Black Out Days

— Она что, совсем не двигается с места? — Оставь её в покое, Джеймс. — Мама спрашивает о ней, что я отвечу? — Она всё равно не уйдёт. И разговаривать не будет, пока он не очнётся. Она его сестра.       Мальчишки переговаривались где-то совсем близко, не утруждаясь даже проверить, вдруг она слышит. Ригель, в общем-то, было всё равно — в другое время она, наверное, отметила бы, что Римус Люпин действительно очень догадливый. Ни спать, ни есть, ни уходить она не собиралась. Как скользнула пронырливой тенью в спальню, куда отнесли Сириуса, так там и осталась.       Он спал и казался таким неожиданно маленьким в груде этих гигантских белоснежных подушек. Ригель не знала, сколько прошло часов. Она не заметила, как взошло солнце и наступил день, как сейчас из окна в комнату медленно просачивались сумерки. Всё внутри неё погрузилось в ночь, и ничего не осталось.       Она слушала дыхание брата, прерывистое и тихое — а его неугомонные друзья ей мешали. Сам по себе Люпин, тоже едва ли покидавший комнату, вёл себя спокойно, но как только в проёме появлялась лохматая голова Поттера, шумом пропитывался каждый беззвучный дюйм.       Когда Ригель не могла слушать, как дышит Сириус, она смотрела на него, боясь хотя бы на миг отпустить глазами. Если бы её спросили, что она чувствует, девочка не смогла бы дать ответа. Да и спрашивать было некому.       Сириус был рядом с момента её рождения и никогда не покидал её на самом деле. Она привыкла слышать его громкий смех в коридорах Хогвартса, задирать перед ним нос и даже ругаться — но это никогда не отменяло простой истины: он никуда не пропадал. Какое бы наказание ни изобретали родители, какие бы слова ни срывались с их языков, они втроём всё равно оставались семьёй.       До того Ригель и не понимала, как сильно ей нужна семья.       …Поттер и Люпин исчезли пару минут назад, и в предвечерней тишине большого дома больше не были слышны их шаги. Безучастно оглянувшись на полуприкрытую дверь, девочка снова опустила глаза на лицо брата. В этот момент нечто, всё ещё прожигавшее её изнутри, наконец пожелало выйти наружу.       Низкий гортанный рык заклокотал в горле, потёк по щекам слезами — Ригель судорожно сжалась, пряча лицо в острых коленях. Она не рыдала — выла, прикусывая язык до отрезвляющей боли, чтобы не привлечь внимания. Она сама не заметила, как её сдавленный вопль обратился в слова. — Сири… Сири…       Полузабытое детское прозвище само сорвалось с языка — Ригель только больше задрожала, чувствуя, как костенеют её руки и ноги. Здесь стало слишком холодно из-за её страха. — Пожалуйста, приди в себя. Пожалуйста, я никогда больше не буду говорить про тебя гадости, я буду хорошей сестрой, я прощу твои глупые выходки, мы помиримся, мы все помиримся, и Рег тоже, я его уговорю, я правда не хочу, чтобы ты…       Девочка остановилась, не договорив. Тишина, поглотившая всё, что она наконец смогла сказать, не казалась благосклоннее. Если бы она могла, бросилась бы на неё с кулаками. «Вернись, Сири, пожалуйста».       Она помнила, как просила его об этом перед отъездом в Хогвартс. И ещё много раз до того. Когда её запирали в ужасном подвале наедине с портретами родственников, которые уже почти сгнили от древности, Ригель впадала в истерику. Она больше всего на свете боялась этих заплесневелых лиц и мёртвых глаз, которые пылали злобой лишь от того, что потомки не уделяли должного внимания оттискам их давно ушедших душ.       Сириус всегда находил способ вызволить сестру — он вытворял что угодно на свете, чтобы оказаться в подвале сам.       Ригель зажмурилась, пытаясь заставить слёзы повиноваться её воле и прекратиться. Но слишком многое ожило перед глазами: она как будто превратилась в маленькую себя — беззащитную перед истлевающими портретами, со злой колючей неукротимой магией, которую её сызмальства заставляли глушить. Никто не придёт спасать её из заточения. Не в этот раз. — …Так уж и перестанешь быть врединой? Обещаешь?       Сначала она подумала, что голос Сириуса тоже принадлежит окутавшему её кокону не желающих успокоиться воспоминаний. А потом… Когда он обнял её, всё стало на свои места. Ригель не говорила, так и застыла, наклонившись к брату и сомкнув вокруг него руки. — Тебе ещё больно? — спросила она, не в силах скрыть испуг. Мальчик поспешно покачал головой.       Прильнув наконец к его груди, она удостоверилась, что сердце Сириуса всё-таки бьётся.

