беспокоюсь о том, что он сделает с тобой?       Джинни уставилась на него. Она не могла… у неё не было слов, чтобы выразить, как его возмутило то, что он просто предположил, что она станет Тёмной. Она была его сестрой, черт побери! Он знал её, и всё равно думал, что она перейдёт в Тьму? Да как он смеет!       Ей очень захотелось достать свою палочку и испытать на себе несколько самых креативных маломощных сглазов, которым друзья Гарри по второму курсу учили её весь год. После того как Малфой попал в больничное крыло с рогами, они выпросили это у Тео, и Джинни подумала, что Рон будет выглядеть довольно забавно с рогами и лысой головой.       Но это только подтвердило бы его правоту. По крайней мере, в его мыслях. Нет, ей нужно было справиться с этим не так, как это сделал бы Финн, когда он был раздражителен.       — Я не нуждаюсь и не хочу, чтобы ты защищал меня, — сказала Джинни. — Или ходил за мной по пятам и следила, чтобы я выросла с правильными мыслями! Просто я твоя сестра, разве ты мне не доверяешь?       Предполагалось, что это будет укол вины. Но Рон открыл рот, а слова «Конечно, я доверяю тебе, Джин» так и не прозвучали. Рон просто смотрел на неё, нерешительно, с сожалением, потому что ему не хотелось говорить свой честный ответ на этот вопрос, но он не был Слизеринцем, и ему не приходило в голову лгать, пока его реакция уже не выдала его.       Она старалась не выдать своей боли. Она старалась. Она действительно пыталась.       — Значит, нет, — сказала Джинни дрожащим голосом и отвернулась от него. Она чувствовала, что отвернулась не только от него.       — Джин-нет, подожди, это не то, что я…       — Мы оба знаем, что ты имел в виду, Рональд. — Она сделала паузу. — О, мама написала мне, что Перси беспокоится о Мэг. Я не учусь в ее Доме, и у нас нет общих друзей, но, видимо, в последнее время она ведет себя странно. Если тебе нужен кто-то, кого можно приласкать, иди и помоги ей.       Затем она ушла по-настоящему. Ей нужно было вернуться к своим настоящим друзьям.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

10 апреля 1993 г.

Гарри

      Друзья Гарри сгрудились на трибунах. Матч Гриффиндор — Пуффендуй должен был определить, кто сыграет со Слизерином за Кубок Дома. Гарри был разделен. Он поддерживал Фреда и Джорджа, но при этом отказывался болеть за Жюля и принципиально хотел, чтобы Гриффиндор проиграл. Ханна, конечно же, была задрапирована в желтое, а Невилл был абсолютно весь в красном и золотом, как и подруга Джинни — Демельза, сидевшая несколькими рядами ниже.       Они пришли пораньше, чтобы занять хорошие места, и вот они уже сидят, разговаривают, смеются и передают друг другу пакетик с бобами «Берти Ботт» с разными вкусами.       Одиннадцать часов подходили все ближе и ближе. Трибуны были переполнены, атмосфера была напряженной. Гарри, конечно, больше всего любил играть в квиддич, но наблюдение за матчами с высокими ставками занимало далеко не последнее место.       — Прошу внимания! — Усиленный голос Ли Джордана, необычайно серьёзный, эхом разнёсся по полю. —Мне только что сообщили, что матч по квиддичу отменен.       Мгновенный шум. Гарри сидел, выпрямившись, так как волнение улетучилось из воздуха. Квиддич отменен? Он никогда… Что могло заставить их отменить…       О. Ооооооооо.       — Произошло ещё одно нападение, — прошептала Пэнси и почти в ту же секунду всё поняла. Ханна услышала ее и тут же бросила яростно кричать на Ли Джордана, побелев лицом.       По крайней мере, на этот раз у меня есть алиби

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Но ему повезло — кто-то был убежден, что присутствовать там вовсе не обязательно. Что Гарри мог отдать монстру приказ и уйти, чтобы сохранить свои руки чистыми. На самом деле это было очень правильное мнение, и Гарри поступил бы так, если бы действительно был Наследником Слизерина, совершающим убийство, но он не мог этого сказать, поэтому притворился шокированным и возмущённым, когда его в очередной раз привели к директору.       По крайней мере, на этот раз в кабинете МакГонагалл, а не старика. Гарри уже порядком надоели все эти звенящие, изящные серебряные приборы, и он был уверен, что они бесполезны, кроме как для запугивания людей, не знающих, что это такое.       — Мистер Поттер, — сказал Дамблдор.       — Это был не я, — сказал Гарри, стараясь говорить отчаянно, расстроенно, озабоченно.       — Послушайте, Джастин — мой друг, я бы никогда…       — Мистер Поттер, на этот раз у вас есть мотив.       Голос МакГонагалл был хрустящим, как январское утро, и точным, как удар хлыста.       — У меня есть сведения от членов нескольких факультетов, что вы и мисс Грейнджер были в плохих отношениях после каникул.       Гарри отшатнулся. — Что? Это… Гермиона?       МакГонагалл поджала губы. Гарри даже не пытался скрыть своего удивления; он был уверен, что не сможет, да и не хотел этого делать — ему нужно было, чтобы они поверили, что…       — Я… понятия не имел, — сказал он. Дрожь в его голосе была настоящей. — Мы ссорились, но это не значит, что я хотел бы напасть на неё…       — Поттер, достаточно, — плавно вмешался Снейп.       Гарри закрыл рот, опустив глаза и крепко сцепив руки перед собой.       — Минерва, нет никаких доказательств, кроме косвенных, что мистер Поттер — преступник, — сказал Дамблдор. — Я нахожу удивительным, что так много людей готовы свалить вину на второкурсника. Вы понимаете, почему мы должны были поговорить с вами.       — Конечно, сэр, — сказал Гарри тусклым голосом.       — Вы можете идти, — сказал Дамблдор.       Гарри поднял голову.       — Могу я… могу я увидеть ее?       — Это плохая идея, — сказала МакГонагалл, прежде чем Снейп или Дамблдор успели ответить.       Гарри кивнул и ушел, прежде чем она успела придумать еще одну причину, чтобы обвинить его.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Впрочем, это касалось не только учителей. Судя по всему, новость о том, что между Гермионой и её друзьями из Слизерина возникли неприязненные отношения, быстро распространилась, и теперь казалось, что весь Большой зал смотрит на него, когда он входит на ужин. Гарри не обратил на них внимания, занял место за столом Слизерина, прислонившись спиной к стене, и принялся есть, как ни в чём не бывало.       Джастин. Гермиона. Теперь все свалили на меня.       Кем бы ты ни был, Наследник Слизерина, ты совершил свою вторую большую ошибку.       — Гарри, — почти нерешительно сказал Блейз. Услышав, что Блейз в чём-то сомневается, Гарри обратил на него внимание и поднял голову.       — Да?       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Пэнси       — А почему бы и нет? — с горечью сказал он.       — Ты выглядел немного пугающе, приятель, — сказал Тео.       Гарри нарезал ножом свой ростбиф. —Во истину…       Он проигнорировал их тревожные взгляды и вышел из Большого зала, как только закончил есть.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       После ужина появился Снейп и очень строго сообщил всему дому Слизерин, что новый комендантский час наступает в шесть часов вечера, что учителя будут сопровождать их на уроки и в туалет, а квиддич и все остальные вечерние мероприятия откладываются на неопределенный срок. Гарри тут же начал прикидывать, как бы ему улизнуть на достаточное время, чтобы собрать некоторые вещи, которые он оставил в Рыцарской комнате для удобства теперь, когда они не смогут собираться там так же легко. Но этот ход мыслей был полностью прерван, когда Снейп холодно сообщил им, что школа может быть закрыта, если преступник не будет пойман. Гарри резко поднялся на ноги и попытался убедить себя, что холодок в его жилах — это гнев, а не страх. Глаза Снейпа задержались на нем, и Гарри понял, что глава Дома прекрасно понимает, как его задело это известие.       Разговоры в общей гостиной для второго курса велись вокруг выбора предметов и продлились неделю — Гарри добавил к своему расписанию Арифматику и Древние руны, Блейз — Уход за магическими существами и Древние руны, Тео — то же, что и Гарри, но сегодня, несмотря на то, что завтра наступала дата выбора, никто не мог говорить ни о чем, кроме нападения. Гарри в основном молчал; Блейз, сидевший рядом с ним, говорил достаточно для них обоих. Он прекрасно понимал подозрительный интерес старшекурсников. Одни считали Гарри Наследником, другие — нелепым; одни надеялись, что Наследнику удастся убить всех магглорожденных, другие по разным причинам с радостью прогнали бы Наследника в небытие. Никто из них не хотел вступать с ним в спор, и Гарри приходилось быть осторожным, чтобы не поощрять слухи в ту или иную сторону. Тем более что на Блейза и особенно на Тео положение Гарри в Доме повлияло бы так же, как и на него. А Тео, который весь год сталкивался с проблемами, несмотря на частичную неприкосновенность, обеспечиваемую дружбой с игроком в квиддич, действительно не мог позволить себе лишних осложнений.       