Гарри Поттер и Монстр Слизерина /Harry Potter and the Monster of Slytherin

11 июля, 1992 г.

      В доме опустился почти непроглядный мрак.       В современном мире мало где ночью бывает по-настоящему темно. Небольшие электрические лампочки хотя бы слабо освещают кухни. Фонарные столбы светят в важных местах, чтобы люди не споткнулись и не упали лицом в асфальт или со ступенек. Однако среди тех домов в Литтл Уингинге, где было почти, но не полностью, темно только один был особым.       Гарри Поттер сгорбился под одеялами так, что у него затекли спина и шея. Фонарик, прикреплённый к плечу пижамной рубашки, позволял разглядеть тяжёлую книгу, разложенную на коленях. Ее страницы были испещрены мелкими аккуратными буквами и движущимися картинками, нарисованными черными чернилами. Название книги, хотя и нечитаемое из-за того, что книга была открыта, гласило: Самые сильнодействующие зелья (Moste Potente Potions). Гарри стащил её из семейной библиотеки Поттеров прошлым летом и только сейчас решил, что его познания в области зелий достаточно глубоки, чтобы начать заниматься по этому большому и сомнительно легальному фолианту. В книге было всего двадцать три страницы, а он уже заполнил половину блокнота нацарапанными расчётами, заметками, вопросами, связями и ссылками на другие зелья, книги и собственный, небольшой опыт.       Его старые, потрепанные, цифровые часы пробили час ночи. Гарри скорчил гримасу недовольства — он был на полпути к изучению зелья, способного временно увеличить физическую силу, что впоследствии обойдётся ему очень дорого. Он не знал, какой ценой, так как об этом говорилось во второй половине раздела. Но тётя Петуния хотела бы, чтобы он встал в семь, чтобы приготовить завтрак, а он планировал спать не менее шести часов в сутки, так что пора было ложиться спать.       Гарри выключил фонарик и откинул с головы одеяло. Книга была закрыта таким образом, что выглядела непринуждённо, но не была таковой, а также умудрялась полностью скрывать название от посторонних глаз, несмотря на то, что окна Гарри были зашторены, а дверь закрыта. Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, предупредил Гарри о том, что на лето к дому Дурслей будут приставлены наблюдатели. Гарри не знал, кто будет его наблюдателем - волшебник, маггл, сквиб или домовой эльф. Гарри надеялся, что это не домовой эльф; если бы это был домовой эльф, то он мог бы следить за ним каждое мгновение и никогда не быть замеченным, а это означало, что на часть лета, проведенного тут, ему придётся ограничить себя в беспалочковой магии. Его беспалочковая магия была секретом для всех, кроме самых близких друзей, и Гарри хотел, чтобы так оно и оставалось. Скрытые преимущества - это всегда хорошо. Но это начинало выводить его из себя. Оказаться без палочки было достаточно плохо, однако он уже много лет полагался на свои способности перемещать, воспламенять, замораживать, освещать или согревать предметы с помощью разума, и внезапное отсутствие обеих форм магии вызывало у него ломку.       Гарри мрачно улыбнулся и приподнял расшатанную половицу в углу своей комнаты, где он хранил несколько вещей. В настоящее время там лежали три книги, фонарик, блокнот и шариковая ручка. Он был в полной изоляции уже почти четыре недели, с тех пор как в середине июня прибыл, и за первые две из них выполнил все задания. С начала пребывания здесь он читал и учился по другим книгам из школьного сундука. Конечно, школьный сундук был заперт в шкафу под лестницей, где жил Гарри, и он не должен был иметь доступа к своим вещам. Дурсли не знали, что Гарри может отпереть шкаф. Чтобы уберечься от возможного наблюдения домовых эльфов, он украл несколько заколок тёти Петунии и притворялся, что взламывает замок шкафа, когда ему нужно было залезть в сундук. У него уже неплохо получалось взламывать замок, причём руками, а не с помощью магии.       С Дурслями было легче, чем когда-либо прежде. Дадли ужасно боялся магии Гарри и убегал, если Гарри начинал кривляться и бормотать тарабарщину. Тетя Петуния, похоже, заключила перемирие, согласно которому он делал работу по дому, а когда не делал, прятался в своей комнате, и в обмен на это она оставляла его в покое, только лаяла и приказывала "поторопись, мальчишка". Дядя Вернон относился к нему со смесью отвращения, презрения и страха. Страх, вероятно, возник из-за того, что Гарри позволил своему другу Тео наложить на дядю Вернона Танцующие чары посреди Кингс-Кросс.       