***

— Охренеть! — Джеймс, следи за языком.       Это подействовало, но ненадолго. Лишь на мгновение компания, рассевшаяся за большим столом, погрузилась в молчание, прежде чем младший Поттер снова принялся за своё. — Нет, это же с ума сойти можно! То есть, твоя сестра просто взяла и сломала палочку твоего отца? — Ага, — в который раз повторил Сириус, гораздо больше внимания уделяя своей тарелке. Но лицо его всё равно лучилось от гордости. Ригель, сидевшая рядом, ещё больше потупилась, стараясь как можно успешнее притвориться, что её здесь вообще нет. Но это никак не удавалось, потому что Джеймс начинал снова и снова. — Ты просто героиня! — Он не мог оторвать от неё восхищённого взгляда. — Я бы никогда не додумался… — Хватит, — на этот раз миссис Поттер прозвучала куда суровее, — оставь девочку в покое хоть на минуту. Всё в порядке, дорогая? Какао не слишком горячее? — Да, мэм. То есть…нет, мэм. Всё хорошо, спасибо вам. — Ригель не понравилось собственное бормотание: она ведь умела отвечать гораздо учтивее! Но сейчас она откровенно клевала носом и не очень-то вникала в разговор.       Джеймс не был похож на свою маму, но выражение глаз у них было одинаковое — очень доброе. У миссис Поттер были мягкие светлые волосы, очень изящные руки. А когда она улыбалась, становилась видна сеточка морщин вокруг её светлых глаз — и это ей очень шло. — Ох, дорогая, — едва посмотрев на неё, женщина поднялась из-за стола. — Ты едва на ногах стоишь. Пойдём, я тебя провожу. Тебе было бы неплохо переодеться…       Девочка только сейчас взглянула на себя чуть осознаннее. О Мерлин, она совсем забыла об этом ужасном зелёном платье. Сейчас оно выглядело совсем непрезентабельно и больше напоминало обноски.       Но стоило ей только увидеть измятую ткань, Ригель почувствовала, как сердце пропустило удар. — Нет…спасибо, мне…мне нужно домой.       За столом тотчас воцарилась тишина, и теперь все без исключения смотрели на неё. Джеймс, Сириус, Люпин, и даже читавший газету мистер Поттер посмотрел на неё из-за очков. Неожиданно именно он подал голос. — Даже не думай, ты никуда не пойдёшь.       Сон как рукой сняло — девочка бросила испуганный взгляд на брата. — Мне очень нужно домой, — тихо повторила она. — Пусть Сириус остаётся, а я пойду. «Я не могу оставить Регулуса.»       Все те часы, что она провела у постели Сириуса, Ригель не могла думать ни о чём другом — едва ли она могла размышлять вообще. Теперь она ещё больше ненавидела себя за это: ведь пугающие мысли о Регулусе посетили её только сейчас.       Она должна вернуться во чтобы то ни стало. — В любом случае, тебе нужно отдохнуть, милая. Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее мы сможем снова это обсудить. — Успокаивающий голос миссис Поттер на мгновение выдернул Ригель из недр ужаса. Они не понимали, совсем не понимали, и она не могла объяснить им, не могла выговорить ни слова. Уже за то, что она была сейчас за этим столом, Ригель чувствовала себя предательницей.       В любой другой момент она наверняка бы взбунтовалась: бросилась бы к камину или даже на улицу, добилась бы своего любой ценой — но силы подводили её. Ригель медленно поднялась из-за стола, и неожиданно тёплая рука миссис Поттер легла ей на плечо.       Сириус немедленно отодвинул свой стул. — Я могу проводить Ригель. — Нет нужды, милый. Тебе тоже нужно набираться сил.       Девочка поспешно кивнула.

