Управление мёртвыми. Дело № п/п 2

      Отмена такси. Кафешка, в которой подают от салата Цезарь до осьминогов. Подростки, молодые, старые. Вам дома завтрак лень готовить? Столик у окна, красные диванчики. Следователь расстёгивает куртку и ставит рядом с собой чёрную барсетку.       — Зелёный чай, пожалуйста, — просит он, когда официантка приносит меню. — Вы что предпочтёте? — спрашивает у меня.       — Разговор будет долгим? — кладу на диванчик верхнюю одежду.       — Тяжёлым.       Водку!       — Чёрный кофе, пожалуйста, — говорю официантке. Сама заплачу. Не нужно мне вот это вот «угощаю». Не надо мне хамских угостителей.       Без куртки он ещё сильнее похож на корейца. Оверсайз свитшот а-ля «я — ученик старших классов американской школы», белый с тёмно-синими полосами на плечах и буквой «В» спереди. Цепь на шее, как у ротвейлера. Где твой намордник, пёс? Зубы у тебя острые. Правая кисть в кольцах — перстни, перстни, перстни, перстни. Я зажралась в мужчинах или не понимаю очевидную красоту? В 26 лет нормально не вестись на идеалов девочек-подростков?       — Вы из BTS? — нет, ну а что спрашивать?       — Not not today, — не ухмыляется, спокойно отвечает. А я думала, убьёт за подкол.       Официантка приносит горячие напитки.       — Сейчас я хочу говорить серьёзно и без фальши. Прошу того же взамен. Для начала: какие отношения связывают Вас и Кайдановского?       Да что он лезет-то туда?!       — Рабочие. Осенью мы работали над одним делом. Моему напарнику криминалисту требовался судмедэксперт. Мы вышли на Кайдановского.       — Но в Мурманск ездили с Кайдановским Вы, а не Закаржецкий.       Окей, Ян известен в полиции, криминалисты на слуху. Откуда этому айдолу известно о Мурманске? Он же не подглядывал за нашими приключениями в другом городе?       — Да, было такое. Закаржецкого не отпустили с работы, а я ориентировалась в Мурманске. Что-то смущает? Мужчина и женщина не могут поехать в другой город по работе?       Умолчим о персональном Деде Морозе. Это вообще не касается следователя. Как его зовут? Не могу вспомнить.       — Я хочу понять, какое место Вы занимаете в жизни Кайдановского, — делает глоток чая. Не понимаю я прикола в зелёном чае. — Можно ли Вам доверять? Можно ли сотрудничать в обход Кайдановскому? Выполните ли Вы мою просьбу?       — Вы играете в странную игру. Правила мне неизвестны. Копаете под Кайдановского через меня? Не очень красиво. Пытаетесь развязать мне язык?       — Ева Александровна, Вы мне не нужны. Моя цель — Кайдановский. Я следил за ним, но так получилось, что Вы попались под руку. Ездите в институт, к нему в университет, в Мурманск на выходные. Катаетесь на его машине. Он тратит крупные деньги Вам на подарок, — опускает взгляд на мои вещи на диванчике. — Вы — коллеги, друзья или любовники?       Я делаю глоток горячего кофе и заливаю порыв ненависти от подозрений:       — Вы не следователь.       Он появился вчера, но знал о нас с Кайдановским заранее. Ждал момента, чтобы появиться.       — Меня зовут Арман, можно на «ты». Я не следовать. Таких, как я, в Америке называют частными сыщиками. Мне платят бабки, чтобы я искал людей. Я — полицейский, бывший. К счастью, не срослось. У меня остались связи в полиции. Не бойся, наручники на тебя не надену — не имею, как и оружия. Поганый язык — мой пистолет. Шило в жопе — дубинка, — Арман протягивает руку. — Приятно познакомиться, Ева.       — Лучше бы ты был из BTS, — не отвечаю на рукопожатие, пью кофе и закатываю глаза.       — Предпочитаю трахать баб под рок, срать под рок, пить смузи и дрочить, слушая рок, — а он откровенный. — В этом плане Рогволд был солидарен со мной. В смысле, предпочитал рок. В его постель, как и в квартиру, я никогда не лез.       «Рогволд» — написано на моём лице. Арман читает неожиданную задумчивость в глазах напротив. Он отодвигает чашку с зелёным чаем и кладёт локти перед собой на стол.       — Ев, от чего умер Рогволд?       — Остановка сердца, — еле шевелю губами.       Арман поворачивает голову и смотрит в окно на улицу. Я отмечаю длинные густые ресницы. Веки смыкаются, сухой ком скользит по горлу.       Арман ставит на стол барсетку:       — Здесь всё о водителе чёрного Фольксвагена Поло.       Я думала, это барсетка Армана! Он вытащил её из Пунто перед тем, как пойти в кафе.       — Откуда?! — выпучиваю глаза.       — Из бардачка. Я — следователь, имею право лазать по чужим машинам. У меня длинный язык — умею заговаривать зубы полицейским и незаметно забирать нужные мне вещи.       — Ты же сказал, что машина зарегистрирована на мёртвого человека!       — Ев, я — главный по делу. «Типа», — Арман показывает пальцами кавычки. — Поддельная корочка следователя, которая не особо подействовала на Кайдановского. Умный чертяка. Ладно, он на стрессе вчера был — сделаем скидку. Никакого дела нет по факту. Я сказал, что разберусь в смерти Рогволда, я и разберусь.       — Кто такой Рогволд?       Арман пододвигает ко мне барсетку:       — Смотри сама. Читай. Стандартный набор водителя: права, страховка, регистрация. Ну есть ещё кое-что интересное.       Я не притронусь к барсетке. Это чужие вещи. Это вещи мёртвого. Как без разрешения владельца лазать по сумке?       — Мне разговаривать с тобой на твоём же языке?! Вытягивать информацию клещами, Арман?! Что мне документы? Ты был знаком с ним, видел живым…       Арман видел Рогволда живым, а Кайдановский никогда не увидит.       — Да, я видел его живым, разговаривал. Как вчера с Кайдановским. Утром я разговаривал по телефону с живым Рогволдом, а вечером — с Кайдановским.       — Кто такой Рогволд? — спокойно повторяю вопрос.       — Одно условие, — Арман протягивает руку. — Ни слова Кайдановскому об этом разговоре. Ты не расскажешь ему, что тебе известно. Окей? Ев, это пиздец. Ты поняла? Я не шучу. Если тебя и Кайдановского связывают дружеские отношения, я подчёркиваю «дружеские», ни в коем случае не подкладываю тебя под него, ты будешь молчать. Я не знаю Кайдановского, но знаю Рогволда. Ты знаешь Кайдановского, поэтому можешь предугадать его реакцию на неожиданный пиздец в жизни.       Верно. Пиздец с похожим лицом уже появился в жизни Кайдановского. За двенадцать часов медик изменился до неузнаваемости. Что с ним будет, когда всплывёт имя «Рогволд»?       — По рукам, — я жму кисть Арману.       — Кайдановский решился на ДНК-тест?       — Да.       — Когда результаты?       — Во вторник.       — Мне нужно знать, когда раскрыться перед ним в настоящем амплуа. Твой номер телефона у меня есть, будем с тобой на связи.       Сука, всё нарыл на меня! Нахуй кофе — сейчас не до него!       — Что покажут результаты ДНК?       — Однояйцевые близнецы, — Арман улыбается и разводит кисти в стороны, — схожи на девяносто девять и девятки после хуя. Скидыщ! — он ударяет хлыстом невидимую задницу.       Нет. Двое абсолютно одинаковых мужчин. Мёртвый и живой.       Как сказать человеку, прожившему больше половины жизни, что у него есть близнец? Какие слова подобрать, чтобы его мир треснул не на мелкие осколки, а на крупные? Как сделать так, чтобы не было настолько больно? У Кайдановского есть брат-близнец. Был.       — Если ты плачешь, значит представила реакцию Кайдановского.       — Нет, — я вытираю слезу, — это от кофе. Кофе горячий.       — Ев, мне тоже жаль Рогволда. Поверь, я не такое чмо, каким кажусь. Он был клёвым чуваком. Реально, клёвым.       — Давай с самого начала. Я хочу понять картинку.       — В 2015-м году моя подружка забрела в тату-салон. По-дурости набила татуху, а платить нечем. На помощь пришёл её трахаль-полицай. Мы поговорили с Рогволдом, я заплатил бабки и увёз свою шлюху, но перед этим сказал: «Чувак, нужна будет помощь полиции — звони мне». Вот так мы и познакомились. Рогволд — тату-мастер. Непонятый художник, к счастью не ставший Адольфом.       