Квоффл летит через поле

Квоффл летит через поле, вратарь сбивает его ловким жестом, мяч тяжело падает вниз, чтобы охотник, угадав траекторию, поймал его в метре от земли и снова пошел в атаку. Роза драматично курит на ступенях трибуны и наблюдает. Что курить, что тренироваться без разрешения — вещи запрещенные, но кто бы им запретил? В смысле: поймал бы. Охотник снова отправляет мяч в полет, вкладывая в бросок всю силу, вратарь уходит вниз, пропуская. На игре, от противника взял бы, но сейчас это не нужно. Мяч не успевает упасть, охотник во всей своей ярости нагоняет и ловит его, выходя на новый виток. — Поменяемся? — кричит вратарь. — Ни разу, — отвечает охотник. Роза выпускает дым. Она, как и вратарь, торчит на морозе из-за охотника. И совсем немного из-за вратаря. Хью делает большой круг, разгоняясь, набирая силу для броска. У него нет претензий к вратарю, и он не рисуется перед Розой, даже не смотрит на нее. Достаточно и того, что она смотрит на него. Хью снова атакует ворота, со всей злостью, что родилась нынче утром. Вратарь снова просто уходит от удара, но больше не возражает, когда Хью идет на новый виток. Скорпиус берет только те мячи, которые реально взять без вреда для себя. В конце концов, если Хью надо вколотить в кого-то свою ярость, почему бы и не в квоффлы? Это все же лучше, чем драка. Тем более, что редко кто решает драться с Хьюго. Особенно в таком состоянии. К последнему курсу расстановка сил ясна всем. Потому никто и не мешает им. Блестящий охотник и капитан команды Слизерина — Хьюго Уизли — решил потренироваться со своим вратарем — Скорпиусом Малфоем? Ну, все бывает. Сестра одного и не-девушка другого — Роза Уизли — смотрит за этим? Точно — обычное дело. Декабрьское небо не огорчает их снегом, но не показывает и солнца, мяч снова со свистом летит к воротам, когда на поле появляется последняя фигура. — Какого черта вы тут устроили? — усиленный заклинанием голос старосты Слизерина поднимается в небо, непредсказуемо, как мог бы снитч. Скорпиус ловит мяч и сильным броском возвращает Хьюго, Роза тушит сигарету и встает, ну, а Хью… Поймав мяч, летит вниз, тормозит почти, что в старосту… И ухмыляется: — Фэлкон, это просто тренировка. Их лица так близки, что и снитч бы не проскочил, и Ли Фэлкон опускает голову, волосы падают, скрывая его лицо. Он не знает, что ответить. Никогда не знает, что ответить Хьюго, когда тот… вот такой. Злой и насмешливый, нестерпимо яркий, пылающий и красивый. Разве что спросить, на что Хью злится? Но это как-то слишком, Хью все равно только рассмеется.

***

Скорпиус следует за Хью тенью. На всякий такой случай. Драка все еще дрожит в каждом движении Хью, особенно пока собранный и изящный Фэлкон, в костюме с иголочки и даже при галстуке — о, Мерлин! — скользит рядом, отчитывая и предъявляя. Торжественно сопровождая их в Хогвартс. Поле остается за их спинами, заброшенное и одинокое. Фэлкона не убеждает «просто тренировка», Фэлкон хочет понять, а Хьюго не собирается объяснять. Но попадает в шаг Фэлкона, идет не за ним, а почти что впереди, молчит и ухмыляется. Фэлкон белеет то ли от гнева, то ли еще почему и украдкой закусывает губу, оттого кажется, что он тоже сдержанно усмехается. Но это не так. Он просто… недоволен? И напряжен. Напряжение сверкает и переливается между ними, словно они не в квиддич играли, а тренировали друг на друге непростительные. У Скорпиуса сводит скулы. Он идет чуть позади и не отсвечивает — это не его партия, не его сцена и не его… приз. Скорпиус знает: глаза Хью сейчас полыхают звездами, глаза Фэлкона гасят любое пламя. Звезда Скорпиуса исчезает с небосклона — она бессмысленно и беспощадно далека. Одна… «Среди миров в мерцании светил…» Близнецы Уизли сияют жгучим солнцем, грозя спалить до тла любого. Скорпиус не конкурирует. Он остается луной. И следует «за». Для Скорпиуса есть свой вопрос, кто был предтечей? Его друг: яркий, прущий напролом, наперекор всем традициям семьи, Хью, или Роза, что теперь во сне и без сна маячит перед внутренним взором?

