Calda italiana

      — 1605 год. Ливорно, Италия. Семья сеньора Франческо Ринальди не знала бедности ни в одном из её проявлений. Трудолюбие и проворность в купе с решительностью привели их династию к завидному достатку. — Энн прервала рассказ, дабы откашляться.       — Тебе не обязательно читать мне учебник по истории. — упрекнул Эдвард, скривив губы.       — Неинтересно! — воскликнула она, но смирилась с суровым взглядом парня. — Наш отец часто был в разъездах, чтобы обеспечить семью всеми благами. Он редко бывал дома, но каждый раз возвращаясь, он посвящал по несколько часов рассказам о своих путешествиях по стране и за рубежом. Мама, Лусия, была бесконечно влюблена в него. Она мечтала сделать моих братьев — Калисто и Амадео — настоящими мужчинами, похожими на своего отца. Все время она отдавала нашему воспитанию, иногда выходила на своеобразные светские вечера того времени. Все было не зря. Мальчики действительно росли, словно копии Франческо. Любознательные, умные, чуткие — идеальные! — с особым теплом Энн рассказывала о них.       — А дочка не оправдала ожиданий?       — Не перебивай! А то не буду ничего говорить. — Эд лишь хихикнул в ответ и сразу замолчал, давая Энн возможность продолжить.       — Дочка не походила ни на одного из родителей. Отец всегда говорил, что я пошла в бабушку. Думаешь, из-за мужчин мы в знать выбились? Нет, кончено. Бабуля была стойкой и очень хитрой. Охмуряла мужчин, что помогало договариваться об отличных сделках. Так и Аннэлиса всегда добивается своего, даже не думает сидеть сложа руки, если чего-то хочет. — девушка горделиво вздернула носик. — Все изменилось после неожиданной кончины Амадео. Он очень сильно болел, поэтому никакие врачи в то время не смогли нам помочь. Лусию одолела хандра. Она сутки на пролет проводила в своей спальне, выплакивая последние слезы скорби, молясь господу о нашем с Калисто здоровье. Но мы остались совсем одни посреди нашей маленькой крепости. Первый месяц сходили с ума — гуляли, резвились, задирали прислугу, чтобы хоть как-то рассеять мрак, царящий в доме. Потом отец осознал, что так из нас ничего в будущем не получится. Меня замуж не получится выдать, а Калисто не научится вести семейные дела. В католической церкви, которую посещала мать, в то время служил ксёндз Джованни. О нем было мало известно. То ли вся его семья была священниками, то ли он первый из всего рода. Джованни был хоть и немолод, но безумно красив и умен. Мать часто ходила к нему, и что-то подсказывает мне, что не только искуплением грехов она занималась с ним, поэтому видимо и решила, что он отлично подойдет на роль нашего учителя и просветителя.       Энн на секунду замерла, обратив внимание на Эдварда, словно загипнотизированного, внимательно слушающего её историю. Мертвенной бледностью своего лица, неподвижностью и стройностью фигуры он напоминал мраморную статую.       — Первые уроки с Джованни казались до смерти странными! Он постоянно ёрничал, твердил о том, что нас с братом ждет перерождение — иное, великое, существование. Калисто он не понравился с первого знакомства. Брата пугала мысль о существовании сверхъестественного или же загробного мира. В общем мы и сами не понимали, что пытался донести до нас чертов священник. Оставалось лишь терпеть его занудные уроки. И слышать, как во время отъездов отца он уединяется с нашей благоверной матушкой. Но мы с Калисто никогда не сдавались. Мы были друг у друга, и этого было вполне достаточно.       С тяжелым вздохом Энн повествовала о своем брате, и Эдвард, уловив печаль в её голосе, осторожно коснулся девичей руки. Каллен аккуратно поглаживал тонкие пальцы, рисуя незамысловатые узоры на бархатной коже.       — Не поверишь, снова плот-твист! В один прекрасный день Лусия решила организовать семейный поход в костёл. Джованни радушно встретил нас. Мать с отцом отправились на исповедь, а меня и Калисто отправили прогуляться со священником под предлогом выездного урока в церкви. Конечно же Лу, души не чаявшая в ксёндзе, отпустила нас, даже дала пинок под зад, когда мы сопротивлялись. Джованни, одетый в черное облачение, повел нас в глубь костёла. Я наизусть помню этот терпкий запах воска, смешанный с сыростью и лизиантусами. Помню длинный коридор, по которому вел нас священник, смердящую землю под ногами. В злосчастном подземелье не было ни единого намека на свет. Звук извне не попадал туда из-за массивных дверей из плотного дерева. Все свечи были закрыты металлическими решеточками, не давая огню вылезть наружу. Джованни вновь начал свою проповедь о перерождении и служении высшему существу. Мы с Калисто переглянулись, ментально передавая друг другу, что надо бежать. Но было слишком поздно. В момент, когда я хотела ускользнуть, свернув в туннель, священник сжал мою руку мертвой хваткой. Брат бросился ко мне, но тут же был отброшен Джованни в другую сторону. Со свирепым взглядом он оголил белые мерцающие зубы, проводя по ним алым языком. Стянул с моего плеча платье и впился зубами. Боль пронзила тело, я пыталась визжать, но голос будто пропал. Я потеряла сознание и не видела, что происходило с братом.       — А родители? — Эдвард был готов начать грызть ногти от накала эмоций, но понимал, что Энн поддержка нужна куда сильнее.       — Когда я очнулась в своей постели, почувствовала то, что никогда до этого в жизни не ощущала. Новое тело, гибкое и тяжелое, рябь от четкости в глазах и каждый шорох вокруг как в миллиметре от уха. А внутри неистовая жажда. Рядом, уткнувшись носом в колени, сидел мой брат. Непривычно бледный, но тоже выглядящий словно статуя. Веки покрылись синевой, будто он не спал несколько ночей. А в глубине темно-алых глаз теплилась боль. Он повествовал мне, что очнулся в своей комнате, испытывая неутомимое желание чего-то… к нему в комнату зашла Лусия, взволнованная, с красными и опухшими от слез глазами. Она бросилась обнимать Калисто, но её запах, яркий и сладкий, свел брата с ума. Он набросился на неё, желая вкусить её кровь. Потом иссушил отца и слуг, что прятались в самых укромных уголках нашего дома. Его монотонный голос ни разу не шелохнулся. Калисто был пуст внутри, раздосадованный совершенным преступлением и новой ипостасей. Лишь мой запах не казался ему вкусным. Боясь скорой расправы, мы бежали из дома. Единственный верный путь был к злосчастному священнику. Джованни встретил нас с распростертыми объятиями. Однако мы так рады ему не были. Никогда ранее я не видела такой злобы, свирепости в глазах брата. Он не дышал, но грудная клетка увеличилась, словно он проглотил надутую жабу. — Эдвард горько усмехнулся. — А что, воздушных шаров не было в те времена!       — Не смею отвлекать от рассказа. — благородный рыцарь, незаметно для увлеченной повествованием девушки, подставил плечо под её головушку.       — Так, о чем я? А, Калисто… встав на четвереньки, он издал свирепый рык и набросился на хитрого священника. Лишь в этот момент сквозь тьму церкви я заметила несколько фигур, стоящих поодаль от нас. В черных фраках с красными пышными воротниками стояли три мужчины. Чуть перед ними — мальчик и девочка тоже в черном. Все пятеро были поистине красивые, словно древние греческие боги. Хотя скорее короли подземелья…       — Вольтури. — сделал вывод Эдвард, направив задумчивый взор куда-то вдаль. Казалось, он представляет известный всем вампирам клан посреди своей комнаты.       — Именно. Пока Кайус и Маркус смотрели на схватку Калисто и Джованни, Аро столкнулся взглядом со мной. Мерзкая, склизкая улыбка расползлась по его лицу. Я сверлила его взглядом, стараясь не показывать, что до смерти напугана. Я не моргала, но и заметить не смогла, как он оказался вплотную ко мне. Он представился, вкладывая в свои слова вожделенный тон, и медленно, будто нехотя или дразня меня, протянул руку, что переливалась голубизной в свете луны.       «Мы рады видеть вас в наших кругах, Аннэлиса». — мягкий тембр окутал меня, и я подала ему свою руку. — «Жаль, конечно, что пришлось потерять столько людей, но они ничтожество по сравнению с тем, что ждет вас с нами»       Я не понимала, как только смеет он говорить так о моих родных, что покоились в оставленном нами доме. Внезапная ярость одолела меня, горло непроизвольно заурчало. И вдруг перед глазами понеслись незнакомые мне картинки — я будто наблюдала за жизнью человека сквозь разные эпохи. Отбросив руку, я непонимающе уставилась на вампира.       «Волшебство». — только и произнес он и обернулся к братьям. — «Наш многоуважаемый Джованни был прав». — слова он произнес тихо, но по реакции остальных стало ясно, что они все услышали.       Я обернулась на брата, что с той же дикостью в глазах прижал священника к каменной стене, сжимая его горло. Тот заскулил что-то невнятное, а когда понял, что его не понимают, то перешел на сдавленный крик.       «Не дайте ему меня убить!» — взмолился он, но пощады не последовала. Калисто сдавливал его шею до хруста, а потом вовсе оторвал несчастному голову. Думаю, ты не раз видел, как это происходит. Сейчас для меня это стало чем-то привычным, даже обыденным, но в тот момент меня окутал дикий ужас. Я не понимала, что сотворили с нами эти существа. Как оказалось чуть позже, Джованни был вампиром-грешником. Он видел будущее, как это делает Элис, только немного уже. Он заводил романы с женщинами и нередко раскрывал им свой секрет, а после убивал. Одной жертве удалось сбежать, и она растрезвонила всем о страшном существе. Тогда у Вольтурри возникли неприятности. Воспользовавшись даром, он увидел, что сможет привести в клан сильнейших вампиров — меня, с прекрасной способностью блокировать и отражать чужие силы, и Калисто, что умел приручать огонь — любые знания, трудности с легкостью давались ему, отсюда и способность.       — Они предложили вам служить у них?       — Это было не предложение, это был приказ. Мы с братом не видели другого выхода. А надежда на то, что Вольтури помогут нам, все-таки присутствовала. Доверия они не вызывали, поэтому нам понадобилось много времени, чтобы освоиться. Первые пару дней Калисто не разговаривал со мной. Он не мог смириться с тем, что убил всю свою семью, не понимал, почему я так легко приняла свою участь.       — А ты легко её приняла?       — Нет. Это почти невозможно. Я не хотела добивать брата терзаниями и своего разума. Знаешь, ваша мужская привычка — думать, что вы всевластны, что весь мир вертится вокруг вас. — Каллен удрученно фыркнул на её изречение. — Так и он считал, что мог спасти нас задолго до того, как все случилось, что это его вина. Я надеялась, что у меня получилось убедить его в том, что он никак не мог повлиять на обстоятельства. Но моя горечь лишь усугубила его состояние.       Энн опустила глаза, разглядывая свои пальцы, переплетенные пальцами Эдварда. Он заметил её взгляд и попытался освободить женские руки из плена, но девушка не позволила это сделать.       — Прости, я…       — Так легче, Эдвард. Не беспокойся. Ты хочешь послушать дальше или пойдем к остальным?       — Что случилось с Калисто? — он осознал, что дальше его ждет самая неприятная, болезненная для Энн часть рассказа.       — Через два года пребывания в Вольтерре он ушел ни сказав ни слова. Оставил письмо, в котором объяснил свои чувства и переживания, мол, он не может больше видеть мои безжизненные глаза, вечно напоминающие о случившимся.       — Как Аро отпустил его?       — Джейн сказала, что никто из Вольтурри не был способен усмирить его. Калисто чуть ли не поджег лидеров клана! Но они согласились под условием того, что он не подставит их род.       — А где сейчас твой брат? — Энн вдруг сжала руку Эдварда со всей силы. Без того бледное лицо совсем омертвело. — Ты можешь не говорить, если тебе тяжело.       Обеспокоенный состоянием девушки, Каллен аккуратно коснулся её скулы, заглядывая в бездонные глаза. В самый неожиданный момент из уст Энн полилась протяжная песня.

