Black Out Days

      Обычно первый портрет каждого в благороднейшем и древнейшем семействе создавался по достижению совершеннолетия. Однако Вальбурга Блэк позволила живописцу запечатлеть её детей на холсте на год раньше положенного.       В приближённом кругу шептались, что это всё из-за побега старшего сына, который едва не низверг репутацию Блэков в тартарары. В любом случае, юного Сириуса для чистокровной общественности больше не существовало. Сошлись на том, что Вальбурга и Орион всегда воспитывали очаровательных близнецов.       …Музыкальная зала по праву считалась самой светлой во всём особняке. Там Регулус и Ригель уже, по меньшей мере, неделю оставались с утра до обеда. Мистер Фейерфакс, художник, работал не покладая рук, но и брал за свои услуги немало. Создание магических портретов всегда было кропотливым делом, и оставалось в почёте даже после изобретения колдографии. — Мистер Блэк, взгляд чуть правее. Хорошо. А вам, юная мисс, лучше поднять голову. Вот так…       Чувство времени здесь терялось, как и ощущение пространства. Ригель не испытывала усталости и даже не жалела, что они тратят драгоценное летнее время на такую ерунду.       По словам мистера Фейерфакса, они с Регулусом были едва ли не лучшими из его клиентов, потому что почти не шевелились. Им обоим мастерски удавалось застывать.       Ладонь брата, лежащая на её плече в позирующем жесте, больше не напоминала камень. Она могла слышать его размеренное дыхание в тишине, и это успокаивало. Наверное, без его прикосновения Ригель думала бы слишком громко — и это отразилось бы на лице.       Девушка знала: он чувствует то же самое.       С виду такая хрупкая, но властная фигура матери возникает в дверном проёме. В её руке, разумеется, палочка, чья тень больше напоминает меч. — Ты покоришься, либо никогда больше не переступишь порог этого дома!       Сириус утирает разбитую губу. Кровь запеклась у него под носом — в полумраке она кажется чёрной: вот, как выглядит кровь настоящего Блэка.       …Если он выйдет на свет, она окажется алой, как гриффиндорский герб. — Всё верно. Я ухожу.       Ригель наблюдает за движущимися силуэтами — как будто ей снова пять, и они с Регулусом играют в театр теней. Сложить руки вместе, расправить пальцы — получится орёл.       Только Вальбурга не орлица. Она стервятник.       Тень Сириуса рвётся из-под её бдительного надзора — и Ригель точно знает, не вернётся обратно.       Она хочет закричать, но, стоит ей набрать воздуха в лёгкие, ладонь Регулуса прижимается к её губам. Ригель чувствует холод тяжёлых серебряных колец на его тонких пальцах.       И в этот раз она обмякает, забывая дышать. Девушка чувствует, как дрожит, вспыхивая болью, её маленькое, судорожно бьющееся сердце. Она знает — её брат чувствует то же самое.