***

Роза возвращается в гостиную Гриффиндора, на ходу сбрасывая перчатки. К ней стайкой летят кузины. Хью неизменно популярен и не только среди кузин. Розу спасает то, что она не стремится соответствовать ожиданиям, как не стремится никого утешить. Разве что Хью. «Что с ним?» — вот их главный вопрос. Роза уходит от прямых ответов. Отчасти потому, что не знает, отчасти потому, что все то, что она понимает — тайна Хью. Они — новые «близнецы Уизли», в противовес старым: не легкие, не веселые, вечно злые, но столь же преданные друг другу. Роза скрывается в своей спальне — там не легче. А кузина Молли и вовсе ее соседка. И все ждут ответов, все хотят понимать. Так было и когда на первом курсе, когда Хью феерично распределился на чертов Слизерин. Роза не удивлялась, она готовилась — почти знала. Равенкло, надеялись они оба, и мама порадуется, но случилось так, как случилось. Но для Розы и Хью их связь важнее факультетов, потому гриффиндорку Розу всегда ждут на слизеринских вечеринках, а она всегда на стороне брата. Хотя местами это нелегко. Роза падает лицом в подушку и молчит. Так же, как на первом курсе. Тут нечего объяснять — Хью не сошел с ума, он в него и не приходил. Хью это Хью. А у Розы, между прочим, свои проблемы со слизеринскими вечеринками и друзьями Хью.

***

Хью не отпускает. В мозг снова и снова отчаянно врывается разговор с Ли за завтраком. — У тебя есть невеста? Хью и при воспоминании щурится и улыбается, отчаянно заставляя себя не доставать сигареты. У Ли есть невеста. Такая вот чистокровная незадача. Фэлкон удивленно моргает, и что-то там вежливо объясняет, про «так принято» и «мы с ней просто»… Хью не интересно слушать, он, смеясь, встает из-за стола, и, объявив перекур, сматывается. На поле, куда за ним приходят Малфой и Роза. Как и на вечеринку вечером. Верные друзья, это та еще проблема. Хью даже и не думает искать партнершу, зато когда начинается очередной медляк, он начинает танцевать со своим пивом. Его движения плавные, законченные, пиво колеблется, но только облизывает края бокала — глаз не отвести. Нет и следа его привычной резкости и стремительности. Хью словно кот: он может и одним прыжком настичь мышку, а может вот так вальяжно течь в пространстве. Роза легко скользит навстречу брату и кладет руку ему на плечо. В таком настроении Хьюго чертовски опасен, но не для нее, конечно. Это тоже вид охоты, и Розе он по душе. Брат улыбается ей, делает глоток и ставит пиво на чей-то столик. Охотиться вдвоем всегда проще. У них разные жертвы, но один способ. Хью цепко ловит взглядом того, для кого танцует Роза. И хотя в обычное время это его лучший друг, сейчас Хью не любит этого парня. Да кто бы полюбил парня, из-за которого твоя сестра танцует с тобой? Но если у тебя есть сестра — по крайности, такая сестра, как Роза — ты будешь танцевать. Хью думал бы, что ему хорошо. Но ему просто пьяно и весело, и чертовски удачно, что рядом единственный человек, которому он не может причинить никакого вреда. Роза близко, но это не волнительно и не больно. Это просто хорошо. Ее объятия не жаркие, ее руки не жаждущие — он опора для нее, а она для него. Пока Роза рядом Хью точно помнит, где он и кто.

***

Скорпиус одним глотком допивает свой джин. Можно сколько угодно помнить и знать, что между ними нет и не может быть ничего, но… Роза обвивается вокруг Хьюго, а тот прижимает ее к себе. Роза то ли ивовая плеть, то ли волна — вьется, изгибается — глаз не отвести. Хью прижимает ее к себе за талию, позволяя откинуться к полу, а потом подняться. Рыжие волосы Розы взметаются пламенем. Даже когда песню меняют на что-то пожестче, близнецы не разделяются, только улыбаются друг другу и двигаются быстрее и резче. Скорпиус ненавидит эти их игры, но не реагировать не может. Он отделяется от стены и идет к ним. Он пылает огнем, он невыносимо не в ритме, но оказывается близко. Он говорит Хью формальное: — Извини, — отрывает от него Розу, забирая ее… себе, и без стеснения срывает ее поцелуй. А после ведет ее вовсе не танцевать.