***

      Они поднялись по лестнице наверх, и это заняло больше времени, чем обычно — нога Ригель снова начала болеть. Закусив губу и стараясь не показывать слабости, девочка следовала за хозяйкой дома. Она всё равно думала о Регулусе: очевидно, сейчас с ним делают что-то ужасное. Очевидно, она не рядом, чтобы помочь.       Остановившись перед последней ступенькой, Ригель попыталась отдышаться. В этот момент она столкнулась с обеспокоенным взглядом миссис Поттер, которая, кажется, уже давно наблюдала за ней. — Давно ты хромаешь? — С одиннадцати лет. — Она ответила, не задумываясь: слишком много всего было в голове. — Несчастный случай.       Подстраиваясь под её шаг, миссис Поттер повела её вперед по коридору. Странная способность этой женщины заключалась в неоспоримом умении убеждать и успокаивать практически с первого взгляда. — Твои родители занимались твоим лечением? — Негромко спросила она, и Ригель в единый миг напряглась. — Моя семья сделала всё, чтобы мне стало лучше, — немедленно бросила она, не сдерживая холода, прорвавшегося в голос. — И это не ваше дело. — Если ты хочешь, я могу осмотреть тебя. Я работаю в больнице святого Мунго, и, может быть… — Спасибо, мэм.       Ригель замерла возле двери, к которой они подошли. Миссис Поттер больше не произнесла ни слова, только позволила ей пройти вперёд.       Эта комната была светлой, маленькой и уютной — совсем не напоминала спальню дома или в Хогвартсе. Возле кровати на стуле уже лежала стопка одежды: пижама для сна, а ещё — брюки и бордовый свитер. Ригель никогда прежде не носила красный. — Спасибо, — ещё раз вежливо произнесла она. — Если тебе понадобится помощь, ты можешь позвать домового эльфа, дорогая. Сейчас постарайся уснуть. И всё же…подумай над моими словами.       Больше Ригель не отвечает. Когда дверь за миссис Поттер закрылась, девочка лишь присела на кровать, вытянув больную ногу.       Воспоминания о прошедшем вечере заполонили её с головой. Она вспоминала холодные огни приёма, потом — злобный блеск отцовских глаз и крик Сириуса. А потом… «Бегите!»       Уткнувшись лицом в мягкую подушку, Ригель зарыдала. Она не сняла злосчастное платье, даже не забралась под одеяло. Слёзы не иссякали несколько минут, их было слишком много. Незаметно подкравшийся глухой тяжёлый сон заставил её замолчать.