Что ж. Гарри считал Тео своим другом до тех пор, пока Тео полностью не отрезал его от себя летом. Гарри неоднократно отправлял письма с Алектой, своим таежным соколом, но она каждый раз возвращалась с пустыми руками. (С пустыми когтями? С пустыми лапами?)       Как и сегодня. Алекта влетела в открытое окно и приземлилась на столбик кровати Гарри. Он накормил ее совиным лакомством и на мгновение прижал к себе. Свирепая птица поклевала его ухо, а затем прижалась клювом к его скуле - редкое проявление привязанности, хотя и немного болезненное.       — Я знаю, девочка, — тихо сказал он. — Письма передавать не надо. Мне очень жаль. Но никто из них не написал мне ответ.       Это было больнее, чем он хотел признать. Он думал, что в прошлом году достаточно сблизился с несколькими людьми в Хогвартсе, чтобы они написали ему. Невилл, Джордж, Фред, Пэнси, Джастин, Гермиона, Дафна, Энтони, Лиза, Сью - не говоря уже о двух его ближайших друзьях и товарищах по Слизерину, Тео и Блейзе. Он думал, что Гермиона и Когтевранцы обязательно напишут, хотя бы для того, чтобы просмотреть летние задания. Но вот уже почти четыре недели у него не было никаких контактов с волшебным миром.       Если бы не Алекта и не его сундук, Гарри мог бы начать думать, что всё это ему привиделось, приснилось.       Он вздохнул и посадил Алекту обратно в клетку. Она раздраженно запела, но не стала сопротивляться. Теперь это было обычным делом - он "взламывал" замок на ее клетке, когда Дурсли ложились спать, выпускал ее поохотиться и размять крылья. Он запирал её обратно в клетку перед сном, если она к тому времени возвращалась, или сразу после пробуждения, если нет, потому что, технически, её вообще нельзя было выпускать.       Гарри забрался в постель, натянул одеяло, перевернулся и рефлекторно нащупал под подушкой палочку, которой там не было. Он нахмурился, вглядываясь в темноту. Прошло уже четыре недели, а он всё ещё не привык к тому, что снова стал беспалочковым, но держать в комнате ни палочку из Олливандера, ни ясеневую палочку, которую он украл из семейного хранилища Поттеров год назад, было слишком опасно. Если родственники найдут его книги, он сможет их заменить. Если дядя Вернон выхватит одну из его палочек, Гарри не считал себя ответственным за то, что с ним потом случится. Но это не вернёт палочку обратно. Поэтому палочки остались в потайном отделении сундука за многочисленными слоями физической и заколдованной защиты.       Засыпал он в дурном настроении, как уже давно повелось.

***

12 Июля, 1992 г.

      — Как мы все знаем, сегодня очень важный день.       Да, мы знаем, этот дурацкий званый ужин. Дядя Вернон твердил об этом уже несколько недель - почти с самого возвращения Гарри в это место. (Он отказывался думать, что вернулся домой. Это означало, что дом номер 4 по тисовой не был когда-либо для него домом в любом другом смысле, кроме физического проживания).       — Вполне возможно, что в этот день я заключу самую крупную сделку в своей карьере.       Гарри очень хотелось испортить всё как можно сильнее, но он знал, что не должен ссориться с Дурслями. Срок его сделки с Дамблдором составлял три недели. Прошло уже четыре, а за ним так никто и не пришёл. Гарри уже начал бояться, что застрянет здесь до первого сентября, и с каждым днём всё больше злился на директора.       Гарри не обратил внимания на то, что дядя Вернон начал проверять сценарий. По крайней мере, до тех пор, пока дядя Вернон не обратился к нему со злобой.       — А ты, мальчик?       Гарри не знал, на каком этапе "сценария" они находятся, да это и не имело значения.       — Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня не существует, — монотонно сказал он.       — Именно.       Гарри вернулся к поджариванию бекона.       — А ты, мальчик?       — Я буду в своей комнате, не буду шуметь и притворяться, что меня здесь нет. — Мерлин, как бы я хотел оказаться где угодно, только не здесь. За исключением, может быть, Азкабана. Может быть.       После этого разговор стал слишком простецким и назойливым, чтобы Гарри мог его игнорировать.       — Именно. Теперь надо постараться сделать несколько хороших комплиментов за ужином. Петуния, есть идеи?       — Вернон сказал мне, что вы прекрасно играете в гольф, мистер Мейсон... Расскажите мне, где вы купили платье, миссис Мейсон...       — Прекрасно... Дадли?       Дадли перестал вдыхать пищу и издавать отвратительные звуки, чтобы подумать. Это выглядело как тяжелая работа, которая привела к: "В школе мы должны были написать сочинение о наших личных героях, мистер Мейсон, и я написал о вас".       