Управление мёртвыми. Дело № п/п 2

      Сегодня третий день, как я живу у Наташи. «Живу» — запрещённое слово. Мы его не произносим. «Проживаю» — аналогично. Нахожусь. Да, нахожусь в квартире студентки. Ночую, ем, застилаю диван после сна, помогаю готовить, мою посуду. Тема «проживания» не поднимается, как и тема «переезда». Мои вещи остались в старой квартире. Перевозить их некуда, да и Наташа не давала согласия. С чего бы? Кате я звонил вчера — сказал, что… что не бомжую на улицах, и попросил ничего не говорить моим родителям. Катя на меня не обижается — приняла ситуацию, разрешает забрать вещи. Об официальном разводе речь не идёт. Возможно, до него не дойдёт. Так считает Катя. Верит в чудо. Я считаю, что после измены мужчину нельзя принимать обратно в постель. К тому же мне комфортно с Наташей. Мы не пара, мы не встречаемся. Сексом не занимаемся два дня. Просто живём вместе с вечера среды, а сегодня уже суббота.       Вещи, в которых я ходил на пары развешаны на сушилке. Я заслужил стирку за то, что мою посуду. А сегодня ещё и шваброй по полу прошёлся. Рабский труд? Подкаблучник? Зарабатываю проживание. Да, скорее всего так. Я действительно не хочу жить с родителями. Дело не в отсутствии нормального спального места, жопы Москвы в прямом смысле, а в самом отношении с родителями. Они всегда жили друг для друга, сваливали меня на бабушку с дедушкой. Тогда мать и отец были молоды, а сейчас старые, но принципам своим не изменили. Старикам сложно ужиться со взрослым сыном. Эдик? У него двухкомнатная квартира. Он — мой лучший друг. Эдик восемь лет ни с кем не живёт. И не собирается. Он — жуткий интроверт, а меня на поболтать тянет. Два судебных медика не уживутся. Другие мои друзья женаты, замужем, с детьми. Проблемы следует решать самостоятельно. Снять квартиру? Однушку. Да. В четверг на перемене я искал объявления. На кафедру пришла Наташа и попросила прекратить этим заниматься. Больше я не заходил на «Циан».       Помог с продуктами в магазине, помог приготовить щи — получай ванну. А вот никаких принадлежностей из квартиры я не взял. Наташа выделила мне мочалку. Разрешила пользоваться её шампунем и гелем для тела. Надо бы купить для себя — неудобно брать чужое. Хотя пахнуть вкусной женщиной — заманчиво.       Ванна наполняется. Наташа лежит на кровати и смотрит фильм на ноутбуке.       — Не хочешь суши заказать? — я стою в дверном проёме в её комнату, без разрешения не осмеливаюсь зайти.       — А ужин я для кого готовила? — она ставит на прикроватную тумбу банку Колы.       — Для нас. Завтра поедим. Сегодня суббота. Расслабились бы. Объелись бы суши. Выпили бы пиво. Почему нет?       — Трахаться задумал?       — И не думал. Романтикой, конечно, не пахнет от суш и пива, но… не знаю, было бы здорово. Провели бы вечер… расслабленно, что ли. Если не хочешь, то… ладно, как-нибудь в другой раз, но если надумаешь, переведи деньги с моей карточки. Я пойду? — показываю на ванную.       — «Лошадиную силу» поменьше выдавливай. Твоя грива гуще не станет.       Наташа выделила мне спортивные штаны и футболку-топик. Куда мне?! Задница у штанов маленькая, низ футболки еле закрывает грудь, я в неё не влезу плечами. Проще в одних трусах ходить по квартире, но Наташа как-то странно посматривает на моих крабиков. Нормальные трусы, что ей не нравится?       В ванне я нахожусь недолго, хоть и есть желание поваляться. Чуть-чуть шампуня, чуть-чуть геля. Ванну наполняю меньше половины — экономлю воду. Бриться буду завтра. В раковине. В туалете для гостей, которым пользуюсь. Хлопковые боксеры белого цвета в красную крапинку. Выстиранных крабиков надо бы повесить сушиться. Серые спортивки давят на пах — слишком мало места. Розовая футболка-топик не рвётся на плечах, но я чувствую себя геем. Нет, лучше рубашку накину.       