Фарфоровая кукла

      На кровати, застланной мятым одеялом, лежала, свесив голову с края, Кэт. Её кончики тёмно-рыжих волосы колыхались от каждого движения, чуть ли не подметая пол.       Уже пятый раз наманикюренные пальцы стучали по клавишам, набирая один и тот же номер, но каждый раз в ответ слышались надоедливые короткие гудки, от которых уже болела голова.       «Прошу, возьми трубку…»       Устало прикрыв глаза, девушка зачёсывала свободной рукой свисающую вниз короткую чёлку и машинально готовилась предпринять новую попытку дозвониться. Но внезапный и выводящий из себя звук переадресации заставил рефлекторно отдёрнуть от уха смартфон, откуда последовал не менее раздражающий женский голос оператора:       — Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия. Перезвоните позднее.       Шумно выдохнув, Кэт задумчиво отложила свой аппарат в сторону и в размышлениях закусила губу. Первая мысль, которая скользнула на периферии сознания:       «Она просто на работе…»       Этот вариант на секунду подавлял остальные надвигающиеся неприятные предположения, но тут же смывался волной лёгкой тревожности, когда Кэт понимала, что такая меломанка, как Лиззи, навряд ли откажется от музыки, которая как раз работала благодаря телефону. Она больше чем на сто процентов уверена, что сестра врубает либо в наушниках, либо на колонке свои психоделические или скучные песни на работе, чтобы процесс шёл удачно.       Кэт договаривалась с Элизабет, что именно сегодня они поговорят. Вчерашний разговор по переписке не состоялся, сестра жаловалась на головную боль, и девушка решила её не мучить, заставляя продолжить беседу, однако — прежде чем попрощаться — она взяла с неё честное слово, что завтра уж точно поболтают. А Лиззи никогда не нарушает свои обещания.       Так почему нет ответа?       Очень странная тревожность все больше разрасталась. Перед глазами почему-то стояли образы, где либо бездыханное тело сестры лежит где-то в канаве, либо какой-то пьяный урод решает воспользоваться физической слабостью, принуждая к чему-то омерзительному и страшному. Сразу вспоминаются новости о пяти пропавших рыжеволосых девушках, одну из которых обнаружили мертвой. А точнее, её левую кисть в одном из мусорных баков. Это провоцировало Кэт как можно скорее схватить телефон и лихорадочно набирать другой номер. Но она тут же остановилась и медленно отложила в сторону свой аппарат, как преступник оружие по приказу полицейского.       — Всё хорошо, — нашёптывала она самой себе, крепко сжимая свои кулаки для того, чтобы успокоиться. — Не стоит так переживать.       Приходил вариант о том, что связь на работе сильно барахлит и поэтому дозвониться становится чем-то вроде испытания, либо телефон просто разряжен, а возможности зарядить нет, ведь вместо распространенного микро-USB, что был на колонке, в телефоне Лиззи разъем от type c, который был не у каждого.       Значит нужно будет дождаться конца рабочего дня. Смена Элизабет заканчивается где-то в шесть вечера, плюс-минус в восемь, если остаётся дежурить, а следовательно, нужно ждать именно этого времени.       — Она обязательно позвонит!       Кэт немного приободрилась этими словами. Да, позвонить вечером — она точно это сделает. Если не ответит — тогда можно бить тревогу. А пока не стоит, мало ли чем может быть занята Лиззи.       