Гарри поблагодарил Мерлина за то, что он учился на Слизерине и ежедневно упражнялся в самоконтроле, потому что без этой практики он наверняка бы лопнул от смеха при словах Дадли и уж точно сделал бы это, когда тётя Петуния разрыдалась и бросилась к своему огромному сыну.       — О, они его полюбят!       — А ты, мальчик?       В тысячный раз Гарри повторил. — Я буду сидеть в своей комнате, не шуметь и делать вид, что меня не существует.       — Правильно, — сказал дядя Вернон, ударив кулаком по столу. — Мейсоны ничего о тебе не знают, и так будет продолжаться...       Гарри снова отмахнулся от него.       Он надеялся после завтрака сбежать в свою комнату, но тётя Петуния схватила его за воротник и набросала список обязанностей. К семи часам Гарри вымыл окна, вымыл машину, подстриг газон, подстриг клумбы, подрезал и полил розы, перекрасил садовую скамейку. Все, чего он добился - это усталости, солнечного ожога на шее, сэндвича с холодной индейкой и стакана воды, прежде чем тетя Петуния прогнала его наверх.       Интересно, как бы поступил этот чёртов Мальчик-Который-Выжил, - злобно подумал Гарри, поднимаясь по лестнице. Он пытался убедить Дамблдора, что теперь очередь Жюля что-то делать для поддержания кровной защиты вокруг дома Дурслей. Но нет, это было слишком сложно, потому что у него были свои тренировки, собеседования и гала-концерты, и он просто не мог каждый день в течение трёх недель перевозить ребёнка-волшебника на маггловскую территорию и обратно...       Гарри подумал, что Жюлю не помешает самоконтроль, который он приобрел, живя у Дурслей. Кроме того, он полагал, что если Жюль будет проводить здесь хоть сколько-нибудь долгое время, то что-нибудь обязательно подожгут, а то и вовсе взорвут. В общем, любой из вариантов был бы к лучшему. Но чёртов Дамблдор.       — Запомни, мальчик, один звук... — шипел дядя Вернон, как раз когда раздался звонок в дверь.       Гарри уже надевал свои Беззвучные ботинки, подаренные Тео на Рождество в прошлом году. Он кивнул с преувеличенным терпением, вошёл в свою комнату, тихонько прикрыл дверь и повернулся, чтобы рухнуть на кровать.       Только вот на ней уже кто-то сидел.       Гарри резко вскочил, собираясь достать палочку, которой там не было, но тут до него дошло, что это домовой эльф, и он просто сидит.       Существо соскользнуло с кровати и поклонилось. Так домовые эльфы Поттеров никогда не поступали. Гарри растерялся.       — Привет, — осторожно сказал он. — Тебя прислал твой хозяин?       — Нет, — сказал эльф с расстроенным видом. — Нет, Добби... Добби здесь один, сэр... О! — Он набросился на эльфа и стал жестоко бить его головой о стену, бормоча — Плохой Добби, плохой Добби, очень плохой Добби, ты действуешь без разрешения...       Гарри обхватил его за талию и присел, держа эльфа на руках. В качестве проверки он использовал немного беспалочковой магии, чтобы обездвижить эльфа, чтобы проверить, может ли магия эльфов обнаружить использование беспалочковой магии. Он также внимательно прислушивался. Голоса внизу, казалось, не стихали. Слава Мерлину.       — Добби, да? — спросил он, и эльф, дрожа, кивнул.       — Можно... можно Добби отпустить, сэр? — пискнул он.       — Если ты пообещаешь мне вести себя тихо.       Добби кивнул.       Гарри спустил его на землю и отступил назад, скрестив ноги, так что они оказались примерно одного роста.       — Ладно, сейчас действительно не самое подходящее время для того, чтобы в моей комнате находился домовой эльф. Не мог бы ты занести письмо, или оставить сообщение, или...       — Нет, сэр. У Добби нет ни сообщений, сэр, ни писем. Но Добби-Доб...       Эльф снова сделал выпад в сторону стены. Гарри едва успел зацепиться за наволочку, в которую тот был одет - честно говоря, у всех домовых эльфов Поттеров были мягкие хлопковые полотенца, надетые как тоги, с простыми булавками на плечах, - но кто бы ни был этим эльфом, это была отвратительная работа, и оттащил его на середину комнаты.       — Если я буду шуметь, мои родственники придут в ярость, - прошипел он, глядя на эльфа. — Так что сядь и веди себя тихо, хорошо?       Добби фыркнул и кивнул. — Добби очень жаль, сэр. Но Добби не должен быть здесь.       — Почему ты бился головой о стену?       — Добби ведет себя как плохой домовой эльф, сэр. — Уши эльфа дёрнулись, и Гарри крепче сжал переднюю часть его туники. — Добби должен наказать себя за то, что покинул своего Хозяина. Добби не должен покидать поместье. За это Добби придётся заткнуть уши дверцей печи.       