***

— Матушка уехала в гости к Сигнусу и Друэлле. Вернётся через два дня. — Оповестил Регулус, стоило ей только заглянуть к нему в комнату.       Даже несмотря на то, что она видела его каждый день, Ригель всё равно замечала перемены. Брат заметно возмужал: черты его лица заострились, но это было даже красиво. Наверняка в сентябре в Хогвартсе все девчонки только и будут говорить, что о нём.       Неожиданное известие об отъезде матери не могло не порадовать девушку. — Выходит, можем делать, что захочется? — с улыбкой поинтересовалась она. — Да, Ригель, ты можешь заняться чем угодно в рамках дозволенного. До вечера. Вечером к нам зайдёт Роули. — Мерлин, если тебя оставили за старшего, это не значит, что… — Значит.       Холод в голосе Регулуса можно было разделить на льдинки и наесться ими досыта. Она понимала: его готовили к большему, но порой Ригель казалось, что рядом с ним больше никому нет места. Даже ему самому.       — Что ты делаешь? — аккуратно спросила девушка, заглядывая близнецу через плечо.       Усмешка тронула его губы. На столе перед Регулусом лежала аккуратно сделанная вырезка из «Ежедневного Пророка». Можно было даже не вглядываться в заголовок: Ригель, не скрывая, поморщилась. — Потомки оценят твою страсть к коллекционированию хлама. Ты их ещё на стены повесь, как плакаты с «Пушками Педдл». — Ты испытываешь моё терпение. Ты всё ещё ничего не понимаешь. — Отмахнулся он, явно не желая начинать вечный спор сначала. Однако Ригель знала — ещё немного, и он разразится очередной фанатичной просветительской лекцией. — И не пойму. Ты помешался, Регулус. Ты только и знаешь, что говоришь об этом чёртовом Тёмном Лорде! — Не говори о нём так. Он приведёт нас к величию. — На скулах брата заиграли желваки. Обычно спокойный и терпеливый, он неизменно выходил из себя, стоило только коснуться этой темы.       Уже за это Ригель ненавидела Волан-де-Морта.       Она впервые услышала о нём в поместье Лестрейнджей прошлым летом. Нога противно заныла, стоило только вспомнить о том прошлогоднем кошмаре. Ригель тряхнула кудрявой головой.       Тогда изысканное имя даже показалось ей смешным — до того пафосно, с придыханием, произносила его Беллатрикс. Она тогда и подумать не могла, что тёмная искра слепого обожания перекочует из глаз ненавистной кузины во взгляд Регулуса.       Всё могло бы закончиться хуже. Она могла потерять Рега навсегда, она могла оказаться в изгнании, как Сириус… «Нужно ценить всё, что имеешь», — в очередной раз сказала себе девушка. Не так уж много у неё и осталось.       Иногда становилось невмоготу, но сейчас Ригель просто сосредоточилась взглядом на Регулусе. Бледное, как у неё лицо, нахмуренные брови и колючий взгляд холодных глаз.       Сейчас она смотрела на него с вызовом, но на самом деле просила бы одного — чтобы от неё не отказывались.       Смирив бурлящую в груди горечь, девушка тихо переспросила: — Роули будет вечером? — Да. Прошу тебя не убегать в этот раз, а остаться с нами.       Ригель натянуто рассмеялась — вышло противно, будто залаяла. — Вы и без меня чудесно проведёте время.       Регулус наконец встал из-за стола и смерил сестру внимательным взглядом. Будто наконец-то её увидел. — Ты должна серьёзнее относиться к вашей помолвке, — отчеканил он, — уже на Рождество об этом будет объявлено официально. Готовься вести себя соответствующе.       Ригель сжалась как от удара. Пару лет назад она обязательно сказала бы ему всё, что думает о помолвке, о Роули, о Волан-де-Морте и о нём самом. — Ненавижу Рождество, — тихо бросила она, выходя из комнаты.

