Coming of Dawn | Наступает рассвет

***

Ания Скайуокер

      Зелёный световой меч со звоном падает на пол, когда красное лезвие пронзает грудь Квай-Гона. Оби-Ван кричит от ужаса, из-за чего моё сердце сдавило ещё сильнее.       Я чувствую, что кто-то касается моей руки, и инстинктивно, даже не задумываясь, замахиваюсь для удара.       — Ания! Ани, это я! — Энакин хватает меня за запястье. Я открываю глаза и вижу размытую фигуру моего брата, склонившегося надо мной. Его глаза красные от слёз.       Я несколько раз моргаю и, наконец, осознаю, что мы на корабле, который всё ещё в гиперпространстве, и все на борту в безопасности. Джа-Джа храпит в углу, а Арту стоит в спящем режиме в центре комнаты. А я чуть не ударила своего брата по лицу. М-да уж…       Я заключаю его в объятия, утыкаясь лицом в плечо. И так проходит несколько минут, в молчании. Потом мы отстраняемся друг от друга, Энакин садится рядом со мной, прислонившись к стене. Я пересаживаюсь, чтобы сесть рядом с ним, и кладу голову ему на плечо.       — Ты видела этот сон снова? — спрашивает он. Я киваю, слёзы подступают к глазам. — Это что-то значит. И мы должны что-то с этим сделать.       А что мы можем сделать? Это невысказанный вопрос, который теперь витает в воздухе. Всякое может случиться, вдруг я потеряю ещё и Энакина? Нет, только не его. Мы уже остались без матери. И единственный родной человек, который у меня остался, — это мой брат. Сейчас у нас никого, кроме друг друга, нет.       Мы молча сидим рядом, слова не нужны. Что бы ни случилось, свет или тьма, огонь или лёд, мы всегда будем вместе.       Всё же нужно ещё поспать, и мы ложимся. Но образы продолжают появляться перед моими глазами, и страх увидеть всё это снова перебивает сонливость. Температура тут, на борту корабля, довольно низкая для нас. Я начинаю дрожать от холода, и пододвигаюсь ближе к брату, чтобы согреться и успокоиться. Тишина, установившаяся на корабле, заставляет меня чувствовать себя ещё больше неуютно. Я осталась наедине со своими мыслями.       Эмоциональные последствия нашего решения покинуть Татуин дали о себе знать. Моя прежняя жизнь, всё и все, кого я когда-либо знала, теперь в прошлом, кроме моего близнеца. Мы отправились в неизвестное будущее, не имея ни малейшего представления о том, какой будет новая жизнь. Но больше всего я скучаю по маме. Я понятия не имею, увидим ли мы её когда-нибудь снова, и, даже если увидим, то когда? Я никогда не проводила даже дня без неё. А теперь… Кто знает, через сколько мы встретимся? Может быть, через годы? Даже думать об этом не могу…       Кроме того, она все ещё рабыня. Что может случиться с ней, пока нас не будет? Уотто, конечно, хороший вариант среди остальных работорговцев, но он определенно не лучший. А мама заслуживает лучшего. Она заслуживает свободы. И вот ещё что, Уотто определённо наймёт на наше место новых рабов. А рабы не очень то заботятся друг о друге. Ведь какая разница, если их снова кому-то продадут? Татуин был, есть и будет опасной планетой. Я не могу не задаться вопросом, действительно ли мы приняли правильное решение? Но думать об этом уже поздно. К сожалению, пути назад уже нет.       Я жмурюсь, пытаясь остановить слёзы. Я чувствую душевную боль своего брата так же отчётливо, как и свою собственную, и от этого становится намного больнее. Ну, по крайней мере, сейчас, в самый тяжёлый момент мы вместе.       Внезапно я слышу тихий звук с другого конца комнаты. Шаги. Кто-то идёт. Кто это может быть в такой поздний час? Я приоткрываю глаза, чтобы увидеть, что происходит.       Это… Падме. Она одета в наряд, похожий на одежду служанки. Не такой, в котором мы её встретили впервые. Джофре, как всегда, следует за ней в метре позади. Она включает голограмму, и появляется запись чего-то. Звук тихий, и я не могу разобрать слова. Как только голограмма выключается, они оба некоторое время стоят в молчании. Видимо, случилось что-то серьёзное. Полагаю, это как-то связано с ситуацией на Набу.       