Значит, он чистокровный семейный эльф, если у них есть Поместье с большой буквы. Почти наверняка. — А твои хозяева не заметят, что ты себя наказываешь, и не спросят, за что?       — Добби сомневается в этом, сэр. Хозяева позволяют Добби заниматься своим делом, сэр. Иногда они напоминают ему, чтобы он выполнил наказание.       — Что ж, похоже, они совершенно очаровательные люди. Ты уверен, что не можешь сказать мне, в какой волшебной семье с тобой так обращаются? Это незаконно, технически...       Добби растворился в громких стенаниях. — Добби слышал о доброте Мальчика-Который-Выжил, сэр, но не о его брате, о нет, Адриан Поттер слишком добр, сэр, Адриан Поттер слишком добр к Добби...       — Мерлин, может, заткнешься? — шипел Гарри, когда разговор внизу слегка затих.       Добби резко закрыл рот. Он выглядел обиженным. Вопреки здравому смыслу, Гарри стало жаль беднягу. Добби не виноват в том, что его хозяева были ужасны и, видимо, приучили его регулярно наносить себе увечья в наказание за неправильные мысли. Мысль о том, что он не в состоянии нарушить правила без последствий, которые он вынужден совершать над собой независимо от того, поймают его или нет, вызывала у Гарри почти физическую боль.       — Слушай. Извини. Это были... долгие несколько недель. Можешь сказать мне, почему ты здесь?       — Добби должен предупредить вас, сэр, — сказал Добби, широко раскрыв глаза и став похожим на сову. — Добби не может позволить Гарри Поттеру или Жюлю Поттеру учиться в Хогвартсе!       Гарри моргнул. Прошло несколько секунд, прежде чем он обрел дар речи.       —...почему?       Добби нахмурился. — Адриан Поттер не сердится на Добби?       — А с чего бы мне сердиться?       — Добби уже приходил предупредить Джулиана Поттера, сэр. Джулиан Поттер очень рассердился, когда Добби попытался сказать ему, чтобы он не ходил в Хогвартс, сэр. Джулиан Поттер отказался, и Добби пришлось забрать его вещи.       — Его... вещи?       — Его школьные вещи, сэр. Добби очень сильно наказывает себя за это, сэр, но Добби пришлось это сделать. Если у Джулиана Поттера не будет его домашнего задания, он не сможет вернуться!       — Он... закончил задания?       — О нет, сэр, — сказал Добби. — Добби достает из сундука свои книги, перья, чернила и конспекты, сэр. Задания Джулиана Поттера еще не были начаты, но когда он пойдет их выполнять, то обнаружит, что их нет.       Добби явно не понимал, как устроена школа, но Гарри не собирался его поправлять.       Гарри начал быстро анализировать. Он не собирался оставаться в стороне от Хогвартса. Это был его дом, и там он принадлежал себе гораздо больше, чем здесь, в маггловском мире. Он также не собирался говорить об этом Добби. Эльф явно собирался идти на крайние меры, пусть и ошибочные, чтобы не пустить брата и его самого в Хогвартс.       — Хорошо, так почему мы не можем поехать в Хогвартс? И почему ты нас предупреждаешь?       — Адриан и Джулиан Поттер должны оставаться там, где безопасно, — сказал Добби. — Идет заговор. В Хогвартс пришла опасность. Джулиан Поттер слишком велик, слишком хорош, чтобы его потерять, а Адриан Поттер - его брат, близнецы Поттер будут в смертельной опасности, если они вернутся в Хогвартс!       — Почему мы? — подозрительно спросил Гарри. — Это как-то связано с Волдемортом?       Добби издал вопль. — Нет, нет! Адриан Поттер не должен произносить его имя!       Гарри зажал эльфу рот рукой. Определённо, разговор внизу на этот раз приостановился, но затем возобновился, и Гарри вздохнул с облегчением.       — Если ты ещё раз так зашумишь, я найду твоего хозяина и скажу ему, что ты был здесь, — прошипел он.       Эльф кивнул, широко раскрыв глаза.       — Что за заговор? Что за опасность? Связано ли это с Темным Лордом?       — Не с Темным Лордом, сэр...       Добби широко раскрыл глаза, словно пытаясь дать Гарри подсказку, но что это может быть за подсказка, Гарри не представлял. — У Темного Лорда был брат?       — Нет...       — Тогда я не понимаю, у кого было бы больше шансов вызвать опасность, а я уже однажды пережил вмешательство Тёмного Лорда в дела Хогвартса, — твёрдо сказал Гарри. — Кроме того, есть Дамблдор. Ты ведь знаешь Дамблдора, верно?       — Альбус Дамблдор - величайший директор Хогвартса, сэр.       Сомнительно, но ладно.       — Добби знает это, сэр. Добби слышал, что силы Дамблдора соперничают с силами Темного Лорда на пике его могущества. Но, сэр... Есть силы, которых нет у Дамблдора... Силы, которыми не обладает ни один приличный волшебник...       И, резко дернувшись, он вырвался из хватки Гарри, вскочил на стол и принялся бить себя им по голове, издавая истошные вопли.       