Кракелюры

      Вообще Алина была классической совой. И будь ее воля, она бы работала ночами, а днем бы спала. Работоспособность девушки всегда повышалась к вечеру, утром же Старкова всегда чувствовала себя сонной мухой. Но не сегодня.       Сегодня девушка проснулась ни свет ни заря, долго глядела, как постепенно светлеет небо. И думала, думала, думала.       После похорон Женя сразу же захотела уехать. Старкова не знала, какие аргументы привели Петр и Александр, но Сафиной все же пришлось остаться. То ли в знак протеста, то ли устав изображать вежливость, но Женя не появилась ни на обеде, ни на ужине.       Готовила теперь Екатерина, а Татьяна рьяно взялась ей помогать, с надрывом заявив, что она хозяйка дома и ни в коем случае не может допустить, чтобы гостям было не комфортно. За ужином Алина вяло ковыряла результат трудов горничной и Ланцовой, размышляя о том, что Ана Куя прибила бы человека, который так пережарил рыбу.       Приходилось делать вид, что все в порядке, хотя за столом царило скорбное и мрачное молчание. Даже Николай был непривычно молчалив, бросал в сторону Старковой задумчивые взгляды.       После ужина Алина проверила соцсеть, но Штурмхонд так и не принял ее заявку в друзья, хоть и был в Сети. Девушку это начинало беспокоить. Она долго ворочалась в постели пытаясь уснуть, а проснулась очень рано, что было ей совсем не свойственно.       Решив, что валяться просто так не хочется, Алина поднялась, наскоро умылась и отправилась прогуляться, надеясь привести мысли в порядок и решить в каком направлении в расследовании ей двигаться дальше.       На улице было свежо и прохладно. И хоть солнце припекало уже вовсю, но еще не спешило спалить все живое дотла. И Старкова охотно подставляла плечи под ласковые лучи, щурилась, словно довольная кошка. Пели птицы, ветер доносил запах трав, цветов и зелени. Вокруг было так тихо и спокойно, что хотелось закрыть глаза и раствориться в этой тишине. Контраст с суетливой Ос Альтой был разительный.       Алина даже позавидовала слегка. Она бы хотела такое тихое место, где можно отдохнуть и привести мысли в порядок. Девушка шла вперед по утоптанной тропинке, глазея по сторонам и чувствовала необыкновенное умиротворение. Наконец, она вышла к церкви.       Алина никогда не была религиозна. В детстве они с Аной Куей читали «Житие святых». В книге были мелованные, вкусно пахнущие страницы, крупный шрифт и красивые картинки, которые маленькая Алина копировала. Старкову, конечно, впечатлили все эти мученические смерти, которые описывались подробно и со вкусом, но девочка не прониклась религиозными идеями. И уже в более взрослом возрасте глядела на церкви и храмы только как на предмет архитектурного наследия, не рассматривая их как место поклонения. Она бы никогда не пошла в церковь со своими бедами или душевными терзаниями. Алина скорее искала бы совета у подруг и тети, но не у святых. Она уважала чужие чувства, но сама не испытывала никакого благоговения перед религией.       Алина не заметила религиозного рвения ни у кого из семьи Ланцовых. Они не выглядели людьми, которые будут уповать на милость святых.       А вот церковь была красивой. Маленькая и аккуратная, с белыми стенами и милым куполом темно-синего цвета.       Алина поднялась по ступенькам и толкнула тяжелую дверь из светлого дерева. Та открылась без единого скрипа. Дохнуло прохладой, Алина часто-часто заморгала, привыкая к полумраку, в котором мерцали огоньки свечей, в нос ударил запах воска и ладана, под ногами скрипнули доски. Прямо на Старкову смотрела Санкта Алина с белыми волосами и в белых одеждах, ее окружало солнечное сияние. Девушка замерла, завороженная тонкой работой художника. Хоть она никогда и не понимала суть рассказа о святой разрушительнице Каньона, но не восхититься фреской не могла. Выдох прозвучал слишком громко в благоговейной тишине.       - Красиво, правда? - послышался спокойный голос. Старкова ойкнула, вздрогнув от неожиданности, и всем телом развернулась к Петру Ланцову. Мэр задумчиво смотрел на Солнечную Святую. - Очень, - тихо произнесла Старкова и поспешно добавила, - извините меня, Петр Сергеевич, я не хотела нарушать ваше уединение. - О, что вы, Алина! - едва-едва улыбнулся мэр, - вы мне нисколько не помешали, - и продолжил, - эту фреску заказал мой пра-пра-прадед. Его супругу звали Алина. Он ее очень любил. Увы, Алина ушла из жизни слишком рано, и пра-пра-прадед долго скорбел. Говорили, что они были очень счастливы друг с другом, - мужчина помолчал и добавил как-то горько, - очень.       Старкова молчала. Санкта Алина смотрела, как казалось, чуточку насмешливо.       Девушка кусала губы, а потом все же решилась. Ну, в конце концов она ведь ничего не теряет, правда? Даже если Петр Ланцов пошлет ее куда подальше с ее вопросами, то Алина хотя бы попытается, верно?       - А вы? - тихо спросила Старкова, - вы счастливы, Петр Сергеевич? Мужчина полуобернулся, брови его взлетели вверх в жесте удивления, губы досадливо скривились. У Алины громко колотилось сердце от собственной дерзости. - Вы еще очень молоды, Алина, - вздохнул мужчина, - еще не знаете, что даже самая большая любовь проходит, хотя в молодости кажется, что она будет длиться вечно. - Но вы любили свою супругу? - прямо спросила Старкова, ободренная тем, что не нарвалась на грубость за свою бесцеремонность. Петр усмехнулся, посмотрел на девушку искоса. - Вы всегда задаете прямые вопросы, Алина? - поинтересовался как-то весело. - Вы можете на них не отвечать, - пожала плечами девушка, не собираясь смущаться. Да, возможно, она действовала не так тонко, как Морозов, но останавливаться не собиралась.       Петр молчал долго, все глядел на Санкта Алину. А Старкова смотрела на мэра города и ничего не могла прочесть по его лицу. Девушка не могла отрицать, что старший Ланцов - привлекательный мужчина. И вполне понимала, почему Женя могла им увлечься. Хоть и не одобряла измен и романов прямо под носом у супруги. Но люди разные, и приемлемое для них тоже разное.       - Это не был брак совсем уж по расчету, - наконец, произнес Петр. Алина подобралась вся, затаила дыхание. - Да, мы вращались в одной среде. И да, родители одобрили наш союз. Но мы любили друг друга искренне. Жаль, что всякая любовь проходит. У Старковой так и вертелся на языке еще один бесцеремонный вопрос. Если любовь прошла, почему не оставить друг друга в покое?       Но Алина спросила другое: - Вас не смущало, что Василий собрался жениться на девушке не его круга? Петр тяжело вздохнул, в гулкой тишине церкви, этот звук прозвучал необычно громко, вздрогнули огоньки свечей, Санкта Алина смотрела с иронией на своей тезку. - Меня скорее смущало, что он вообще собрался жениться спустя три месяца знакомства. И уверял меня, что это большая любовь. Мой старший сын, - мэр поморщился, - любит только себя. Мне было искренне жаль Валерию. Она была хорошей девочкой. И Василий ее не заслуживал. Старкова резко выдохнула, Петр посмотрел чуточку насмешливо. - Я хорошо знаю своего сына, Алина, и не обольщаюсь на его счет. И не вижу смысла лгать в этом вопросе. Старкова чуть было не выпалила: а в каком вопросе вы видите смысл лгать? Но вовремя прикусила язык. Облизнула губы. - А... Лера? - спросила Старкова, - она любила Василия? - Чужая душа - потемки, Алина, - пожал плечами Петр, - создавалось впечатление, что любила. Казалось, что не видела ничего, кроме Василия и своих картин. Мне было так жаль Женю. Сестра была для нее всем. Наверное, поэтому я... - он резко оборвал себя, как-то грустно усмехнулся. - Татьяна Георгиевна ведь знает, - утвердительно произнесла Алина, - все знают, верно? - Верно, - твердо ответил Петр, - вы можете осуждать меня, Алина, но Евгения по-настоящему мне симпатична. - И в ночь убийства Валерии вы были с Женей, верно? - спросила Старкова, решив не комментировать последние слова мэра. Понять его она все равно не могла, потому решила сосредоточиться на том, что произошло в доме Ланцовых в ночь убийства. Где был каждый из обитателей особняка в этот момент. - Верно, - кивнул Петр. - Всю ночь? - уточнила Алина, памятуя о том, что Валерию, согласно заключению судебников убили с полуночи до трех ночи. - Мы проснулись от крика Марины около четырех часов утра, - был ответ.       