***

      Малкольм Роули наблюдал за ней, развалившись на софе в комнате отдыха. Он вытянул позолоченный портсигар, который показался Ригель безвкусным, и, конечно же, закурил.       Краем глаза она заметила, как скривился Регулус. Он явно не одобрял пристрастие носителя чистой крови к маггловской выдумке.       Светлые волосы Роули собирал в изящный хвост, от этого черты его лица напоминали крысиные. Ему вообще стоило бы стричься покороче.       Ригель подумала, что, пожалуй, могла бы уговорить его на смену причёски, когда они поженятся. Может быть, он сделает ей одолжение, когда она родит ему наследника.       Теперь идея непонятного женского долга, так долго маячившая где-то поблизости с самого детства, уже не казалась ей такой абстрактной.       Ригель разглядывала палисандровые панели на стенах комнаты, задержала взгляд на красных розах, которые собрал в саду Кричер.       Каждая деталь интерьера, какой бы она изначально ни задумывалась, указывала на одну простую истину. Отсюда надо было бежать. — Ты заскучала, моя прекрасная звезда? — Её будущий жених расплылся в улыбке. — Вижу, мужские разговоры тебя утомляют.       Ригель почти инстинктивно пододвинулась ближе к брату, который наблюдал за происходящим со спокойной сосредоточенностью. Она бросила только один умоляющий взгляд в его сторону. Как будто это что-то решало. «Ну скажи ты ему хотя бы раз, хотя бы невзначай — я ненавижу звёзды».       Регулус как будто услышал ее немую мольбу и заговорил с Роули, отвлекая его внимание. Конечно же, вечной темой беседы молодых людей оставался Лорд Волдеморт, набирающий силу.       Двадцатилетний Малкольм Роули отлично сходился с её братом — они оба напоминали фанатиков.       Ригель захотелось исчезнуть: её не интересовали разговоры о превосходстве чистой крови, о мёртвых магглах — тем более. Разумеется, она ни во что не ставила грязнокровок, но излишняя жестокость всегда казалась ей бессмысленной тратой времени. — Я скажу тебе раньше всех, — проговорил Роули, наклоняясь чуть ближе к Регулусу, расположившемуся в кресле. Он принялся закатывать рукав своей шёлковой рубашки. Даже Ригель стало немного интересно, но она не подала виду.       Татуировка в виде змеи, обвивающей череп, не показалась ей впечатляющей. — Это она, — проговорил Малкольм с придыханием, — Тёмная метка. Теперь в моей преданности ему ни у кого не возникнет сомнений.       Девушка негромко фыркнула, наблюдая за Регулусом, который смотрел на руку Роули полными восхищения глазами. — Совсем как у магглов, — негромко заметила она. — Хотя, нет, у магглов симпатичнее.       Она вспомнила татуировки маггловских музыкантов, плакаты с которыми Сириус развесил в своей комнате прежде, чем уйти. Шутка получилась удачной…       Её жених воззрился на неё с таким ужасом, будто она только что выругалась перед могилой Мерлина.       — Мы оставим тебя ненадолго, — быстро обратился к приятелю Регулус, бесцеремонно подхватывая сестру под руку. Она сразу поняла: он едва держал себя в руках. Юноша оставил свой стакан огневиски на столе и повёл Ригель к выходу из комнаты отдыха.       В коридоре горело лишь несколько свечей, оттого лицо брата казалось ей ещё более мрачным. Они отошли достаточно, и Ригель сама не заметила, как оказалась почти прижатой к стене.       Регулус был в ярости. — Что ты себе позволяешь? До сих пор не научилась вести себя в обществе? — Я сказала то, что думаю, — Ригель не опускала глаз, — вы оба занимаетесь ерундой, почитая этого безвестного полукровку.       На одно мгновение ей показалось, что брат собирается её ударить. — Никому не важно и не интересно, что ты думаешь, Ригель. Не позорь наше имя, иначе… — Я не боюсь твоих угроз, Регулус. И вашего драгоценного Тёмного Лорда — тоже. Он исчезнет так же скоро, как появился, и вы останетесь ни с чем. В чём смысл пытать и убивать магглов? Всё равно что измываться над тараканами и получать от этого удовольствие.       Лицо юноши побледнело ещё больше, и он крепко сжал её плечо. — Если ты хочешь добиться расторжения помолвки с Роули своими смелыми выступлениями, спешу тебя огорчить. Я не собираюсь потворствовать твоим желаниям. Не в этот раз.       Ригель усмехнулась с явной издёвкой. — А я думала, ты сам не против жениться на Роули. Вы так приятно проводите время в компании друг друга…       Она чувствовала по тому, как он дышит — его злоба только распалялась. Регулус посмотрел на неё сверху вниз и внезапно отпустил. — Продолжай в том же духе, сестра. Упустишь Роули — сама останешься ни с чем. Едва ли найдётся кто-то ещё, готовый взять тебя в жёны…с твоим изъяном.       Он замер, и девушка поняла — пожалел о своих словах.       Он не мог ударить её больнее. Что-то большое, холодное, тёмное как будто заполонило нутро её брата, и она больше не узнавала Регулуса. Не узнавала мальчика, которого так сильно любила. Тот мальчик был готов на всё, чтобы не дать ей вернуться в ад и спасти её, но она осталась, чтобы ни за что на свете не бросать его.       Ригель отступила, резкая боль в хромой ноге заставила её поморщиться. Она держалась из последних сил. — Я останусь в своей комнате, я плохо себя чувствую. Извинись за меня перед Макольмом — я буду рада поговорить с ним сама, но в следующий раз.       Регулус не возразил ей, он не говорил ни слова, только смотрел сестре вслед, пока она тяжело и медленно поднималась наверх.

