Наркоз

       Проснувшись от ощущения приятной тяжести его руки, внезапно переместившейся с плеча на талию, я интуитивно вжалась в теплый живот и потянулась. Мне было так уютно и нежно, что любое неосторожное движение оказалось бы просто кощунственным. Однако, разбудить Марка всё же стоило, ведь каким-то необъяснимым образом воспоминания о бурной ночи в памяти отсутствовали напрочь.        — Ты спишь? — тихонько спросила я, и в области затылка послышалось чуть более глубокое дыхание.        — Мгх… Угу.        Вот же… Как хочется узнать, вы только подумайте. А что, если было, но это очередной провал в пустоту? Никто ведь понятия не имеет, насколько я здорова на практике. Анализы, обследования — это всё прекрасно, а как насчёт более тонких структур лимбической системы? Именно она отвечает за половое и пищевое поведение, регулирует биологические ритмы, отвечает за обоняние и, что самое важное, память.        Плавно очертив бёдрами определенную часть его тела, в качестве эксперимента внимательно прислушалась к собственному: ничего знакомого. Вообще.        — Мм… Не шевели попкой, — взволнованно прохрипел наставник и слегка отодвинулся. Не слишком похоже на сексуально мотивированное поведение половозрелой особи.        Номер смотрелся вполне себе неплохо, только был пустоват. Теперь мне удалось сделать небольшой его обзор в рамках художественной перспективы — с кровати не очень-то видно, что и где находится. Просторный, светлый. Состоял из спальни и гостиной с компактным кухонным островком. Ни обеденного стола, ни стульев, кофейный столик, диван, пара кресел, трёхметровые портьеры. Так, на ходу закинуть в себя что-то, заказанное из ресторана на первом этаже. Хотя, чему удивляться?! На побережье никто особо не заморачивался дизайном интерьера. Главное, чтобы кровать была побольше и поудобнее, всё на расстоянии вытянутой руки и вместительный мини-бар. В отличие от многочисленных комфортов, люксы, например, изобиловали всяким добром для удовлетворения особых потребностей гостей, приводящих так называемую «жену на час». Благо, на первый взгляд в нашем номере не угадывалось следов недавнего рандеву.        — Между нами что-то было? — не выдержала я.        — Нет! — сердито прошипел Марк. — Спи давай.        — А почему? — малость расстроенно полюбопытствовала я. Судя по вчерашнему настрою, такой облом непременно должен был быть связан с чем-то катастрофическим. Вроде цунами, экстренной эвакуации или полного отсутствия презервативов, ну… эректильной дисфункции на крайняк. В последнее отчаянно не хотелось верить.        — Сэм… Ты серьезно? — он мельком взглянул на часы, которые даже не думали покидать родного запястья, и продолжил вяло возмущаться. — Четыре вечера, не могла подождать до завтрака? Откуда я знаю…        — Прошу, скажи. Что произошло? Ничего конкретного не припоминаю. Это… Жутковато.        — Ц, ну что… Мы пришли в номер, взяли отличный старт, даже разбили какую-то фарфоровую ерунду при входе. Потом, добравшись до определенного этапа, я ушёл в душ, а ты пообещала, что присоединишься через пару минут.        — И?        — И-и всё-ё. Просто услышал, как ты храпишь в спальне.        — Я… ЧТО?!        — Мхах… Такая сладкая, — полный восхищения, хоть и несколько апатичный, голос хирурга успокаивал разбушевавшееся не в ту сторону воображение, — сняла шортики, свернулась калачиком, обняла подушку. Видимо, слишком много впечатлений с непривычки.        — А ты?        — Укрыл, лег рядом, обнял и уснул.        Я мельком заглянула под одеяло и убедилась, что бельё на законном месте. Даже обидно. Так бездарно профукать то самое состояние, когда совершать безумные поступки особенно весело. В моём случае оно было чрезвычайной редкостью. Слабоумие и отвага, всё, как завещал Алан Заслов. Может, мне ещё удастся поймать нужную радиоволну, пока не остыли вчерашние дрожжи?        