Вскочив на ноги, девушка занялась своими обычными делами. Заварила чай, налила вишневый сок в графин, часик пробежалась на улице, посидела на балконе, где ухаживала за палисадником. Словом — делала все, чтобы отвлечься и доказать самой себе, что ничего такого уж особенного не происходит. Но едва осязаемая тревога все-таки висела в воздухе. Занимаясь йогой, Кэт встала в позу мостик и, делая упражнения с дыханием, изо всех сил старалась отгонять все тяжёлые домыслы, которые, подобно тёмным тучам, заслоняли светлое небо, ассоциирующееся у неё с позитивом. Но мысли неизменно возвращались в одно и то же русло, задаваясь вопросом: что могло случиться с Лиззи? А что, если она её заблокировала, потому что надоела своими звонками? Эта мысль, подобно репейнику, прицепилась и не отрывалась. Сразу вспоминалось то, что сестра вполне могла отлынивать от разговоров под предлогами: то нездоровится, то устала после работы, то появились дела. Что если это действительно только отговорки?       Руки, что опирались на покрытый резиновым ковриком пол, затряслись от тягостного осознания Кэт:       «Она не хочет со мной разговаривать потому, что до сих пор держит на меня обиду…»       Бум.       Тело тяжело упало на пол. Если бы не мягкое покрытие, Кэт наверняка бы почувствовала удар затылком, зато ощутила тот самый невидимый удар ножом в грудь.       Прямо как в тот день.       Во время уборки, когда метёлка сметала пыль со старых фотографий, обрамлённых в рамки, серо-зелёные глаза задержались на одной из них, где Кэт и Лиззи было по пять лет и они держали свои любимые мягкие игрушки, что в свою очередь тоже имели таблички с именами девочек. У Лиззи в руках игрушечная кошка темно-синего цвета, держащая в лапках табличку с именем Елизавета. У Кэт же любимой игрушкой являлся рыжий щенок с табличкой «Екатерина». Лиза и Катя — так зовут близняшек. Имена девушек изменились когда им было по тринадцать и они обе фанатели от американских сериалов. Именно под впечатлением Америки, Лиза и Катя стали называть друг друга другой формой имен: Элизабет и Катрина. Вот только если старшая в принципе нейтрально относилась к своему русскому аналогу, то для Лиззи её собственное имя звучало подобно мокрому пенопласту по стеклу.       Воздушная улыбка вырисовывалась на лице Кэт от накрывающей лёгкой пелены ностальгии. Но вместе с этим где-то в подсознании дёрнулась и струна тоски. Девушка так привыкла за свою жизнь, что её сестра всегда рядом, что создавалось ощущение той самой мифической связи между близнецами, о которой очень часто шутили окружающие. Но, быть может, в этой шутке есть доля правды?       Они были близняшками — похожие друг на друга, как две капли воды. Зато характер у них разный — прямые противоположности. Тихая и скромная Лиза любила читать и избегала шумные компании. Для активной экстравертной Кати же являлась проблема усидеть на месте, а коммуникация для неё такая же нужда, как для цветка вода. Но, несмотря на эту разницу, они все же были не-разлей-вода.        Были.        Именно раньше, потому что однажды случился переломный момент, и ту историю неприятно вспоминать обеим.       Им стукнуло четырнадцать или пятнадцать, Кэт точно не помнила, но прекрасно запомнила, как в тот момент ими, как и многими другими подростками весной, овладела влюблённость. В самых глубинах памяти до сих пор сохранился тот самый объект воздыхания. Человек, с которым она часто играла в футбол во дворе и соревновалась в чём-либо, с такой обаятельной улыбкой. Юноша с тёмно-карими бездонными глазами и светлыми волосами, что так запали в душу. Какая-та до боли знакомая черта проявилась после их первого знакомства. Казалось, что они являются родственными душами. Но как оказалось позже — не ей одной.       Однажды в комнату зашла Лиза, чьё выражение лица выглядело таким странным. Она сияла, старшая даже не сразу осознала, что могло такое произойти с сестрой, ведь улыбка ни на секунду не сползала с бледного лица. Она тогда закрыла за собой дверь и облокотилась на неё, после чего недолго стояла и вроде как решалась сказать, но в тоже время стеснялась. А может просто ожидала реакцию Кэт?       — Ты чего? Неужели сам граф Дракула предложил тебе стать его невестой? — усмехнулась девушка, наблюдая за тем, как сестра закатывала глаза.       — Ха-ха, твоё остроумие достойно похвалы! — саркастично отметила та, пытаясь нахмуриться, но из-за чувства окрылённости не могла этого сделать. — Тут такое дело… К-как бы сказать… — щёки ярче пыхнули алым румянцем, — меня Олег пригласил в кино. И я согласилась.       Глядя на то, как бледно-розовые губы шире улыбались, Катя даже на расстоянии чувствовала, насколько часто бьётся сердце. Её же сердце рухнуло с оглушительным треском. Неужели Лиза даже не заметила, как напряглась каждая клеточка тела сестры? Впрочем, может, это и так, ведь Катя всегда умело скрывала свои эмоции. Несмотря на то, что внутри девушка будто летела в бесконечную пропасть, на лице всё же отчеканилась обыденная добродушная улыбка.       — Офигеть, неужели тебя заинтересовал смертный? — хохотнула Катя, обхватив себя за плечи, и смотрела на младшую так, будто той удалось одержать победу и получить долгожданный трофей.       — Г-глупости, — ответила Лиза, поправляя очки. — Мы ведь просто идём в кино, ничего более!       — Да неужели? — хитро прищуренный взгляд наблюдал за тем, как глаза собеседницы в растерянности забегали.       — Именно так, — обронила Лиза, теребя подол юбки с перевёрнутыми немного кривыми белыми крестами, которые она сама лично рисовала.       — Как бы там ни было, Лизка, я тебя поздравляю! Я рада, что у тебя появился кто-то, кто заинтересован тобой и принимает твои причуды.       Пока эти слова проговаривались, по телу разливался жидкий свинец. Катя стремительно держала свою улыбку, пока сестра робко улыбалась и стояла рядом, но стоило той уйти, как уголки губ тут же облегчённо опустились. Подойдя к зеркалу, Катя долго и критично осматривала себя. Задрала майку и приспустила свои лосины, уставившись на живот. Она вертелась, рассматривая себя с каждой стороны, выгибала спину, чтобы получше рассмотреть бедра и грудь. К подтянутой и стройной фигуре вопросы сразу отпадали. Она улыбнулась, показав ровный ряд белых со слегка желтоватым оттенком зубов. Потом махнула волосами, нахмурила прямые тёмно-рыжие брови. Ну и что не так? Она же точь-в-точь такая же, как сестра. Даже чуть лучше!       Тогда в чем дело?       В голове вертелся эгоистичный вопрос «Почему не я?». Ведь это она первая встретила Олега, и именно она проводила с ним всё свободное время! А с Лизой… Он виделся лишь пару раз в школе, обмениваясь парочкой слов и то, только после того, как его баскетбольный мяч случайно попал в её голову! Или может они больше общались, пока Катя не видела?       «Почему она?»       Девушка стиснула зубы, когда вспоминала, что всегда, абсолютно всегда только и делала, что оберегала свою непутёвую сестрёнку, для которой книги, телефон и наушники являлись лучшими друзьями. Именно она заботилась о её счастье и именно она только и делала, что не позволяла тонуть в грязи. Можно сказать даже, что Катя была опытнее в жизни, хотя их рождение датировалось одним днем, старшая на пару минут сестра гораздо увереннее стояла на ногах в этом мире, нежели Лиза, перенёсшая операцию на сердце из-за которых пришлось пропустить садик и с опозданием прийти в первый класс. Болезнь помешала ей освоиться.       Вспоминался ещё один случай из детства, когда Лиза и Катя были десятилетними девочками. Никто не смел трогать их из-за репутации второй, что могла держать в страхе всех, кто знал об этих близняшках. По крайней мере, настолько смелых детей не находилось. Кроме одного. Имя этого наглеца девушка не помнила, но точно могла сказать, что оно было скользкое и неприятное. Оказалось, что он далеко не первый раз задирал Лизу. То вырывал из рук книжки с криками: «Как ты это читаешь? Здесь же нет картинок!», то её любимую куклу Дракулауру из коллекции «Монстр Хай», смеясь и крича: «Лиза любит страшил!», то просто дёргал за косички и, мерзко хохоча, убегал.       