Выхожу из ванной с постиранными трусами и не вижу Наташи в комнате. Ноутбук закрыт, покрывало на кровати ровное.       — Наташ? — прохожу в гостиную.       Никого нет в квартире. Она ушла. Оставила меня одного. Нет записки на столе. Не написала заметку в моём телефоне. Непривычно одному в большой квартире. К рубашкам на сушилке добавляю трусы с крабиками. Блин, и не покурить. Наташа наверняка заперла меня, а в квартире курить запрещено.       Не проходит и десяти минут, как возвращается Наташа. Я выключаю телевизор и поднимаюсь с кожаного дивана.       — Какая там холодрыга! — она раздевается в коридоре. — На, разбирай, — передаёт пакет, наполненный банками пива, и уходит к себе в комнату.       Шесть банок пива ставлю на обеденный стол.       — Я пошла греться в ванну, — Наташа ковыряется в шкафу в поисках одежды. — Суси приедут примерно через пятнадцать минут. Встретишь. Дверь заперта на верхний замок.       — Ты заказала су… си? — складываю шуршащий пакет.       — Да, — Наташа включает воду в ванной, поэтому кричит, чтобы я её услышал. — Много сусь! Пакет в корзинку положи!       Проверяю телефон: деньги с карточки не убавились. Я убью её! Сказал же, чтобы тратила мои деньги! Смотрю телевизор в гостиной и жду курьера. Звонок в домофон — открыть. Звонок в дверь. Выхожу в тамбур и у железной двери встречаю курьера. К слову, замок сломан — именно так я прошёл в среду к Наташиной квартире. Почему-то решил подёргать за ручку после того, как нажал на звонок. Странно, обычно я не дёргаю ручки.       — Здрасьте, — курьер лезет в чёрный рюкзак.       — Вечер добрый.       — Ваш заказ, — он вручает два пакета и улыбается.       А на мне розовая футболка-топик! Мать твою! И волосы на голове мокрые. И вообще от меня манго-маракуйя пахнет!       — До свиданья, — забираю доставку и ухожу домой.       Я не гей! Мне нравится розовый. И короткие топики. И штаны, обтягивающие жопу с членом.       Сколько она купила?! Раз, два, сеты когда-нибудь кончатся? четыре сета суш! С красной рыбой, с фиолетовой, с чёрными икринками, с оранжевыми! Что за тусовка? А куда столько соевого соуса и васаби? Нахожу чек. Сколько тысяч?! Я убью её! Ладно, оставляю всё на столе и перемещаюсь на диван к телевизору. Жду Наташу.       Она выходит из ванной с мокрыми волосами. На ней майка… невообразимая. Через прорези по бокам вижу грудь. Горловина настолько низкая, что я вижу грудь спереди! Это одежда такая? Какой смысл в тряпке? Внизу что-то есть? Шорты какие-нибудь или трусы?       — О, привезли уже? — Наташа забирает чек со стола и нагибается к мусорке. Майка поднимается, показывая ягодицы. И трусы между ними — белые стринги. У меня соски встают под топиком.       — Я о чём тебя просил? — кручу в руке пульт.       — Я заказала те, которые тебе понравились в прошлый раз.       — Не об этом. О деньгах.       — Я часто заказываю себе столько сетов. Это недорого. Денег мне хватает на прихоть.       Наташа раскрывает коробки с суши, контейнеры с соевыми соусами, палочки. Пшикает банка пива. Время ужина. Я сажусь за стол и беру банку. Наташа уходит в комнату, а возвращается с ноутбуком.       — Ты хочешь смотреть что-то другое? — показываю на работающий телевизор.       — Не, я ничё не буду смотреть. Я буду играть.       — Играть? — пью из банки.       — Угу. Мне нравится есть, бухать и играть.       