Квоффл летит через поле

Хью разворачивает Ли к стене, двигает бедрами вперед, заставляя Ли прижаться к ней лопатками. Хью даже не пьян достаточно, не то, что Ли, но какая теперь разница? — Аккуратно, — предупреждает Хью, отпуская Ли, чтобы перехватить пиво. Он делает глоток, облизывает губы и объясняет: — Это будет нам немного мешать, — и осторожно прижимает бокал к губам Ли, ждет, когда тот отопьет. Ли делает большой глоток из рук Хью и ловит его дыхание — живет ему в такт. Ли должен возразить и привести для верности пару доводов, но он молчит и сдавленно дышит, он послушен Хьюго во всем, и это охуенно. Пива в бокале еще достаточно, но кому оно все же нужно? Хью ловко соскальзывает вниз, ставит бокал на пол, а возвращаясь кладет руку на ширинку Ли. Хьюго настойчив и горяч. Непредсказуемой стремительной волной, он обрушивается везде… вокруг, подменяя собой реальность. Ли отчаянно за ним не успевает, в голове кружится тысяча мыслей, но все они разбегаются под пальцами Хьюго, вторят его дыханию и ускользают — ни одну не поймать. Каждое прикосновение похоже на разряд, а член мгновенно и болезненно твердеет, стоит почувствовать жар ладони Хью поверх ширинки. Хью убирает руку и тянет за собой, а Ли ждет нового разряда. Глупо и доверчиво. Внутри все дрожит, все чувства, так успешно придавленные могильными плитами привычной рассудительности и расчета, теперь висят в воздухе — Ли следует за ними. За Хью. Ли уже не понимает, где они, не чувствует пола под ногами, но находит позвоночником стену, и притягивает Хьюго к себе. Вокруг темно, а может у Ли закрыты глаза — он усилием открывает их, чтобы увидеть лицо Хью… так близко и… его губы. Ли хватает сил только сдерживать, снова и снова подавлять рожающийся внутри звук, так похожий на стон. Томительный и ждущий, хотя время стремительно, Ли совершенно не в силах его остановить. Он и не хочет останавливаться. Он хочет чувствовать это еще, чтоб каждое прикосновение отдавалось в теле, проникая все глубже. Ли еще никогда и ни с кем не был так открыт, так откровенен. Он бросает себя вперед, хотя на деле едва ли отрывается от стены, но… он склоняется, потому что ему нужно почувствовать губы Хью своими, ему нужно глотнуть того воздуха, которым дышит Хью. Ли никогда не придавал поцелуям особого значения, в его обширной образовательной программе это как-то упустили. Но сейчас Ли хочет сорвать свой поцелуй. Глупо? Пусть! Хью отвечает на движение: притягивает Ли к себе за затылок и жадно целует. Хью в общем-то не умеет делать это не жадно. Особенно сейчас, когда ритм, оставшийся в гостиной Слизерина, еще отчаянно бьется в крови. Коридор — это, конечно, не идеал, но что до долбанной Выручай комнаты, что до ванной старост — им пилить и пилить, и Хью толкает дверь в ближайшую кладовку, втягивая Ли за собой. Пусть каникулы начнутся через пару дней — Хью ни разу не планирует отпускать Ли. Во всяком случае — отпускать прежним. И теперь здесь, под слабым прикрытием деревянной двери, Хью целует Ли, одной рукой не позволяя тому отстраниться, а другой — выправляя его рубашку из брюк. На хрена Ли вообще остался в брюках на вечеринке, на хрена он вообще носит эти чопроные вещи, настолько неудобные? Хью целует, проникая языком в глубь рта Ли, яростно прикусывая его нижнюю губу. Таких поцелуев у Ли не бывало: ему сносит крышу, в висках стучит, словно вокруг взрывается десяток хлопушек и несколько крупных фейерверков. Под звук этих фанфар Ли тоже целует Хью. Это… ни на что не похоже ни по форме, ни по сути. Хью жаден, его язык быстрый, властный, Ли