Наследие Императора

Как бы сильно она не хотела хоть немного отдохнуть, было тяжело не выделяться. Рикки заняла самый крайний стол, в глубине затемненного зала самого маленького кабака в городе, на самой окраине. Она надвинула капюшон на голову, укуталась в плащ и села спиной к залу, чтобы никто из постояльцев не мог видеть ее лица. Вот только входя, она на несколько секунд оказалась на виду у всех и несколько местных завсегдатах приметили незваную гостью. Рикки просидела за своим столом почти пол дня, и почти все, кто был здесь в момент ее прихода, разошлись кто куда, но женщина до сих пор слышала, как ее обсуждают. Допивая очередной стакан горького дешёвого пива, Рикки приметила, что с каждым часом настрой пьющих меняется в худшую сторону. Если сначала они могли позволить себе отпускать в ее сторону редкие шутки, способные смутить только пятилетнюю девочку, с каждым впитым бакалом эти колкости начинали перерастать в постепенно обретающий форму план действий. Рикки покрепче сжала в руке гладиус и тайком обернулась через плечо, оценивая степень угрозы. В зале, по разным столам, расположилась десятки людей, но ее интересовала самая большая группа. Вокруг высокого, рыжебородого мужчины, Рикки предположила, что он галл, их было около десяти или двенадцати, она не могла понять наверняка. Оружия у них, судя по тому, что она могла видеть, не было, но каждый мог бы голыми руками переломить хребет ее коню, в этом Рикки не сомневалась. Сражаясь вместе с Цезарем, во время галльской войны, она ни раз видела подобные случаи, а однажды даже сама провернула что-то подобное, находясь на пороге смерти. Вот только Рикки понимала, что с тех пор, как она участвовала в настоящей битве прошло больше десяти лет, будучи легатом ей приходилась постоянно командовать легионом. Она не была уверенна, что сможет справиться с этими мужчинами, если они в серьез захотят воплотить в жизнь свои желания. Кинув последний взгляд в сторону выхода, женщина громко стукнула бакалом о стол и встала. Она резко вскочила, тут же оборачиваясь и выхватывая гладиус, но вопреки ее предположениям, никто не обрати на это внимания. Потому что в этот самый момент дверь с грохотом распахнулась и в проеме возник низкорослый силуэт. Рикки спешно спрятала гладиус и села на место, рассматривая вошедшего. Это был парнишка лет пятнадцати, в короткой рубахе без пояса, босой, с короткими светлыми волосами и с фиолетовым синяком на месте, где должен быть левый глаз. Парнишка подождал, пока все обратят на него внимания, глубоко вздохнул и начал громко, иногда срываться на тонкий крик, словно читал скороговорку, затараторил: - Они здесь, они уже здесь, я видел! Поставили лагерь у реки, даже лошадей не распрягли и сразу в город, скоро уже здесь будут. Точно будут, они очень громко разговаривают, скоро сами услышите, и они говорили, что первым делам пойдут по кабакам, якобы давно ничего не пили. - Наслаждаясь тем, что внезапно оказался в центре внимания, парнишка говорил все быстрее и быстрее. - А какие они огромные, настоящие варвары, как и говорят люди! Таким даже оружие не нужно, чтобы хоть медведя завалить, хоть льва, это сразу видно. А их главный, я уверен, что это сам Аксий Деметрий Третий! - С чего ты взял? - Наряжено спросил самый трезвый из присутствующих, заразив своей тревогой нескольких соседей по столу. - По чем тебе знать, как вообще выглядит этот Аксий Деметрий, может быть, ты принял за него обычного конюха. Мужчины принялись смеяться над парнишкой и Рикки решила воспользоваться суматохой, чтобы покинуть кабак. Она и так уже успела пожалеть, что остановилась в Помпеях, пусть и на самой окраине, а теперь это и вовсе могло оказаться раковой ошибкой. Пусть даже она разделяла общий настрой мужчин и не верила, что здесь, в глубине Италии, могут внезапно объявиться люди Аксия Деметрия. Они с Викой были уверенны, что тут их не найдут, но если вдруг они смогли выследить легион Рикки, прошли до сюда по их следу из