Компьютер работает, подключается мышка. Бесконечные щелчки. Лицо Наташи закрывается крышкой ноутбука. Вот и поужинали. Вот и поели суси. Я встаю из-за стола, кладу в рот сушину с оранжевой посыпкой и с пивом в руке иду на диван.       — Ты же хотел суси, — Наташа ест, пьёт, в общем, ей отлично.       — Одной достаточно. Ешь, не смотри на меня. Спасибо за пиво.       Я не обижаюсь. Я представлял, что мы хорошо проведём время. Как раньше. Когда не жили вместе. Выпьем, вкусно поедим, займёмся долгим сексом. Нет, я просил заказать суши не ради секса. Мне хотелось расслабиться и насладиться здесь и сейчас. Наташа хочет другого.       Из ноутбука я слышу голоса студентов: Кирилл, Серёжа, Нелли. Её друзья. Они смеются, матерятся, веселятся. Играют в игру. Что-то бахает, звучит страшная музыка, все кричат. Дурдом. Почему нельзя это делать в наушниках?       Я касаюсь Наташиного плеча, чем отвлекаю её от игры, и показываю, что пойду покурю.       — Угу, куртку только накинь, — говорит она, не стесняясь друзей. — На улице очень холодно.       Я замечаю, что она съела треть сета и выпила банку пива. Иду в коридор за тапками и курткой.       — Это ты кому? — спрашивает из ноутбука Кирилл.       — Стасу. У меня Стас сегодня. И мы заказали суси! — последнее слово Наташа произносит наигранно громко.       А я думал, мы скрываемся. А ты в открытую говоришь, что у тебя в квартире преподаватель.       — Вы уже потрахались или ещё не потрахались? — насмешка в голосе Кирилла. — «Стасик» не объелся сусь?       «Стасик». В куртке я выхожу на лестничную клетку. Общий балкон. Холодно. Сигарета в зубах. В чужой квартире мне некуда убежать. Преподаватель, живущий у студентки. У меня моя жизнь, у неё — своя. Отношения в тайне — это не про нас. Все её друзья знают, что я трахаю их подругу, да и она меня хорошенько так имеет.       Вторая банка открыта. В каждом сете не хватает ряда суш. Я не обижен. Чему обижаться? Наташа свои деньги потратила. Достала меня эта футболка — снимаю. Разбираю диван, стелю простыню, поправляю подушки. Спасибо за мягкие подушки! Ещё бы диван был мягким, а не кожаным — цены не было. Наташа играет, я смотрю развлекательные передачи. Я не развлекаюсь.       — Пойду покурю и мозги проветрю, — Наташа покидает квартиру, надев мою куртку. Сиськи не простуди.       — Не, ну вы прикиньте, — голос Кирилла из ноутбука, — сейчас у Спирициной голый Лета по квартире ходит.       — С чего ты решил, что он голый? — спрашивает Серёжа.       — Это ж Натаха! Попой покрутила, и «Стасик» наготове! Ходит по квартире и мотает длинным членом, — я щас помотаю тебе членом! — или трахает Натаху, пока она в шкафчиках отсиживается.       Они смеются. Как кони ржут. Я не выдерживаю и подхожу к ноутбуку. На экране человечки. Девчонка в жутко розовом платье. Куда надо говорить?       — Маликов?       Смех прекращается — студенты слышат меня.       — С-станислав Валерич? — Кирилл обсирается со страху.       — Маликов, за языком следи. Сейчас я не преподаватель, а ты не студент, но послезавтра мы встретимся в университете и тогда поговорим: кто, где и перед кем водит членом.       Чей это смешок там писклявый?       — Обухов, не насмеялся? И тебе достанется. Расскажу Кайдановскому, как ты задницей тёрся в его кресле. Кто ещё хочет по заднице получить? Лимпер?       — Спирицина хочет по заднице, — шепчет Кирилл, — и не только по.       — Я вообще молчу! — пищит Нелли.       — Станислав Валерьевич, я под защитой Георгия Альбертовича. Меня нельзя трогать!       — Мне похрену! Вы все получите! — человечки на экране шевелятся: разные предметы появляются в руках. — Маликов в первых рядах! — я сажусь за ноутбук. — Так, что это за игра? Какого хрена вы материтесь на всю Наташину квартиру?       — Это «ДиБиДи», — отвечает Серёжа. — Хоррор. Станислав Валерьевич, вы играете в такие игры?       — Последний раз я играл в «Герои 3», передвигал лошадку и отстраивал замок, чудиков всяких покупал.       — О, отличная игра, — подаёт голос Нелли.       — Что за девка в розовом платье? — я нажимаю на мышку, а курсора нет.       — Это Ваш перс, выживший, — отвечает Кирилл.       — Мой?       — Ну, Наташин. Её ник в правом углу.       — Суси, — читаю я.       — Ага, или розовая фея из-за платья Кейт.       А кто такая Кейт?       — Я не понял, что делать-то надо в игре?       — Генераторы заводить, на крюках висеть, от маньяка бегать. Весело, короче.       — Короче, научите.       Ну а что? Наташе можно веселиться, а мне — нет? Сейчас сусь обожрусь, пива напьюсь, и будет весело!       — Как тут надо бегать? — спрашиваю в Дискорд: ага, я уже знаю, через что общаются игроки. А то всё Скайп и Скайп. Пф! Скайп устарел!       — Что происходит? — Наташа стоит передо мной, а я и не слышал, как он вошла в квартиру.       — Станислав Валерьевич, у Вас там перк с рисунком ног в кедах. Когда он загорается, Вы жмёте «шифт» и быстро бегаете.       — Обухов, ты Лета учишь играть? — у Наташи глаза лезут на лоб.       — А я уже половину геника завёл, — правой рукой зажимаю кнопку на мышке, левой — кладу сушину в рот, запиваю пивом. — И сет сусь съел! А ты долго куришь, Джессика.       Я всё знаю о ней. Всё!       — Лета, ты охерел? — она садится за стол. — Хули ты без футболки ходишь по квартире?!       — Мне жмёт твоя футболочка. Наташ, — съедаю «Филадельфию», — принеси, пожалуйста, мои очки, я не попадаю, — геник бахает, — ну да, в скиллчеки.       — Э-э! Станислав Валерич, не руиньте катку! — подыгрывает мне Кирилл.       — Погоди, мы только начали, — успокаиваю я его. — Вон Нелли бежит, сейчас мы вдвоём заведём ещё один геник.       Не понимаю, смиряется ли Наташа с ситуацией, но я ем суши, пью пиво и играю с её друзьями. На мне нет футболки, и узкие штаны дико жмут промежность. Еды на столе становится меньше, как и алкоголя, напряжение в Дискорде и вовсе исчезает. Просто преподаватель, играющий по сети со студентами. Что такого? Наташа молча пьёт и сидит за столом с поднятыми коленками. Я сосредоточен на игре, Наташа — на моём обнажённом торсе. И всё-таки хорошая суббота. Не такая, какой я её представлял, но мне определённо нравится данное положение.       — Сейчас Ама в игре, — говорит Нелли. — Не хотите в приватку? Он погоняет нас за маньяка.       — Кто такой Ама? — сусина с пивом во рту.       — Парень, с которым мы играем. Жёсткий в плане игры. Но с ним весело.       — Он будет нас ловить? — уточняю.       — Да.       — Зовите, — на Кейт Денсон беру ящик с инструментами; геники у меня получается заводить лучше, чем бегать от маньяка.       — Только, Станислав Валерьевич, Ама не знает наши настоящие имена, поэтому называем друг друга по никам.       — Окей, Трогай за попу. Серёж, ты не мог придумать нормальный никнейм?       — Сейчас тебя будут трогать за жопу, — Наташа обиженно на меня смотрит. — Я бы сказала: выебут в жопу.       В лобби присоединяется игрок и тут же занимает место маньяка.       — Приём-приём, — новый голос в Дискорде, молодой парень.       — Дратуте, — здоровается Эл.       — Здорово, — приветствует Попа.       — Ама, у нас сегодня необычная Суси, — предупреждает Бейба.       — В какой степени необычная? Вижу в лобби розовую фею.       — В такой степени, что у неё есть «волшебная палочка».       — Придурок, — Наташа качает головой и прикладывается к банке.       — Здравствуйте, — говорю я.       — А-а, понятно, о какой «палочке» говорит Бейба. Здравствуйте, Суси. Я надеюсь, Вы не папа розовой феи?       Ама понимает, что я — взрослый, хотя голос у меня не настолько возрастной.       — К счастью, нет, но по попе шлёпаю. Рука натренирована. А «палочка» моя и впрямь волшебная.       Наташа впивается в меня зелёными глазами. А что? Твои друзья знают, что мы трахаемся, ты не скрываешь от них связь с преподавателем. Какие проблемы? Я сижу в узких спортивках на твоей кухне! И моюсь твоим шампунем.       — Нажимайте «готовность», — просит Ама. — Буду ловить вас за жопки.       Мы оказываемся в «Поместье МакМиллан», на самой тёмной карте, где нихрена не видно. Вижу Эл, приседаю, она подбегает, и мы вместе садимся за генератор. Срабатывает капкан в мейне.       — Твою мать! — кричит Бейба. — Это Траппер!       — Ха-ха-ха! А как вы хотели? Будет весело!       Мы с Эл заводим генератор, а после она показывает мне, куда бежать. Лучше всего разойтись в разные стороны. Если Траппер играет жёстко, следует быстрее заводить генераторы. Мой ящик с инструментами пуст. Ковыряюсь в сундуке и подбираю фонарик. Зачем он мне, если я не умею слепить?       — Ой, а кто это? — Ама повышает голос, делая его детским. Поблизости со мной пыхтит маньяк. — Это розовая фея?       — Ты меня не видишь! — бегу в «тэшки». Не добегаю до окна, потому что наступаю в капкан. — Блять!       Серёжа с Кириллом смеются. Да, я матерюсь! Да, я матерюсь, когда играю! Все так делают! Преподаватели тоже люди. Наташа с кислой миной смотрит телевизор, закинув ноги на соседний стул.       — У нас в тиме это нормально, что первой вешают на крюк Суси.       — Попа, сейчас получишь по попе!       Я отдыхаю, ем суши с тунцом и угрём, пока в подвале Траппер устанавливает капканы.       — Геники заводите и сбегайте. Оставьте меня, — чавкаю. — Он тут всё затраппил.       — Розовых фей не бросаем! — гордо заявляет Бейба.       — У него может быть «НОЕД» под конец игры.       — Ты плохого обо мне мнения, Эл, — Ама тащит в подвал на соседний крюк Попу.       — Я логично мыслю и сама на Траппера беру «НОЕД».       Остаётся последний генератор. У моего персонажа наступает вторая фаза — чтобы не умереть, я прожимаю скиллчеки. В подвал на корточках спускается Эл. Она показывает на лестницу — там капканы. У нас мало времени, чтобы выбежать на поверхность, потому что, вероятно, маньяк бродит поблизости, раз играет от мейна с подвалом.       Первым делом Эл снимает меня, затем Попу. А теперь бежать, пока не подан Бейбой последний генератор, и не активировался «НОЕД».       — Убежали? — спрашивает Бейба, заведя геник.       — Нет, — Попа получает хит, но у него «Осколок».       Ама догадывается о перке выжившего, поэтому решает играть от земли. Кто ранен? Я, а я близко. Слышу, как кто-то из игроков разрушил тотем — минус «НОЕД». Легче мне не становится с маньяком за спиной, потому что один повес — и я труп.       — Ой, а туфельки-то твои как сверкают, розовая фея! — стебётся Ама, догоняя меня.       — Все палеты скинуты! Кто тут бегал?! — я наматываю круги вокруг коробки.       Попу лечат до фулла. Наверное, это Эл. Бейба открывает ворота.       — Сюда-сюда!       — Открыва-а-а-й!       Я не успеваю добежать до открытых ворот, как получаю удар по хребту.       — Где же твоя волшебная палочка, розовая фея? — Ама поднимает меня на плечо, вставая лицом к кирпичной стене. Бейба даже не пытается его ослепить.       — Он не донесёт! — к воротам подбегает Эл. — Попу! Попу подставляй!       