впускает его в себя и может только немного отвечать, лаская в ответ, позволяя проникнуть глубже, цепляясь за плечи Хью, растягивая горловину его футболки, вползая под нее, считая позвонки Хью пониже затылка. Один, два, три… Воздух вокруг загустевает, темнота вокруг подергивается туманной пеленой — или у Ли все плывет перед глазами. Ли худой, жесткий, но удивительно податливый, и Хью немного отпускает. Он разрывает поцелуй, смещаясь ниже к длинной белой шее… Черт, на ней же ничего не стоит оставить засос, и Хью, определенно, надеется именно на это. Пусть Ли потом объясняет невесте. Поцелуй Хью в шею, как внезапно развергающаяся бездна. Даже немного больно, и оттого только слаще. Ли хочет, чтоб Хью оставался на нем следами, и пока не может подумать, что лучше бы место было менее заметным. Или места. Ли не знает, что делать, но он в любом случае не смог бы ничего. Хью раздевает его, а Ли не может сосредоточится ни на чем кроме его касаний, то резких, когда он выправляет рубашку, то таких нежных, от живота к груди, обратно, потом ниже. Ли только дышит, тает, запоминает каждую секунду и… хочет. Хочет отчаянно и безнадежно, так, как описывают в книжках, до боли, до невозможности контролировать или остановиться. Он-то думал, что так не бывает, но… просто все они были не Хью. Да и не так уж много… Никогда так. Ли целует Хью бездумно, просто куда попало, то в висок, то в плечо, вползает рукой под его майку теперь снизу… И доверяет, безгранично доверят. До этого Ли всегда контролировал, управлял, брал, а теперь он доверяет. Но не сдается. Ему нужно больше Хью, и Ли обводит языком раковину его уха, а рукой проникает под ремень джинсов Хью, совсем немного, но теперь он чувствует кожу Хью и как-то само собой фантазирует его задницу. Или помнит? В конце концов, он же видел ее в душе. Но на ощупь она превосходит все ожидания, точнее не так… У Ли не то чтобы были ожидания, он никогда и не думал, что когда-нибудь… но! Но… все что делает с ним Хью работает сильнее и безумнее любого возбуждающего заклятия — Ли хочет делать в ответ. Не потому, что надо, не для того, чтобы быть отличным любовником, оказывается… Иногда просто безумно хочется трогать, гладить, целовать… Ли не понимает как, но мечтает узнать возбужден ли Хью также, как он? И Ли ждет, когда Хью позволит ему почувствовать, ждет бесстрашно и безрассудно, словно жизнь кончается прямо сейчас. Хью скользит ладонью по животу Ли уже просто нежно, поднимаясь к ребрам и соскам. А потом снова вниз к светящейся в темноте серебряной пряжке ремня. Хью побеждает ее, а следом пуговицы. Старомодные Фэлконы шьют своему наследнику брюки на заказ и плебейскими маггловскими молниями пренебрегают. Тем интереснее. Хью возвращается к губам Ли, ловит его вдох, а потом прижимается к нему бедрами. Джинсы — не тонкие брюки, но Хью безумно надо ощутить хоть тень прикосновения к члену. Он, не разрывая поцелуя, расстегивает и свои джинсы, беззастенчиво сдвигая трусы, а после снова прижимается к Ли. Хью раздевается быстро, Ли не успевает ему помочь, не успевает его коснуться, это отдается внутри легкой досадой и чуть закушенной губой. Зато Ли чувствует член Хьюго своим и подается бедрами вперед, отталкиваясь затылком от стены. Ли не мешает божественным рукам Хью, которые появляются и исчезают, которые то у сосков, то проводят по губам, то вдруг чувствуются лишь на пару сантиметров выше члена. Будь они в книге, был бы крайне подходящий момент, чтобы сказать что-то острое и будурожащее, но Хью отрываясь от губ Ли, произносит лишь его имя, а после снова