Разговоры внизу прекратились.       — Хватит! — шипел в который раз Гарри. — В шкаф! — Он схватил наволочку Добби и затащил эльфа в шкаф... Тут раздался топот ног дяди Вернона, а затем его голос: "Дадли, наверное, опять оставил телевизор включённым, малыш"... Он захлопнул дверь шкафа и бросился на свою кровать...       Дядя Вернон захлопнул дверь и остановился, тяжело дыша и озираясь.       — Какого черта ты здесь вытворяешь? — зарычал тот. —Ты только что испортил смысл моей шутки про японского гольфиста... Еще один звук - и я запру тебя навсегда!       Он повернулся, чтобы уйти.       Гарри позволил напряжению вытечь из своего тела. За это лето дядя Вернон ни разу не ударил его, но он никак не мог отучить себя от этого рефлекса.       Когда он достаточно освободился, чтобы стоять, он открыл шкаф и вытащил оттуда Добби.       — Ты уверен, что здесь с ним безопаснее, чем в Хогвартсе? — невинно спросил он.       Добби выглядел неуверенным, но потом кивнул. — Добби уверен, сэр.       Гарри сделал вид, что недовольно опустился на кровать.       — Ладно... ладно, я, пожалуй, предпочту не умирать...       — Добби благодарен, сэр. Вот почта Адриана Поттера, — сказал Добби, доставая кипу писем и пакетов, слишком больших для того, чтобы поместиться в его полотенце.       Ярость Гарри вновь вспыхнула, ледяным потоком разливаясь по венам.       — Ты украл мою почту? — сказал он, слегка понизив голос. Его руки сжались в кулаки, и он сел на них.       Добби выглядел нервным. — Адриан Поттер не должен сердиться, сэр. Добби сделал это из лучших побуждений.       Потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем Гарри достаточно успокоился, чтобы говорить без крика. Пакет был большим. Он узнал изящную руку Блейза, косые академические каракули Тео, аккуратный, правильный почерк Дафны и Пэнси, и даже то, что он принял за отпечаток Гермионы или Невилла. Было также несколько пакетов.       Друзья не забыли его.       — Полагаю, ты забрал и мои исходящие письма, — сказал он.       Добби протянул ещё один свёрток, его уши ещё больше поникли. Гарри всё ещё было жаль его, но теперь он был в основном в ярости. Если бы это продолжалось всё лето, если бы он не узнал правды, Гарри не знал бы, как повлияет на него кратковременное чувство дружбы, когда его просто вырывают, после того как он только начал учиться доверять людям.       — Добби, ты воровал и почту Жюля?       — М-может быть, сэр...       — Ладно, слушай, как насчет этого. Ты отдаешь мне почту Жюля и его школьные вещи. Я отправлю ему его почту с объяснением, а его школьные вещи останутся у меня до тех пор, пока он не сможет вернуться в школу, хорошо? Таким образом, вы не будете его обкрадывать; у него останутся его вещи, просто они будут на время переданы его брату.       Добби снова начал причитать, но, к счастью, на этот раз тихо. — О, Адриан Поттер слишком добр к Добби, он такой умный, Добби не слышал раньше рассказов об уме Адриана Поттера, нет, сэр, это только жалобы дома...       — Ну да, — сказал Гарри, засовывая под кровать связку учебников, тетрадей, пергамента и чернил Жюля. Она была слишком велика, чтобы все это поместилось в полости пола, особенно после того, как Гарри засунул туда две большие почтовые упаковки. Не то чтобы он кому-то рассказывал, но куча у Жюля была больше, чем у него, и это раздражало. — Спасибо за предупреждение, Добби.       — О, о, Адриан Поттер слишком добр к Добби, Добби никогда не получают благодарности от волшебников...       На секунду Гарри стало не по себе от того, что он солгал этому существу - не настолько не по себе, чтобы признаться, но немного.       — Добби так грустно, что ему приходится это делать, потому что Адриан Поттер слишком добрый и умный...       — Добби - подожди, что?       Домовой эльф в мгновение ока исчез и спустился по лестнице.       Нет, нет, нет, нет...       Гарри вскочил, в очередной раз поблагодарив Мерлина и Тео за заколдованные ботинки, и бросился вниз по лестнице. Он всё ещё не привык к ощущению, что спускается по деревянной конструкции на огромной скорости, не издавая ни звука. Он перепрыгнул последние шесть ступенек, по-кошачьи приземлился в холле и замер, прислушиваясь. Слышен был голос дяди Вернона, говорившего что-то об американских водопроводчиках, звон ножей и вилок, криков не было, значит, Добби не заходил в гостиную - значит, оставалась кухня.       С замиранием сердца он побежал на кухню и остановился перед дверью, где обнаружил Добби, сидящего на шкафу и указывающего длинным пальцем на пудинг тёти Петунии. Тот висел под потолком.       — Нет, — прохрипел Гарри. — Добби, пожалуйста, они убьют меня...       Он никогда так не нуждался в магии, никогда так не нуждался в беспалочковой магии, и она была практически бесполезна из-за чёртового Дамблдора и его гребанных наблюдателей...       — Это для блага Адриана Поттера, — сказал Добби с трагическим видом и уронил пудинг.       Добби исчез.       Гарри сделал выпад.       Ему удалось перевернуться на спину и проскользнуть под пудингом. Блюдо зловеще накренилось, но ему удалось его удержать. Несколько засахаренных фиалок упали.       Гарри облегчённо вздохнул и медленно, как можно тише, сел. Он сильно ударился головой о линолеум, и голова уже раскалывалась, но он не обращал на это внимания и стоял на шатких ногах. Он положил фиалки с сахаром обратно на пудинг, повернул его так, чтобы с холодильника не было видно, что он слегка перекошен, вытер рукавом остатки взбитых сливок с пола и думал, что на этом все закончится.       Пока из гостиной не донеслось улюлюканье и крик.       О нет...       Гарри побежал из кухни к лестнице. Не прошло и двух секунд, как миссис Мейсон выбежала из гостиной, крича что-то о птицах в доме и совершенно не обращая на него внимания. Опираясь на перила, мистер Мейсон успел пройти половину лестничного пролета, прежде чем мистер Мейсон выбежал, также не заметив Гарри, и уже был в холле наверху, когда услышал первый возмущенный крик — Мальчик!       С затаенным чувством ужаса Гарри спустился вниз.       Дядя Вернон протянул ему письмо. — Ты только что стоил мне, возможно, самой крупной сделки в моей карьере, мальчик, — прошипел он. — Прочти его.       Гарри взял письмо и возненавидел, что бумага так легко выдала его дрожащие руки. По мере прочтения письма дрожь только усиливалась.       — Не сказал нам, что тебе запрещено пользоваться магией вне школы, — сказал дядя Вернон, и в его глазах заплясал безумный блеск. — Вылетело из головы, смею предположить... Что ж, у меня для тебя есть новости. Ты никогда не вернешься! Я посажу тебя в клетку, и ты будешь исключен!

***

15 июля 1992 г.

      Всё оказалось хуже, чем Гарри мог предположить.       Дядя Вернон, проявив редкое здравомыслие, забрал Алекту и поставил её клетку в шкаф под лестницей вместе с остальными вещами Гарри. Гарри с замиранием сердца слушал двухчасовую перепалку по поводу того, будут ли они её кормить. Тётя Петуния настаивала на том, что птицу надо кормить, что нельзя морить её голодом, если они хотят продать её достаточно быстро, и от этого у Гарри немели конечности от злости: они собирались продать Алекту, а дядя Вернон угрожал не кормить её. Он едва сдержал язык, когда холодно рассказывал тете Петунии, что понадобится Алекте в зоомагазине, и получил лишь небольшое удовлетворение от отвращения на ее лице при мысли о покупке мышей.       А новые замки на его двери были снаружи. Это означало, что Гарри не мог притвориться, что взламывает их магией. Это означало, что он застрял в своей комнате, с неприступными решётками на окнах и дверях, питаясь самым необходимым через кошачий лоток. Большая часть веса, который он успел набрать за учебный год, исчезла. Он даже попытался вызвать домовиков Поттеров, но никто из них не пришёл - значит, либо они работали только в поместье, либо Джеймс приказал им держаться подальше. У Гарри остались только письма и книги (Moste Potente Potions, Сборник опаснейших экспериментов с Зельями, Стандартная книга заклинаний, Grade Three, и Десять веков: Эволюция роли школы Хогвартс в политике Волшебной Британии). Он решил, что если к началу учебного года за ним никто не придёт, то он выберется отсюда с помощью магии, и плевать на последствия.       Дорогой Гарри,       Невилл сказал мне, что ты надеешься собраться со всеми нами этим летом. Я бы тоже очень хотела. Я, конечно, просматривала летние задания, и задание по Зельям выглядит довольно сложным; я надеялась, что мы с тобой сможем поговорить, в частности, о нем.       Мои родители уезжают на каникулы в Париж, и я могу поехать с ними! Это две недели в середине июля. Я слышала, что там может быть очень жарко, так что не удивляйся, если увидишь меня с солнечным загаром! До отъезда я намерена пройти вводный курс французского языка, и мне очень хочется попрактиковаться во время пребывания там. Такой красивый язык.       Надеюсь, твои тетя и дядя не слишком тебя беспокоят. Я мельком видела, как ты и твой дядя садились в машину. Он довольно огромный и выглядел немного неприятно. Может быть, следующим летом ты дашь мне свой номер телефона, чтобы я могла связаться с тобой как с обычным магглом, если это поможет им успокоиться.       