***

      Когда Ригель открыла глаза, за окном уже давно разливался день. Первые минуты после пробуждения показались ей лучшими на земле. Только уткнувшись взглядом в злополучный красный свитер, девочка пришла в себя.       С улицы доносился шум, совсем не похожий на птичье пение. Ригель осторожно сползла с кровати и с опаской двинулась к большому окну. — Следи за ебучим бладжером, Сириус, а не смотри в небо! Пита чуть не сшибло с метлы. — Да потому что Хвост летать не умеет! — Эй! — Я сказал, либо ты думаешь об игре, либо… — А ты не командуй, Джеймс!       Мальчишки, кажется, сами не понимали, насколько громко они орали. Ригель поморщилась, но что-то внутри неё мешало девочке нацепить на себя непробиваемую мину и остаться в комнате. Плотно задёрнув шторы, она принялась переодеваться.       …Бордовый свитер, выглядывающий из-под расстёгнутой куртки, заметили издалека. Парни как раз стояли на земле с мётлами в руках, всё ещё увлечённо переговариваясь. Ригель хотела пройти как можно незаметнее, но попытка была обречена на неудачу. — Доброе утро! — помахал ей Сириус. Сестра ответила несмелой улыбкой.       Подойдя наконец поближе, она сразу оценивающе осмотрела «Молнию» Джеймса. — Ты на этой метле летаешь, когда играешь в школе?       Поттер посмотрел на неё немного ошарашенно, но кивнул. — Тогда взял бы лучше последнюю «Комету». Они более маневренные, хотя и кажутся не такими быстрыми. Регулус купил в начале года, постоянно её нахваливает. — Ты что, умеешь играть? — встрял мальчишка, чьего имени она никак не могла запомнить. Светлые клочья волос, выбившиеся из-под шапки, едва прикрывали его пухлые щёки. — Все Блэки умеют играть, — бросила Ригель с невероятным высокомерием. Какая-то её часть ужасно жалела о том, что она вышла к ним вот так, будто она и впрямь собиралась проводить время с этой однозначно дурной компанией. Но было нечто ещё — то же самое, что заставляло её раз за разом наблюдать за каждой тренировкой слизеринцев. — Умеешь? Докажи! — хмыкнул Джеймс, перехватив древко метлы. — Сохатый, только попробуй, — прошипел Сириус, — я клянусь, я от тебя мокрого места не оставлю!       Низкорослый мальчишка усмехнулся, переводя взгляд с неё на своих друзей. — Да ладно тебе, Сириус, она же сама… — Я сказал — нет.       Ригель всем сердцем ненавидела, когда ей ставили ограничения или напоминали об её увечье. А сейчас, когда этот высокомерный дружок Сириуса смотрел на неё с вызовом, вовсе не собиралась никого слушать.       Она забыла даже о том, что в любом другом состоянии было для неё важнее всего — забыла, что хотела найти способ отправиться домой, к Регулусу. — Ну уж нет, если Бродяга против, — кажется, Поттер уже сомневался, немного неловко переступая с ноги на ногу. — Наперегонки до того дерева, — Ригель едва не вырвала метлу из рук пухлого мальчишки. Это был «Чистомёт» в меру устаревшей модели. Пойдёт. — Ригель, не смей!       На мгновение она не на шутку испугалась. Что, если у неё вовсе не получится взлететь? Она не поднималась в воздух целых три года, что, если всё пойдёт не так?       Дело решил Сириус, едва не прыгнувший на неё, чтобы остановить. Тогда Ригель почти инстинктивно оттолкнулась ногами от земли.       Спустя пару долгих секунд она уже чувствовала морозный ветер, свистящий в ушах. Ей не было холодно, больно или страшно — наоборот, всё казалось таким естественным.       Она не замечала ничего вокруг — ей, кажется, было плевать даже на то, что Джеймс наверняка её обгонит.       Сириус тоже порывался взлететь, но, кажется, настолько разнервничался, что орал на неё с земли по-французски. — Descends, vite! Tu vas tomber! — Да не упаду я! — завопила Ригель изо всей мочи, направляя метлу в сторону указанного ей дерева.       Джеймс, оказывается, умел вести себя как джентльмен: всё это время дожидался, когда она сорвётся с места. Конечно же, он обогнал её за пару секунд: во-первых, он постоянно играл в квиддич, а значит, тренировался — ну, а во-вторых, Ригель была слишком занята собственными ощущениями.       Она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Оказывается, это было не так уж сложно.       …Когда девочка аккуратно снизилась, она уже отчётливее ощущала, как горят её щёки. Она передала метлу в руки её владельца и остановилась отдышаться. На удивление, нога не болела сильнее обычного. — Ты могла бы пройти отборочные в команду, — уважительно сказал Джеймс. Ей показалось, он сделал это скорее из чистой вежливости. — Спасибо, но им там и без меня хорошо. — Беззлобно ухмыльнулась Ригель, оборачиваясь к Сириусу, который всё это время сверлил её непомерно яростным взглядом. — Ты знаешь, что… — Я тоже тебя люблю!       Мародёры захохотали, и Ригель сама не заметила, как рассмеялась вместе со всеми.