целует Ли в шею, ключицы, грудь… Ли успевает разобрать свое имя, и волосы на его теле встают дыбом под поцелуями Хью. Голова кружится, а грудь распирает от воздуха. Ли наполняется Хьюго и чувствует себя восхитительно целым. А все что между ними сейчас — абсолютно правильным. Ли старался не знать, но… Теперь он понимает: слишком давно ему нравится Хью — все их прежнее «до» вопиет об этом. Ли едва стоит на ногах, а член его чуть дрожит от напряжения. Руки Хью опережают губы, спускаются вниз, но Хью движется за ними. В кладовке, пиздец, тесно, даже на колени опуститься трудно, но Хью, громыхая полезной утварью, справляется. Обхватывает член Ли рукой, наклоняется вперед и обводит языком головку, второй рукой спуская брюки Ли ниже. Ли хочет возразить Хью, потянуть вверх, он даже открывает рот, но Хью ловит его член и, когда тот ложится в его ладонь — все слова исчезают, реальность меркнет, остается только Хью, а все предыдущее охуенное ожидание внезапно превращается в удовольствие. Нарастающее и острое, удовольствие на грани оргазма, возможно, даже круче самого оргазма. Удовольствие, которого Ли обычно не ценил, но сейчас, он распахивает глаза, а с разомкнутых губ срывается стон. Ли не может перечить даже… — тем более, когда Хью касается головки языком. Только цепляется рукой за шершавый камень стены, а вторую запускает Хью в волосы. Ли словно трогает огонь, и огонь забирает его, оплетая пальцы. Ли знает, что, вроде, все наоборот, но… Хью владеет его удовольствием, Хью уводит его в свою безумную, полную чувств страну, Хью держит его на плаву. И от этого все чувства только еще ярче, ощущения сильнее. Хью угадывает все желания Ли словно за секунду до, а воплощает их в жизнь тремя секундами позже, что усиливает эффект не в трое, а многократно. Ли незримо трясет от возбуждения. И от восхищения. Если честно, вот об этом он знал. Лэланд всегда восхищался Хьюго. По крайней мере в те моменты, когда не считал его психом ненормальным. Хью безумно. И это исчерпывающая характеристика. Хью не думает и не помнит, что завтра будет утро, в котором они с Ли даже не друзья толком. Не те, кто остаётся друг у друга на каникулах или хотя бы всегда вместе проворачивает свои дела. Они просто соседи, приятели, однокурсники, члены одной команды. И Хью уже почти год в курсе, почему никак не ближе. Чтобы не поддаваться безумию. Но теперь поздно что-то менять. Хью заводится все сильнее и чувствует Ли. Его возбуждение, его пальцы в волосах. Хью как-то так себе все это и представлял, просто не в кладовке. Ли не монтируется с кладовками, с быстрым сексом, с сексом с парнями. Ли изящный и вежливый, такой настоящий наследник, гетеросексуальный до мозга костей, и невеста у него должно быть такая же фарфоровая… Ли стонет, ему не хватает только чувствовать желание Хью тоже, гладить его, целовать его снова, возбуждать сильнее — Ли хочет, чтобы Хью кончал с ним, чтобы ему понравилось. Настолько, чтоб… ну, хотя бы повторить. Оргазм опасно близко, и Ли чуть тянет Хью за затылок наверх, к себе ближе. Ли не может понять, но хочет то ли снова язык Хью у себя во рту… очень глубоко, чтобы до самого горла. То ли… поменяться с Хью местами? Невеста, снова пробившись в мысли Хьюго, сбивает все. Но только не его решимость. Пусть выбора уже нет, но есть же здесь и сейчас. И Ли. Стонущий и зовущий. Сам пошедший с Хью. А значит… Ли будто тянет Хью вверх, но ведь он так близко к оргазму… Хью нехотя запрокидывает голову. Глаза уже привыкли к темноте, а Ли такой чертовски белый: и рубашка, и кожа, и блеск его сокола на