Алина кусала губы. Стало быть у Петра и Жени было алиби. Или же они выгораживают друг друга. Или Петр спал настолько крепко, что не слышал, как уходила его любовница. Ведь могла Женя уйти, убить сестру и вернуться? Вполне могла. Старкова потерла висок.       - Накануне смерти вы, может быть, заметили нечто необычное? Странное в поведении Валерии или кого-то из семьи? - спросила Алина, - как вообще прошел ваш день накануне? - Ничего особенного, - ответил Петр, отводя взгляд, снова глядя на фреску, - утро всегда начинаю с конной прогулки - люблю лошадей, поработал половину дня, приехал домой к обеду, решив, что остальное время могу работать из дома. Татьяна все наседала на Валерию с организацией приема по случаю помолвки. Но мне казалось, что Лера вовсе не хотела шумной вечеринки. Но дело в том, что нельзя было иначе. Понимаете? - кажется Ланцов искренне хотел, чтобы Алина поняла мотивы его семьи - я мэр города, Василий - мой страший сын, наследник всего, что у меня есть. Нельзя было просто объявить о его свадьбе. Нужны были гости, журналисты, красивые жесты. Мы известная семья. И иначе нельзя. Видно было, что Валерии это не по душе, хоть она сама была известной личностью. Но предпочитала видеть среди гостей людей знакомых, ей приятных. Удивительно, что она быстро подружилась с Николаем, ведь была девочкой замкнутой. Впрочем, - Петр лукаво посмотрел на Алину, - Николай может подружиться с кем угодно. Старкова бледно улыбнулась. Вовсе не в обаянии младшего Ланцова было дело, а в том, что с Валерией они были уже знакомы. - А Василий? - спросила Алина, - он хотел шумного приема? - Ему было все равно, - пожал плечами Петр, - он вырос в этой среде. Он привык к таким жестам. Он принимает это как неизбежную обязанность. Ничего необычного. - Итак, утром вы были в городе, после обеда приехали работать домой. - Верно, - кивнул Петр, - провел до ужина время в кабинете с бумагами. Потом был ужин. И... все. Ничего необычного. - Валерия знала о вашей связи с Женей? - спросила Старкова. - Да, - ответил Петр. - И как относилась? - уточнила Алина. Ланцов отвел взгляд, смотрел на горящие свечи, молчал так долго, что становилось понятно: Лера была против. - Она не одобряла, - констатировала Старкова. Петр сухо кивнул. ***       Плюнув на завтрак, только прихватив с кухни пару яблок, Алина ушла из дома на берег озера. Весело хрустела яблоком и чертила в блокноте схемы, пытаясь свести в единое целое все, что узнала. А когда систематизировала полученную информацию, ахнула, поняв, что все это время упускала. И полезла в Сеть, радуясь, что Валерия, Давид и Ланцовы были личностями известными, и в век, когда жизнь принято выставлять напоказ, даже не обязательно знать кого-то лично, чтобы знать все о его жизни.       Так увлеклась, что не услышала шагов за спиной и вздрогнула, когда Морозов протянул чуточку насмешливо, чуточку с упреком: - Ну, и кто говорил мне о важности еды?       Старкова вздрогнула, едва не выронила телефон, в который уткнулась, и полуобернулась. Запрокинула голову, сощурилась, глядя на мужчину, возвышающегося над ней. Сердце надрывно стукнуло, и дыхание перехватило. Да чтоб ее! Впрочем, видеть Александра было приятно.       - Поговорим о времени? - задорно улыбнувшись, предложила Алина. - Ого! - насмешливо протянул мужчина и совсем неизящно плюхнулся рядом с девушкой, - как отказаться от такого предложения?       Старкова глупо хихикнула. Они соприкасались плечами, и даже сквозь ткань футболки Алина чувствовала жар чужого тела. Воздух между ними густел. Девушка нервно облизнула губы и поспешно отвернулась, чувствуя, как сбивается дыхание, а сердце колотится все быстрее. По коже пробежали мурашки. Алина старалась контролировать дыхание, не решаясь посмотреть на Александра. Его хотелось поцеловать.       