Что-то привлекает её внимание, и Падме поворачивает голову в мою сторону, поэтому я быстро закрываю глаза. Не хочу ни с кем сейчас разговаривать. Хочу просто забиться в какой-нибудь дальний угол корабля и просто… просто сидеть. Я сомневаюсь, что есть кто-нибудь, кто понимает, что мы чувствуем сейчас, и может нас утешить.       Ну вот, моё непроизнесённое желание, чтобы меня не тревожили, не исполнилось — Падме подошла ко мне.       — Ты в порядке? — тихо спрашивает она. Её забота довольно трогательна, но… Именно это ещё раз напоминает мне о нашей потере. Я хочу к маме. Она сейчас очень нужна нам… Но её здесь нет, и я не знаю, как мы сможем жить дальше без неё…       — Очень холодно, — бормочет Энакин во сне, слегка дрожа. Падме накрывает нас обоих своей накидкой, и я удовлетворенно вздыхаю от ощущения тепла. Я не хочу признавать, но, кажется, её присутствия будет достаточно, чтобы мне было спокойно. По крайней мере, пока я слышу её голос, то не ощущаю себя одинокой.       — Вы с тёплой планеты, Эни. Даже очень тёплой, — говорит Падме.       — Да и в космосе довольно холодно, — добавляет Джофре. И не говори, я тоже замёрзла.       — Вы выглядите грустными, — замечает Энакин, ворочаясь рядом со мной. Очевидно, что ему тема разговора тоже не приятна, и он хочет сменить её.       Я всё-таки открываю глаза, решив перестать притворяться спящей. Это бессмысленно. Они, кажется, знают что я не сплю и не спала во время их разговора.       — Не волнуйтесь, я проснулась ещё до того, как вы вошли, — бормочу я, глядя на брата и сестру. На их лице совершенно идентичные выражения беспокойства. Джофре старается делать всё возможное, чтобы скрыть своё беспокойство, хотя у него это плохо получается. А может и получается внешне. Я просто чувствую, что происходит у него внутри.       — Ну как сказать… — грустно усмехается мне Джофре на мгновение, а потом его взгляд возвращается к моему близнецу.       — Королева волнуется, — вздыхает Падме. — Её народ страдает… умирает. Она должна убедить Сенат вмешаться, иначе… я не знаю что будет дальше.       — Нужно быстро принять решение, иначе мы останемся один на один с нашей проблемой, — добавляет её брат. — А Сенат… скажем так, решение даже срочных вопросов занимает у них несколько месяцев.       — Я… Я не знаю, что тогда делать нам. Также не знаю, увидимся ли мы тогда с вами снова.        Энакин шевелится, вытаскивая что-то из кармана и протягивая Падме.       — Я сделал это для тебя. Чтобы ты всегда обо мне помнила. Я вырезал это из кусочка джапора. Он принесёт вам удачу.       — Это прекрасно, Эни. Но мне не нужно это, чтобы помнить тебя, — улыбается Падме и надевает талисман из джапора на шею. Джофре слабо улыбается, глядя на это.       — Это правда мило. Вы двое никогда не перестаете меня удивлять, — он делает паузу, а затем садится на корточки перед нами. — Мы никогда не забудем вас, Эни. Вы рисковали своими жизнями ради нас, а ведь мы тогда едва знали друг друга. И как это забыть?       А он прав.       Между нами четверыми воцаряется тишина, и потом тема разговора меняется на тему нашего будущего. Сейчас всё так неопределенно, и нет никакого способа узнать, что может произойти.       — Многое изменится, когда мы доберемся до столицы, Эни, но я всегда буду заботиться о вас, — уверяет нас Падме.       — Спасибо, — шепчу я, переполненная эмоциями. Сострадание, которое есть у брата с сестры, намного больше, чем я видела в ком-либо ещё.       — Я тоже позабочусь о вас, — тихо говорит Энакин. — Только… Я… скучаю…       — По своей матери, — мягко заканчивает Падме. Это было утверждение, а не вопрос. Ни Энакин, ни я не можем вымолвить ни слова.       Джофре с сочувствием смотрит на нас. Будто он хочет что–то сказать, но не находит слов. Падме колеблется и вдруг обнимает нас с братом. В ответ я высовываю руку из-под куртки и обнимаю её в ответ, начиная чувствовать себя лучше, чем минуту назад. Надеюсь, что мы сможем быть рядом с ними подольше. Ничто другое сейчас не помогает мне смириться с разлукой с матерью.       