груди. Хью облизывает губы, но не перестает ласкать Ли руками. В голову лезет что-то вроде: «Тебе не нравится?» — но это неправда — Ли все очень даже нравится. На это и расчет, чтобы ему понравилось настолько, чтобы… Хью снова посылает невесту Ли подальше, и пробует подняться, опираясь на одну руку. Но не тут-то… Гораздо проще оказывается упасть на задницу и потянуть Ли за рубашку к себе. Ведро за спиной Хью громыхает и впивается под лопатку ручкой, а одна из метел падает по диагонали упираясь в стену, почти точно в то место, где недавно была голова Ли. Хью притягивает Ли к себе за поясницу, и, подумав, дает совет: — Тебе будет удобнее, если ты просто сядешь сверху. Ли послушно обхватывает его бедра коленями, а Хью возвращает руку на его член, сгибает ноги так, чтобы и места хватило, и можно было притянуть Ли еще ближе. — Прости, что так неуютно, — улыбается Хью и целует снова. От собственного возбуждения уже трудно дышать, Хью просто опускает вторую руку на задницу Ли, еще чуть тянет его к себе и закрывает глаза. А потом чувствует прикосновение Ли к себе. Ли сходит с ума… Это так хорошо, что не сказать и не объяснить. Ли плохо понимает, как так вышло, что он оказался сверху, но ему нравится. Нет, не то слово — Ли счастлив. Удовольствие пронзает его вспышками звёзд, ярко красных даже в темноте: Хью лохмат, у него шальная улыбка и необыкновенные руки. Ли сжимает его бёдра коленями, и наконец-то находит хоть какую опору, грудь Хью. Теперь Ли может и трогает Хью. Это просто и поразительно возбуждающе. Ли гладит очень нежно, и… Думает, что у Хью красивый член. Это даже не кажется сейчас смешным, хотя должно бы, но Ли целует Хью в подбородок, запрокинутой головы, потом в шею, точнее в кадык, в плечи, чуть пониже левой ключицы. А потом ему становится уже слишком… Настолько слишком охуительно, что Ли теряется в пространстве, времени и месте, теряет всё свои мысли, путает низ и верх, он больше не понимает значение понятия «правильно». Это всё не важно, потому что Хью продолжает, и возбуждение становится настолько острым, что Ли больше не владеет собой: он просто утыкается в грудь Хьюго лбом и бездумно ведёт по ней языком. Он знает, что это Хью, что именно он… И совсем не стыдно. Ли не может ласкать, но не может и отпустить Хью. Он балансирует на грани: вот- вот… Хью отчаянно хочется стать с Ли ближе, еще и еще. И просто от того, как Ли дышит, как стонет, как напрягается его тело перед самым оргазмом — Хью вштыривает покрепче, чем бывает, когда он действительно внутри. Это легко можно представить. Ли чуть слышно стонет. Звук прячется у Хью на широкой груди, и слов не разобрать. Но тело говорит больше и правдивее. Ли приподнимает голову, чтобы увидеть лицо Хью сейчас, когда ему так охренительно хорошо… Хью не задумываясь ловит губы Ли и, переместив на его спину уже обе руки, просто придвигает Ли к себе. Это одно движение, довольно резкое и грубое, Ли инстинктивно сжимает ладонь, которую так и не убрал с члена Хью. — Черт, — шепчет Хью и сжимает зубы. Ли почти падает на Хью сверху и как-то само собой двигается в такт. В странный и не понятный, непредсказуемый ритм, в котором он просто следует за Хью. И обнимает все крепче, вплавляясь в него, чувствуя как член упирается куда-то в Хью и желая… еще больше? Ли не знает куда уж, но… хочет хотя бы меньше одежды. Хью все равно мало, и он не отпускает Ли, прижимает его к себе, выгибается и толкается ему навстречу. Кожа Ли под пальцами влажная и горячая, Хью представляет, как можно слизывать этот пот, спускаясь от шеи вниз, как