Царство лицемерия

— Прошу, простите меня! — эта мольба прозвучала, как только Тарталья затащил Люмин за волосы в особняк. — Я... Я лишь хотела увидеть брата! — Люмин... О чём мы с тобой говорили до свадьбы? — его голос был зол, однако парень не переключался на крик. — Я помню... Помню про приказ! Но я хотела увидеть брата... Не могу я без него! — из глаз блондинки катились слезы, её губы дрожали, а сама она часто запиналась. — Он был моим лучом солнца... Моей надеждой, опорой всё это время! Я не могу... Не могу просто забыть его! — Раз он так важен для тебя, то почему ты стремишься к его смерти? — задал вопрос мужчина, хватая девчонку за подбородок, дабы та смотрела ему в глаза. — Но я... Я не стремлюсь к его смерти! И никогда не стремилась! Почему... Почему Вы говорите такое..? — недоумевала Люмин, невольно открыв заплаканные глаза. — Если бы ты не желала его смерти, то выполняла бы приказ... Ты ведь знаешь: он может быть даже убит, если ты не будешь меня слушаться, — с явной издёвкой, но абсолютно спокойно проговорил Тарталья. — Нет... Нет! Прошу, не убивайте... Не убивайте моего брата! Я готова... Готова умереть, но только его не трогайте! Прошу! — взмолилась испуганная девчонка, в голове которой уже предстал образ её мёртвого брата. — Так значит, ты готова пожертвовать собой ради него? — ухмыльнувшись, переспросил рыжеволосый, смотря на неё хищными, довольными из-за услышанных слов глазами. — Да! Да, но только его, прошу Вас, не трогайте... И я в следующей жизни хоть во тьме буду жить! Но только пожалейте... Пожалейте моего брата! — полностью отдавшись эмоциям, утверждала блондинка. — В таком случае, через час... Через час и решится твоя судьба, — ещё шире улыбнувшись, произнёс мужчина. — Помилую я душу твою или нет — неизвестно даже мне... После этих слов он, отпустив Люмин, ушёл, как ни в чём не бывало, в свою спальню, перед этим отдав приказ: — Чжун Ли, смотри за тем, чтобы она не сбежала... Чжун Ли кивнул головой, и, хоть он не горел желанием участвовать в наказании или и вовсе казни девчонки, его лицо оставалось спокойным, будто бы ему и вовсе было плевать. Он подошёл к дрожащей девчонке и абсолютно безразлично сказал: — Госпожа Люмин, пройдёмте в Вашу спальню, пожалуйста. Блондинка, пребывающая и в шоке, и в печали, и в неком, совсем мелком удовлетворении из-за того, что её брата оставят в живых, не шевелилась и не отвечала на слова брюнета, однако тот, поняв, что никакой реакции не поступит, положил руку на плечо девицы, как бы придерживая её, и повёл в её спальню. Войдя в комнату Люмин, он, усадив её на кровать, начал разговор: — Госпожа Люмин, мне стоит открыть Вам правду... Вы — не первая жена господина Тартальи. Слова его прозвучали слегка шокирующими, но в то же время не удивляли, ибо блондинка давно поняла: у рыжего явно есть свои секреты... — Но что же стало с другими его жёнами? Где они сейчас? — недоумевала девчонка, что наконец смогла вымолвить хоть слово. — Их настигла, к сожалению, жестокая судьба: все жёны господина погибли от его же руки или по его приказу... — открыл правду слуга, садясь около Люмин. — И всегда их смерти были разными. Так что я даже не могу сказать, какая именно судьба Вас настигнет... Вы можете встретить смерть от рук господина, растерзаны хищниками или быть убиты как-то по-другому... — он запнулся, вспоминая судьбы других женщин. — А можете и быть помилованы... Однако такого ещё не происходило ни с одной из его жён. — И сколько же было у Тартальи жён до меня? — задала вопрос блондинка. Её не волновало, скольких рыжеволосый целовал до неё... Её волновало лишь то, скольких женщин он лишил свободы, счастья и жизни. — Я точно не помню... Вроде как, 4, — ответил Чжун Ли, напрягая память, дабы вспомнить точное число. Девушке было этого достаточно, чтобы понять одну вещь: её муж — моральный урод, которому плевать на жизни своих невинных жён. — Спасибо за то, что сказали... — промямлила Люмин своим тихим, тревожным голосом. После брюнет покинул её комнату, перед этим на ключ закрыв окно, дабы девчонка, как и приказал его господин, точно не смогла сбежать. Блондинке ничего не оставалось делать... Она, принимая свою судьбу, с опечаленным вздохом подошла к шкафу и переоделась, ибо все эти побрякушки из золота на ней вечно мешали. Люмин надела невзрачное, абсолютно обычное сари, что было белого цвета, сняла с себя все украшения и фату. После она, сев на кровать, стала ожидать, когда закончится этот мучительный час... Уже не было смысла бороться, ибо судьба её, в любом случае, настигнет. Спустя час в комнату вошёл Чжун Ли и, бросив на девчонку печальный, чуждый для его безразличного и спокойного лица взгляд, сказал: — Время пришло, госпожа Люмин... Следуйте за мной. Блондинка покорно кивнула головой и пошла за брюнетом. Когда они шли по коридору особняка, были слышны шепот других слуг. «Какая же она мерзкая... Как её вообще полюбил господин Тарталья?» — частенько слышалось в адрес Люмин. Конечно, никто из слуг, кроме Чжун Ли, не знал о несправедливом наказании и судьбе девицы, которую