Арман раскрывает барсетку и вытаскивает оттуда документы: карточка с правами, бумажки в файликах. Сейчас мужчины предпочитают различные портмоне и обложки, но Рогволд отдал должное упрощённости. Мой папа в таком же виде возил документы на машину в барсетке.       «Рогволд Фавстович Кипер. 16.08.1963». Дата получения прав и категории вождения меня не интересуют. Цветная фотография. Кайдановский. Седые виски, седая борода, голубые глаза. Круглый воротничок одежды. Рогволд не улыбается на фотографии — губы сжаты, но от его взгляда исходит доброта и флирт. У Кайдановского я такого ни разу не наблюдала.       — Красавчик, верно? — осторожно спрашивает Арман.       — Час назад я видела смерть в его глазах.       — Он позвонил мне утром, в одиннадцать. Нервничал. Очень переживал. Сообщил, что поедет к Кайдановскому. Мы договорились, что он перезвонит мне после встречи с братом. Не перезвонил. На мои звонки не отвечал. Оказалось, он забыл мобильник на работе. Там была куча пропущенных. Вечером я поехал к дому Кайдановского. Его адрес я нашёл давно, но сообщил Рогволду после Нового года. Ему нужно было время, чтобы решиться на встречу с братом. Ев, я видел, как чёрный Фольксваген въехал в мусорник. В этот момент я подъезжал к дому Кайдановского. Это не было случайностью, не было суицидом. Рогволд почти приехал, снял ремень безопасности и убрал ногу с газа.       В доме пять подъездов. Кайдановский живёт в последнем. Рогволд мог проехать по дороге дальше и завернуть непосредственно к нужному подъезду, но решил проехать по двору. Он почувствовал боль в сердце. Испугался. Смерть забирала Рогволда с первого по пятый подъезд.       Кожаное чёрное портмоне. Внутри тысячи, сотки, пятисотки, банковская карточка. В отдельном кармашке золотая мышь с красными глазами, больше похожа на крысу. Денежный оберег. Мы привыкли носить в кошельке фотографии. В моём нет фоток, нет оберегов. В портмоне Рогволда живут женщина и мальчик. На ней футболка с логотипом Супермена, на нём — символ Бэтмена. Они похожи цветом волос и различаются цветом глаз. Они на улице, не в помещении. Улыбаются и щурятся на солнце. Смотрят на того, кто фотографирует. Это распечатанная карточка из Инстаграма — четыреста лайков. У Рогволда семья.       Арман вытаскивает из барсетки чёрный телефон:       — Он поможет понять Рогволда.       Одиннадцатый айфон. Такой же у Кайдановского. На заставке картинка: темноволосая женщина делает хвостик на голове, держа во рту резиночку; вполоборота. Надпись: «Уже 11:08, а она не набила тату». Его жена.       Арман вводит пароль на айфоне. Приложения. Инстаграм, VK, WhatsApp, Telegram, TikTok, доставка еды, ЯндексКарты, Ozon, Shazam, Wildberries, CapCut, YouTube, Сбербанк, Pinterest, Gmail. У Кайдановского дай бог будет два совпадения. В недавних вызовах женские и мужские имена, наборы цифр. Самые последние — «Арман» и «Любимая попка». Жена. В избранных — «Любимая попка» и «Лучший в мире». Жена и сын.       Фотографии — жизнь Рогволда. Тату-фестивали, рабочие дни в салоне. Вот он — в чёрном фартуке, чёрной маске, чёрных перчатках. Я узнаю его по татуировке на руке, выглядывающей из-под рукава футболки. Рогволд набивает тату парню. Он любит женщину — он её фотографирует. Он любит мальчика — он его фотографирует. Они гуляют втроём, они выезжают за город втроём, они отмечают праздники втроём. Мама и папа на «1-е сентября» сына. Жена Рогволда низкого роста — ему по плечо. Она гораздо моложе его. Они выглядят счастливыми втроём. Рукава длинной рубашки закрывают татуировки. Возможно, Рогволд смотрится как дед рядом с сыном, но я уверена, что он — классный папа и муж.       — Как их зовут? — спрашиваю, не отрывая глаз от фотографий.       — Мария и Ваня. Рогволд женился восемь лет назад.       Когда Кайдановский развёлся, Рогволд женился. Тринадцать лет судебный медик мечтал о ребёнке, а у татуировщика родился сын.       Я останавливаюсь на фотографии Рогволда в чёрном костюме в тонкую белую полоску. В полный рост, в анфас. Пиджак расстёгнут, голый торс в татуировках. Рукава и штанины подвёрнуты. Босые стопы. Рисунки. На левой руке кожаный браслетик. На правой — обручальное кольцо. Залысина. Остатки волос на макушке зачёсаны вперёд. На глазах очки с круглыми линзами. У Рогволда ухмылка на губах. Да, он — красавчик, не такой, как Кайдановский.       — Рогволд очень любил эту фотосессию. Ване тогда исполнился годик.       Рогволд умер в этом костюме.       Я блокирую телефон и отодвигаю к документам.       — Жена должна похоронить мужа, сын — проститься с отцом. Смерть наступила в пятницу. Вскрытие прошло, тело готово. В понедельник я забираю его в другой морг. В понедельник я хороню друга.       — И как ты это сделаешь, Арман?       — Ев, я — следователь. Все пляшут под мою дудку.       — Ты похоронишь Рогволда, а Кайдановский только на следующий день узнает по результатам ДНК, что в земле лежит его брат-близнец.       — Жизнь — сука, Ев, — Арман допивает холодный чай. — Вечно поворачивается вытраханным очком.       — Ладно, окей. Я поняла, кто такой Рогволд. Ты знаешь, как так получилось, что братьев разделили? Я полчаса назад узнала, что Кайдановский усыновлённый. Тебе известно об их родителях?       — Разделили, — Арман стучит указательным пальцем по столу. — Хорошее слово. Обкончаться можно! — неожиданная вспышка эмоций. — Братья родились в 63-м году, в 65-м их отправили в два разных детских дома. В том же, 65-м, Кайдановского усыновляют Кайдановские. Пиздато звучит! В 66-м Рогволда усыновляют Киперы.       — А почему два разных детских дома? Зачем разделять близнецов?       — Советский, мать его, Союз! Я годовалой жопой чувствовал его падение! Простые смертные не решали судьбы маленьких мальчиков. Люди в погонах — Боги. Брежневские шлюхи из органов опеки — Дьяволы. Доктора — минетчики в белых халатах. СССР! Обожаю! Проще говоря — близнецы не должны были знать о существовании друг друга. Рогволд узнал правду первым. Пацану бабка с дедом втирали, что он усыновлённый, — Арман приближается ко мне вплотную. — Подкидыш ублюдский. В прямом смысле. Помнишь, я назвал вчера имя «Тимофей Кипер»?       — Фольксваген оформлен на него. Мёртвый человек.       — Относительно, — Арман качает головой из стороны в сторону. — Тимофея больше нет, но он был. Это Рогволд. Киперы усыновили мальчика и назвали его Тимофеем. В 2008-м году Рогволд узнаёт правду и возвращает себе настоящее имя и отчество.       — Фав… — сложное имя.       — Фавстович. Фавст. Сразу отвечаю на вопрос — биологический отец близнецов Фавст.       Кайдановский — не Карлович.       — Фамилию Рогволд оставил Кипер. Истинная ему не понравилась. Ну и так-то он был обижен на приёмных родителей: Юрия и Евгению. Рогволд не говорил, что они издевались над ним, но чувство «подкидыша» подкладывали в манную кашу по утрам.       А Кайдановский очень любил приёмных родителей. И даже после известия об усыновлении считал их родными.       — Прости, я хочу жрать. Зелёный чай разжёг аппетит. Официантка! — Арман кричит на всё кафе, чем привлекает внимание соседних столиков. — Куриный шницель подайте! — как же стыдно! Я смотрю в окно — не знаю этого дебила. — Ты будешь чё, Ев?       — Нет, я завтракала.       Нихрена я не завтракала! Какой завтрак перед аутопсией?       — И шаурму стандартную моей даме! И два стакана газировки! Ха-ха-ха! Гулять так гулять!       Расслабленный Арман расползается на диване напротив. Руки закинуты на спинку. Язык цокает по зубам. Свитшот заправлен в джинсы. Бляшка ремня ловит солнечный луч. На нас продолжает пялиться соседний столик.       — Ты можешь вести себя нормально больше пяти минут?       — Ты мне не мамочка, но я заказал тебе шаурму.       Охеренный подкат! Трусы уже спадают с задницы! Сейчас закроемся в туалете или поютимся в твоей Пунто? Лучше в гробу с гробовщиком, чем… Нет, Арман не в моём вкусе.       Видимо, повара слышали ненормального посетителя, поэтому официантка приносит блюда очень быстро. Арман накидывается на куриный шницель под сыром с картофелем-мини. Не пользуется ножом, накалывает мясо на вилку и откусывает. Понятие «культурно есть» Арману не знакомо. Он жрёт. У меня на тарелке разрезанная надвое шаурма, вилка и нож. Блин, ну это же шаурма!       — Руками ешь и не строй передо мной королеву.       А сколько стоит? В кафе цены завышены, в отличие от ларьков у метро.       — К разговору о родителях, — я кусаю половинку шаурмы. Спасибо, что нет капусты.       — Батя умер, когда мне было 6 лет, а мамка живёт в Ростове. Сам я тоже из Ростова, — Арман накалывает на вилку картофелину.       — Я вообще-то…       — А? — он поднимает взгляд и жирные губы — как будто в гигиеничке.       — Мы говорили о родителях Рогволда… приёмных.       — Он не держит на них обиду. Рогволд вообще необидчивый человек. Свой в доску. Найдёт подход к любому. Киперы сдохли. Оба. Оба спились.       Так держит обиду на родителей или нет? Только что же держал за «подкидыша».       — А про Кайдановских ты знаешь? — мне самой интересно, потому что их сын не расскажет.       — Мария и Карл. Гинеколог и офтальмолог. Сын — судмедэксперт. Ебануться, как так получилось! — идеальные зубы впиваются в шницель. — Мария умерла в 2013-м — рак печени. Карла не стало в 2015-м — рак желудка. Врачи не спасли врачей. I cry when angels deserve to die, — это сейчас к чему? Арман смотрит на угол стола, водя языком по передним зубам. — Картошечку будешь? — заботливый тон; он поднимает тарелку, готовый вилкой перекинуть к моей шаурме гарнир.       — А-а-а, — кусок мяса вываливается на большой палец, — нет… нет, спасибо.       Арман бросает тарелку на стол и откидывается на диван:       — Захочешь — доешь. Я что-то уже не хочу ничего.       Три картофелины на тарелке и маленький кусок шницеля. Арман в прострации. Не в такой, как Кайдановский. Биполярка? Корейский менталитет борется с суровой Россией?       — Колу я тоже не хочу.       Потеря интереса. Маленький мальчик кочевряжется в общественном месте. То хорошо себя ведёт, то плохо. То кричит, то фрустрирует.       — Так и когда к тебе обращается Рогволд? — забудем произошедшее.       — В ноябре, — голос слабый и опущенный. — Он увидел репортаж про шлюху, которую убили. Её перед смертью ебали двое, но не они убили. Показали Кайдановского. Рогволд увидел себя. Тогда-то он и подключил меня повторно.       — Повторно? — вытираю руки салфеткой и пью газировку. Вторая половинка шаурмы на подходе.       — Угу. Первое сотрудничество было в 2016-м, через год после нашего знакомства. Я искал инфу о разделении близнецов. Некое подтверждение. Бумажку. Существует ли в реальности… — Арман затыкается, словно забывая имя Кайдановского, — второй близнец. Рогволд предоставил мне документы об усыновлении. Я искал его мать. Подтвердилось, — он засыпает? Он вообще тут? — Потом мы перестали работать с Рогволдом, потому что… — Арман рыгает в голос, — потому что не нашли Кайдановского. И вот осенью вновь сходимся. Рогволд проверяет Кайдановского: что он — доктор, пиздец умный, и далее. Я начинаю следить за ним, копать под него и сливать инфу Рогволду. Ну и типа всё. Такие дела.       Сумбурно. Половины не понимаю. Что именно Арман искал в 2016-м? Мать близнецов или свидетельства о детях? И самое странное: с чего вдруг Рогволд поменял имя? Откуда появился Фавст? Тимофей «исчез» в 2008-м — в то время Арман не был знаком с ним. Киперы сказали сыну?       — А когда умерли Киперы?       