Ли может выгибаться к нему… Хью стонет и прикусывает плечо Ли через рубашку, чувствуя, что кончает. В тот момент, когда Ли чувствует, как охуенно красивый, рельефный член Хью напрягается сильнее, потом вздрагивает в ладони и какое-то время пульсирует в ней, как это влажно и вязко, как, оказывается, феерично… В этот самый момент Хью вовсе не замирает, а наоборот делает пару очень сильных, резких, жадных движений, и Ли замирает им на встречу — ожидание становится предвкушением, а потом Ли сокрушительно кончает. Словно падает в небо, словно его пронзают раскаты грома, словно ветер гонит волны, и они, захлестывая Ли с головой, уносят куда-то на дно. Там вовсе нестрашно, там чарующе и сладко, там новый другой воздух и весь мир тоже новый. Этот мир больше не намерен отступать: Ли теряет контроль, и реальность полна Хью. Секс никогда не был для Ли таким, никогда столько не значил. Столько, что не хочется вставать, нет сил разомкнуть руки, не возникает ни тени желания одеться и привести себя в порядок. Ли знает, что нужно откатиться… Наверное. Но может только немного сползти вниз, так чтоб улечься головой на влажный живот Хью, и так сладко водить по его бедрам ладонями. Ли, скашивая глаза, рассматривает свои волосы, у Хьюго на животе — выглядит красиво и поразительно уместно. Ли улыбается, как идиот, он не помнит, когда упала лента, но ему совершенно не важно, как он выглядит. Хорошо бы… сексуальным. От этих мыслей и вида пупка Хью Ли улыбается ярче. «Давай останемся здесь навсегда», — думает он, но говорит только: — Охуенный… — не в силах конкретизировать, — из его уст это звучит так же аристократично, как и старомодная английская речь, принятая у Фэлконов дома. Ли скользит куда-то вниз, но у Хью нет сил возражать, к тому же Ли не пытается встать и уйти. Впрочем, если бы и так… Неприятные мысли легко пробивают истому Хью, но разбиваются о шепот Ли и его прикосновения. — Я научил тебя плохому, — через частые вдохи произносит Хью, имея в виду прежде всего маггловские ругательства, но что касается остального… Хью сказал бы, что ему даже стыдно. Вовсе не так надо обращаться с таким, как Ли. Вовсе не так Хью бы на самом деле хотел? Ну, ладно, так он тоже хотел. Особенно, когда ревновал. А ревнует Хью примерно половину времени, которое проводит с Ли, и еще половину, которую о нем думает. — Плохому? — удивляется Ли. — Нет, все наоборот, мне еще никогда не было так хорошо. Теперь Ли смотрит на Хью, стараясь не очень давить в его потрясающе жесткий пресс подбородком. А потом, дав себе волю, проводит языком по пупку Хью, скользит в его впадинку, слизывая соленую каплю. Ли не думал, что ему доступны такие радости, не знал, как это заводит и распаляет… снова. Хью тихо стонет, проводит рукой по спине Ли, касается его волос и говорит хрипло: — Тебе неудобно. Иди сюда. Хью опирается ладонью об пол и выталкивает себя немного вверх, ожидая, что Ли просто сядет рядом. Ли недовольно мычит, перестает гладить Хью, зато придерживает его, не давая подняться. Ли не хочется шевелиться, а сесть кажется и вовсе непосильной задачей, он не пускает Хью, хотя сползти еще пониже кажется ему весьма заманчивым. Но… все же не так скоро? — Мне очень удобно, — тянет он, — но… моя голова слишком тяжела? Послушно возвращаясь обратно, Хью ерошит волосы Ли. — Я о твоей речи, что скажет… Пресловутая «невеста» сама просится Хью на язык, и убивает все вокруг. В кладовке и так темно, поэтому нельзя сказать, что свет меркнет, но Хью закрывает глаза и убирает руку с головы Ли, закусывая губу, считает про себя… получается