***

      Услужливый Кричер спросил, не хочет ли она выпить чего-то горячего, Ригель лишь покачала головой. В последнее время даже добираться до своей комнаты становилось всё труднее — она понимала, что с возрастом нога будет всё больше беспокоить её.       Чёртова нога. Чёртова Беллатрикс. Чёртов Регулус. Чёртовы Блэки…       Девушка прижала ладони к вискам, стараясь успокоиться. Что-то внутри неё как будто давно ждало злых слов брата, знало, что однажды она непременно услышит их. Ригель даже не могла как следует разрыдаться — слёзы не шли.       Она вспомнила, как вернулась в родной дом прошлым летом, в самом конце августа. Вспомнила, как дрожала перед знакомыми дверями, проверяя, что платье хорошо закрывает руки и шею.       Её память до сих пор отказывалась воссоздавать те месяцы в деталях.       Она провела их, прислуживая чете Лестрейнджей. К Ригель относились не лучше чем к ничтожнейшему из домовых эльфов. Беллатрикс было сложно угодить, и если всё же не получалось…       Теперь кузина была осторожна — она не оставляла следов, от которых невозможно было избавиться.       Когда ей хотелось умереть, она думала о Регулусе. Он всё ещё ничего не знал, потому она до сих пор не могла забыть его взгляда, стоило ему увидеть её тогда на пороге.       Она не говорила несколько дней, только слушала его шёпот. Но теперь…теперь это всё не имело значения.       Ригель Блэк опустилась на мягкий пуф перед трюмо, разглядывая своё отражение. Её тёмные волосы ниспадали на плечи жёсткими волнами, бледное лицо оставалось пустым и невыразительным.       Она долго всматривалась в собственные глаза, стараясь заставить себя забыть обо всём на свете. И о том, что сказал Регулус — тоже.       Ригель была готова простить ему даже это, только бы не разлучаться снова.       …Странный шум за окном заставил девушку обернуться. Сначала она подумала, что это прилетела её сова, но сразу вспомнила, что не отправляла писем.       Шум напоминал тот, который издаёт метла в воздухе. Движимая любопытством, Ригель аккуратно подошла к стрельчатому окну. — Чёрт возьми, — пробормотала она, прижимая ладонь к губам.       Её старший брат парил под её окном на непонятной металлической громадине и отчаянно улыбался. — Привет Ригель, как жизнь? — Сириус старался перекричать свою адскую машину, которая не переставала шуметь.       Девушка прижала палец ко рту, умоляя его замолчать. Вот ведь идиот — а если бы матушка была дома?       Волноваться было не о чем. Кричер ушёл, а Регулус всё ещё беседовал с её женихом… — Зачем ты…?       Кажется, за время отсутствия ему совершенно отшибло инстинкт самосохранения. — Не хочешь прокатиться? Обещаю вернуть тебя через пару часов.       Он говорил это так обыденно, точно они виделись только вчера. На самом деле Ригель не говорила с Сириусом почти год… с тех пор, как он ушел. — Что это за… — Мотоцикл. Маггловская штука. Так ты идёшь?       Ригель оглянулась назад, на мрачную комнату в тёмно-зелёных тонах. В который раз она чувствовала себя перебежчицей.       Слишком много неизвестных было в этом спонтанном плане. Что, если её отсутствие обнаружат? Не наживёт ли она себе проблем?       Девушка отмахнулась от самой себя, от больной ноги и от неопределённости. Она знала, что будет жалеть, если не скажет «да». — У меня…нет одежды… — она беспомощно указала на своё белое платье, которое явно не подходило для вечерних прогулок в воздухе.       Сириус ухмыльнулся, извлекая на свет палочку. А ведь действительно — теперь он мог колдовать когда хочет, ведь ему ещё в прошлом году исполнилось семнадцать.       Наряд Ригель в считанные секунды превратился во что-то бесформенное, но однозначно удобное. Она распахнула окно, всё ещё не уверенная, что всё это ей не снится. — Я вернусь сюда, — повторила девушка, опираясь на протянутую ладонь.