***

      Они пошли обедать, а потом Сириус и Римус показали Ригель библиотеку. Даже книги у Поттеров располагались уютнее, чем у неё дома. Девочка и не заметила, как быстро наступил вечер — оказывается, она задержалась здесь уже на две ночи, если не больше…       Она пыталась вести себя разумнее, постоянно напоминая самой себе, что должна вернуться. Ригель не хотела признаваться себе, что боится самой мысли о доме на площади Гриммо. О длинных тёмных коридорах и злобно глядящих отовсюду портретах. О властном голосе матери и ненависти в глазах отца. Но ей, как дочери рода Блэк, не пристало забывать о долге. Она и так натворила дел.       Вечером, когда все расположились в гостиной у камина и начали рассказывать небылицы, Ригель почти сразу проиграла схватку со сном. В тепле, окутавшем её, не было места тревоге и предчувствию кошмара. Прислонившись к плечу Сириуса, который что-то увлечённо доказывал Люпину, она сама не заметила, как закрыла глаза.       Сначала всё вокруг было темно, а потом послышался шум. Ригель не сразу поняла, что это была вода. Медленное перекатывание незримых волн отдавалось от гулких стен, словно стучало по камню.       Девочка всё ещё ничего не видела, но чувство плотного, всеобъемлющего ужаса, уже охватило её. Она не знала ему объяснения.       Какое-то время всё так и оставалось — тьма, вода и тревога. Ригель не двигалась, и чувствовала — не смогла бы, даже если бы захотела.       Плеск усиливался, как будто приближаясь.       …А потом она отчётливо услышала рваное дыхание в паре дюймов от неё. Ужас сковал Ригель по рукам и ногам, она забыла даже дышать. Что-то внутри неё словно знало подспудно, что будет дальше.       Вспышка неживого голубоватого света ослепила её, но в следующую минуту девочка уже видела перед собой каменные своды и чёрную громаду воды в отдалении. Это казалось жутким.       Но хуже было другое.       Фигура, распластавшаяся на камнях лицом вниз, одним своим видом заставила внутренности скрутиться в узел. Белая рубашка, смоляные волосы… Этот человек был в опасности. Он был при смерти.       «Не пей воду!» — почти завопила Ригель, но говорить она всё ещё не могла. Она не понимала, отчего её раздирает такой первозданный ужас. То, что незнакомец обернётся и покажет лицо, отчего-то пугало её сильнее всего остального. — Эй, — Ригель резко открыла глаза. Её аккуратно тронули за плечо. Римус Люпин смотрел на неё с беспокойством: девочка моргнула, постепенно приходя в себя. — Всё нормально.       На самом деле в желудке всё ещё отдавался испытанный ею холод. Дурацкий, откровенно бессмысленный сон — наверное, она слишком много съела вечером. — Я пойду, — проговорила она, поднимаясь и отряхиваясь. — Уже поздно.

***

      Сон больше не шёл к ней: не помогала даже тёплая приветливая комната. Ригель ложилась, потом опять вставала, но не могла успокоиться. Будь рядом Регулус, она рассказала бы ему всё, и он обязательно нашёл бы логичное объяснение.       Резкий укол вины сейчас оказался ещё болезненнее. И девочка точно знала — она больше не выдержит.       Прислушавшись к тишине большого дома, она судорожно вдохнула и позвала: — Кричер!       Даже шёпот получился достаточно резким: непонятно, из-за природной привычки обращаться с приказами или же от страха неудачи.       Домовик стоял у её кровати уже через мгновение. — Хозяйка, — пронзительные чёрные глаза Кричера смерили её с явной оценкой. Он всегда был на редкость пакостным созданием. Только Регулус умел находить с ним общий язык. — Перенеси меня домой, сейчас же. — Вы уверены, хозяйка? — Он выглядел смиренно, но Ригель прекрасно знала: он издевается, — а хозяин Сириус? Он не хочет вернуться домой? — Сириус остаётся, — сухо и зло выговорила она, — а ты сейчас же сделай, как я сказала.       Она не успела даже оглянуться в последний раз — цепкая рука домового эльфа крепко сжала её пальцы, и всё вспыхнуло миллионом красок.