насильно заставили выйти за нелюбимого... Вскоре блондинка уже пришла в комнату Тартальи, владелец которой, увидев её, хищно, устрашающе улыбнулся. — Чжун Ли, отойди в сторону... — тут же скомандовал рыжеволосый, который больше дорожил слугой, чем собственной женой. Брюнет кивнул головой и отошёл куда-то подальше. Рыжеволосый элегантно похлопал в ладоши, и после этого жеста несколько слуг, что стояли в комнате, схватили девчонку и кинули её на пол, из-за чего она села на колени, после чего ей связали руки за спиной. — Свободны, — сказал им рыжий, и они, поклонившись, покинули помещение. Он взял в руки ведро, стоявшее на полу и, подойдя поближе к девушке, однако не впритык, плеснул содержимое ей в лицо. Люмин закричала, почувствовав кислоту у себя на лице... Она вопила, пыталась развязать свои руки, как-нибудь смахнуть кислоту с лица, однако ничего не помогало... Боль нахлынула огромнейшей волной, угрожая потопом. Блондинка чувствовала, как её кожу разъедает зловредная жидкость, будто бы какой-нибудь хищник. — Прошу... Прошу, помоги! Помоги мне! — кричала она, пытаясь сорваться с места, однако даже встать не могла. — Я чувствую... Я чувствую, как умираю! Прошу, помоги! Тарталья лишь молча смотрел на неё с удовольствием и вскоре, зайдя ей за спину, развязал её руки. Девчонка, почувствовав свободу, хотела уже бежать или смахнуть руками кислоту с лица, однако поняла, что все действия будут бесполезны... Её лицо уже изуродовано. — Не думаю, что ты много продержишься, дорогая Люмин... — послышалось вскоре от рыжеволосого, и он оказался прав, ибо вскоре Люмин вырубилась из-за болевого шока... Проснулась она только через пару часов и обнаружила, что лежит в своей спальне. Ей за всё время, пока девчонка была в отключке, особо не оказали медицинской помощи, лишь перевязали бинтами лицо, да так сильно и туго, что блондинка почти что не могла нормально дышать. Она вскочила с кровати, на которой до этого лежала, и тут же подбежала к зеркалу. Увидев бинты, Люмин тут же содрала их. И увидела в отражении лишь уродину, на лице которой виднелись многочисленные ожоги и шрамы, а одного из глаз и вовсе не было... Его разъела кислота. Руки и ноги девчонки дрожали, она выронила бинты из рук и свалилась на пол, больно ударившись коленями. «За что... За что мне... Это...» — вслух промямлила она тихим, давно сорвавшимся из-за вечных криков голосом, и из её глаз покатились слёзы. Дверь в комнату распахнулась. — Ты ведь не грустишь по поводу своего личика... Так ведь? — улыбаясь, с издёвкой спросил Тарталья, зайдя в спальню своей жены. — Ты... Ты чудовище! — испуганным голосом прокричала она, хоть любые оскорбления в чужой адрес и были ей чужды. — Поаккуратнее со словами, моя дорогая Люмин... — произнёс рыжеволосый, подойдя к блондинке и схватив одну из её рук, крепко сжимая запястье и доставляя боль. — А то и ручек своих прекрасных можешь лишиться... Кислоты у меня ещё много, как и участков на твоём теле. — Отпусти... Отпусти, прошу... — взмолилась Люмин, и соленые ручьи скатились с её лица, перебегая на подбородок. — Как пожелаешь! — ухмыльнувшись ещё шире, без какой-либо злости пролепетал мужчина и высвободил руку девушки из своей хватки. — Прошу... Прошу, отпусти меня... Прекрати здесь держать... Я не хочу... Не хочу этого! Я лишь хочу жить... Жить как раньше со своим братом... — умоляла, плача, блондинка, и её золотистые волосы падали ей на глаза. — А? — парень вопросительно вскинув бровь, не понимая мольбы девчонки. — Разве ты не хочешь богатой жизни? — спросил он, как будто бы перед ним стояла женщина, что всю жизнь жаждала лишь денег. — После всех этих мучений на улице ты явно мечтаешь лишь об одном — о деньгах! — Нет... Не нужны деньги! Мне нужен только брат! Я хочу только одного — вновь с ним встретиться! Без запретов, без наказаний, без законов... Свободно! — срываясь на полукрик, отрицала слова юноши она. — Дорогая Люмин, запомни одну вещь: ты сможешь встретиться с ним только после смерти. И никогда больше, — с лица Тартальи пропала улыбка, а сам он начал говорить более серьезным тоном. — Но... — мямлила, задыхаясь в слезах, Люмин. — Никаких «но», — тут же перебил её мужчина, чуть ли не рыча сквозь зубы. После он, напоследок кинув на девчонку полный разочарования взгляд, покинул комнату. С лица блондинки катились беззвучные слезы, что ничего ей дать не могли: ни утешения, ни помощи. Она лежала на полу, не находя в себе силы встать с него, как физические, так и моральные. Люмин устала... Устала от всего этого. Её жизнь никогда не была хорошей, перед ней всегда были препятствия, её всегда ненавидели, а сейчас всё становится лишь хуже... В сказках, легендах, всяких рассказах всегда говорилось, что рано или поздно каждый обретёт счастье... Однако этого счастья, видимо, девчонка достойна не была. Люмин заснула в слезах на том же холодном полу. Её никто не утешил, никто не помог, никто не почувствовал... Только Итэр мог быть сделать хоть что-то, дабы девчонка успокоилась, однако его больше нет в её жизни. И никогда, скорее всего, не будет.