Царство лицемерия

Существование не вечно. Стоит оставить его и уйти. Оно лишь ранит, оно лишь губит... Губит тех, кто существовать не готов. Алый цвет на небосклоне, обозначающий, что наступил рассвет, лишь убивал близнецов. В любой другой день, помимо вчерашнего, они с улыбкой бы встретили переплетение самых ярких красок, танцующих на небосклоне вместе с лиловыми облаками, что знаменовал восход долгожданного солнца, однако не сегодня... И, возможно, эти брошенные души больше никогда не будут радоваться рассвету. Настало следующее утро, а это значит, что вскоре они расстанутся навеки... Это утро началось с холодного, осеннего ветра, что пробирался хоть под кожу близнецов и заставлял их вздрагивать. Они сидели на своём пледе, не говоря ни слова — боялись говорить, а причину своего испуга перед даже малейшим разговором не знали даже сами они. Однако вскоре Итэр, препятствуя лёгкому страху, вымолвил следующие слова: — Сегодня я умру. Прошу, если к тебе придёт кто угодно и начнет про меня расспрашивать — всеми силами утверждай, что ты не моя сестра. Их цель не я. Их цель — это ты. Однако, если я совру, будто бы сестры у меня никогда и не было, тебя оставят в живых, а вот меня — нет, убьют сразу же или и вовсе будут пытать... Прости за то, что осмелился втянуть тебя в это. Я этого не желал... Честно тебе говорю: не желал! Люмин с печальную глянула на своего брата, в её глазах читалась лишь мольба. Впрочем, похожее уныние было, в последнее время, довольно таки свойственно девчонке: её убивал тот факт, что вскоре она лишится последнего луча света в своей чёрствой жизни. Её очи как будто бы говорили: «Прошу, скажи, что это лишь шутка... Лишь затянувшаяся шутка!» Однако шуткой это не было... — Если такова твоя последняя воля — я исполню её... Однако знай: забыт или отвергнут в моём сердце ты никогда не будешь! Я буду помнить тебя всегда... Даже через сотни лет, — сказала блондинка, и по её бледной щеке скатилась еле заметная слеза. Люмин тут же смахнула её свой рукой. Блондин подвинулся поближе к девчонке и, обняв её, попросил: — Прошу, Люмин, не плачь... Я больше не могу видеть твои слезы... Я больше не могу, честно! — Хорошо... — еле слышно промолвила она, обняв парня в ответ. Медленно проходили минуты, что мучительно долго растягивались, Итэр уже сдался и хотел принять свою судьбу побыстрее. Он всегда боролся за жизнь, точнее, лучше сказать, за существование... Они не жили, они пытались выжить, старались существовать в этом мире, прилагая все усилия ради каждого дня. Близнецы не сдавались, однако сейчас всё также держаться, балансировать на «канате» становилось всё сложнее с каждыми сутками... Таково их выживание. Вскоре из-за угла одного из зданий показалась рыжая макушка Тартальи. Итэр тут же вскочил с пледа и тихо прошептал: — Они здесь. Блондин пальцем указал на выходящих из-за угла Чжун Ли и его господина, что ещё не увидели юношу. Люмин посмотрела туда, куда указывал её брат, и слегка ужаснулись лишь от вида этих людей. Они были красивы и богато одеты, однако чем-то пугало её лишь своей внешностью... Девчонка не понимала, чем именно её напугал их внешний вид, однако читателю можно и открыть данную тайну: её пугали их злостные, яростные взгляды, что сейчас были направлены лишь на парня. — Прощай... — прошептала блондинка, со страхом, не прерываясь, всё также смотря на тех богачей, что шли прямо к её брату, бесцеремонно, совсем случайно наступая на всякий мусор, что валялся на улицах их деревни: как ни как, Индия была уж очень грязной страной. Рыжий смотрел на паренька с неким чувством собственного достоинства, ибо понимал, что сейчас судьбу Итэра решает лишь он. В её взгляде также мелькала и ненависть, и удовлетворение, и