Calda italiana

      Когда Энн и Эдвард направились к двери, что являлась главным входом в роскошную приёмную, взгляд упал на мужчину в такой же чёрной накидке, что была на Деметрие, только размером в разы крупнее. С его блёклого цвета лица не спадала суровость — казалось, он готов задушить голыми руками каждого, кто находится в этой комнате. Брови туго сдвинуты, а губы сложились в уродливой ухмылке. Возлюбленным понадобилось время, чтобы разглядеть, что за ним притаился встреченный раннее Деметрий.       — Аро хочет видеть тебя. — пробормотал, взглядом прожигая Энн.       — А Феликс и слова не молвил с того момента, как я ушла? — подколола здоровяка, сложив руки на груди и горделиво задрав нос. Тот же чуть ли не хрюкнул от злости. Злобный оскал убивал любой признак жизни на его лице.       Тяжело выдохнув, Каллен шагнула навстречу стражнику поменьше. Эдвард, хватая девушку за руку, постарался пойти за ней, но был остановлен Феликсом, что упёрся огромной ладонью в его каменное плечо. Эд прищурил глаза, вчитываясь в мысли оппонента, одновременно с этим оценивая свои шансы на победу в схватке со здоровым и громыхающим вампиром. Он был на полголовы выше Эдварда и шире раза в два. Всё-таки шансы не велики, но разве это остановит того, кто готов защищать свою любовь до последнего?       — Всё в порядке, Эдвард. — прошептала Энн, поднося дрожащую мужскую руку к своей груди. Она отрицательно замотала головой, мол, не стоит переоценивать свои силы. Маленькой ладошкой девушка коснулась напряжённой скулы, аккуратно лаская холодную кожу большим пальцем. — Я справлюсь!       Эдвард вдруг наклонился к возлюбленной, обхватывая ладонями белёсые щёки и страстно впился в девичьи губы, будто показывая всем остальным, что она его и они не посмеют её и пальцем тронуть. Двое, в чёрных накидках, буркнули что-то непонятное, когда Энн чуть слышно замурчала от наслаждения.       — Тебе, Аннэлиса, лучше всех известно, что Аро не любит ждать! — когда Деметрий весь раскраснелся от злости, Энн напоследок чмокнула Эдварда в щеку и упархала за стражником в тёмный коридор. Феликс же уставился на Каллена и одним взглядом приказал ему расположиться в приёмной и лишний раз не отвлекать.       Деметрий вёл красноволосую в давно известную ей комнату — полуподвальное помещение, в котором Аро устраивал личные беседы с самыми долгожданными и драгоценными гостями. Извилистая каменная лестница была еле освещена зажженными керосиновыми лампами. Энн подметила, что раньше на их месте располагались свечи, поэтому удивилась, что в эту часть здания не провели электричество. Возможно, Вольтури предпочитали именно такой вид освещения, мрачный и неяркий. Хотя вампирам с идеальным зрением и не нужен был искусственный свет, они любили нагонять на посетителей атмосферу страха и власти, царящую в их роскошном убежище. Дорога была короткая, однако Каллен успела разглядеть старинные каменные плиты, обрамлявшие стены тоннеля — в некоторых местах сохранились трещины и выемки, какую-то часть поверхности потрепали время и ветер, вздымавшийся от сумасшедшей скорости обитающих здесь созданий.       Наконец, перед путниками оказалась массивная дверь из красного дерева. Комната, таившаяся за ней значительно отличалась от мрачного коридора. Вся застелена махровыми коврами, на стенах висят картины — портреты стражников и глав Вольтерры, что с толикой осуждения смотрели на вошедших, значительно возвышаясь над ними. В дальнем углу помещения расположились два благородных кресла, а между ними — крошечный столик со стопкой бумаги на нём. За креслами — зеркало во весь рост. Отполированное до блеска, оно расширяло комнату в несколько раз. Зеркало служило своеобразным психологическим приёмом или же причиной для главного вампира вновь полюбоваться своим великолепием. За одним из кресел, властно раскинувшись и уложив одну ногу на вторую, восседал брюнет. Лица его было не разглядеть, но Энн почувствовала гнетущие нотки его настроения.       — Спасибо, Деметрий! Ты можешь быть свободен. — нараспев заговорил он. Девушка взглянула на отражение его лица в зеркале, и вдруг что-то заставило её вздрогнуть. Губы скривились, а на лице расплылась странная гримаса. Аро хитро улыбался, вскинув брови. Его голос стал бархатистым, заволакивающим. — Что же ты напугалась, дорогая? Проходи!       Его мысли чисты. Ничего примечательного в них расслышать не удалось, поэтому Энн ещё сильнее напряглась. Стоило ей приблизиться к соседнему креслу, вампир лёгким движением отодвинул столик и поставил кресло чуть ближе к своему. Рукой он указал на роскошное сиденье, предлагая девушке присесть. Сопротивляться незачем. Стоит лишь последовать примеру Аро и очистить свой разум, чтобы тот не учуял подвоха, чтобы в нём не зародилась буря.       — Я знаю, что Эдвард может слышать нас, вернее наши мысли! — вдруг рассмеялся брюнет. — Поэтому я очень прошу тебя, дорогая, попрепятсвовать этому. Не хочу, чтобы наш разговор сорвали. — он наигранно вздохнул, имитируя усталость. — Вижу, он готов уничтожить любого, кто встанет против тебя.       На лице вампира появилась грустная улыбка.       — Не будем о нём! Я хочу поговорить о тебе, моя милая. И я мечтаю о честном разговоре. — он протянул девушке костлявую белоснежную руку. Прикасаясь к нежной девичьей коже, он вновь заулыбался. — Как много времени прошло с твоего ухода! Никогда не думал, что по кому-либо буду так скучать!       — Ты льстишь мне, Аро! — залепетала Энн, неловко сжимая руку собеседника. Она будто вжалась в собственное кресло, стараясь отмахнуться от того, что величественному вампиру не стоит знать.       — Вовсе нет! Твой талант — восхищение для меня! Хотя что говорить об одном таланте, ты вся способна покорить любого! — он наклонил голову, изучая лицо красноволосой. Острые скулы, припухлые красные губы и глубокие глаза, по радужке которых будто стекали капли густого мёда. — Ты прелестна, Аннэлиса! — он разочарованно покачал головой. — С того момента, как ты покинула нас, мы не нашли ни одного стоящего чего-либо вампира! Ты затмила всех.       — Не стоит ли вам понизить стандарты? — наконец расслабившись, усмехнулась Энн.       — Юмор и блестящий ум — это тоже ценно в тебе! — он вздёрнул указательный палец, словно подмечая идею. — Но зачем же нам искать кого-то хуже, если в мире обитаешь ты?       Красноволосая угрюмо сдвинула брови, не желая слышать дальнейших слов Аро.       — Послушай, дорогая! Неужели ты сама не заметила, как необычен круговорот событий?! — она прислушалась. — Когда ты оставила нас, то потеряла брата и близкого по духу друга. Для нас, конечно, это тоже была великая потеря! — с притворной горечью в голосе начал Аро. — Я возлагал на Калисто большие надежды, но он выбрал для себя неверный путь, сам того не осознавая. — он смаковал слова, чувствуя, как давит на больное. — С Карлайлом всё вышло совсем иначе, здесь скорее моя вина — я не смог принять его мировоззрение, что, вернее всего, обидело его. Но Каллен всегда поражал меня своим рвением к защите людского рода!       Повисло недолгое молчание. Аро, вороша собственные мысли, заставил Энн, отражающую на себя дар, увидеть брата — их совместный труд, их службу в Вольтерре. Девушка увидела прелестные малиновые глаза, что когда-то мерцали зелёными изумрудами, его тонкий нос и грустное лицо, что задолго до превращения сияло от счастья. Она вспомнила, как трепетны были его объятия. Энн невольно вспомнила Джейн и Алека, что почти никогда не отпускали друг друга, и осознала для себя, как искренне брат относился к ней. Отношения близнецов разили притворством и наивностью, когда Ринальди с особой искоркой в глазах встречали друг друга. Что уж говорить, им не