Гермиона       Гарри,       Как ты себя чувствуешь? То есть, я знаю, что ты не любишь об этом говорить, но я заметил, что ты не любишь своих родственников-магглов. Если они плохо к тебе относятся, ты можешь в любое время приехать погостить в Мэнор. Я знаю, что Дамблдор сказал, что тебе придется ждать у Дурслей три недели, но бабушка говорит, что тебе будут рады. Если ты, конечно, хочешь приехать. (Она сказала еще кое-что о твоем отце, но это не те вещи, которые я хочу писать).       Дай мне знать, если ты хочешь приехать в поместье и когда, мы придумаем, как тебя сюда доставить. Я слышал о чем-то вроде "Рыцарского автобуса"? Кажется, мы собираемся в отпуск где-то в июле, но я не знаю точно, когда и куда. Если ты приедешь раньше, бабушка говорит, что ты можешь присоединиться к нам.       Не мог бы ты помочь хотя бы с заданием по Зельям? Это выглядит как плохая новость. Я обменяю на помощь с Гербологией.       Невилл Лонгботтом ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Гарри       Моя мама в бешенстве из-за тролля и неразберихи с Квирреллом. Говорит, что Дамблдор сошел с ума. Честно говоря, я не могу с этим не согласиться, но не до такой степени, чтобы не хотеть возвращаться в Хогвартс. Дело в том, что, когда она в гневе, она делает такие вещи, как использует международный портключ в Токио и оставляет меня в нашем доме в Лондоне на неизвестно сколько времени. Именно там я сейчас и нахожусь, за мной присматривает только дворецкий. Это было хорошее время на несколько дней, но я начинаю скучать. Тео был у меня на днях. Присоединяйся к нам, как только закончишь свое пребывание у магглов, и мы сможем немного развлечься. Ты ведь никогда не видел ни одного волшебного дома, кроме Поттер-Мэнора?       Мне кажется, отец Тео ведет себя хуже, чем обычно. Во вторник он действительно молчал полчаса, пока нам с Пэнси не удалось его растормошить. Если честно, это была в основном Пэнси. Она может начать спор с кирпича. И если ты скажешь кому-нибудь из них, что я сказал, я прикую твои пальцы к метле на первой же тренировке по квиддичу, как только ты попадешь в команду.       Ты - это ты, я уверен, что ты уже сделал домашнее задание. Гермиона уже написала ответ с четырьмя страницами эссе о Трансфигурации, Зельях и Защите. Я сказал ей, что треть того, что она сказала в разделе "Трансфигурация", пролетела мимо моей головы, и ей нужно успокоиться и перестать волноваться. Удивительно, но мне кажется, что она прислушалась. Насчет магглорожденных ты, наверное, прав. У меня есть идея на этот счет. Но об этом надо поговорить лично.       Блейз ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Гарри,       Прошла неделя. От тебя пока ничего не слышно, так что я полагаю, что магглы бесят. Я с радостью прокляну моржа еще раз. Возможно, я смогу убедить в этом своего отца. "Чистокровный ребенок-волшебник, которого порабощает и морит голодом семья идиотов-магглов; отец, не могли бы мы?" Но тогда им придется отмывать кровь с ковров, а это, видимо, очень сложно без магии. Если нужна помощь, дай знать.       Конец учебы был странным. И мы так и не смогли поговорить о Квиррелле. У него получилось уничтожить столько ловушек... Определённо, это большее мастерство, чем можно было бы ожидать от человека, который преподавал маггловедение, взял академический отпуск в Албании и вернулся оттуда заикающимся. Лично я думаю, что он просто сошел с ума, но сейчас до меня дошли необычные слухи. По крайней мере, мы можем обменяться с Пэнси свои теории на хорошие сплетни о старших курсах или о прибывающих первокурсниках.       У Г и Л срывы из-за заданий на лето. Готов поспорить, что твои уже готовы. И мои тоже. Для экономии моего времени напиши нашим беспокойным друзьям и скажи, чтобы они успокоились и не писали мне по пять страниц в неделю о своих успехах; у тебя с ними больше тяги, чем у меня.       До скорого.       Тео ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Новый бизнес-партнер,       Вот несколько интересных идей, над которыми мы давно работаем. Технически это дубликаты наших записей. Я сделал все возможное, чтобы перевести некоторые наиболее заумные фрагменты из нашего ужасного почерка, непонятной стенографии или исследований в области магии, которые ты, вероятно, не изучал. И никогда не будешь, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, потому что это чертовски раздражает, и нам не нужно, чтобы мы все трое расстраивались и поджигали подушки, когда что-то не получается.       