только до четырех. — Почему ты пошел со мной? — спрашивает он. Злость, которую так удачно маскировало возбуждение и алкоголь, вдруг бьет Хью прямо в солнечное сплетение. Он знает, что Ли вот вообще не про «надо все в жизни попробовать» и не про случайный секс, но добавляет: — Последний шанс перед свадьбой? Все пространство вокруг вдруг полнится чувствами Хью. Его настроения заразны — это все знают. Хью делается жестким и злым. Это внезапно, но Хью внезапен всегда — Ли к этому привык, и ему, пожалуй, нравится. Он приходит в себя, потому что злость Хью бодрит, гонит кровь по венам. Ли знает, что его кровь чиста, как небо, но она вовсе не голубая. Ли не старается, но анализирует вопросы Хью. Сначала первый, потом второй: — Ты сходишь с ума, — констатирует Ли в своей обычной манере, которая, кажется, раздражает Хью. — Какая свадьба? Я разве сказал, что собираюсь жениться? Ли усмехается, он бы хотел тоже сердиться, но у него не получается. Его вдруг осеняет: — Ты… ревнуешь? И это словно ответ на все вопросы, которые задал бы сам Ли, если бы… не боялся. Но теперь Хью спросил первый, и… Ли не любит ему врать, он ищет какие-то подходящие слова, вместо этого находит жесты: целует Хью чуть пониже пупка, а руками ищет его руки. — Я здесь потому, что я хочу быть здесь. Я хочу быть с тобой, Хью. Это не совсем точно, но правда. Ли никогда не думал о своем желании быть в жизни Хью и быть с ним рядом так. Однако… напрасно. Хью нравится Ли больше, чем друг. Гораздо больше. Но как назвать это без пафоса или детского лепета, Ли не понимает, поэтому замолкает. По крайности, положение Ли дает ему все шансы не отпустить Хью, пока… Пока они не договорятся. И пусть Ли еще не решил, о чем надо договориться, но он отпускает привычку планировать наперед — пока хватит и плана оказаться в спальне и уснуть… Вместе. Ли до одури хочет провести с Хью и эту ночь, и следующую, а лучше предстоящие каникулы. И, если они с Хью не убьют друг друга, то, возможно, гораздо дольше. — Что? — Хью не находит ничего лучше, чем поймать Ли за подбородок. — Что ты сказал? Хью чертовски нужно сейчас посмотреть Ли в лицо и уверится, что он не ослышался. Хью мастерски умеет простраивать диалоги, не хуже детективов из любимых отцом сериалов, но сейчас Хью теряет любую осторожность. — Блядь, Ли, но у тебя невеста! Это значит: ты женишься. Пусть не завтра, но скоро. Когда там положено? После совершенолетия? Ну, тогда тебе уже можно! Хью достаточно сведущ в геральдике и прочей фамильной хрени связанной с чистотой крови. Может, потому и учится на Слизерине, к вечному ворчанию отца. Как тот говорит: «У тебя слишком чистокровные интересы.» Вот да, и интерес к чистокровным. К Ли, то есть. — Пусти, — коротко приказывает Хью, и поскольку Ли никак не ждет такого, ловко перехватывает полы его рубашки и тянет к себе, одновременно подаваясь вперед. Собственные ноги ужасно мешают, но Хью удаётся расположиться так, что их лица с Ли оказываются напротив. Хью собирается выпалить еще несколько вопросов, но крышу рвет мгновенно, и вместо того он снова впивается поцелуем в губы Ли. Скорпиус как-то рассказал Хьюго, что это, определённо, лучший способ разговаривать с Розой, когда ее несет. Хью похоже несет тоже — это, наверное, фамильное проклятие от отца — ну что ж, Хью вполне может использовать уже изученные способы его контролировать. Надо и маме посоветовать. Хью похож на цунами, резкий, стремительный, абсолютный. От его твердой уверенной хватки на подбородке, у Ли встает снова. Он даже не может удивиться. Ему нравится