нужно было выражать свою привязанность и любовь друг к другу лишний раз — их чувства были выше этого. Длинные разговоры с ним, беседы об утерянной душе — всего этого было достаточно, чтобы убедиться в нескончаемом доверии брата к сестре. Ринальди прекрасно знала, что в человеческой ипостаси она была его вечным спутником, вечным поводом не унывать и не отпускать руки в самые чудовищные моменты. А когда они были обращены в вампиров, Аннэлиса стала для Калисто светлым лучом, дорогой, вымощенной золотым кирпичом, что вела к просветлению и очищению от собственных грехов. Вольтури напомнил и о криках, которые вырывались из прекрасного рта вампира, горящего в алом пламени. Его казнь, будь Энн человеком, стала бы зловещим кошмаром, что наступал каждую ночь, заставляя задыхаться и захлёбываться в собственных слезах. Но девушка не умела плакать и никогда не спала, поэтому сущий кошмар, как обратная сторона потрясающей памяти, приходил наяву. Искажённые губы, распахнутые от невыносимой боли глаза и тянущиеся к ней белоснежные руки преследовали её в воспоминаниях по сей день.       Энн склонила голову, сглатывая боль, разрывавшую грудь на мелкие кусочки, но ничто не останавливало Аро, что в этот момент, словно фильм показывая ей свои воспоминания, чувствовал себя всевластным.       Аро мысленно напомнил их первую встречу с Карлайлом. Напуганный взгляд и белокурые прядки, взъерошенные, гуляющие из стороны в сторону. Пробыв в Вольтерре лишь сутки, он озарил каждого аурой всепоглощающей невинности. Глаза сияли, а мысли были переполнены гуманизмом и благочестием! Он явился ангелом для пропащих вампиров, но далеко не каждый из них смог верно растолковать его суждения о жизни. Напитавшись его знаниями и поделившись своими, Энн осознала, насколько прекрасна его душа. И как сильно он напоминал ей брата. Разве что Каллен был благоразумнее. Он затмил горечь утраты, кроме того, предложил девушке найти новый жизненный путь. Но, как и Калисто, он оставил её. Так сложились обстоятельства, полностью принять стиль жизни Карлайла Энн не смогла.       Радужка девичьих глаз залилась дёгтем. Она сжала мраморную руку Аро, буравя его взглядом.       — Вот видишь, милая. — сладкий голос вампира окутал мрачную комнату. — Ты потеряла их, потеряла сильную опору за спиной, когда стала отворачиваться от всех благ, что предоставляем мы! — он будто сам верит собственным словам. — А теперь ты вновь обрела своё счастье — встретилась со старым другом и нашла свою любовь — чудеснейшего Эдварда! И дорога жизни вновь привела тебя к нам. Так не значит ли, что именно к этому всё и шло? Что тебе необходимо быть у нас, чтобы оставаться счастливой!       Аккуратно поглаживая женские костяшки, заликовал собственной гениальности Аро. Сглотнув образовавшийся в горле ком, Энн отбросила его руку и вскочила на ноги.       — Мне кажется, что ты ошибаешься! — злобно зашипев, она склонилась над вампиром, что вальяжно раскинулся в кресле. — Твоя логика мне абсолютно не ясна, а твои мысли совершенно противоречивы!       — Дорогая Аннэлиса. — пропел он невинным голосом, кончиками бледных пальцев касаясь девичьей щеки. — Что ты имеешь в виду?       — Скорее вы вызываете все мои беды! Из-за вас я потеряла брата, из-за вас Карлайл потерял свою чистейшую душу и только из-за вас моя семья сейчас в опасности! — плюясь ядом, затараторила Энн, сверля потемневшими глазами мужчину, восседающего напротив.       Аро в моменте посерьёзнел. Малиновые дымчатые глаза залились багрянцем. На лбу проступила тонкая морщинка. Он оценивающе покачал головой.       — Непреклонная леди — самое страшное наказание, что свалилось на мою голову! — он вскинул руки, обозначая жестом свою невинность. — Я понял тебя, Энн. — его речь вдруг залилась желчью. — Деметрий, можешь увести девчонку!       