***

      Она крепко держалась за Сириуса, точнее — за его кожаную куртку, которая пахла дождём и чем-то ещё…кажется, домашней выпечкой. Ригель вспомнила этот запах: она удивилась ему, когда попала домой к Поттерам одно Рождество назад. «Значит, у Сириуса всё хорошо», — подумала она про себя, и на душе стало легче.       Они неслись с ужасной скоростью, иногда Ригель казалось, что они вот-вот упадут, и тогда она зажмуривалась. Годы без полётов сказались на ней: иногда девушку даже подташнивало. Но постепенно она привыкла к ветру, свистящему в ушах и рокоту мотоцикла, чуть позже — засмотрелась на огни домов на земле.       Ей не было холодно, только нога болела. Стоило Ригель подумать об этом, они стали постепенно снижаться.       …Сириус помог ей слезть с мотоцикла — Ригель оглядела машину с подозрением и восхищением. Конструкция оказалась достаточно устойчивой… Интересно, каким образом он поднял эту маггловскую штуковину в воздух?       Затем она огляделась. Судя по укутанным в сумрак окрестностям, они стояли сейчас посреди какого-то парка. Ригель не сильно разбиралась в географии Лондона, ведь она почти не покидала Площадь Гриммо. Но, судя по ощущениям, они пролетели достаточно, и оказались едва ли не на окраине города. — Зачем мы здесь? — неуверенно спросила она, оглядываясь. Аккуратно подстриженные кусты и лужайки напоминали их сад, только пруда здесь не было. Магглов — слава Мерлину — тоже.       Ригель неосознанно оперлась на руку Сириуса: несказанные слова и невыразимые ощущения навалились на неё, и, кажется, даже мешали дышать.       Он аккуратно провёл её к ближайшей скамье и усадил. Девушка сразу почувствовала облегчение, привычно вытянув больную ногу. Теперь она рассматривала Сириуса, стараясь запомнить его как можно лучше. Его густые волосы отросли ещё больше, а ещё она заметила тонкую полоску усов над верхней губой. Взгляд…его взгляд, всегда отличавшийся живостью, сейчас буквально искрился непередаваемым внутренним счастьем. Он стал похож на одну из знаменитостей со своих плакатов.       Сириус обнял её осторожно, точно боясь спугнуть, но сестра не сопротивлялась. Она с радостью вдыхала холодный свободный воздух, и мысли о тесной гостиной и неприятных липких разговорах постепенно отпускали её. — Ты в порядке? — тихо спросил брат, взъерошив ей волосы.       Ригель улыбнулась. «Меня выдают замуж, Сириус. А Регулус…он сам не свой после того, как ты ушёл. Мне иногда кажется, что он — больше не он». — Всё хорошо. Ну, то есть, как всегда. — Как Рег?       Девушка попыталась подавить вздох. — Развлекается. — Не ведёт себя как придурок?       Ригель покачала головой, всё так же с улыбкой. Она знала, что её брат скучал по Сириусу, хоть никогда этого и не признает. Но знала так же, что его новые убеждения никогда не позволят ему даже открыть дверь предателю крови.       О себе самой она никогда не задумывалась — это только расстраивало. Ригель понимала, что время шло, и, хоть у них никогда не было детства, сейчас всё становилось гораздо серьёзнее. Нужно было выбирать сторону. А она…никогда не могла.       Прижавшись к плечу старшего брата и зажмурившись, она едва слышно проговорила: — Иногда мне кажется, что я не должна здесь быть. Будто… — она сама не знала, почему позволила этим словам вырваться, — будто меня и…не было никогда. Будто меня вписали сюда, выбросили…в мир, где всё уже предрешено.       Ригель не могла передать то, что чувствовала, по-другому. Она хотела бы рассказать, как боится, что однажды ее братьям придётся сражаться друг против друга, как переживает за Регулуса, как сильно хочет, чтобы они снова были вместе…       Где-то в глубине души она всё ещё хотела верить, что однажды у них получится быть семьёй.       Ригель была уверена, что никогда не сможет выбрать сторону. — Я не просто так приехал, — мягко произнёс Сириус, выслушав её. — Я принёс тебе кое-что, Ригель. — Принёс? — она взглянула на него с удивлением. Брат уже рылся в нагрудном кармане куртки. Он протянул ей крохотный свёрток, обёрнутый пергаментом. — Это от миссис Поттер. Зелье…для твоей ноги. — От миссис Поттер? — Ошарашенно переспросила Ригель. Она не видела эту женщину с того самого раза, как невольно оказалась гостьей в их доме. Девушка чуть напрягла память, вспоминая их разговор…неужели всё это время…? — Я рассказал ей всё, что знал о том, как ты получила травму, и что именно сделала Беллатрикс. Эффи…миссис Поттер работала над этим несколько месяцев. Она сказала передать тебе. Конечно, эффект останется временным, но зато ты сможешь двигаться без ограничений…хотя бы в течение нескольких часов. Уйдёт не только боль, но и хромота. Рецепт зелья тоже твой.       Ригель кивнула, пытаясь переварить полученную информацию. Она рассматривала драгоценный флакон с благоговением и даже ужасом. Однозначно, это было намного лучше, чем мазь, которую готовил для неё Снейп.       Ей всё ещё было сложно поверить, что совершенно чужой человек, чужая женщина, с которой она едва ли пару раз разговаривала, сделала для неё так много… — Я… — Понимаю, — тихо откликнулся Сириус, наблюдая за ней. — Эффи…она такая. Очень… — Я так рада, что ты теперь там, — одними губами выговорила девушка.       Молчание продлилось несколько мгновений, прежде чем брат предложил: — Не хочешь перекусить?