Я прожимаю скиллчеки, Эл и Бейба получают удары от маньяка. Трогай за Попу в это время спиливает ближайший крюк с помощью инструментов. Мне удаётся вырваться и успеть засейвить фонариком Эл — она не получает удар от Ама.       — А вот и моя волшебная палочка. Вжух!       Вчетвером мы бежим к открытым воротам. Попа толстой попой прикрывает раненных. Выжившие выигрывают. Маньяк не расстраивается.       — Вы же понимаете, что я вам подыграл? — оправдывается за поражение Ама.       — Да-да, конечно, — прокачиваю Кейт в «паутине», трачу бладпоинты. — В «коробке» за розовую жопу не мог меня схватить. Это… — допиваю третью банку пива, — может, перекур?       — Хорошая идея, — соглашается Кирилл.       Две руки ложатся мне на рёбра. Губы ласкают шею, ставят мокрые засосы.       — Что ты… что ты делаешь? — тихо спрашиваю. — Всё слышно.       Наташа открывает Дискорд.       — Перекур будет долгим, — последнее, что я говорю. Игрок Суси покидает группу.       — Хватит играть, — она поднимает руки на грудь и заставляет меня встать. — Какие на тебе трусы? — тащит к дивану.       — Белые с красными крапинками.       — Хочу увидеть их, — Наташа садится на диван и спускает спортивки. — Хочу, чтобы ты схватил меня за розовую жопу и показал свою «волшебную палочку».       Она обижена из-за игры с её друзьями. Она желает грубо. Знает, что я не променяю секс с ней на детские игрушки. Наташа запускает руку под трусы, сжимает сильно — готова оторвать. Я вытаскиваю член и накрываю его ртом. Смочить. Возбуждения достаточно. Сейчас буду сверху, буду сзади. Наташа лежит на животе поперёк дивана. Белые стринги. Зубы оставляют укусы на упругих ягодицах, поцелуи исцеляют. Шлепок. Спина выгибается для необходимой позы. Я придавливаю поясницу руками и вожу членом между ягодицами. Ставлю Наташу раком и насаживаю на себя. Перекур без никотина. Катка, в которой нет проигравших. Я двигаюсь резко. Мне дико захотелось секса — больше, чем курить. Наташа похотливо стонет и облизывает мои пальцы. Заставляет выпрямиться и продолжить, стоя на коленях. Запускает мои руки под майку, сжимает грудь. В отношениях член может быть не только у мужчины. Управлять членом женщина способна лучше мужчины.       — Грубее, — просит она.       Я перетаскиваю Наташу на подушки, укладываю кое-как и приподнимаю задницу. Смачиваю анальное отверстие, расширяю двумя пальцами. Спускаю штаны с трусами под колени и выполняю грубую просьбу. Наташа извивается подо мной в агонии, сжимает длинными пальцами подушки. Хочет кричать, но я затыкаю ей рот.       Чувствую себя проституткой. Рабский труд! Зарабатываю на пищу, сон, стирку и мытьё. Оплачиваемый рабский труд. Секс по её желанию. Наташе позволительно снять с меня трусы и вставить в себя член. Получается, не рабский. Когда ты уже поймёшь, что наши отношения выходят за рамки плотских удовлетворений? Пожалуйста, давай начнём заниматься любовью и обниматься после соития в одной кровати.       Финальные многократные толчки. Я падаю на спину Наташи, придавливаю к дивану. Тупой трах. Страстный, но тупой трах. Будь со мной чувственной и нежной. Я знаю, что ты такая.       — Когда-нибудь я надену на тебя розовое платье и выебу в очко, — тяжело дыша, говорит Наташа.       — Согласен. Только туфельки не забудь. Я — розовая фея так-то.       Она вылезает из-под меня, поправляя стринги, и натягивает на мою задницу белые трусы с красными крапинками:       — Пойдём доедать суси и допивать пиво! — два хлопка по ягодицам.       Когда ты признаешься себе, что любишь меня? Ты ведь любишь. Я знаю. Давно любишь меня.