самой Иллирии, все на самом деле куда хуже, чем казалось изначально. - Заткнитесь, вы все! - Закричал парнишка. - Я же сказал, то точно он! Не держите меня за дурака, если говорю, что он, значит это он! Все слышали рассказы про Аксия, невозможно спутать его с кем-то другим! - Разумеется, все слышали эти байки. - Усмехнулся бородатый, лысый старик с одним кривым зубом. - Лохматое, шестилапое, крылатое чудовище ростом в два десятка жирафов. Все снова разразились смехом, заставляя парнишку покраснеть как рака. Он стукнул по ближайшему столу и заявил: - Я вот что скажу, те, кто мне не верит, можете оставаться здесь и смеяться со своей тупости! А если у кого есть хоть немного мозгов, выходите на улицу и сами все увидите! - Эй, следи за языком, сопляк! - Возмутился сидящий у окна мужчина. - Пацан хочет получить фингал под второй глаз, просто напрашивается. - Захохотал бородач, устроившийся на столе в двух столах от Рикки. - Это я могу ему устроить. - Хрустя пальцами, пообещал толстозадый лысый пьяница. - Вот-вот, он сам напросился, мы вроде предупреждали его в прошлый раз, чтобы не совался сюда больше. - Ухмыльнулся длинноногий мужчина с жидкой бородкой и длинными усами, он был хозяином кабака. Поняв, к чему все идет, парнишка шуганулся от летящего в него полупустого бакала, пиво залило его несуразную одежку, и, продолжая обзываться, выскочил на улицу. Словно по волшебству, почти половина самых ярых посетителей кабака начали вываливаться следом. Уже скоро, на нарастающей снаружи шум начавшейся драки, начали сбегаться и все остальные, пока Рикки не осталась практически одна. Она наконец встала, не поднимая головы прошла мимо хозяина кабака, бросив ему две монеты и тенью скрылась за дверью. Прямо у порога она чуть было не наткнулась на спины разгорячённых мужчин. Рикки двинулась прочь, но на миг интерес переборол ее, женщина встала на цыпочки и заглянула в центр толпы. Увиденное заставило ее улыбнуться, ведь тот парнишка действительно умел постоять за себя. Он одновременно дрался с тремя мужчинами, которые были на добрые две головы выше его. Пусть даже в стельку пьяные, эти великаны внушали трепет своим собутыльникам, Рикки могла это видеть по их удивленным глазам, а мальчишка, у которого еще даже усики не растут, довольно неплохо отвешивал им размашистые оплеухи. Все что-то кричали ему, Рикки не могла разобрать, а он отвечал с нарастающим азартом в голосе. Женщина скрылась в переулке и ушла прочь, когда дело уже дошло до ставок на победителей, а к трем богатырям присоединилось еще человек пять. Рикки вышла на следующую улицу и тут же самый ее страшный кошмар в тот же миг стал куда реальнее, чем бегущие по коже мурашки. Это был не Аксий Деметрий Третий, иначе женщина тут же бросилась бы в атаку, но человека, идущего во главе раздразнённой толпы, был хорошо ей знаком. Это был цепной пес Аксия, один из его лучших бойцов - Сигард Горный Молот. Именно он напал на тридцатый легион в Иллирии, застав их врасплох. Каким то образом он действительно проследовал за ними до этих мест, но это далось ему нелегко, что заставило Рикки усмехнуться. На его уродливом, изрисованном шрамами лице не было привычной ухмылки. Похоже, кто-то неплох потрепал этого подонка, чему Рикки была несказанно рада. А потом ей на глаза попалась странная деталь. Непонятная цепь, которую Сигард держал в здоровой руке, вторая была замотанна до самого локтя. Только когда она проследила взглядом за цепью, в ее глазах окончательно все сложилось. На этой цепи, как дикого зверя, Сигард тащил за собой полумертвую Вику. Рикки не верила своим глазам, постепенно осознавая цену своего последнего решения. Она с болью в сердце сказала себе, что сделала все правильно. Когда они получили официальный приказ о роспуске женского легиона, когда все ее подруги, включая Вику, решили остаться под знаменами Патриция, который когда-то показал им новый жизненный путь, Рикки подробно объяснила, чем все может закончиться. Не смотря