Не знаю, как Падме и Джофре это делают, но в их компании каким-то образом я чувствую себя спокойнее. Даже есть какое-то чувство надежды. Сейчас, в такой трудный момент, нам нужен кто-то, кто сможет утешить меня с братом. А эти люди, которые, я знаю, никогда нас не забудут: потому, что мы остались одни или потому, что мы помогли им достать гипердвигатель, чтобы покинуть Татуин…       Неожиданно, но теперь я больше не жалею о нашем выборе. Я сожалею только о том, что мы оставили там маму одну, в рабстве. Но мы пообещали, что вернёмся освободить её… И мы это сделаем.       — Нам нужно идти спать, — наконец вмешивается Джофре.       По правде говоря, я тоже с удовольствием бы уснула, но не получается. Может быть, хоть они поспят. Я тихо вздыхаю.       — Да, нам, пожалуй, тоже.       — Тогда спокойной ночи, Эни, — улыбается Падме, затем покидает комнату вместе с братом.       Я смотрю, как они закрывают за собой дверь, исчезнувши из поля зрения. Мы с Энакином снова ложимся, сворачиваясь калачиком рядом друг с другом, и пытаемся заснуть.       Я не замечаю, как засыпаю. Спросонья слышу, как нас зовут по имени. Вероятно, наступило утро.       — Энакин, Ания, проснитесь. Мы скоро приземлимся, — говорит Оби-Ван.       Я открываю глаза и вижу джедая, стоящего в дверях. А?.. Воспоминаю последние события и поднимаюсь, садясь на импровизированной кровати. Точно… Мы почти прилетели.       — На что похож Корусант? — сонно спрашиваю я, потирая глаза. Энакин тоже уже проснулся и смотрит на меня с обеспокоенным и заботливым выражением лица. Он хочет знать, не приснился ли мне ещё один кошмар. Я качаю головой в ответ на его мысленный вопрос.       — Вся планета — один город, — отвечает Оби-Ван, жестом приглашая нас следовать за ним. — Мы выйдем из гиперпространства через минуту. Хотите посмотреть?       — Конечно! — восклицает Энакин, вскакивая с кровати с невообразимой скоростью. Вот это рвение! Он протягивает мне руку, помогая слезть.       Мы идём за Оби-Ваном в кабину пилотов. Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу ни Квай-Гона, ни Падме, ни Джофре. Сразу после того, как мы зашли, корабль слегка дёрнулся, выходя из гиперпространства и открывая темноту космического пространства. Перед нами показалась планета медного цвета, будто состоящая из кусочков металла разных оттенков. Вокруг неё вращается несколько маленьких лун, а яркое солнце издали освещает её. Итак, вот она — столица Республики.       — На ней действительно ничего нет кроме зданий? — спрашиваю я, чувствую восторг.       — Абсолютно, — подтверждает пилот.       Мы медленно подлетаем ближе, входя в атмосферу. Действительно, единственное, что я вижу, — это здания с потоками спидеров и кораблей между ними.       Корабль приближается к посадочной платформе.       — Вот шаттл канцлера Валорума, — говорит пилот, когда в поле зрения появляется другой космический корабль. — О, посмотрите туда. Сенатор Палпатин ждет нас.       Я нахожу глазами шаттл, и замечаю одну стоящую фигуру. Вероятно, это вышеупомянутый сенатор. Неудивительно, что сенатор Набу ожидает прибытия королевы. Другой человек — канцлер Валорум, я думаю, — направляется к посадочной площадке в окружении нескольких других людей, может быть, охранников. Наконец, мы приземляемся.       Я вздыхаю с облегчением, снова почувствовав твёрдую землю. Не то чтобы я имела что-то против космического пространства, но к нему нужно привыкнуть. Не могу поверить, что мы наконец оказались в этом месте. Месте, где находятся все джедаи. Месте, откуда руководят Республикой.       Мы идём в главный трюм корабля, пока все готовятся к выходу. Квай-Гон и Оби-Ван спускаются по трапу первыми, Энакин, Джа-Джа и я следуем за ними. Я сжимаю руку брата, чувствуя нервозность и волнение. Джедаи останавливаются на некотором расстоянии от ожидающей их группы и кланяются. Мы делаем то же самое после секундного колебания. На Татуине так не принято. Всё здесь полностью отличается от того, что я когда-либо знала. Кажется, нам будет трудно приспособиться.       