А пока будет происходить отладка всех навигационных систем и оборудования жизнеобеспечения, хорошо бы чем-то занять себя, всё равно не до сна. Из постели не вылезу: слишком мягко, спокойно. Взгляд случайно зацепился за тумбочку. На ней лежали шорты, из заднего кармана которых торчал эпикриз. Так и не прочла его, торопилась побыстрее сбежать из надоевшей во всех возможных измерениях палаты. Достав бумагу, тотчас приступила к изучению и, где-то на пятой попытке, окончательно запуталась в написанном.        — Не нравится мне эта выписка, — вновь разбудила я Марка. Просто не могла не поделиться. Две головы лучше, чем одна, в конце концов.        — В смысле? — доведённый уже до крайней степени раздражения, резко открыл глаза хирург, явно размышляя о том, каким способом меня удобнее всего придушить.        — Не стыкуется… Как такое может быть, что налоксон не сработал? Он же указан. И дозировка фентанила на мой вес, хмм… высоковата. Можно, конечно, объяснить, если напрячься, но, строго говоря, прямых показаний не видно. Подозрительная история. Налоксон отлично реверсирует фен, а иное — просто невозможно.        — Продолжай, — насторожился Марк и без особого энтузиазма подмял под себя подушку.        — То, что ты рассказывал, как проходила операция и это… Так может случиться только в том случае, если антидот мне не давали.        — О, ну хватит! Прекрати надумывать.        — Сам посуди, фентанил по биологическим свойствам, считай, один в один героин. Слышал слово «нейролептаналгезия»? В такой дозе, что была у меня, фентанил на пару, например, с хлорпромазином по всем правилам вызовет медикаментозную кому.        — Сэм, это очень серьезные обвинения…        — Подожди, я пока никого не обвиняю, просто вспомнила, что нейролептики у нас лежат в одном ящике с налоксоном. И после операции… Героиновая кома как раз характеризуется отсутствием сознания и реакции зрачков, тяжёлым угнетением дыхания, почечной недостаточностью, снижением давления, перистальтики и диуреза. Это всё есть тут, ты же читал, — ткнула я пальцем в листочек, — вот. А у меня, только представь: ты сказал, я была на ИВЛ, так как самостоятельного дыхания не наблюдалось. Скорее всего, интраоперационная инфузия, которая продолжилась в реанимации, поддержала мои почки и помогла справиться с метаболитами, плюс допамин, а перистальтику вообще никто не проверял. И вы не могли понять, что происходит, потому…        — Что тебе нужен был нарколог, а не невролог, — перебил меня Марк, скептически приподняв одну бровь, — и токсикология.        — Логично?        — Всё равно, это ничего не доказывает. Аргус уверен, что кому вызвала киста.        — Да, из-за гипертензии. Только где о ней тут хоть слово?        Он тут же забрал листок, медленно поднялся и сел на край кровати, подперев рукой ещё больную с вечера голову. Такая информация кого угодно заставит призадуматься, а уж тем более человека, отчаянно винившего себя в этом инциденте. Наставник вздохнул, выудив с тумбочки пачку сигарет, и закурил, выпустив дым от первой, самой долгой затяжки в сторону окна, затем последовал моему примеру. Впрочем, слишком долго вчитываться не пришлось.        — Да уж. — Не веря собственным глазам, сверлил он дырку в документе. — Думаешь, это не может быть просто косяк в оформлении? Вы же вечно, то скорость потока ингалята не укажите, то ноль где-то пропустите, то скрипт не тот вставите…        — Да это тот скрипт. Ладно, допустим, всё по норме, Марта могла ошибиться, а что с антидотом? Если мне ввели фен, значит и должны были реверс провести.        — Никак не могла придержать эту инфу немного? — гневно покосился он в мою сторону. — Доброе утро, вашу мать… Просто пойми, я с Мартой достаточно годиков в операционной отстоял. Видел её в деле. Сложно представить, что она налажала как первокурсница.        — Извини за вопрос, но между вами эмм…? Она странно себя ведёт.        — Значит так, уважаемый Шерлок, давай без намёков, ладно? Она, конечно, стерва, но не сумасшедшая. Такими вещами шутить не станет. К тому же, то, что было — это чушь с истёкшим сроком давности.        — И что же?        — Сэм, отстань.        — Что именно?!        — О, Господи! — никак не сдавался Марк. Красноречиво закатанные глаза, недовольное лицо — полный комплект. Да как я вообще посмела сунуть нос в их личную жизнь?! А, погодите-ка, я чуть не умерла. Выходит, мне тоже нравится сарказм, особенно весёлый. — Минет на корпоративе. Лет… семь или восемь назад, не знаю. Странно из-за такой мелочи исполнять, не находишь?        — Ну да, не страшно. Она кстати замужем?        — Да, вышла недавно за какого-то повара. Сейчас всё выясним. — Он потянулся, взял телефон и набрал чей-то номер, а пока шли гудки, приложил динамик к груди и озадачил: — Закажи что-нибудь покушать, хорошо? — затем, вновь переключился на собеседника, — Да, привет. Скажи, инвента по отделению ещё не ушла в архив? Получи визу на служебное в рамках травмы, скинь все данные по опиатам и антидотам за этот месяц, только срочно. Скажи ещё Марте, что я жду её в кабинете в понедельник за час до работы. Пусть вытащит данные из тонометра, который на Картер работал. До полуночи справишься — с меня премия.        — Смотрю, ты основательно взялся за дело… — азартно копаясь в приложении с доставками заметила я. — Вот, смотри. Этот ресторанчик вроде ничего, — передала ему телефон, — накидай, что хочешь.        Мне совершенно случайно представилась возможность удовлетворить своё любопытство. Пока Марк изучал меню, я осторожно подкралась к нему со спины и взволнованно очертила замысловатый завиток татуировки кончиками пальцев. Что называется, приобщилась к прекрасному.        Узоры были сложны и поднимались от рук к ключицам. Сходились на груди странным круглым изображением маски с закрытыми глазами и запечатанным ртом, затем уходили на спину и вниз, к рёбрам, оканчиваясь тонким орнаментом и символами, понятными только одному набившему их потомку жреца. На остром плече слева располагалась черепаха, справа — солнце, плавно переходящее в спираль, а к позвоночнику спускался длинный хвост узорчатого ската. Его грудные плавники почти полностью покрывали лопатки, в основании черепа находился маленький силуэт акулы. И ещё целая куча не поддающихся объяснению знаков. Красиво…        — Я всё, — вернул мне телефон наставник.        — Салат? — удивилась я выбору мужчины.        — А ты думала, я пью кровь дракона и закусываю девственницами?        Где-то я это слышала уже…        — Странно.        — Не оставлять же нас без десерта.        Мы находились так близко. Он излучал тепло на расстоянии ладони, нечто похожее… на Аргуса. Те же опущенные плечи, едва заметный загар, знакомые контуры тела. Эта парейдолия тянула меня дотронуться, прикрыть глаза, дать волю эмоциям. Вернуться в свой бред, в серую постель его квартиры с котом, где можно смело наслаждаться моментом. Ждать с нетерпением прелюдии и завязки, окунуться в чувства, чтобы ярко вспыхнуть, а после тихонько догореть… Если представить, что нет черных узоров, покрывающих кожу, они как две капли сзади. Лишившись на мгновение разума, я любовно огладила шею хирурга, потянулась и еле заметно коснулась губами ушка.       