Хью, нравится даже, когда Хью так решителен и жаден. Сексуален. Блядь, просто нечеловечески. И так… переменчив. От взгляда, которым можно всю душу вытрясти, Хью внезапно переходит к поцелуям. И Ли отвечает. Так же жарко и даже не просто уступая, а тоже настойчиво, он встречает язык Хью и это безумно нужно. Хью с трудом отрывается от Ли и снова переспрашивает: — Так что ты сейчас сказал? Голос у Хью хриплый и предательский какой-то, как будто просящий. Когда Хью отпускает, Ли тут же перечит ему: — Не пущу. Как говорит отец, я непокорный сын. А ты все же ревнуешь… Ли говорит это больше себе, для уверенности в своем праве удерживать Хью и даже… заставить его все же выслушать объяснения. Вообще-то Ли уже пытался, но Хью не услышал, Хью просто ушел. — Я сказал, что я хочу быть с тобой. И говорю это снова. Сейчас, и потом. И после потом. Ты знаешь… Ты вне конкуренции, Хью. Ли выдыхает, ему сложно говорить такие вещи. — И да, у меня есть невеста. Давно, с рождения. Мы с ней знакомы и даже дружны. У нас с ней есть договор — свадьбы не будет. Точнее будет, но не наша с ней, а ее с ее парнем. Они уже год, как встречаются. Оба учатся в Шармбатоне. Я не собираюсь жениться на девушке, чтобы потом мы изменяли друг другу. Эта традиция устарела. И я не намерен следовать глупым, противоречащим логике, решениям моего отца только потому, что он верит, что так будет правильно. В моем случае это даже не подвиг. У меня нормальные родители. Особенно мама. И я у них один единственный наследник, любимый, они не станут отказываться от меня из-за того, что у нас с Фанни не сложилось. Мать даже сердиться не станет, узнав, что Фанни всем довольна. — Фанни? — Хью даже фыркает. — Спорю, это миленькая блондинка… Ли… Хью придерживает при себе: «Она же подходит тебе гораздо больше». Честно говоря, Ли кто угодно подходит гораздо больше Хью. Хью не верит в чистоту крови, зато знает, что некоторые предрассудки можно только рвать в клочья и требовать этого от других. По крайности, Хью не Роза, чтобы отказываться от того, кто на это готов, но Ли… Нельзя сказать, что Ли задрот и ботаник, но ему… важны правила? Примерно, как маме. Но маме проще, те правила, что ей мешают, она предпочитает не замечать. Со стороны даже смешно. А вот Ли… это другое, он каждый раз принимает это как решение, бросает себя в новый выбор, сжигая мосты. И Хью вовсе не уверен, что готов принимать такую жертву. «Бля, Роза меня отравила, — понимает Хью. — Какая к черту жертва?» Ли не может полностью помешать Хью, но может держать его крепко, обнимая, глядя в глаза. Они у Хью блестящие, словно полные звезд. И Ли улыбается чуть-чуть, одним углом рта, уже чувствуя, что Хью, который всегда не согласен, всегда так решителен, сейчас уступает ему. Теперь Хью не теплый, но все же горячий. А его богатая мимика передает все его сомнения. Он верит, но… почти. Ли гладит Хью одной рукой, постепенно приближая свое лицо к лицу Хью, почти касается его щеки носом, ведет к виску, потом к уху, немного целует: — Я выбираю тебя. И… я не думал об этом так, но я уже довольно давно предпочитаю тебя всем другим людям, ты даже… неужели ты не заметил? Хью хмыкает. Он вдыхает запах Ли, запоминает его кожу на ощупь, а потом наклоняется, чтобы снова поцеловать. — Видимо, я должен твоей невесте, — говорит он, отрываясь от Ли. — А то бы так и расстались… Это больная мысль, тяжелая, и Хью снова прижимает Ли к себе. В конце концов, теперь он сможет вспоминать этот вечер в кладовке. На время зимних каникул этих воспоминаний хватит. — Расстались? — Ли напрягается, но