Джа-Джа кланяется очень низко, и кажется, что он может лицом удариться о землю. Королева Амидала вместе со своей свитой подходит следующей, и мы отходим в сторону. Я замечаю Падме и Джофре среди её группы.       Квай-Гон мягко подталкивает нас с Энакином рукой и ставит перед собой. Что ж, это хорошо, потому что я нервничаю настолько, что всерьез подумываю убежать и найти место, где можно спрятаться. Не каждый день мы стоим перед лидером галактики, сенатором и королевой одновременно. Хотя это происходит первый раз в моей жизни, и я, думаю, имею право нервничать.       — Это большая радость видеть Вас живыми, ваше величество, — первым говорит сенатор Палпатин. — Из-за сбоя системы связи я был очень обеспокоены. Мне не терпится получить отчёт о ситуации. Позвольте представить Верховного канцлера Валорума.       Но если он действительно был так обеспокоен, почему тогда улыбается? Я бросаю косой взгляд на Энакина. Выражение его лица говорит о том, что он задался тем же вопросом.       Падме ободряюще улыбается нам, что, как я понимаю, означает, что нам не о чем беспокоиться. Я улыбаюсь, когда замечаю Джофре с улыбкой на лице. Я так рада, что мы познакомились с братом и сестрой. Даже если мы больше не увидимся, то я всегда буду помнить их и их доброту.       Смотря на собравшихся, я не могу оторвать глаз от Палпатина. Глядя на него, у меня возникает странное чувство, которое я не могу объяснить. Пока мы шли сюда, я на секунду почувствовала, что рядом было существо, полностью состоящее из тьмы. Вроде той, что я чувствовала от того существа, которое напало на Квай-Гона.       Однако эта тьма почему-то казалась более скрытой, но в то же время была сильнее. Я пыталась скрыть дрожь, когда кошмар о смерти Квай-Гона, о котором я не думала с тех пор, как мы покинули Татуин, всплыл в моей голове. Возможно мое беспокойство — просто паранойя. Встреча с Палпатином не может вызвать такую реакцию, верно? Он выглядит безобидным. Может быть, я стала параноиком после кошмара и нахождения вдали от дома. Мне нужно перестать нервничать.       — Добро пожаловать, ваше высочество. Для меня большая честь наконец-то встретиться с Вами лично. Я должен передать Вам, как все огорчены текущей ситуацией. Я созвал экстренное заседание Сената, чтобы услышать вашу позицию, — сообщает ей канцлер Валорум.       — Я благодарна за Вашу заботу, канцлер, — отвечает королева Амидала.       — Есть некоторый вопрос процедуры, но я уверен, что это не станет помехой, — говорит Палпатин, когда канцлер и королева ушли. Все последовали за ними, Энакин и я тоже. Но мы одновременно поняли, что Квай-Гона и Оби-Вана нету рядом. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что они разговаривают с канцлером.       Мы с братом останавливаемся, неуверенно глядя на джедаев.       — Пойдем, Эни, — подталкивает нас Падме.       — Всё будет хорошо, — уверяет Джофре.       Квай-Гон жестом показывает нам идти, поэтому мы неохотно следуем за Джа-Джей. Но я хочу остаться с Квай-Гоном… По какой-то причине его присутствие заставляет меня чувствовать себя намного комфортнее. Здесь, в незнакомом месте, я предпочла бы быть рядом с ним. Не знаю, почему я так нервничаю. Мне нужно успокоиться. Вот Энакин, кажется, не так напряжен, как я.       Мы трое — Джа-Джа, брат и я — садимся в ожидающее такси вместе с остальными.       — Королева… быть мило с вашей стороны… — начинает говорить Джа-Джа, а затем вытирает голову, качая ей. — Ух, моя чертовски жарко!..       Жарко? Серьёзно? Я дрожу от холода! Но, похоже, он не снаружи, а внутри меня…       Такси взлетает, и мы маневрируем между высокими зданиями.       Это захватывающее зрелище — пролетать над городом, когда земля так далеко внизу. Сколько же уровней у этих зданий? На Татуине редко встречаются дома более одного этажа. Но здесь… Я пытаюсь рассмотреть как можно больше всего.       — Ани, ты в порядке? — с беспокойством спрашивает Энакин.       — Я просто… холод… замерзла. Всё в порядке, — я пытаюсь быть оптимистичной.       Он бросает на меня обеспокоенный взгляд, но ничего больше не говорит.