Девушка тряхнула головой, словно пыталась вытрясти все ненужные мысли. - Смотри, - произнесла хрипло и, смутившись, прочистила горло, - я задумалась о временных рамках. И они не сходятся. Женя сказала, что Василий и Валерия познакомились три месяца назад. А когда все собрались в доме? - Неделю назад, - ответил Александр, внимательно глядя на девушку. - Итак, Василий и Валерия познакомились три месяца назад, тогда же Штурмхонд начинает писать Лере в соцсети. Неделю назад, что подтверждается видео со страницы Валерии, она приехала сюда вместе с Василием. И они начали готовиться к вечеринке по случаю помолвки. Со слов Николая, он приехал за пару дней до смерти Валерии. - За два дня, - произнес Морозов, - я проверил его билеты на самолет. Он не лжет. Он приехал за два дня до смерти Леры. - Но лжет в том, что познакомился с ней только по приезде сюда. - Так, - кивнул Морозов. Ободренная Алина продолжила. - Мы почему-то по умолчанию решили, что все в доме познакомились только неделю назад. Но это ведь не так. Татьяна знает Давида давно, верно? Настолько, что она пригласила его пожить в этом доме. Но и Женя знает Давида давно. Он сказал мне, что познакомился с Валерией полгода назад, и познакомила их Женя. Тогда же, если верить Сети, Давид начал работать над новой коллекцией. Помнишь, я рассказывала? Коллекция, вдохновленная рыжеволосой музой. Я думаю, что это была Лера. Не Женя, которая влюблена с Давида, а Лера. - И снова мы упираемся в версию о ревности, - отозвался Александр, задумчиво потер подбородок, - могла ли Евгения приревновать Давида к сестре? - А, может, сестру к Давиду? - произнесла Алина, - ведь их мать говорила, что девочки были очень близки. Или к Василию. Петр сказал мне утром, что Женя была очень несчастна из-за помолвки Василия и Леры. Может, она была несчастна все три месяца их знакомства, понимая, что это не просто увлечение сестры, а нечто более серьезное? И еще, - Старкова закусила губу, - тебя не смущает связь Петра и Евгении? Тебе не кажется, что она длится гораздо больше недели? Не кажется, что Петр и Женя знакомы уже давно? Три месяца или больше? Потому что, - Алина протянула Морозову телефон, - смотри. Это фото прошлого декабря, перед новым годом. Здесь мэр города с сотрудниками мэрии, сотрудниками и... стажерами. Присмотрись внимательнее. Что Женя делает там? - Ты уверена, что это Женя? - уточнил Александр. - Это надо выяснить, - твердо произнесла Алина, - но если мы предполагаем, что Женя и Петр были знакомы задолго до помолвки Василия и Леры. Вот представь. У Жени роман с мэром. А потом к ней приходит ее сестра и говорит, что выходит замуж за сына мэра. И всем им придется как-то сосуществовать вместе. Крайне неловкая, смущающая ситуация. Петр сказал, что Лера не одобряла отношения Жени и Петра, знала о них, и не одобряла. Может, Петр убил невестку? Чтобы не болтала слишком? Чтобы не мешала? - Все и так знают ведь, - произнес Морозов, возвращая телефон, - о связи Жени и Петра. Татьяна знает. Василий знает. - А избиратели знают? - прищурилась Алина, - ты говорил мне, что Петр метит выше, чем должность мэра. Могла ли Валерия шантажировать его? Вдруг грозилась слить историю в газеты? Очень неловко в преддверии грядущей избирательной компании на должность премьер-министра Равки. Пока сама Валерия не собиралась стать Ланцовой, ей, может, и дела не было до личной жизни сестры. Но видеть, как с твоей сестрой спит твоей же свекор, было ей не слишком приятно. Тем более что Женя не выглядит слишком уж счастливой. Да, она повелась на очарование мужчины гораздо старшее нее, да, возможно, хотела забыть любовь к Давиду. Но она не счастлива. И Леру это не могло устраивать, ведь девушки очень любили друг друга, - Старкова перевела дух и продолжила, - Петр сказал мне, что утром дня, накануне гибели Леры он катался на лошади один. Но я поговорила с конюхом. Он катался с Валерией. И между ними вполне могла произойти неприятная беседа. Только тогда мне не понятно, зачем настаивать на расследовании смерти невестки, если сам ее убил. - Если, - резковато отозвался Морозов и повторил уже более задумчиво, - если. - И зачем убил Марину, - продолжила девушка. - Отчего же ты решила, что это был один человек? - поинтересовался