Пройдись по записям, посмотри, что тебя больше всего интересует. Инвестиции уже окупили некоторые новые ингредиенты, с которыми мы с удовольствием экспериментируем. Я уже могу рассказать тебе, как делать нарывы в таких местах, которые неприятны на метле.       Не позволяй магглам сбить с толку.       Гред ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Новый бизнес-партнер,       Решил отказаться от нашей сделки? Если да, то мы оставляем деньги себе, но не обижаемся.       В остальном: вот еще одна коробка с дубликатами старых записок. Нам пришлось пять дней заниматься домашними делами, чтобы убедить папу провести час с чарами Джеминио, потому что мама драконически настроена на то, чтобы мы не использовали магию дома, хотя это дом волшебников, и След срабатывает налево, направо и в центр от всей той магии, которой они с папой балуются. Конечно, мы не совсем следуем этому правилу, но никто из нас не умеет обращаться с чарами вообще. Мы не хотели случайно поджечь нужную нам информацию.       Мама также настояла на том, чтобы мы послали пирог с мясом. Она видела тебя на платформе прошлой осенью и считает, что ты слишком худой. Он покрыт чарами консервации, так что о сроках не беспокойся.       Фордж ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Гарри,       Твой дядя выглядел неважно, но я все равно беспокоюсь. Пиши ответ.       Блейз

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Через четыре дня Гарри уже тошнило от кошачьей еды, он наполовину прочитал безмерно сухую книгу "Десять веков" и всерьёз пересматривал свой план дождаться конца лета, прежде чем колдовать. Даже развлечение читать между строк в письмах Тео и Блейза уже надоело. (Тео явно намекал на интересный взгляд на ситуацию с Квирреллом, исходящий от его семейных союзов; Блейз предлагал использовать дом его мамы, где След будет игнорироваться как дом взрослой ведьмы, для занятий магией в течение лета). Записки Фреда и Джорджа были интригующими, но расшифровка их почерка вызывала у Гарри головную боль, и у него не хватало средств, чтобы найти чары, которые перевели бы их в обычный почерк, хотя он был уверен, что такие существуют.       Он читал до тех пор, пока не смог больше держать глаза открытыми, наклоняясь над книгой и напрягая зрение, чтобы использовать рассеянный уличный свет вместо фонарика для экономии батареек, а затем забрался в кровать и заснул почти сразу же, как только коснулся подушки.

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Бесполезный чудак без друзей, — гласила надпись.       Гарри свернулся калачиком в глубине большой клетки, заваленной истрепанными книгами, кусками сломанного дерева, разбитыми и разбросанными банками и контейнерами с ингредиентами, названий которых он не помнил, грязными плащами, брошенными по углам, унылой остроконечной шляпой, съехавшей набок. Он посмотрел вниз и обнаружил в своей руке три куска сломанной палочки, скрепленные тонким золотым скотчем.       Он узнал эту палочку. Он знал, что она сломана. Он знал, что что-то потерял. Он знал, что эта потеря вызвала у него чувство паники, настолько сильное, что оно грозило поглотить его целиком. Но он не мог вспомнить, что это было.       В отчаянии он посмотрел вверх и по сторонам - не поможет ли ему кто-нибудь разобраться в этом. И обнаружил толпу людей, которые, проходя мимо, останавливались то в одном, то в другом направлении, чтобы взглянуть на него с неопределенным отвращением и легким интересом. "Могло бы что-то получиться", - услышал он их шипение. "Такой большой потенциал". "Какая жалость". "Какая потеря". "Он похож на того, другого..."       Гарри посмотрел туда, куда смотрел этот человек, и увидел более высокого, подтянутого, здорового, чистого себя, стоящего на пьедестале и размахивающего палочкой, похожей на палочку Гарри, только целой и не сломанной, и из её кончика вырывались фейерверки, и он улыбался, а люди аплодировали...       Гарри отпрянул назад, потому что это было - не совсем то, что он потерял, но близко. Похожее. Что-то. Видеть своего другого, такого счастливого, знаменитого и обожаемого, в то время как он был здесь, жалкий, вонючий и оставленный гнить - паника поглощала его целиком.       Он услышал имя, как будто с очень большого расстояния, и снова поднял голову. Лицо закрывало ему вид на его второе "я". Лицо, прижавшееся к решетке с гораздо большим интересом, чем кто-либо другой. Лицо, чья улыбка была белой остроугольной полосой на фоне темной кожи. Лицо, которое было знакомо.