***

      Ригель Блэк никогда не думала, что обнаружит себя посреди маггловской забегаловки в компании старшего брата-бунтаря. Они пили чай, и Ригель всё ещё боялась притронуться к своему «фиш энд чипс».       Она рассматривала стены, увешанные рекламными плакатами, вслушивалась в едва различимую музыку и чувствовала себя глупо, ведь совершенно не понимала, как себя вести.       Мир магглов был слишком ярким для её взгляда, привыкшего к тёмной холодной роскоши.       Сириус наблюдал за ней, чуть покачивая ногой в такт мелодии по радио.       Ригель вчиталась в одну из надписей на плакатах. — Бокс? Что это?       Брат рассмеялся: — И почему я не удивлён? Это маггловский спорт… Римус рассказывал. Вроде бы, там надеваешь огромные перчатки и дерёшься на кулаках, пока тебя не вырубят. А, ещё там есть ринг — что-то типа поля. — А магглы знают толк в развлечениях, — ухмыльнулась Ригель. Она представила, как выходит на этот ринг и бьётся до потери сознания. Сначала с отцом, потом — с матерью, затем…       Она и не заметила, как опустошила свою тарелку. — Мне надо возвращаться, — едва слышно проговорила девушка. — Они хватятся меня. Регулус так точно.       Она не хотела думать о своем близнеце, но мысли о нем не покидали ее почти никогда. Ригель могла сказать точно: пока что он не знает о её отсутствии. Иначе она наверняка почувствовала бы.       Сириус кивнул, поднимаясь. Он двигался быстро и легко, и Ригель всё ещё наблюдала за исходившими от него уверенностью и счастьем. Пожалуй, впервые в жизни она не завидовала ему, а радовалась. — Пообещай беречь себя и Рега. — Обещаю. Мы не пропадём, Сириус.       Внезапно что-то заставило её почти вскочить, задержавшись на брате умоляющим взглядом. — Ты можешь…помочь мне? — Помочь? — брови брата сошлись к переносице. — Чем, Ригель?