маленькое сожаление одновременно. Тарталья уважал тех, кто решается на какой-либо поступок ради своей семьи, однако ненавидел тех, кто портит другим жизни ради своего же блага или цели, потому его чувства к блондину и переплелись в что-то непонятное и смешанное. Рыжеволосый, отбросив все эти смешанные эмоции, посмотрел на мальчишку сверху-вниз и, подходя к нему и элегантно, однако довольно быстро переставляя свои ноги, медленно протянул с насмешкой в голосе: — Так-так... Здравствуй, малой... Настало время расплаты. Где же твоя сестрёнка? Она ведь заплатить за твои грехи должна, хоть и, наверное, чиста её душа... — Не было у меня никогда сестры! — выкрикнул, даже не поздоровавшись в ответ, Итэр. — Соврал я тебе! Мужчина изумился. — Неужто взаправду мне врал всё это время? Неужели лишь из-за своего личного удовольствия грабил других? И, чуть ли не плача, почти что на коленях стоял ты тоже просто так? И никакой сестры и не было? Лишь твои прихоти тобой управляли всё время? — расспрашивал его Тарталья, что совсем не ожидал такого поворота. — Господин Тарталья, таким, как этот мальчишка, доверять и не стоило... Он лишь убогая тварь, что всё время врала Вам в лицо, — вздохнув, проговорил его помощник, на что не получил ответа. — Я тебе всё время врал! Нет у меня семьи! И грабил других я только из-за своего желания! — крикнул блондин, а Люмин, что стояла сзади него, с изумлением поглядывала на своего брата, однако ни слова не говорила. — А теперь соизволь уже убить меня! Не хочу я свою смерть растягивать... — Ну, раз желание такого ублюдка, как ты, таково — я попытаюсь его исполнить, тварь... — с этими словами рыжеволосый достал из кармана пистолет. — Специально для твоей смерти купил... Уж очень дорогая вещь, к слову! Иностранная причем! Гордись тем, что смерть твоя отличаться от чужих кончин будет, ибо не каждому такая участь выпадает! Он направил пистолет на мальчишку. Итэр закрыл глаза в ожидании выстрела. «Вскоре моя жизнь закончится... И все эти мучения пройдут...» — лишь это было в его мыслях. Он уже был готов к смерти, а рыжий уже потихоньку надавливал пальцем на курок, растягивая этот момент, однако вдруг послышался голос Люмин: — Нет! Стойте! Не убивайте его! Это мой брат! Тарталья опустил пистолет и, повернувшись к девчонке, спросил: — И почему же тогда сказал он мне, будто бы семьи у него нет? — Да потому, что он хотел меня от тебя защитить! — бесцеремонно выкрикнула в ответ девчонка, а на глазах её потихоньку стали выступать слёзы. «Впрочем, я ожидал, что мальчишка мне соврёт... Однако не ожидал, что соврёт он ради чужого благополучия!» — подумал удивлённый рыжеволосый, смотря на блондинку. Она была красивой даже не смотря на то, что красота её скрывалась под золой. И Тарталья увидел её. Да и характер девочки ему понравился, как ни как, мужчина любил людей, что жертвовали собой ради своей семьи... Идеальная леди для него, хоть и неприкасаемая! Имущество не было так важно для рыжеволосого, как самопожертвование во благо чужое и красота: как душевная, так и обычная. Приглянулась ему девица, если уж быть проще! — Интересно... Уж очень интересные вы! — проговорил он. — Если хочешь, то я сохраню твоему брату жизнь, однако в обмен ты исполнишь моё желание. Моё единственное желание... — Какое же Ваше желание..? — спросила Люмин, хлопая своими светлыми ресницами. — Люмин, откажись, ты не должна жертвовать собой ради меня! Я виноват во всём этом, и я должен понести за это наказание, а не ты! — крикнул ей Итэр, однако девчонка как будто бы не слышала. — Моё желание — это твоя душа и сердце. Стань моей женой, и тогда ты сохранишь своему брату жизнь... Вот только скажи: готова ли ты пожертвовать своим счастьем и свободой ради какого-то