Гарри долго слонялся по общей комнате, чтобы не показалось, что он прячется, хотя на самом деле он хотел только одного — чтобы второкурсники уснули.       — Забавно, правда? — сказал Тео, когда они выходили из ванной. — Рэддл подставил Хагрида и остановил его нападения, чтобы школу не закрыли. По этой же причине у тебя есть дополнительная мотивация поймать нового нападающего.       — Я прекрасно понимаю иронию происходящего, — жестко ответил Гарри.       Тео прижался плечом к плечу Гарри и больше ничего не сказал. Гарри утешался молчанием Тео и пустой болтовней Блейза, пока они готовились ко сну, но когда они забрались в постель, он не смог заставить себя заснуть.       В ту ночь пробраться в больничное крыло было не так уж сложно. На улице патрулировали учителя и префекты, но благодаря своим бесшумным ботинкам, знанию Гарри тайных ходов и Сэнни, которую подкупили тараканьими гроздями, чтобы она выступала в роли разведчика, Гарри без труда избегал их. Больничное крыло было заперто, но Гарри уже некоторое время сосредоточился на заклинаниях защиты, блокировки и отпирания, и с третьей попытки замок щёлкнул.       Гарри проскользнул внутрь и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к слабому лунному свету.       Под потолком парила окаменевшая фигура почти безголового Ника. По бокам комнаты стояли четыре кровати, окруженные занавесками, чтобы отгородиться от посторонних глаз. Гарри заглянул в первую кровать. Вторую он пропустил, не желая снова видеть окаменевшее тело Джастина, и обнаружил Гермиону на третьей.       Она застыла в неловком неполном приседании, рот был полуоткрыт, глаза расширены, одна рука поднята и как будто за что-то держится. Гарри взял со столика рядом с ней маленькое ручное зеркальце и вложил его в её пальцы: оно идеально подходило. Странно.       Вздохнув, он положил зеркало на место и сел на край её кровати.       — Прости меня, — прошептал он. — Я не должен был… позволять нам так долго не улаживать отношения. Не потому, что из-за нашей ссоры я стал подозреваемым — хотя и это раздражает.       Он замолчал и несколько секунд смотрел в окно на звезды. — Ты могла умереть, Миона. В разгар глупой детской ссоры. Умерла, а в последний раз, когда мы разговаривали, Блейз, Тео и я шантажировали вас. О чем я, кстати, не жалею, но я жалею, что не исправил это раньше. Или хотя бы попытаться исправить. Я понятия не имею, захотела бы ты помочь восстановить этот мост со своей стороны. Но я должен был хотя бы попытаться.       — Трогательно.       Гарри обернулся, поднял палочку и уставился на Тео.       — Знаешь, мне кажется, я никогда не слышал, чтобы ты говорил так много и сразу, — сказал Тео, проходя мимо него и не обращая внимания на палочку перед его лицом, и садясь на подоконник. — За исключением, может быть, того момента, когда ты рвался к Малфою. О своих чувствах ты так много не говорил.       — Тео, ты хоть знаешь, как не быть все время занозой в заднице? — Гарри вздохнул, убирая свою палочку. — И что ты здесь делаешь?       — Конечно, я знаю, как, просто я решил этого не делать, потому что тебе было бы скучно, если бы я был милым, — сказал Тео, произнося «милый» как «ублюдок». — И ты не единственный, кто является ее другом, ясно? Я проснулся и обнаружил, что тебя нет. Нетрудно было догадаться, куда, мы все видели, как ты злился, что тебя не пускают сюда. И я тоже хотел ее увидеть. Так что…       Гарри смирился с присутствием Тео.       Тео усмехнулся, но в его улыбке была грусть и серьезность.       Некоторое время они сидели молча, каждый наедине со своими мыслями, но не совсем наедине, не в том смысле, в котором это важно.       — Это личное, — вздохнул Гарри в тишину. — Кто бы ни был Наследник, когда его поймают, мы его убьем.       Об этом он думал уже давно, но никак не решался высказаться. Что-то всегда сдерживало его. Какой-то страх, что друзья его не поймут. Даже сейчас он не мог заставить себя посмотреть на Тео.       — Да, — сказал Тео.       Плечи Гарри опустились от облегчения.