***

      Ему не нужно было объяснять, да и Ригель не сумела бы. Желание было спонтанным и, возможно, неоправданным — но что-то уже щёлкнуло у неё в голове. Ригель тщетно пыталась подавить себя, все эти два года она вела себя как пай-девочка, согласилась на помолвку… И ничего не могла сделать. Почти ничего.       Пусть семья лишит её всего на свете, пусть замучают до смерти — сейчас ей было всё равно, и даже уговоры старшего брата не помогали. — Давай, — скомандовала она, вздёрнув подбородок. Они с Сириусом стояли в тесной уборной перед надтреснутым зеркалом. Ригель невольно скривилась: ну и гадко же здесь. В руке брат держал большие старые ножницы, которые они попросили у официантки.       Ригель тряхнула длинными волосами: когда она не забирала их в косу, они достигали лопаток. — Ты уверена? — Ага.       Пока Сириус методично состригал её буйные локоны, Ригель не отворачивалась. Конечно, можно было сделать то же самое магическим способом, но ей хотелось понаблюдать за процессом. Почувствовать, как лишняя тяжесть наконец покидает плечи.       Она задержалась взором на своих глубоко посаженных глазах, бледных щеках и прямом, но чуть выступающем носе. Рассматривала критически, сама не понимая, что ищет в собственных чертах.       Минуты тянулись, но наконец Сириус закончил: теперь они оба рассматривали Ригель через мутное стекло.       Теперь она напоминала мальчишку — непокорные кудри едва доставали до шеи, а черты лица казались острее, чем прежде. Что-то внутри Ригель обмерло: она опустила глаза, не в силах больше глядеть в отражение. — Ты так похожа на… — Я знаю.       Может быть, если она будет узнавать его в зеркале каждое утро и вспоминать о том, кто они друг для друга, что-то изменится.       Может быть, тогда будет не так больно.

***

      Дорога домой показалась ей короче — теперь она гораздо свободнее сидела на мотоцикле и ужасно жалела, что не расспросила Сириуса, как он работает. Её до сих пор интересовало устройство мётел, а эта штука просто впечатляла.       Зависнув в воздухе перед распахнутым окном в её спальню, бурчание мотоцикла чуть утихло, и Ригель в который раз посмотрела на брата. — Спасибо, Сириус, — проговорила она, вмещая в эти два слова всё, что она не могла сказать. — Увидимся в Хогвартсе, Ригель.       Девушка кивнула, аккуратно перебираясь с удобного сидения на собственный подоконник.       Ей не терпелось попробовать чудесное снадобье Юфимии Поттер… И лечь поскорее в постель.       Она чувствовала себя так легко, и даже не понимала, из-за волос это или из-за того, что она наконец уверилась, что с братом всё в порядке.       Подождав, пока Сириус и его мотоцикл исчезнут из виду, Ригель закрыла окно.       Свежесть летней ночи ещё дрожала в груди, оставаясь румянцем на щеках. Одежда, которую брат трансфигурировал из её платья, постепенно возвращалась в прежний вид.       Девушка принялась поспешно готовиться ко сну. Попутно она прислушивалась, пытаясь выяснить, чем занимается Регулус внизу, но шума из комнаты отдыха больше не доносилось… Только что-то, отдалённо напоминающее звон стакана.       Ригель скользнула в нежный шёлк ночного платья. Почесала остриженную голову. Она ещё не успела привыкнуть.       Только сейчас она подумала о том, что матушка наверняка убьёт её. Хорошо, Сириус прилетел, когда её не было дома…       Свернувшись калачиком у стены, девушка прикрыла глаза. Холодная постель мешала ей до конца погрузиться в сон, поэтому Ригель балансировала где-то на грани.       …Она очнулась, когда почувствовала движение рядом. Запах огневиски и ощущение чужой тяжести, шелест сминаемых простыней. — Регулус.       Он не откликнулся, только придвинулся к ней, уткнувшись лицом в край её подушки. Ригель вздохнула.       Она надеялась, что он не почувствует от неё запах улицы и сигарет Сириуса.       Аккуратно вытащив из-под брата край одеяла, она укрыла их обоих. Регулус зашевелился, тяжело дыша, вытянул руку… Она должна была злиться на него за его слова, за дыхание, наполненное алкоголем, но на самом деле чувствовала облегчение.       Ригель обхватила его большие ладони своими и прижалась к ним лбом, сжавшись сильнее.       Он обнял её уже во сне, когда дыхание обоих выровнялось и зазвучало в унисон.