В общем, он выражал все признаки «глубочайшей симпатии», которые только пугали маленькую Лизу. Катя, которая оставила младшую на детской площадке одну буквально на пару минут, пришла в неописуемую ярость, когда увидела, как тот самый мерзкий мальчишка бросался песком и детскими формочками для куличиков, крича какие-то грязные слова, что так резало уши, когда их произносил ребёнок. А ему это казалось приятным. Девочка тогда схватила ком земли, швырнула в наглеца и рявкнула:       — Теперь я покажу, как ты мне сильно нравишься!       После этого она ещё полчаса гонялась за ним по двору, игнорируя в свой адрес различные возмущения от мимо проходящих взрослых женщин, и силой заставила извиниться перед Лизой.       Этот случай просто был явным доказательством того, что Катя всегда опекала хрупкую сестру. А теперь она чувствовала себя преданной маленькой собачкой, оставленной на улице в холодной будке, пока хозяин уехал болтаться с какой-нибудь девицей.       — Неужели я не заслужила его взаимности?       Этот щекотливый вопрос, который случайно сорвался с уст Кати, теперь вертелся в её голове на повторе. Именно после этого вопроса в голову медленно прокрадывались смутные идеи. Они походили на рой мух, такие же навязчивые, неприятные и хаотичные. Причём их громкое жужжание полностью перебивало друг друга, и Кате пришлось сдаться, чтобы осторожно рассмотреть их. Поначалу идеи казались совершенно дурацкими, подлыми и даже постыдными, но наконец пришла самая безумная.       Она еще раз оценила свою внешность и представила на себе образ Лизы. Дело все в том, что девушки настолько похожи друг на друга, что люди очень часто путали их, а это давало некоторые преимущества. Весёлая шутка, которую можно использовать, если у одной из них возникает какая-та проблема, которую спокойно разрешает другая. Особенно это касалось учебы. Или даже свиданий.       Идея всё больше и больше пробивалась в её сознании, она не давала спокойно уснуть. Но особенно больно видеть, как Лиза чуть ли не парила рядом с Олегом, тогда как по телу Кати проползала ядовитая зависть, прямо как змея, и больно жалила душу, отравляя обидой и злостью.       К утру Катя переосмыслила всё и была готова к такому шагу. Все действия чётко запланированы, и девушка действовала машинально, будто на автопилоте. Пока телефон Лизы остался без присмотра в её комнате, старшая набрала номер телефона Олега и договорилась от имени сестры о встречи в парке. После этого она убила три часа на готических макияж, который сестра обычно наносила себе, тихо браня за то, что та вообще это делает, надела самое симпатичное, по её мнению, платье Лизы и оставила волосы распущенными. Для завершения образа не хватало только очков, Катя решила купить более или менее похожие на очки сестры.       Когда девушка пришла на место, совесть начинала грызть её за содеянное. Она требовала прекратить эту затею, пока не стало всё хуже, и Катя будто очнулась. От прежней уверенности мало что осталось. Впрочем, её ни на какое решение не хватало. С одной стороны, действительно хотелось уйти, стать снова собой и просто тихо принять тот факт, что Лизе повезло больше, чем Кате. С другой стороны, жгучая обида всё также сидела внутри, она просто не позволяла так просто взять и смириться с этой несправедливостью. Да и в конце концов, разве нельзя хотя бы что-то сделать для себя? Тут же вспомнилась история тёти, у которой случилась что-то похожее. Конечный итог — сёстры раз и навсегда рассорились. Теперь Катя опасалась такого же финала в отношениях с Лизой.       