старается говорить спокойно и последовательно, шаг за шагом. — Почему? Из-за Фани? Она… и правда невысокая блондинка, — говорит Ли невпопад. Ее зовут Флоранс… Ли уже планирует, он точно знает, чтобы провести каникулы с Хью, его придется познакомить с Фанни. Тогда она… Их прикроет. Как Ли всегда прикрывал ее. — А ты что со смирением и пониманием отнесся бы к моей невесте? Тебя даже Роза завела… — Хью улыбается, но в темноте, наверное, не видно. — О твоей невесте я раньше не думал, — признается Ли, — но… наверное, я бы понял? Ли вдруг пробирает, и он закусывает губу сразу до крови. Воображение у него буйное не в меру, и Ли старается призвать себя к порядку. — Тогда, когда не знал, что мне хочется оказаться на ее месте, — заканчивает он серьезно и понимает, что щеки его пылают. Ли прячет лицо в волосах Хью, заодно вдыхая их и добираясь руками уже до лопаток Хью. — Не Роза, а ты. Наверное я должен теперь твоей сестре? — Ли вполне серьезен. — Хью… А у тебя есть невеста? Этот вопрос вдруг занимает все мысли Ли, он застывает, не замечая, как сильно теперь стискивает Хью руками и коленями. Ли старается, хотя на самом деле он напряжен. И готов в любой момент предупредить бросок Хью к выходу. Это трудно, потому что так хочется… просто гладить Хью по спине под майкой. Хью сначала отвечает на объятие — Ли же правда волнуется, а потом объясняет: — Ты как будто не знаешь из какой я семьи… Мои бабушка и дедушка, конечно, чистокровнее чистокровных, но это чудо, свершившиеся во имя Гарри Поттера, не иначе — они не были помолвлены, просто подфартило. И если бы кто-то им предложил такой сговор… Не говоря уж о моей маме! Да она бы сожгла «оба этих дома», — цитирует Хью «Ромео и Джульету». — А если бы я завел себе невесту более простым способом ты бы заметил. Понял бы… — Хью фыркает, но вообще-то ему страшно думать, что Ли бы вот так просто смирился. Хью, признаться, пробовал забыться — правильнее сказать забыть Ли — и тогда, прошлой весной, когда Хью выбрал вроде бы подходящую девушку, Ли и правда… не заметил? Ли выдыхает, и с плеч его сваливается не то что камень, целая огромная страна. Ли не хочет ни о чем таком думать больше, как раньше старался не замечать. Он находит себя в руках Хью и даже слова, более менее подходящие: — Хорошо, что у тебя нет невесты. И в этом очень много — больше, чем могло бы быть. Ли отчаянно рад, что Хью не влюбился ни в кого по дороге… Хью ухмыляется, но молчит. Какая такая невеста, если столько лет с ним Ли? Как обмануть уже не девушку, но себя? Как поверить, что кого-то другого Хью бы желал видеть здесь и сейчас? И как бы ни была ценна ревность Ли, он сам — важнее. И Хью снова целует его. Все просто — они живут в одной спальне, как бы… дружат давно, они знают друг друга, как облупленные. И… если Хью и Малфой, как закадычные приятели, могут бесстрашно и вне подозрений уснуть на постели друг друга, то… и Ли ничто не помешает провернуть этот фокус. К счастью для всех, Ли не может ни в чем заподозрить Малфоя. Тот влюблен в Розу так давно и так сильно, что от него фонит. И чем больше он сдерживается, тем сильнее. Ли его немножко понимает. Роза и правда прекрасна. Ли она нравится больше других — они, как две капли воды, похожи с Хью. Ли счастлив, что понял это достаточно давно, чтобы не наделать глупостей. Хью нравится Ли много больше Розы. Много больше любой девчонки. Ли не любит произносить вслух слова вроде «навсегда», но на самом деле мыслит именно этими категориями. В этом они с Малфоем похожи. Ли надеется, что Хью увел его за собой сегодня не по этому.