Стражник появился совсем неожиданно, крепко заламывая девичьи локти, не давая ей возможности пошевелиться. Его преимущество было в регулярном питании, поэтому шансов сопротивляться не осталось. Энн успела разглядеть надменное выражение лица Вольтури. Он чуть ли не смеялся, упиваясь беспомощным положениям девушки, что пересекла его верную дорогую.       Длинный тёмный коридор промчался перед глазами совсем незаметно, но в приёмную она так и не попала. Продолжая сдерживать тонкой тельце, Деметрий свернул в комнату с таким же тусклым освещением. Стены были сделанные из плотной земли, но при этом ограждены толстыми прутьями. Посреди помещения возвышалась клетка, выполненная из тех же прутьев, что плотно следовали друг за другом. Отварив некую дверцу, стражник закинул в клетку Энн, шипя частые ругательства себе под нос.       Аккуратно поднявшись, Энн подошла к ограждению и попыталась раздвинуть балки руками, но ничего не вышло. Со всех сторон её окружил суровый титан. Взгляд бросился вглубь комнаты, и только в этот момент она почувствовала до боли знакомый пудровый запах. Удалось разглядеть вдали, за такой же решёткой, любимые, совсем чёрные глаза.       — Эдвард! — скорбящий шепот слетел с её уст. Под глазами парня образовались чудовищные пятна — синяки такие, будто он не спал несколько дней.       — Энн, любовь моя! — хриплым голосом вымолвил он, просачивая дрожащую бледную руку сквозь толстые прутья. Казалось, его тело стало тоньше, а кожа приобрела зеленоватые оттенок. — Джейн не смогла воспользоваться своим даром, поэтому они прибегли к иной пытке.       В его мыслях она увидела, как бесчеловечно терзали его душу стражники Вольтерры. Держа в клетке, что никак не была подвластна вампиру, они заставили его испытать самую страшную жажду — разрезали несчастных туристов, разбрызгивая сладкую и манящую кровь по всему помещению, заставляя Эдварда сорваться от звериного голода.       — Не беспокойся, Аннэлиса! — словно на ушко зашептала возникшая из пустоты Джейн. — Для тебя мы тоже оставили закуску.       Маленькая девочка, в темноте потерявшая свой ангельский образ, напоминала скорее злобного демонёнка. Одной рукой она держала за шиворот блузы женское тело. В её тёмных волосах и смуглой коже Энн увидела Джину, что некоторое время назад стояла за конторкой в приёмной, приветливо улыбаясь вампирам. Едкая улыбка Джейн слепила глаза. Она облизнула губы и достала из пояса тонкий кинжал, на ручке которого сверкали рубины. Искривив брови и с облегчением выдохнув, она перерезала горло несчастной девушке. Фонтан крови брызнул из зияющей раны, спадая на грязный пол, разнося манящий аромат по всему помещению. Энн нервно сглотнула и зажмурилась, стараясь не вдыхать дурман сладкого запаха. Последняя охота была совсем давно, поэтому держаться было в разы тяжелее. Глаза словно забагровели, а руки, уже опускающиеся из-за череды неудач, затряслись. В мыслях проскочили картинки из прошлого — вопящие от страха люди, слюна которых пеной скаталась на уголках губ, дрожащие при виде вездесущей красавицы, они напомнили о приятнейшем вкусе крови.       Иногда вампиров привлекало не само утоление жажды, а процесс — они упивались эмоциями, наслаждались страхом, бушующим в кружащихся глазах жертв. Хотя Энн давно не испытывала подобных ощущений, её сущность не отнять — сколько не прибегай к воздержанию, человеческая кровь всегда будет оставаться самой вкусной. Да и полное удовлетворение — физическое и моральное — забыть было невозможно. Оставалось лишь терпеть, в тысячный раз прокручивая в голове приоритетность «вегетарианского» образа жизни. Она вспомнила наставления Карлайла, свои собственные рассуждения о том, что это лучший способ сохранить человечность, которой зачастую не хватало вампирам. Проходя через терзания разума, Энн на секунду усомнилась в этом убеждении. Вдруг нет ничего плохого в том, что она изопьёт кровь какой-нибудь пропащей души? Вдруг баланс природы не пострадает, а человечество лишь задумается над своими грехами? Нет, нельзя, сама же ведь говорила Эдварду, что он не линчеватель. И она таковой не была, не в её руках было совершение правосудия.       