ни на что все они попросили Рикки остаться их легатом, пусть даже они больше не были римским легионом. Каждая дала клятву, что осознанно принимает это роковое решение, но самой Рикки было тяжело принимать это. Приходилось каждый раз напоминать себе о том, что в происходящем нет ее вины, ка сейчас. Но видя, что стало с подругой, Рикки с трудом смогла перестать винить себя и отвернуться. Она отвернулась и пошла прочь, но пройдя пол пути по переулку, возвращаясь к кабаку, чтобы уйти из города по другой улице, Рикки последний раз взглянула на процессию. Вика шла, гордо выпятив обнажённую грудь, на которой до сих пор блестели свежие раны. Рикки ужаснулась, когда глаза невольно опустились к соскам подруги. Один из них, судя по всему, прижгли раскаленной монетой, в остывшей ране читался силуэт серебряного денария. Второй, скорее всего, хотели отрезать, но в какой-то момент передумали и сейчас сосок болтался из стороны сторону на тоненьком кусочке кожи, при каждом шаге женщины забрызгивая все вокруг свежей кровью. Мощные руки Вики, которые были раньше были способны почти на все что угодно, теперь трепетали на ветру словно лоскуты мокрой тряпки, словно в них больше не было ни одной целой косточки и горели бордово-фиолетовым сиянием. Сначала Рикки даже не поверила в то, что видит, но сама Вика, казалось, вообще не замечает того, что с ней сотворили эти чудовища. Эта женщина всегда умела скалить зубы, но сейчас, когда от былого оскала осталась сломанная челюсть, сидящая набекрень и лишенная большей части зубов, Вика больше была похожа на живого мертвеца. Каждые три шага она громко, утробно рычала, отгоняя от себя смеющихся варваров, которые так спокойно гуляли по римскому городу. Ее когда-то сильный, звонкий голос превратился в дребезжащей свист, распознать в котором речь не смогла бы даже сама Вика, если бы могла сейчас слышать. Рикки была уверенна, что сейчас ее подруга не понимает, что происходит, надеялась, что боль ослепила Вику и притупила ее чувства, а разум женщины скрылся где-то в глубине глубоко-глубоко, там, где живет человеческая душа. Это мимолетное пожелание разбилось о взгляд, который все-же заставил Рикки уйти. Тяжело дыша, будто только что пробежала марафон с быком на плечах, Рикки остановилась, но только когда вернулась к входу в кабак. Переполох уже успокоился, кто-то из мужчин вернулся внутрь, кто-то ушел домой или в какое-то другое место, кто-то присоединился к переполоху на соседней улице, и только она одна была здесь. Она и еще тот парнишка, растянувшийся на обочине дороги. Он лежал на спине, прикрыв рот рукой и смотрел на облака. Возле парнишки валялось несколько монет, а портреты разнообразных консулов былых лет леденящим мертвым взглядом смотрели прямо на Рикки. Женщина была уверенна, что сейчас они начнут дымиться, расколоться до красна и начнут кричать: “Давай, девченка, подойди сюда, дай оставить тебе Подарок! Дай поставить на тебя свой след, дай мне заявить всем о твоей сущности! Дай клеймить себя, как свинью, выращенную на убой! Дай мне поиметь тебя, поиметь так, как ты всегда боялась, а ты не сомневайся, девочка, я знаю, чего ты боишься больше всего!”. Она отшатнулась, прикрывая вспотевшее лицо рукой и зацепила что-то бедром. Парнишка, до этого не замечающий ничего, обернулся на шум и увидел Рикки в момент, когда та чуть было не выхватила гладиус. Женщина сделала глубокий, долгий вдох, томно выдохнула, а затем повторила эту процедуру еще раз десять, и продолжила бы, если бы парнишка не заговорил: - Не думал, что женщины ходят по таким местам. - Улыбнулся он, показывая недавно выбитый зуб. - Прячешься под капюшоном, чтобы мужики не поняли, кто ты? Это бесполезно, даже дурак сразу поймет, что ты не мужик. - Капюшон нужен для того, чтобы спрятать лицо. - Тихо ответила Рикки, садясь рядом с парнишкой. - Тебе бы тоже такой не помешал, хорошо тебя отделали. - Ничего подобного. - Возразил парнишка. - Видишь эти монеты? В конечном итоге я