От мысли о том, что меня подкупало в нём внешнее сходство со старшим, становилось не по себе. Я надеялась, что виновен в этих переживаниях не брат, а лично Марк: со своим взбалмошным характером, откровенным ребячеством, невиданной добротой и бесконечным состраданием. Да, конечно, тактичности — ноль, а любая вещь, не поддающаяся описанию, обязательно «хрень». Язва, каких мало, манипулятор, наглец, но хороший же! Ласковый, понимающий. Что-то ведь меня в нём зацепило до комы. И не косячил он толком. Так, баловством каким-то отделался…        Я плавно спускалась поцелуями ниже к шее, от неё к спине. Вдыхала безызвестный запах, присущий только ему, прислушивалась к собственным, тонко настроенным струнам и никак не находила в их музыке резонанса нужной частоты…        — Наигралась? — внезапно отвлёк меня Марк, наглухо выбив из колеи.        — Ч… Что?        — Жду, когда ты, наконец, поймёшь, что это плохая идея, — вполоборота заявил он. — Ладно, показалось значит… Тогда можешь продолжать. Скажи только потом: «отомри», или, не знаю… Придумай стоп-слово.        — Ты серьёзно сейчас?        — Ещё как. Слушай, ты запуталась. В голове дурь. Расслабилась, выпила. Бывает… Я прекрасно вижу: ты не хочешь. Зачем себя насиловать?        — Но… Ты же сам был не против. А этот твой «отличный старт»?!        — Господи, ну, пообжимались чутка, нашла проблему. И потом, попробуй отговорить пьяную женщину не делать глупостей? А по поводу того, что я не против… Да я никогда не против. Вопрос только в том, на кой это надо сейчас? Ничем хорошим такие резкие повороты обычно не заканчиваются. Я за спонтанность, не спорю, но в то же время за то, чтобы всё происходило естественно. Не торопи события. Может, ты и чувствуешь ко мне что-то, но пока этого не достаточно. Не хочу переводить наши отношения в рамки банального перепихона.        Застыв в лёгком изумлении от совершенно здравых фактов, вываленных на меня, как снег на голову, задумалась. Чувствую, да. Но, похоже, на уровне рептильного мозга, по всем правилам гипотезы Маклина. Чисто инстинктивно, как по учебнику: кушать, убегать от опасности, размножаться. Вижу подходящего партнёра, осознаю его черты и качества, анализирую и, та-дам! Прощай скромность на пару с чувством собственного достоинства. Наверное, мое вчерашнее поведение было вызвано именно древнейшими структурами серого вещества, находящегося под воздействием сорокаградусных напитков, но никак не неокортексом.        — И что предлагаешь?        — Для начала выбрать что-нибудь попроще. Узнать друг друга, научиться слышать, доверять, прикасаться. Намного более заманчиво выдержать паузу и сделать акцент на качестве. Важно изучать. Ты, например, понятия не имеешь, но я терпеть не могу поцелуи в шею. Чешусь как собака потом, до мяса всё раздираю. Не смейся только, это нервное.        — Прости…        — Да ладно. Ты же умная девочка.        Умная, только знать бы ещё, что за дичь я вообще творю? И с чего вдруг решила, что имею право подходить так близко к пока совсем ещё дикому зверю? Сама ведь вечно придерживаюсь более-менее разумных сроков, а тут… Кажется, этот местный древний демон забрался и в меня. Нужно немедленно прекращать эти флешбэки в свой маленький мир медикаментозных фантазий, оставить навязчивые мысли о главвраче.        — А что за десерт? — как могла, попыталась я сменить тему, пристыженно отводя от себя его внимание. — Ты упомянул, когда заказывал еду.        — Выбрал другое заведение. Молекулярная кухня. Руккола из киви, ты только представь! Лично мне интересно поковырять это чудо кулинарной биоинженерии, тебе нет?        — Хах…        — Подожди, — уселся хирург ко мне лицом и принялся в корне менять тему, пытаясь всеми силами разрядить жуткую неловкость, повисшую в воздухе, — ну кто-то же это готовит?! Стоит такой важный на огромной ресторанной кухне, с ювелирной точностью выдавливает со шприца икру морских ежей из кабачков. Конченые… Давай полежим ещё? — потянул он меня за руку в сторону подушки и шумно рухнул на кровать. — Скоро Макс пришлёт пару томов какой-то бурды из архива. Поможешь искать свой хлорпромазин. Иди ко мне…        Видимо, мы таки останемся здесь, в этих стенах ещё на сутки. А всё потому, что наставник ни за какие деньги не станет заниматься дома бумажной волокитой. Найдётся целая куча поводов для прокрастинации: сериал, поменять масла, новая часть любимой игры, сон. К тому же это не по плану. Припоминаю, как он носился по всему отделению от Руби, пытавшейся всучить ему лажовые отписки терапевтов на проверку. Вечно ворчал, что руководство госпиталя вкупе — сборище эксплуататоров, которым, цитирую: «нехрен делать, лишь бы придумать очередной дебильный чек-лист». Хах…        Устроившись на крепком плече, я что есть сил обняла Марка. Уткнулась как котёнок в маму, ощутив себя под защитой, в полном покое, хотя для волнений и так не было повода. Какой всё-таки прекрасный человек с огромным сердцем. Другой на его месте не стал бы возиться со мной и без зазрения совести взял, что хочет, но не он. С нами — потеряшками, так и надо: мягко, аккуратно наставлять на правильный путь, чуть корректировать траекторию в процессе, где-то подбодрить и развеселить, где-то отругать и воодушевить. Непременно любя. Безо всякого акцента на авторитет.        — Ты настоящий мужчина. Правда…        — Как скажешь, — лениво хохотнул хирург и потихоньку начал засыпать, — здравый смысл вечно мне жизнь портит.        Около шести приехала доставка. Я кое-как выползла, забрала её и оставила блюдо в мини-баре, а затем снова вернулась под одеяло. Дневной сон нисколько не добавил бодрости, разве что боль головную усилил. Марка, тем временем, вообще ничего не тревожило, аж завидно. Он продолжал сладко сопеть в подушку даже после того, как я чуть не навернулась через порог, неожиданно обнаруженный в полуосознанном состоянии на пути в спальню.        К четырем утра позвонил его подручный и отчитался о том, что всё отправил. Жаль, с опозданием, но завотделением всё равно пообещал премию, увидев масштабы нарытого добра. Сто девяносто шесть страниц, и это только по второму этажу с хирургическим стационаром. Лишь бы не напрасно.        Проснувшись окончательно, наставник нехотя встал с постели, вразвалочку подошёл к холодильнику, взял доставленное ещё вчера нечто из киви, повертел в руках и обречённо вздохнул:        — Может, нормальной еды заказать?        — Чего это? — придирчиво улыбалась я возле кофемашины. — Куда же делся твой вегетарианский энтузиазм?        — Действительно, — поморщился Марк. — Что я, корова какая-то?! Нет, это не пойдёт. Надо посерьёзнее, — и с грохотом выпустил вычурный контейнер дорогого ресторана из рук прямо в мусорное ведро. — Магнитные бури, видимо.       Я раздумывала над вариантом, где меня всё-таки дёрнуло прийти к нему в душ. Перебирала возможные исходы его менее благородного поведения. День мог закончиться иначе, а отношения безнадежно похерены, причём по моей вине. Поставила на стол недоделанную чашку кофе и машинально сглотнула. Я безотчётно переносила коматозную версию Марка на реального, отсюда сомнения. Мой мозг периодически считает, что знает его, хотя это не так…        — Тогда, какие пожелания?        — Пока не знаю… Я тут ворочался, немного раскрутил твоё предположение и понял, что в нём есть огромная дыра. Если Марта заметила свою ошибку, то, скорее всего, принесла другую ампулу хлорпромазина на место. Откуда угодно причем. Кардиология, онко, нейро, он есть везде. Велика вероятность, что в инвентаризации будет всего хватать и к ней не придерешься. Камер нет, а если не сойдется в другом отделении, то, скорее всего, препарат спишут на лом или по срокам, так проще. Плюс может случиться так, что Марта тут ни сном ни духом вообще. Тонометр срабатывает раз в две минуты, незначительную гипертензию можно и пропустить, особенно, если она краткосрочная. Да и не обращаете вы на такое внимание: чуть дольше чем нужно коагулятором работал, стало больнее, вот тебе скачок.        — Выходит, это никак не доказать и не опровергнуть?        — Нет, может быть и как, только всё слишком косвенно. И заморочено. В любом случае, у неё было время подстраховаться. Это же дело подсудное. В общем, ты уверена, что хочешь эту макулатуру разгребать? По-хорошему, если подходить к делу основательно, то надо проверять по всем отделениям. А я уже и визу заказал. Аргус теперь вцепится так, что клещами не оторвёшь…        — Мне нужно разобраться, понимаешь? — прошептала я и уселась на узкую столешницу, опустив от безысходности голову. — Со мной чёрт-те что творится. Нельзя же всё бросить просто так, на полпути!        Марк помолчал немного, почесал затылок, кивнул и подошёл ко мне вплотную. Насильно поднял пальцами мой подбородок, изо всех сил пытаясь выдавить безрадостную улыбку.        — Ну, и что это за грустный смайлик? — Он очень хотел помочь, пытался подобрать слова, я видела это, но не знал какие. Его глаза отливали теперь особенно сочувственным изумрудным, совсем тёмным, тревожным. Меня одолели сомнения.        — С одной стороны, выяснись правда в моей интерпретации, то я просто сломаю человеку жизнь, а с другой — долгие годы буду истязать себя за то, что так и не знаю причин и следствий. А ещё не смогу относиться к ней адекватно, ведь ощущение обмана вряд ли покинет.        — Понимаю. Но такие вещи происходят на каждом шагу. Если сверхсерьезно ко всему относиться, можно головой поехать.        — Доходчиво…        — Я не отговариваю, — облокотился он спиной на соседнюю столешницу, разразившись краткой, глубокомысленной проповедью, — подумай, оцени свой настрой. Иногда бывает полезно научиться принимать удары и отпускать, топить в себе гнев. Есть ситуации, которые изменить уже никак не выйдет, хоть что делай. Остаётся только смириться. Может, лучше пока повременить? Я тебя поддержу, не переживай, попробуем как-то прояснить всё, если решишь. А если нет — то и не станем пытаться. Расклад отвратный, согласен, но что остаётся?        Говорит, как пишет, если не сказать грубее. Сам импульсивный, раздражительный, противоречивый, а я должна учиться смирению. Смешно…        — Кстати, если вдруг хочешь отвлечься, можем поплавать.        — О чем ты?        — Пошли. Серьезно, — взглянул он вновь на часы, — сейчас самое время. Забежим по пути в круглосуточный, возьмём пару сэндвичей и энергетиков, посидим на ступеньках, поболтаем, потом возьмём доски… Через пару часов ты даже прибой не сможешь перегрести.        — Марк, я в жизни на доске не стояла.        — Господь с тобой, зачем стоять?! Мы полежим, — вероятно, мысленно открестившись от дурацкой идеи с упражнениями, он возник у меня перед лицом и медленно потянулся к талии. — Ну, давай же. Это единственное, что я могу предложить сейчас. Как раз охладишься.        Вариант неплох, учитывая недавнее похмелье. Я взяла его за предплечья, уже готовясь слезать, но остановилась и вспомнила одно важное обстоятельство:        — Купальника нет.        — В машине несколько гидрокостюмов, — успокоил он. — Есть даже секси, на молнии, — и испытующе прищурился, — тебе пойдёт.        — Откуда женские то?        — Куча друзей халявщиков. Ни черта не умеют, но очень стараются. Ты бы видела, как их месит, прямо глаз отдыхает… В общем, заканчивай этот приступ жалости к себе и собирайся.        — Тогда с тебя твоя неинтересная история.        — Так и быть…