несносного, жестокого мальчишки, что с ранних лет был лишь вором? Готова ли ты отдать за него всё, что имеешь? Готова ли ты быть несчастной, однако вечно насильно преданной мне ради этого малолетнего грабителя? Готова ли ты, в конце концов, продаться мне за его жизнь? — усмехнувшись, проговорил Тарталья, и в глазах его мелькнуло удовольствие, ибо он знал, что блондинка не сможет ему отказать из-за того, что иначе ей придётся навеки расстаться со своим братом. — Готова... — ответила Люмин, и по щекам её покатились рекой слёзы без какого-либо звука. — Люмин, стой! Откажись! Откажись сейчас же! Ты не должна жертвовать своим счастьем! Ты не виновна в моих грабежах! Прошу, откажись! Откажись, пока не поздно! — бесцеремонно кричал ей блондин, однако девчонка лишь молча стояла, приковав свой взгляд к горящему от удовлетворения лицу рыжего. — Выбор уже не изменить... — проговорил Тарталья и, подойдя к девчонке, поцеловал её в губы с некой страстью, а блондинка в ответ лишь впилась своими острыми ногтями ему в спину, ибо этот поцелуй никакого удовольствия ей не доставлял. — Считай, что этот поцелуй — наш договор о вечной любви, — ещё шире улыбнувшись, сказал рыжий. Люмин, сама того не желая, кивнула головой, ибо думала, что за несогласие с ней быстро расправятся и выкинут, как никчемный мусор. Вскоре до её ушей дошли и другие слова рыжеволосого: — Свадьба состоится завтра. И с тех пор, как мы станем законными мужем и женой, ты будешь слушаться меня. Лишь меня... Никто больше не посмеет тебе указывать, однако это не означает, что и я не смогу. Ослушаешься моего слова хоть раз — и твой брат уже будет мертв... Надеюсь, правило тебе ясно. — Да... Мне всё ясно... — прошептала всё также беззвучно плачущая девчонка. Она хотела свадьбы по любви, а не чёртовый брак, на который ей пришлось согласиться лишь из-за её благородства, что не позволяло ей смотреть на смерть её брата, хоть тот и умолял её отказаться от всего этого... — Вытри слёзы. Не могу смотреть на то, как плачет дорогая мне девушка, — приказал ей мужчина, и блондинка начала вытирать своим грязным рукавом хрустальные слезы на щеках. Пока она вытирала их, Чжун Ли подошёл к своему господину. — Господин Тарталья, Вы уверены, что Вам нужна эта девочка? Вы ведь только увидели её... Да и карма её испортит Вашу жизнь! Она ведь неприкасаемая! — спросил он. — Уверен, Чжун Ли. Это словно любовь с первого взгляда с ноткой жестокости... Понимаешь? Да и в моём роду, если уж я не ошибаюсь, когда-то давно были неприкасаемые... Моя фамилия уже запачкана, так что любовь моя к этой девушке не испортит ни мою репутацию, ни мою карму. Да и плевать мне на карму, раз уж сердце мое велит мне стать её мужем... Уж слишком прекрасна эта девушка, — ответил рыжеволосый, с интересом смотря на то, как его будущая жена утирает слезы. Итэр подбежал к своей сестре. — Зачем, Люмин..? — жалостливо протянул он, обняв блондинку. — Я не хотела... Не хотела видеть твою смерть... — ответила Люмин, опустив свой взгляд в землю. — Люмин, нам пора домой. Теперь ты живёшь у меня. Прощайся со своим братом и идём, — сказал ей Тарталья, как будто собаку подгоняя домой. Девчонка кивнула головой и, отпустив из объятий своего брата, сказала: — Прощай... Я не знаю, когда мы встретимся вновь... — Прощай, Люмин... — проговорил юноша, после чего блондинка, кинув на него последний взгляд, ушла вместе с рыжеволосым и его помощником. Этот день был холодным, словно северный ветер, несущейся со всей своей скорости... Этот день остался в памяти близнецов навеки. Больше они не чувствовали того же счастья, что и раньше, когда были совсем неразлучны, хоть и бедны... Теперь в сердце этих детей осталась лишь пропасть, что раньше была заполнена ими.