И именно благодаря страху старшая уже собрала всю свою решимость в кулак, чтобы уйти, а Олегу сообщить, что просто поплохело. Но, увидев его рядом с собой и обеспокоенное лицо, Катя снова забылась. Она будто попала в водоворот и утонула в собственных чувствах. Но, когда пришла в себя, стало уже слишком поздно для остановки. Девушка не знала, как, но ощущая на своих губах мягкие губы этого парня, чувствовала вкус мяты от жвачки и горечь от предательства. И всё это подпитывало отвращение к самой себе, одновременно оттеняя сладкую эйфорию.       Пути назад не было.       Катя вернулась домой с противоречивыми чувствами. С одной стороны она счастлива, что наконец-то смогла провести время с любимым человеком не просто как с другом, а как с парнем. До сих пор в носу стоял его приятный запах хвои, смешанный с мятой, а кожа ощущала тепло от его рук. Но с другой стороны чувство вины сжирало заживо. Совесть внушала рассказать обо всём Лизе, но внутренний страх заставлял вспомнить рассказ тёти. И всеми этими чувствами хотелось бы поделиться с младшей сестрёнкой. Вот только что будет, когда узнает об измене? Что Лиза сделает с Олегом? А что с ней? Очень страшил финал, но ожидания этого финала были ещё более страшными.       Сперва у Кати были чётко подготовленные всевозможные сценарии, она была уверена, что готова понести любую кару, какой бы ни была. Но стоило увидеть лицо Лизы, как вся уверенность улетучилась. Поэтому на вопрос: «Что-то не так?», Катя промямлила:       — О-Олег… О-Олег хочет себе наушники… — после чего уже протараторила. — Это тебе идея для подарка на его день рождения!       Но спустя пару дней Лиза всё же узнала. Причём так глупо… Тогда Катя сидела в своей комнате. Она помнила, как к ней зашла сестра. Её ледяное спокойствие заставляло поёжиться от неуверенности. Помнилось, как бежали мурашки по её коже, когда Лиза холодно отчеканила:       — Я всё знаю.       В горле пересохло, а ладони вспотели. Катя не могла поверить, что Лиза обо всём узнала. Как?       — Это не важно, — вновь холодно ответила она, медленно скрестив свои руки на груди.       Лиза выглядела в точности, как тётя, когда возвращалась с родительского собрания. И слова точно такие же… Как и ледяное молчание и взгляд, что становилось адской пыткой для Катя. Было страшно заглядывать в глаза, да и в целом поднимать голову.       С каждой секундой её разрывало изнутри, обжигало, как та самая свеча, что оставила ожог на шее, и терпеть становилось невозможным. Девушка понимала, что должна сдаться — тайна стала явью. Нужно объясниться и немедленно или чувство вины съест живьём.       И она сделала это. Слезливо, тягостно и со всем раскаянием, на которое только была способна.       Но когда Кате всё же хватило смелости поднять опухшие от слёз глаза на Лизу, удивилась, когда заметила, что её лицо выражало неподдельный шок. Сперва была непонятна подобная реакция, но довольно быстро дошло. Сестра просто хотела пошутить, а Катя так нелепо спалилась. Прямо как в том анекдоте про Вовочку, где в конце случайно выясняется, что его настоящий отец — это почтальон.       Катя с ужасом вспоминает, как кривились губы Лизы в отвращении, помнила её севший от волнения голос, а ещё собственное чувство стыда. Старшая молчала, потому как просто не знала даже, что вообще может сказать. Те возможные варианты, которые раз за разом репетировались, просто-напросто улетучились из головы, оставив после себя чистый лист, с корявой надписью «Прости меня».        Именно эти слова смогли сорваться с губ, когда совесть всё же вынудила хоть что-то сказать..       — И ты думаешь твои извинения исправят эту ситуацию?! — интонация летела вверх, а руки дрожали, девушка смотрела на Кэт со смесью недоверия и… ненависти?       