— I've loved, I've laughed and cried

I've had my fill, my share of losing

And now, as tears subside

I find it all so amusing

To think I did all that

And may I say, not in a shy way

      На строчках «I've had my fill, my share of losing» Энн по-человечески вздрогнула. Каллен понимал, что ждет его дальше, понимал, как много боли испытывает этот маленький огонек в его объятиях. Он молча смотрел на неё, пытаясь забрать все переживания себе, но, к его большому сожалению, он не Джаспер, чтобы контролировать эмоции других.       — Калисто был убит Вольтурри в 1640 году после того, как совершил огромную ошибку. Я, Джейн и Алек привели его в Вольтерро на смертную казнь. И сгорел он в огне, созданным им самим же.       — Карлайл был обращен в Лондоне как раз в это время.       — Именно. Калисто хорошо постарался, но не только Карлайл пострадал от его клыков. После этого годы с Вольтурри проходили похожий один на другой. Мое существование было никчемным, и я не раз пыталась наложить на себя руки, но, как понимаешь, это невозможно. Я была молчаливой тенью, лишь при надобности становящейся тем огнем, что мог взрастить мой брат. Пока в дождливый день на улице я не встретилась с карими глазами. Они напомнили мне глаза Калисто при жизни, почему-то я была очарована этим внушающим доверие взглядом. Карлайл в то время учился в Италии. И я решила познакомить его с правящей династией. Он был восхищен их интеллигентностью и грацией. Мы проводили много времени вместе, учась друг у друга, погружаясь в глубокие мысли. Карлайл заменил мне брата. Но долго существовать со свирепыми тварями он не мог. Своим даром убеждения Карлайл помог мне освободиться от их плена. Первое время мы путешествовали вместе, пока, к сожалению, наши пути не разошлись.       Словно захлопнув книгу на самом интересном моменте, Энн прервала свой рассказ. Эдвард, лежавший рядом, словно Аполлон, смотрел на неё с неподдельным интересом.       — Что было дальше? — как под гипнозом пробормотал он.       — А это уже другая история. Не все же сразу тебе рассказывать! — парень уж хотел обидеться, но вдруг на его лице появилась кривая улыбка. Искренняя и до чертиков соблазняющая девушку.       — Ты прекрасный рассказчик, Энни. Как сказка на ночь. — он наигранно зевнул, за что получил подзатыльник.       — Эдвард. — её голос стал серьезным. Она сверлила парня взглядом, стараясь найти ответы на вопросы, терзающие её разум и душу. — Я думаю, что если ты мой жизненный путь? (отсылка к названию песни Френка Синатры) Но я так боюсь, что я потеряю тебя так, как в свое время потеряла брата, как позже потеряла Карлайла.       — Энн, я знаю, что обещания здесь бессильны, но почему нам не стоит попробовать? — он переключил серьёзный тон на более веселый. — Тут даже закономерность прослеживается! С Карлайлом ты вновь встретилась, значит, я, по немного притянутой логике, должен быть с тобой навсегда.       — Плохой пример! — она недовольно цокнула, задумываясь о вероятности слов Эдварда. — Просто пообещай, что, если мы будем вместе, то постараемся сделать все возможное, чтобы не потерять друг друга.       Он выпустил девушку из объятий и сел напротив, беря её руки в свои. Тигриные глаза, наполненные мольбой и верой, уставились на слегка багровые.       — Энн Ринальди, я клянусь! Клянусь, что сделаю все возможное, чтобы сохранить нас. — он перешел на крик, и Энн осознавала, что целый дом притаившихся вампиров, слышит его. — Ты путь моей жизни, единственный путь моей жизни! Отныне я буду твоим навеки, лишь позволь мне стать твоим жизненным смыслом! Потому что я так тебя люблю!       Эдвард принялся целовать бархатные руки, скользя щеками по девичьему телу, прижимающемуся к нему.       — Я люблю тебя, Эдвард Каллен.