Придя к, как казалось, верному умозаключению, она подняла голову, переводя взгляд с Джейн на Эдварда. Он одобрительно кивнул, еле держась на ногах из последних сил.       — Замучить нас жаждой, чтобы у нас не осталось сил сопротивляться вашим способностям — вот ваш идеальный план? — вдруг зашипел Эдвард. Ринальди никогда не слышала такой свирепости в его голосе. Она даже на секунду поверила, что он, от накала эмоций, сможет в клочья разорвать титановые трубы и противно усмехающуюся девчонку-вампиршу.       — Какой ты догадливый! — просвистела она.       — Но что подумают о вас другие вампиры? — он пал на колени, сгорбившись, руками впиваясь в прутья. — Да и к тому же, даю слово, моя сестра заметила в своих видениях, что происходит с нами, и в ближайший час-два появится здесь, скорее всего, с нашими братьями в придачу.       — Так этого и хочет Аро! — Джейн захлопала в ладошки. Явно радуется тому, что её любимый не стал водиться на поводу у ненавистной красноволосой, восторгается его решительностью и властью. — Что ж, не скучайте! Совсем скоро вам подадут ужин!       Взмахнув чёрной мантией, девочка упархала, оставляя пару в полутемноте среди опустошённых небьющихся сердец.       — Можешь общаться мысленно? Боюсь, нас очень хорошо слышат. — тонким шёпотом заговорила девушка, тяжело дыша.       — «Да, только боюсь, что твои силы закончатся быстро». — его голос, звучи он громко, был бы совсем блёклым. Но в мыслях отражаются более густые краски, поэтому Энн сразу почувствовала гнетущее давление.       — «За меня не беспокойся. Расскажи мне, что произошло». — взмолилась она, усаживаясь на колени, разглядывая потускневшее лицо любимого человека.       — «Феликс приказал мне оставаться в приёмной, а когда ваша беседа, по их мнению, затянулась, они перешли к какому-то запасному плану. Насколько мне удалось расслышать, этот план действует, если ты отказываешься вступить на сторону Вольтури». — он покачал головой, руками хватаясь за медные пряди волос.       — «Не стоило мне сопротивляться! Надо было принять предложение Аро, потом бы всё решили!»       — «Не смей так говорить. — его мысли звучали обречённо и с тяжёлым вздохом. — Я не позволю им использовать тебя! Служба Вольтури — это заточение. Вампиры здесь не видят другой жизни, кроме как поклонения великой троице и их распрекрасным жёнам. — Энн горько усмехнулась. — Это бы не спасло никого. — предвещая очевидный вопрос, пояснил он. — Семью бы не оставили в покое в любом случае. На волков им относительно всё равно, они всё же осознают, что шавки должны сохранять и секрет своего рода. Но вот человек, знающий о вампирах, и Элис с её безупречным талантом заинтересовали это чиновничье братство гораздо больше. Вольтури будут добиваться того, чтобы она приехала сюда. И я искренне надеюсь, что она не натворит глупостей». — он с заботой взглянул на Энн.       Её лицо, освещаемое одинокой лампадой, расположившейся в дальнем углу комнаты, залилось вселенской грустью и обидой. Девушка разочаровалась в собственных выводах, в теоретически необдуманном решении, которое пришлось принять, находясь в самой острой ситуации.       — Не кори себя, моё счастье! — голос Эдварда вдруг окреп, поэтому в нём послышались нотки уверенности. Низкий тембр помог расслабиться и вылезти из пучины гнетущих мыслей. — Я буду защищать тебя до самого конца, и совсем не важно, на чьих плечах лежит вина.       Она постаралась улыбнуться, но эмоция скорее была похожа на горькую усмешку.       — Я представляю, на что они способны, поэтому жутко боюсь за нашу дальнейшую судьбу.