***

— Добро пожаловать домой, хозяйка Ригель, — проскрипел Кричер, отпуская её.       Повалившись на пол, девочка едва сдержала тошнотворный порыв, но спустя мгновение её отпустило.       У Ригель были дела поважнее. — Где Регулус? — Она говорила напряжённым шёпотом, оглядываясь в кромешной темноте. Вполне возможно, где-то поблизости уже поджидала матушка. С Кричера станется настучать…       На удивление, плотный воздух не нарушался ничем кроме её дыхания. Долгое молчание домовика заставило всё внутри Ригель перевернуться от ужаса. — Я спрашиваю тебя, где Регулус? — В своей комнате, госпожа. — Я пойду к нему. — Вам не следует там быть, хозяйка Ригель! — Тебя не спросила. Ещё как следует. — Её уже трясло от переполнявших её страхов. Они разливались по телу ядовитым жаром. Хромая сильнее обычного, Ригель наощупь поплелась к двери: она знала этот проход наизусть…       Она не знала, кому молиться — все мысли слиплись в один тяжёлый тягучий ком, который давил на голову и мешал рассуждать здраво. Ригель шагала, больше не думая о том, что её заметят и выдадут. Она знала, что этого не избежать. Ей придётся встретиться с родителями, которых она опозорила. Ей придётся ответить… Но не сейчас, Мерлин, только не сейчас!       Ригель ухватилась за холодную дверную ручку и дёрнула на себя.       …Регулус не спал, он даже не лежал в постели — сидел спиной к ней за столом. Пятно его рубашки маячило в сумраке спальни и, кажется, отражало лунный свет. — Рег, — проговорила Ригель одними губами, практически чувствуя, как воздух дрожит от того, что она заговорила. Она почувствовала, как по всему телу расходится волна облегчения.       Живой.       Не слушая ничего, кроме стука собственного сердца, она бросилась к брату, порываясь обнять его со спины. Она больше ничего так не хотела, как почувствовать, что он по-настоящему здесь…       Сейчас она всё объяснит ему.       …Она успела приблизиться к Регулусу, даже вытянула руки, когда он порывисто поднялся, отодвинув стул, и отступил. — Не нужно до меня дотрагиваться.       Готовая рассеяться тишина снова повисла между близнецами.       Ригель смотрела на него во все глаза, задержав дыхание — она видела его отчётливо, потому что стояла близко. Регулус был бледен: бледнее даже, чем Сириус после Круциатуса. Больную ногу свело судорогой. Ригель закусила губу. — Регулус, пожалуйста…       Зелёные глаза брата, её собственные глаза, казались ей невероятно пустыми. Как она ни пыталась заглянуть вглубь, каждая попытка оказывалась безуспешной. Будто в его взгляде не было больше ничего, кроме прозрачной поверхности… — Зачем ты пришла? Оставалась бы там, с Сириусом и его дружками, где тебе самое место.       Ригель прижала ладонь к груди, как будто помогая себе дышать. — Прости меня… — забормотала она, — прости меня, Рег, прошу. — Мне не за что тебя прощать. — Холодно бросил он, отворачиваясь. — Предательница крови, ещё одна паршивая овца в нашей семье. Я не ждал от тебя такого, Ригель. Я был уверен в твоей…верности нам.       Он говорил своим голосом, но слова казались чужими. С каждой секундой Ригель становилось страшнее, а темнота только сгущалась вокруг них, не оставляя вдвоём, а разъединяя. — Ты же знаешь… ты же был там, Рег, — она пыталась не думать о слезах, но они уже намочили щёки. — Ты помнишь, что отец пытал Сириуса…я…я… ты же помог нам бежать, помнишь?!       В этот момент выражение лица брата неуловимо изменилось. В его глазах вспыхнуло что-то осознанное — всего на миг. Он поморщился, всё ещё глядя на неё сверху вниз. — Как наследнику мне стоило больше думать о своих поступках. Я усвоил этот урок. — Регулус, что с тобой? — В ужасе переспросила Ригель. Она снова протянула руки, на этот раз к его плечам, чтобы встряхнуть его.       