Пришло осознание, от которого внутри всё перевернулось — потеряла свою сестру-близняшку, свою половину, и никогда не вернёт. Катя продолжала молить о прощении, повторяла свои вялые оправдания раз за разом, как заевшая пластинка, но Лиза и слушать не стала. Она дала пощечину сестре, накинула на себя кофту и ушла, пропуская мимо себя жалобный зов Кати.       По окнам барабанил дождь. Он все усиливался и нарастал, но Лиза прогуляла где-то весь день и неизвестно когда вернулась. Катя хотела дождаться, но уснула, сидя прямо на стуле и проснулась только поздно ночью, когда младшая уже спала в своей кровати. От отчаяния тогда Катя не знала, куда деться. Ей в этот момент показалось, что Лиза навсегда от неё отсоединяется, отрывается вместе с плотью. Больно....       Кэт настолько погрузилась в свои воспоминания, что не сразу обратила внимания на вибрирующий мобильник на кровати. Бросившись к нему, как к спасительной соломинке, девушка немного разочаровалась, когда высветилось имя Даниил. Новый парень Лиззи. Вместе с разочарованием пришла и доля подозрения. Странно, с чего это он вдруг звонит ей, Кэт? Говорить то, что их отношения не очень — сказать просто нечего. То, что она относится не слишком радушно к парню Элизабет, это правда. Опираясь только на один факт, девушка была более, чем уверена в том, что Даниил не подходит Лиззи. Причём намекала, а то и говорила об этом не единожды. Но подобные заявления являлись для Элизабет чем-то вроде красной тряпки для быка, она всегда обижалась и злилась, выгораживая своего парня, явно идеализируя его, а демонизируя уже саму сестру. Так что отношения между Катей и Даниилом были просто отвратительными, ужасными. И всё это по необъяснимой причине для второго. Однако у Кэт всплыла некая надежда, что Элизабет точно так же будет игнорировать своего парня. Это было бы и хорошо, и подозрительно одновременно…       — Алло! Кэт? — голос по ту сторону трубки казался неподдельно возбуждëнным, в нём читались нотки беспокойства, но в большей степени ярость.       — Да, я, что ты…       — Ты где сейчас? — речь Данила становилась всё более беспокойной.       — Дома? — Кэт с удивлением приподняла свою бровь. — Да что случилось-то?       — Я не знаю, как вы промыли ей мозги, но намерен с этим разобраться! Я приеду и лично с тобой поговорю!       Следом раздался звук завершенного вызова, посеяв в Кэт ещё больше вопросов. Последнее высказывание пугало не только содержанием, но и самой интонацией, с которой Данил проговорил это. Он скорее эти слова выплюнул, как змеиный яд. Становилось не по себе, Кэт не знала, что сейчас у него в голове. Может быть, он сошёл с ума? А если он сделал что-нибудь с Лиззи, когда она отказалась что-нибудь выполнять? Хотя… Настолько ли Даниил плох?       Спустя четверть часа в дверь забарабанили. Кэт рефлекторно бросилась открывать. На пороге вырисовался парень, чьи синяки под глазами умножали бешенный, как у больной собаки, взгляд в несколько раз.       — Что вы с ней сделали?! — нетерпеливо бросил Данил, врываясь в дом, куда девушка ещё не успела пригласить. — Отвечай!       — С кем? Что случилось? — удивленно заморгала девушка. Ей уже самой стало интересно, что вообще происходит.       — Не выёбывайся, всё-то ты понимаешь! — шипел парень, сжимая свои кулаки. — Лиззи бросила меня! Довольна? Каким образом ты добилась этого? А может, это ваша тётушка?       — Чё? — Кэт искренне удивилась.       — Я знаю, вы обе меня недолюбливаете, даже ненавидите, — продолжал тот, мечась взад-вперед, словно попугай в клетке, и размахивая руками. — Не понимаю почему, да и похуй, вообще! Но чтобы заставить меня бросить… Это низко! Пиздец как низко! Особенно для тебя.       — Да я даже не могу понять о чём ты! — отрицала Кэт уже на повышенных тонах. — Ты можешь объяснить мне, что вообще произошло?       Вместо ответа Даниил лишь разблокировал экран смартфона, после чего ткнул в лицо Кэт экран телефона с недавней перепиской с Лиззи.