Только верь, Вера

      Бам! Бам, бам!       Грохот с балкона сработал лучше любого будильника, каких на столе расположилось три. Окинув взглядом их и впавший вместе с ней в сонный режим компьютер, Вера набросила на себя пуховик, завязала растрёпанные волосы в тугой хвост, надела очки и выскочила на шум.       — Болеешь или прогуливаешь? — Донёсся голос откуда-то снизу.       Несколько снежков лежало в углу балкона, один был смят в ладони позвавшего её рыжего недоразумения.       Хоть и спросонья Вера поняла, о чём он. Праздничные выходные закончились.       — Пришла бы, тебя бы пожалели. Оценку за несчастные глаза поставили. Ты же этого хочешь. Химичка с биологичкой только о тебе сплетничали.       Вряд ли врал, Инна Петровна и Вероника Степановна действительно всегда хорошо к ней относились. Как-то вовсе звонили родителям, когда она заболела.       — Вытяни руки и приготовься кое-то поймать, — сказал ей сосед, пошуршав в карманах. С прошлого дня его внешний вид мало изменился. За исключением того, что к вырвиглазно фиолетовой куртке добавился чёрный снуд и фио…лиловый берет.       Он уже дважды лазил к тебе, подкинул свечку. И ты будешь слушаться? Шашкой выгнала в квартиру и ждёшь, что он ничего не устроит в отместку? Готовится уже! Как кислотой обольёт!       Не слушаться, а наблюдать и улавливать, почему вторую ночь бездействует.       Вера кивнула, настроившись. Сосед замахнулся и кинул бумажный ком ей прямо в руки. Меткость явно была одним из лучших его качеств. Хотя, скорее всего, единственным. В этом Вера убедилась, развернув бумагу. Мятую, порвавшуюся по краям, её бы в мусор выбросить, никак не давать кому-то, лишь себя стыдить… Среди клеточек и дыр расположилась женская фигура с крыльями. Ни головы, ни рук… Ника! Рисунок скульптуры Самофракийской Ники! Но если оригинал передавал дух триумфа и силы в деталях, то эта мазня выглядела скрюченной пернатой инвалидкой. Вера сняла очки и поглядела на неё вне фокуса. Нет, лучше не стало. Анатомия крыльев, резкий изгиб спины. Калека, а не богиня.       Вера разорвала рисунок на мелкие кусочки и пустила по ветру, вернувшись в квартиру. Её ничего не обязывало искать белую бумагу, тратить время на идею фикс, но хотелось. Показать, как надо, чтобы не позорился. Перекопала стеллаж в гостиной с чертежам. Тщетно! В тумбах в их комнате тоже мимо. Неужели ватманы резать придётся? Не пойдёт, края будут неровными. Давай, соображай, где белая бумага? Альбомы заполнены.       Разве что…скетчбуки…       Скетчбук. Запретное слово, будто произнеся которое в обществе уважаемых живописцев, ты становился откровенным посмешищем, недотёпой и недоучкой. Пародией на творца, умастившегося возле дилетантов с шаржами на Невском.       У Димы их водилось несколько и все он тщательно прятал. Графика тяжело ему давалась, чтобы подступиться к ней, он, отдыхая, делал скетчи портретов или пейзажей. Так в это втянулся, что неосторожно проговорился папе. Папа снисходительно улыбнулся, оглядел работы, подробно раскритиковав каждую. А на следующий день вывесил их все в гостиной и позвал в гости давнего знакомого из Союза художников. Того, благодаря которому талант Димы заметили. Они тепло общались, обсуждали искусство. Вера отчётливо запомнила, как Дима трясся, едва не рыдал перед гостем и упал в обморок, когда тот услышал про скетчи.       Один лист обнаруженного в оконной раме скетчбука испачкался от карандаша, второй измялся, два других ушли на черновики и лишь спустя несколько попыток Вера нарисовала скульптуру с правильными пропорциями, в разрезе отметив маркером мышцы, кости и суставы. На всякий случай подписала «я не художник». А также сделала копию, вдруг промахнётся.       Три пробных полёта прошли успешно, поэтому самолёт с немятой пассажиркой пошёл на балконный взлёт.       — Ворон не считай! — прикрикнула Вера, отправляя бумажную Нику парить.