Регулус грубо оттолкнул её. От неожиданности девочка едва удержалась на ногах. Какое-то время они оба молчали, тяжело дыша в пустынном пространстве между столом и дверью. Ригель смотрела на гобелен с гербом Слизерина за плечом брата. Это её не успокаивало. — Ты даже не написала, — тихо, с явным усилием произнёс он.       Ригель вдохнула, не в силах сделать выдох. Она знала, что ей не было оправданий. Она заставила себя посмотреть на Регулуса снова. Он старался стоять прямо, но сестра сразу заметила, как мелко-мелко дрожит всё его тело. Удушающий ужас делал больно физически. — Что они сделали с тобой…- прошептала Ригель, чувствуя, как камень вины, привязанный к её шее, тянет на дно, а она не может сопротивляться.       Регулус не ответил. Она слышала только его судорожное дыхание. — Пожалуйста, скажи мне, — на этот раз девочка плакала, и её слова отдавались от глухих стен, возвращаясь к ней же, — пожалуйста, Регги, я ничего больше…ничего… — Почему все всегда выбирают кого угодно, но не меня?       Его слова заставили её умолкнуть. Ригель подняла глаза.       Взгляд Регулуса, больше не бессмысленно пустой, казался ей болью в самом чистом её проявлении. — Даже ты… — произнёс он так тихо, что его слова почти слились с едва различимым шумом ветра за окном. — Если бы там, в кабинете отца, тебе не угрожала опасность, Ригель…я бы ни за что не сделал того, что сделал.       Признание повисло между ними, как будто разрывая незримые нити, что она пыталась протянуть брату, чтобы снова быть рядом. Регулус больше не смотрел на неё. — Но вы оба моя семья… — Я твоя семья! Сириус бросил нас, ты слышишь меня?! Я ничего больше не хотел, только чтобы ты осталась со мной! — Регулус…       Он больше не говорил, и даже не смотрел на неё с холодной яростью. Ригель заметила, как судорожно его правая ладонь сжимается на тёмной поверхности письменного стола. Брат едва стоял на ногах.       Она бросилась к нему, больше не слушая. Ужас, охвативший Ригель, направлял её. Подскочив к Регулусу, она схватила его за другую руку. — Обопрись на меня. Тебе больно? Рег, ответь мне!       Он не отвечал, только смотрел в одну точку, будто совсем забыл о её существовании. Он всё ещё дрожал.       Ригель обратила внимание на манжеты его рубашки. Вид запёкшихся кровяных пятен заставил её резко, едва не разрывая ткань, расстегнуть одну за другой две пуговицы.       Запястье Регулуса представляло собой ужасное зрелище. Сочащиеся сукровицей маленькие ранки складывались в буквы: будто кто-то намеренно впечатывал слова в его кожу и плоть. Ригель знала, как можно было сотворить такое — матушка очень любила маленькое чёрное перо, которое постоянно использовала для наказания отпрысков.       Больше девочку поразили слова. Это были имена. Её и Сириуса. И вымученное, размашистое, но всё же выведенное почерком брата «осквернители рода». Судя по глубине ран, он писал эти слова великое множество раз. — Насмотрелась? — Он отдёрнул руку, зашипев от боли, — проваливай. — Посмотри на меня. — Прошептала Ригель, касаясь его лица. Слёзы, что всё ещё мучили её изнутри, больше не желали выходить наружу.       Регулус поднял взгляд. — Я люблю тебя, — зашептала Ригель, сжимая его плечи, приникнув к брату так, как она привыкла. Она молилась великому Мерлину, чтобы он пришёл в себя. Ей ничего больше было не нужно. Ни здоровой ноги, ни дурацкого квиддича, ни Рождества — ничего на свете.       Регулус резко сбросил её ладони. — Убирайся, пока я никого не позвал. — Регги…       Он смерил её уничижающим взором. — Я неясно выразился?       Она не могла бросить его, не могла оставить снова. И даже его чужая взрослая холодность, даже слова, высеченные на его руке, не должны были стать препятствием. — Я не уйду, Рег, ни за что! — Я не хочу тебя больше видеть. — Выдохнул он сквозь стиснутые зубы. — Кричер, перенеси мою сестру в Хогвартс. Не смей больше подпускать её ко мне.       Она была настолько ошарашена, что даже не смогла дать отпор проклятому эльфу, который был счастлив исполнить указ хозяина.