Управление мёртвыми. Дело № п/п 2

      И вот самый главный вопрос: можно ли ненавидеть детей?       Когда появляется это чувство? Под воздействием чего? Смотришь на мамочек с ребятишками и думаешь: «Да ну нафиг». Смотришь на других: «А ведь это могла быть и я, давно пора».       Что движет людьми, которые убивают детей?       Я не получу ответы на эти вопросы у адвоката. Я хочу найти ошибку, потому что отказываюсь верить, что Кайдановский — сын убийцы. Он недостоин этого.       — К Вайнеру, — говорю на ресепшене медсестре.       Почему Кругери? Потому что его фамилия фигурирует в деле.       В ослепительно белую коробку приводят мужчину в серой пижаме. Рыжие волосы, рыжая борода, усы уже не как у Сальвадора Дали. Лучший адвокат. Убийца. Инвалид. Когда мы дружили, он носил серебряный браслет на правом запястье, когда разговаривали в последний раз — наручники. Сейчас ничего не сковывает Трансваальского Льва. Вайнера не посадили в тюрьму. «Чёрный дельфин»? Обошлись психолечебницей. Без особого надсмотра Лев Вайнер не продержится в тюрьме и месяца. Инвалидность вспоминается в самый неподходящий момент. Очень удобно иметь левую ногу короче правой на шесть сантиметров. На Вайнере нет наручников, и казалось бы, мне следовало нервничать, однако он на лёгких седативных препаратах.       Его одежда похожа на пижаму: свободные штаны, рубашка с длинными рукавами, плюс к этому белые носки и тапочки-слипоны. Он на отдыхе. Отдыхает человек. Верхние пуговички расстёгнуты, оголяют бледную кожу с веснушками. От Льва не пахнет дорогим парфюмом, костюм-тройка не подчёркивает стать. Борода стала длиннее и неряшливее, а за причёской он и вовсе не следит. Выглядит ли Лев хуже, находясь в психолечебнице? Левая нога не вырастет — помятый кот не превратится в свирепого хищника.       — При-вет, — говорит пациент, сидящий за пластмассовым столом напротив меня.       В комнате двое: я и Лев. Через стекло за нами подсматривают санитары. Суд над Вайнером прошёл за несколько дней до Нового года. Джингл Белс Лев напевал на больничной койке в крохотной комнатке. Его кабинет. Его спальня. Его туалет. Говорят, Лев предпочитает читать книги, газеты, решать задачи по математике из учебников старшей школы. Обожает смотреть на снегопад через окно с решёткой.       — Вот ты и пришла ко мне. Я ждал и скучал, — голос мурчит в тишине белых стен.       Сначала меня покорила его внешность, затем тембр, а после манеры. Я почти сразу же в тебя влюбилась.       — Мне нужна консультация, — папка на пружинках лежит на коленях под столом.       — Конечно, — Лев поднимает руки и сцепляет кисти за затылком, — иначе и быть не могло. Я тебе и адвокат, и убийца, и защитник, и преступник. Идеально. С какой из сторон не подойти — ответ найдётся на любой вопрос.       Я слышу, как Лев стучит коленкой снизу по столу. Позвоночник искривлён. Поза на стуле неестественно вывернутая. А в зале суда адвокат Вайнер всегда сидел с прямой спиной.       — Я принесла материалы дела, с которыми прошу тебя ознакомиться.       — А с чего вдруг? — улыбка мудака и облизывание языком белых зубов. — Я не оказываю подобные услуги. Я не адвокат, Ев, больше не адвокат. Хожу на групповую терапию, индивидуальную, выполняю задания психиатров, пью таблетки и каждый день делаю зарядку. Я — псих, Ев.       — Мы оба знаем, что это не так.       Льва признали отдающим отчёт в совершённых действиях. Он сознался во всех убийствах, подтвердил, что одержим Анной Отиной, которую зверски изнасиловал в номере отеля. Его приговорили к пожизненному нахождению в психиатрической лечебнице. Льву — 55 лет, кто знает, что с ним будет через двадцать. У нас принято выпускать на свободу мнимых стариков.       — Спасибо, что пришла, Ев, — он убирает руки из-за головы и кладёт ладони на стол. — Рад был тебя увидеть. Честно, очень рад, а то одни и те же лица надоели.       Лев любит, когда его уговаривают, когда жалобно просят, подлизываются, стелятся. Гордость от костей до кончиков рыжих волос. Отсосать — и он сделает всё, что от него требуется. Мы больше не друзья.       — В деле фигурирует твоя фамилия, — кладу папку на стол, прячу название на титульном листе.       — Тебе заняться нечем, как ковыряться в убийцах, которых я защитил? — Лев подставляет под подбородок кулак: заинтересован, но не настолько, чтобы сотрудничать.       — А я не про тебя говорю, — выдавливаю из себя улыбку. — Гавриил Маркович. Знаешь такого?       — Хм, — он откидывается на стул. — Мой отец был хорошим адвокатом, — поднимает взгляд в потолок, — честным. Слишком. Проиграл множество дел и умер по глупости.       Гавриил Вайнер погиб в 1988-м году. Возвращался вечером с работы и получил ножом в горло. Кто и почему так сделал — до сих пор незакрытые вопросы.       — Угу, Гавриил Маркович был хорошим человеком. Как ты сказал: «честным». В 1965-м году он взял одно страшное дело не для того, чтобы защитить невиновного, а чтобы показать, что нечеловеческой жестокости не место в СССР.       — Отец родился в начале войны. Крохотный младенец в теле взрослого мужчины навсегда запомнил блокаду Ленинграда. Ты сказала, 65-й? Мне был год. Отец никогда не говорил дома о работе.       — Напомни, когда Вайнеры переехали из Ленинграда в Москву?       — В 71-м. В школу я пошёл уже в Москве.       — Дело под названием «Чёртова дюжина» тебе о чём-нибудь говорит?       — М-м, нет, — Лев стучит указательным и большими пальцами по столу. — Если я — адвокат, думаешь, я знаю все дела и всех преступников?       — Надеялась, что отец тебе когда-нибудь рассказывал.       — Повторяю, мы никогда не разговаривали о работе.       — Гавриил Вайнер защищал подозреваемую, но не защитил — целенаправленно. Я понимаю, прошло больше пятидесяти лет, но, Лев, ты ведь лучше своего отца?       — Несомненно, — он слегка улыбается, принимая комплимент. — Мои первые победы в роли адвоката отец отказывался принимать, говоря, что хороший адвокат не тот, кто успешно защитил невиновного, а тот, кто показал людям правду преступления.       — Лев, — я двигаю к нему папку, приближаюсь на недопустимое расстояние к пациенту, — убийцу признали виновной в смерти тринадцати детей. Найди в этом деле ошибку.       — Виновной? — рыжая бровь изгибается. — Это женщина?       — Да.       — Вот чёрт, — широкая улыбка, — ха-ха! Люблю женщин-убийц. Они безжалостнее мужчин. Ты хочешь отыскать ошибку, чтобы оправдать убийцу?       Оправдать мать. Не разочаровать ребёнка в теле взрослого мужчины.       — Решила записаться на курсы по повышению квалификации. Дали задание. Профиль убийцы. Безжалостной женщины. Поможешь по старой дружбе? — я подмигиваю. Подлизываюсь. — Очень хочу получить грамоту и стать… лучшей.       — Сколько тут страниц? — Лев поддевает папку мизинцем.       — Тридцать непосредственно. Остальное — что было после.       — Предлагаешь мне заняться поиском сейчас?       — Я знаю, ты быстро читаешь, — провожу указательным пальцем по титульному листу. Пофлиртуем? Ты любишь, когда женщины с тобой флиртуют.       — Я помню, с каким лицом ты вышла из комнаты для встреч. Да-а. С очень красивым лицом. Злым. Женщины говорили, что я трахаюсь со злым лицом. Те женщины, которых я не убивал. Жаль, Анна не увидела моего лица в номере отеля — я трахал её в анал, она лежала на кровати лицом вниз.       Гомосексуалист Лев Вайнер не имел в лексиконе похабных слов и выражений. Воспитанный, культурный, образованный. Он выходил из ресторана и убивал рыжеволосую девушку. Красавец адвокат всегда помогал друзьям и подругам — безвозмездно. Только вот Анну потом изнасиловал за свою любовь к ней. А что Лев потребует от меня за помощь в «Чёртовой дюжине?»       — Ты будешь читать? — рисую папкой круг на столе. Хлопаю глазами, подставляю шею под взор Льва, стираю языком с губ страх перед реальным убийцей, забывая о женщине на жёлтых страницах.       — Будь лапочкой, попроси санитаров принести мои очки.       Лиане Мосендз было 33 года, когда она родила близнецов. Она владела небольшой гостиницей на окраине Ленинграда. Двухэтажный дом с пятью комнатами. На втором этаже жили гости, на первом — хозяйка с детьми. В 1963-м году, в день рождения близнецов, у Лианы стало четверо детей. Это первая неожиданность.       Она убивала один раз в год — в летний период. Выбирала семейную пару: мать с ребёнком или родителей с ребёнком. Первое убийство произошло в 1953-м году, последнее — в 1965-м. Чёртова дюжина лет — тринадцать мёртвых детей. Это как минимум, потому что останки их родителей так и не были обнаружены. В период 1953-1958 годы Лиана убивает в одиночку. В 1959-м она встречает мужчину по имени Фавст. В будущем он станет отцом близнецов. Фавст — алкоголик и бездомный, но рукастый и наивный. Именно на Фавста Лиана перекинула ответственность за родителей убитых детей. И что же он сказал? Да ничего. Его убили сразу же после рождения сиамских близнецов. «Эти уроды такие из-за него! Это он их сделал», — говорил убийца. Лиана в принципе не отрицала убийство сожителя. «Он очень меня донимал в последнее время. Я уставала от него», — говорила после задержания красавица и комсомолка Лиана. У неё взгляд убийцы и в руках молоток.       — Что тебе не нравится в этом деле? — Лев опускает на кончик носа очки в тонкой оправе и поддерживает пальцами страницу с фотографией мешков с трупами. — Что убивали детей, или что убивали дети? — два голубых глаза сверлят меня искрами.       Она улыбалась и говорила, что возьмёт всего копейку за проживание в гостинице. Она предлагала жильё, еду и воду. Семьи ходили гулять по лесистой местности, купаться на озере, а к вечеру натыкались на добродушную хозяйку с детишками. Домашние животные, сад с яблонями и кровати, готовые принять уставших на природе молодых людей и их отпрысков. Лиана ненавидела детей. Своих — обожала.       — Что мать с детьми — убийцы.       — Кого оправдываем, Ев? — Лев возвращается к перелистыванию страниц. — Мать? Старшего сына? Дочку? Меняем причины смерти? Удары молотками на что? Удушение на что? Убийство колесом велосипеда, — он стучит пальцем по словам маленькой девочки, — мне очень понравилось. Жёстко, но прелестно. Повторяю вопрос: кого оправдываем?       — Мать… — ответ шёпотом.       — Как скажешь. Лиана не разбирается в мужчинах. Тянет её на плохишей. Знакомится с первым, рожает старшего сына, он начинает убивать. Отец, не сын. Далее рожает дочь, убийства продолжаются. Гены папочки дают о себе знать. Лиана изо всех старается сдержать горячий нрав детей, но не выходит. Мать всегда будет стоять грудью за ребёнка. Мальчики и девочки жестоки — что тогда, что сейчас. Божьим созданиям нравится испытывать новые чувства. Лиана зарабатывает на гостинице, живёт на копейки, поднимает на ноги и растит непослушных деток, которым нравится убивать. Тут на горизонте появляется Фавст, а вместе с ним — козёл отпущения. Упс, живот растёт. После секса растёт живот, Ев, — Лев кивает несколько раз, глядя на меня. — Что делаем дальше? А дальше зарабатываем денежки, пока Фавст зарабатывает ненависть старших детей. Чужой дядька не смеет мне перечить! — Лев превращается в маленького мальчика, не принявшего очередного мужчину мамы. Он надувает губы и машет перед моими глазами указательным пальцем. — А дальше ты понимаешь: детки убивают, Фавст прячет трупы. Лиана рожает сиамских близнецов, а их папочку, — Лев приставляет к горлу ладонь ребром. — Ну того, кхе-кхе. Виновный мёртв. Жизнь продолжается. Близняшки растут, старшенькие развлекаются, мамочка есть мамочка. Вот и вся история, — распростёртые руки и дежурная улыбка адвоката. — Нравится? Мы оправдали мать. Кто виновник? Старшие детишки. Где они? — Лев перелистывает в конец папки. — Мертвы. Двухгодовалых сросшихся близнецов, понятное дело, обвинить не в чем. Они уже взрослые, — палец стучит по фотографии татуировщика Рогволда. — Они уже старые, — удар по судебному медику Кайдановскому. — Они навещали мамочку в психушке?       — Лев, это очень притянуто…       — Звучит бредово, — он наклоняется ко мне, — скажи, как есть. Вот так я и выигрывал дела. Втирал бред за правду. Но суть в том, что ты отказываешься принимать правду, — Лев ставит два указательных пальца на братьев. — Мать этих мужчин, брат и сестра этих мужчин уничтожили более двадцати человек. Это я считаю и родителей погибших детей. Понимаешь, почему Лиане приписали только смерти детишек? Потому что это всегда страшно. Тебя никто не простит за убийство пятилетней белокурой девочки. В «Чёртовой дюжине» нет ошибки, Ева. Оно не получило всеобщую огласку, потому что это ужасно: понимать, какая мучительная смерть забрала жизни тринадцати детей. А мотив безумно прост: я ненавижу детей, я люблю только своих. Вуаля, грамота у тебя, квалифицированный профайлер Ева Мелина.       Я хочу верить, что Фавст не убивал. Пожалуйста, сделай так, чтобы отец близнецов не был убийцей. Он просто связался не с той женщиной, не с той семьёй. Пожалуйста. Он прятал трупы, прикрывал деяния тех, кого любил. Женщина взяла верх над слабовольным мужчиной. Лиана Мосендз — бессердечная сволочь.       — О чём задумалась, Ев? — Лев снимает очки и закрывает папку, двигает ко мне. — О каком из близнецов?       О том, кто родился мёртвым. Об ***.       — Благодарю за помощь. Что тебе от меня требуется? — приковываю сосредоточенный взгляд к паскудным голубым.       — Ха, — Лев отводит в сторону нижнюю челюсть. — Какого плохого ты обо мне мнения, Ев. Я помог тебе по старой дружбе, — подмигивает левым глазом. — Мы же как были друзьями, так ими и остались?       По старой дружбе, приятель.       — Нет. Поэтому и спрашиваю: как отблагодарить тебя за консультацию?       — Будь моим другом и, — Лев кладёт папку ровно передо мной и обводит название, — помни, что в разделённых голубоглазых близнецах текут гены убийц. Наши родители у нас внутри. Было приятно тебя увидеть, — кисть тянется к рукаву свитшота, но не касается. — Навещай меня. До встречи, квалифицированный профайлер.       Лев Вайнер поднимается со стула, кивает на стекло санитарам и отходит к белой двери.       — Прощай, психопат.       Кайдановский Эдуард Карлович — Мосендз *** Фавстович. Родился 16-о августа 1963-о года в Ленинграде.