Александр, прищурившись, - вполне может быть, что убил Валерию и Марину не один человек. - Но смерти-то скорее всего связаны! - воскликнула Алина. - Скорее всего, - отозвался Александр, а потом хмыкнул, - ну, раз ты поговорила с Петром, несмотря на мой запрет... - Это не было прямым запретом! - тут же запротестовала Старкова, возмущенно уставившись на мужчину, - ты сказал, что поговоришь с мэром сам, но ты не сказал, что мне нельзя с ним разговаривать! Мужчина рассмеялся. - Ты на все и всегда найдешь ответ, - покачал головой. Впрочем, едва ли у него был вид человека, которому это не нравится. И Алина вновь залюбовалась его улыбкой. Да что ж такое-то! - А я поговорил с Давидом, - продолжил Александр, - и я очень рад, что ты завела разговор о времени. Во-первых, Давид очень давно знаком с Татьяной. Более того, это Татьяна заметила его. Так что все разговоры о том, что талантливый мальчик из провинции пробился сам, это чушь, Алина. Его продвигала жена мэра. Они знакомы уже семь лет. Потому Давид живет в этом доме каждое лето, ведь для творчества ему нужен свежий воздух, тишина, покой и свет. - Татьяне-то какая выгода? - удивилась девушка. - Ну, как, - вздохнул Морозов, - она покровительница моды, присутствует на каждом показе, все знают, кого благодарить за взошедшую звезду гения. Он многие вещи делает под Татьяну. Кроме, - Александр выдержал эффектную паузу, - последней коллекции. Где музой оказалась вдруг одна из сестер Сафиных. И если это была все же Валерия, это для Татьяны тоже повод для ревности. Одну сестру она терпеть не могла, потому что ревновала к сыну и Давиду, вторую ненавидит за связь с ее мужем. - Но убивать из-за этого... слишком? Разве нет? - засомневалась Алина. Морозов неопределенно пожал плечами и продолжил говорить: - А с Евгенией Давид познакомился пару лет назад. Девушка была в него влюблена. Он не отвечал взаимностью. Более того, Женя призналась, что вовсе не хотела знакомить его с сестрой. - Почему? - удивилась Алина. Александр вздохнул. - Ревность, - ответил коротко, - Женя полагала, что две творческие личности найдут общий язык, а она окажется на вторых ролях. Впрочем, так и вышло. На одной из выставок Валерии Давид увидел ее, принял за Женю. Евгении ничего не оставалось, как познакомить их. И я все же полагаю, что музой Давида была Лера. Они же даже совместную коллекцию собирались разрабатывать. Женя оказалась не у дел. Ей оставался только Петр Ланцов, - Морозов помолчал, а потом добавил с циничной усмешкой, - в общем-то, отличный вариант, как ни крути. Грех жаловаться. - Ну знаешь! - возмутилась Алина, - очень он ей был нужен, если она любила Давида! И продолжает его любить! - фыркнула и продолжила, - ну, хорошо. Допустим. Но Давид и Лера дружили всего лишь, если верить Костюку, нет повода для ревности и мотива для убийства. - Как раз есть, - ответил Морозов, укладываясь прямо на траву и закидывая руки за голову, - если хочешь быть первым для кого-то, а тебе мешают, почему не устранить этого человека? - Но это же ее любимая сестра! - воскликнула Стакрова, - и почему мы подозреваем только Женю? - Мы подозреваем всех, - отозвался Александр, - у Евгении был мотив. - У Татьяны тогда тоже, - отбила Алина, - и, возможно, у Петра. - А еще у Василия, - произнес вдруг Морозов и прищурился, ожидая ответа Алины. Девушка вскинула брови. - А у него какой? Все же невеста. Зачем ее убивать? - Я поговорил с Миханом, - сказал Александр и насмешливо прищурился, - птичка. Старкова жарко покраснела и отвернулась, но краем глаза все равно видела насмешливый взгляд Александра, от которого становилось жарко. - И да, Василий должен Михану денег, - Морозов вдруг протянул руку и пробежался по спине Алины легкими касаниями пальцев.       Кожа Старковой покрылась мурашками. Ей следовало бы отстраниться, сказать Александру, чтобы он прекратил. Но - святые! - она вовсе не хотела, чтобы мужчина прекращал. Легкие, ненавязчивые касания заставляли прерывисто дышать, в груди скрутился тугой узел, царапающий внутренности, заставляющий млеть от ненавязчивой ласки. Алина закрыла глаза, наслаждаясь.       - Василий пообещал вернуть долг, - голос Александра был спокоен, дыхание не сбилось, словно вообще ничего не происходило. И Алина даже злилась бы на мужчину за его спокойствие, если бы не была так сосредоточенна на прикосновениях Морозова, - сказал, что скоро у него будут деньги. Что он женится и получит деньги от жены.       Старкова молчала, млея от простых касаний. И до нее не сразу дошел смысл сказанного. Наконец, девушка обернулась. Буквально заставила себя мыслить ясно. Святые! Да вообще мыслить!       - Откуда у Валерии деньги? - произнесла надтреснутым голосом, в горел пересохло, а губы пекло, - она известная художница, но не настолько, чтобы получать огромные деньги за свои картины. - Правильный вопрос, Алина Дмитриевна, - прищурился Морозов.       И вот теперь Алина увидела в его глазах огонь, который готов был спалить ее дотла. Ладонь Александра легла на спину Старковой, обжигая прикосновением, заставляя девушку замереть, как перед прыжком в воду. Могло ли быть так, что они желали одного и того же?       Алина подалась вперед, склоняясь ближе. - Так и откуда у нее деньги? - спросила шепотом, словно они говорили о величайшей тайне, - и почему нельзя было получить их просто так, не затевая возню со свадьбой? - спросила Старкова, - и не логичнее ли было бы убить Валерию после свадьбы, получив деньги? - Как много вопросов! - цокнул языком Александр, рука его надавила Алине между лопаток, подталкивая девушку, поощряя ее.       А! К волькре! Будь что будет! Она же хочет его поцеловать? Хочет так сильно, что перехватывает дыхание, и жжет губы. И все тело покрывается приятными мурашками предвкушения. И Алина отдала бы все на свете, чтобы только всегда видеть перед собой взгляд, полный любования и желания.       Святые!       Все было, как во сне. Не с ней. Не с ними. Весь мир отодвинулся на задний план, и уши заложило, словно бы оказалась под водой.       Алина склонилась ниже, пальцы Александра нетерпеливо впились в кожу. Хотелось смеяться от восторга. От того, что этот прекрасный мужчина так несдержан из-за нее. Из-за надоедливой выскочки Алины Старковой. Из-за стажера, которого ему навязали.       Запах цитруса, перца и табака, витал вокруг них, сводил Алину с ума. Голова кружилась. Дыхание их смешивалось.       Старкова согнулась неудобно, но, право слово, было плевать. Ей казалось, что если она сейчас не поцелует Александра, она просто умрет. Словно в этом поцелуе заключалась сама суть ее жизни. Непременное условие для дальнейшего существования - поцелуй, как в сказках.       Темные глаза Морозова были так близко, что, казалось, можно было разглядеть в них свое отражение.       Еще немного. Еще чуть-чуть. Так близко. Так волнительно. Хотелось, наконец, коснуться желанных губ, и хотелось еще немного продлить этот момент предвкушения, подразнить и сдаться.       Она почти поцеловала его.       - Алина! Александр! - тонкий голос Жени заставил Старкову вздрогнуть. Она отстранилась быстро и нехотя. Рука Александра больше не касалась спины. Алине почудилось ворчание раздраженного зверя, которого лишили законной добычи. Эта мысль будоражила.       Досада на Женю была так велика, что Алине потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, взять себя в руки и не рассердиться на Сафину.       - Как хорошо, что я вас нашла! - Женя то ли не заметила того, что было здесь пару минут назад, то ли деликатно сделала вид, то ли бы слишком взволнована.       А она была. Волосы ее растрепались, на щеках горели два алых пятна.       - Что случилось, Женя? - вежливо спросил Александр. Он, в отличие от Старковой, до обидного быстро взял себя в руки. Алина даже на мгновение почувствовала себя уязвленной. А потом едва слышно фыркнула себе под нос. Это же нелепо.       - Ко мне пришла Катерина, - ответила Сафина, - она нашла телефон Леры!       Старкова резко обернулась. Женя протягивала им ярко-зеленый смартфон, очень приметный, с геометрическим узором по корпусу, складывающимся в буквы «В» и «С». - Где она его нашла? - деловито спросил Морозов. - В комнате Василия.