Арман снова залипает в одну точку:       — Не помню… Кажется, в 2006-м или в 2007-м.       Тимофей сменился Рогволдом после смерти приёмных родителей.       Плохо ничего не записывать и ссылаться на память. Не ощущаю вкус шаурмы, стараюсь не запутаться в истории Рогволда и Кайдановского. Остаются дыры в повествовании Армана. Не рассказаны элементарные события.       — Почему близнецов забрали у биологической матери?       — Потому что она — хуёвая мать, — звучит очень резко, не слова, а тон. Арман её презирает.       — А их отец?       — Скурвился.       — В каком смысле?       — Его убили после рождения близнецов.       Окей, отца вычёркиваем из истории. Вопрос закрыт.       — Мать?       — Такие не подыхают, — Арман приближается к окну и что-то высматривает. Нет, он видит то, чего не вижу я.       — Сколько ей лет?       — 87.       Она жива. Она где-то существует. Рогволд мог поддерживать с ней связь?       — Ты нашёл её?       — Нет, это сделал Рогволд. Она рассказала ему правду, а потом мы по кусочкам проверяли эту правду, — Арман отрывается от окна и вспоминает обо мне. — Ты покушала?       Моя тарелка пуста. Стакан наполовину выпит.       — Да.       — Официантка! Счёт!       Опять позорняк!       — Арман, — я кладу ладонь на его кисть; грубые перстни колют мои фаланги. Миндалевидные глаза вблизи глубокие — зрачок сливается с радужкой. Почему у тебя такой огромный нос?! Арману неприятно моё касание — он напрягается. Я вижу грусть. — Где сейчас мать близнецов?       — В колонии.       Я убираю руку и отдаляюсь от Армана:       — Восьмидесятилетняя женщина в тюрьме?!       — На пожизненном. С 65-о года колесит по тюрьмам.       Пятьдесят четыре года в тюрьме. За что? Что она сделала, раз получила пожизненное? Кто она? Убила мужа? Настолько жестоко, что полвека провела в тюрьме?       — Имя Кайдановского?       — Эдуард.       Арман лыбится, как умалишённый. Зубы сжаты, губы раскрыты — уголки трескаются. Глаза не моргают. Официантка приносит чек и в ужасе отходит от нас. Напряжённое начало смены. Сочувствую. Арман двигает правой рукой, не сводя с меня глаз, и натыкает на вилку кусок шницеля. Сок от мяса капает на нижнюю губу. Жир пачкает белый свитшот. Ротвейлер сжирает человека. Крови нет. От трупа ничего не осталось.       — Кайдановский показал тебе левую стопу?       Стопа… пальцы…       — Рогволд никогда не стеснялся трёх пальцев вместо пяти. Ему было поебать. А что Кайдановский?       «Разделили». «Разделили — хорошее слово». Их разделили.       — Р а з д е л и л и, — чётко произносит Арман. — Допёрла?       Близнецов не принято разделять, они — один организм. Два человека — один организм. Одни чувства. Две переплетающиеся жизни. Но всё же…       — Они срослись в утробе матери. Как лохи срослись. Стопами. Крайними пальцами. Как рожать таких? А? Дети же из пизды вперёд головой лезут. А тут две головы! Разом! Сначала Рогволд — он старший. Кайдановский перевернулся. Появился на свет вперёд ногами. Как труп! С и м в о л и з м. Старший тянул младшего, — Арман делает голос тонким. У меня течёт слеза из левого глаза. — Младший рождается хилым, дохлым. Не дышит. Мать теряет мегалитры крови. Рогволд орёт, и его крик подхватывает близнец. «Я заставил младшего брата воскреснуть» — говорил мне Рогволд. Но этот младший брат не завёл сердце старшего после смерти. Он смотрел, как из него вытаскивают органы.       В беспамятстве я беру с диванчика верхнюю одежду и бегу к выходу из кафе.       — Why have you forsaken me?! — орёт в спину Арман. — In your eyes forsaken me! In your thoughts forsaken me! In your heart forsaken, me oh!       Самый отвратительный голос. Дурацкая песня! Самая дорогая шаурма в моей жизни. Я слышу, как новорождённый Рогволд зовёт на этот свет младшего брата. В чёрном Фольксвагене Рогволд звал на помощь Кайдановского?