победил, пусть и влетело немного. - На кой черт тебе эти монеты? - Буркнула Рикки, стараясь в разговоре забыть подробности увиденного ужаса и прийти в себя. - Не твое это дело, понятно? - Обиделся парнишка. - Монеты мои, этого достаточно. Не каждый день, знаешь ли, выходит спровоцировать этих болванов на ставки. Они долго помнят мои победы, иногда месяцами. - Не тем ты занимаешься… - Прошептала женщина. - Хотя ты и прав, это не мое дело. - Вот именно. А ты кто вообще такая? - Наконец спросил парнишка, заглядывая под капюшон. - Боже, да ты не старше мой мамы! А я думал, болтаю с какой-то старухой… - А сам та ты кто? - Перевела тему Рикки, ей все еще было непросто говорить. - Я Кушим, гроза этих улиц. - Улыбнулся парнишка. - Неужели не слышала? - Я не от сюда. - О, тогда все ясно. - Кивнул Кушим. - Это сразу видно, у нас тут женщины по пабам не шляются. - Не только у вас. - Попыталась улыбнуться Рикки, но вместо этого ее чуть не стошнило. - Перебрала с пивом? - Рассмеялся мальчишка. - Да, оно тут паршивое, это да. Зато дешевое, где еще можно выпить пять бакалов за динарий? Эй, тебе, кажется, реально плохо, да? - Дело не в пиве… - Ответила Рикки, делая глубокий вздох. - Я пила варево и похуже. - Серьезно? - Присвистнул Кушим. - Тогда ладно, у меня есть идейка. За два сестерция отведу тебя к себе в комнату, сможешь там отоспаться. - Дам квинарий, если достанешь кусок хлеба. - Отозвалась Рикки. - По рукам? - По рукам. - Обрадовался Кушим, помогая Рикки встать на ноги. - Будь я проклят, если квинарий не равен пяти асам. Это так? - Да, в двое больше, чем ты просишь за спальное место, но не думаю, что тебе придется тратить его на мой хлеб. - Конечно, у меня там есть пара булок, остались с последней раздачи. - Кивнул парнишка и они двинулись вниз по улице. Рикки долго после этого молчала, а когда наконец оказалась в комнате мальчишки вместо обещанного квинария, сама того не поняв, швырнула ему динарий, и поразилась его реакции: - Ты чего, уже засыпаешь? - Протянул он монету обратно. - Это денарий, ты обещала монету в двое меньше. - Да, верно… - Прошептала Рикки, меняя монету на нужную. В этот момент она впервые посмотрела в глаза Кушима, хотела понять, в чем источник его честного поступка, но вместо этого перед ней снова возник взгляд Вики. В глазах подруги не было забытья, не было безумия, вместо этого в широко раскрытых глазах неистовый гнев перерастал в облегчения от вида старой подруги. Вика не ждала спасения, она четко дала понять, что испытала величайшее облегчение, когда увидела Рикки живой и здоровой. А затем Рикки буквально прочитала мысли подруги, сразу после чего и отвернулась. Она ушла от туда, оставив Вику в руках чудовищ, мысленно повторяя то, что прочла в этих проклятых глазах, который остались единственным живым местом на теле Вики. Если бы она могла, всю жизнь бы смотрела на искалеченное тело подруги, на ее раздробленные в кашу руки, на изувеченную грудь, на месиво, уродливо поселившееся на место, где раньше был рот, лишь бы никогда не видеть этих глаз. Но именно они стояли перед взором одинокого легата, напоминая о всех тех, чьи последние моменты она не увидела. Угасающей огонь жизни Вики, самого по настоящему живого человека на свете, породил в душе Рикки настоящий страх, которого она никогда раньше не знала. Вика не сломалась, когда убивали ее подруг, она выдержала все пытки и шла с поднятой головой во время публичного унижения, но убила ее встреча с подругой, которая исчезла в самый нужный момент, в момент последней битвы. А Рикки убило то, что умирающая душа подруги даже не помышляла винить ее. - Прощай… - Прошептала она то самое, единственное слово, которое так точно передала Вика не издав ни звука, прежде чем погрузиться в сон, граничащий в этот момент с безумием или даже самой смертью. Тогда легат Рикки впервые подумала о том, как же милосердно было бы своими руками перерезать всех подруг в ночь после того, как они перестали быть легионерами.