***

Скорпиус действует грубо и дерзко, но Хью легко уступает, а Роза не возражает. Во многом на это и был ее расчет. Скорпиус сжимает ее блузку на спине, почти роняя на себя и целует. Не в пример нежнее и мягче, чем делает все остальное сейчас. Роза кладет ладони ему на плечи, каменные от напряжения, но стоит чуть погладить их, как они расслабляются. — Что это? — спрашивает она, чуть склоняя голову и улыбаясь. — Это ты мне скажи, — Скорпиус крепче прижимает Розу к себе и шепчет в ее ухо. — Только то, что он твой брат, еще не повод… Роза смеется, свободы действий у нее почти нет, но ей удается откинутся и мотнуть головой. — Да, а что повод? Она видит, что вот сейчас Скорпиус вовсе не в настроении шутить и играть, но какая-то злая сила не дает ей уступить. — Я тебе поводов не давал, — отрезает Скорпиус, резко разворачивая ее, и Роза понимает, что неведомым образом она прижата к двери. — А ты мне — да. Видит, Мерлин, я старался. Роза смотрит в глаза Скорпиусу, они темны, зрачок вытесняет радужку, оставляя только бездну. Роза точно знает, что прыгать в нее плохая идея, и все же это — ее любимое занятие. Скорпиус распускает узел шарфа, которым Роза подвязала джинсы, и выдергивает его из петель — прочь. — Ты… — шепчет Роза, а Скорпиус уже толкает дверь вперед. Шарф Розы остается висеть на дверной ручке. Была бы кому охота знать — это почти знамя. Дверь за ними не успевает закрыться, как Скорпиус снова целует Розу, спуская руки на бедра, Роза легко запрыгивает на него — он ловит. Скорпиус определенно… если не зол, то раззадорен достаточно. Не разрывая поцелуя, он поддерживает Розу и несет, упирается коленом в кровать и осторожно опускает. Роза смотрит на него снизу вверх, Скорпиус улыбается, все еще криво и недовольно. Роза приподнимается на локтях и облизывает губы. Скорпиус рваным движением расстегивает свою рубашку, роняет ее с плеч… Завораживающее зрелище, и Роза смотрит. А потом он опускается на постель, опираясь коленом между ног Розы, наклоняется и ведет рукой по ее животу, беззастенчиво скользит ладонью под ее короткий топ. За это он злится отдельно — под тонким хлопком нет белья, и в принципе… В принципе, ему все нравится, но все же не тогда, когда Роза делает вид, что она свободна. Роза судорожно выдыхает и сжимает его плечи, ее браслеты тонко звенят над ухом. Розе безумно нравится все усложнять, а Скорпиусу — делать все простым. Но вот сейчас… Роза гладит его по спине, и это одно заводит до дрожи, а она касается пояса его джинсов, подбирается к пуговице, отщелкивает первую и две следующие. Скорпиус тонет в ее глазах — голубых, как море — и тянет вверх топ, Роза послушно запрокидывает руки, помогая ему. Роза одна так может, Скорпиус не то, чтобы проверял, но… Роза всегда спорит с ним, всегда ускользает, и тем желаннее победа, когда она обнимает его и выдыхает его имя, подается навстречу и… отдается. Это все не ново между ними, но все же каждый раз, как первый. Все чувства так же обострены до предела, а от желания туманится разум. — Какая же ты заноза, — шепчет Скорпиус ей в губы, а после жарко целует, шалея от того, как Роза уступает.

***

Для Хью играют басы и ударные, а еще немного алкоголь в крови. Ему нравилось танцевать с Розой, потому что это не игра, не соблазнение, это просто он и Роза — движение и музыка. Хью хочется громкости и движа. И когда Скорпиус уводит сестру, Хью усмехается: теперь его беспокоит только его пиво. Или новое пиво. Хью движется по залу, ловко обходя девчонок, не помня почти о том, для кого он начал этот танец. Но когда Хью касается своего бокала, он встречает жесткие пальцы, которые не желают его ему уступить. Хью не смеется, но улыбается и облизывает губы. — А ты смелый… Хью тянет к себе пиво, оно расплескивается по руке, но Хью не перестает улыбаться, зато делает глоток. Не отходит, но спрашивает нагло: — И что же потанцуешь со мной? И, не дожидаясь ответа, плывет обратно на танцпол. Ли, конечно, не прекрасная нимфа, но тем интереснее вести себя с ним так. С нимфами Хью всегда вежлив и подчеркнуто галантен. В конце концов, все они чьи-то сестры.

***

Ли упрям и жаден, он не намерен отказываться ни от пива, ни от предложения. Он знает, что нужно остановиться, но идет за Хью на танцпол. Уверенными, жесткими шагами, удивительно… душными. Хью считает его душнилой, но говорит об этом так, что оно сходит за комплимент. Хотя Ли неизменно обижается. Хью лихой и горячий, он обжигает словами, особенно сейчас. Смотреть, как он танцует с Розой уже было испытанием, но на ее месте… Ли не мыслит, чтоб кто-то был на ее месте, значит он должен успеть. Он нагоняет Хью. Ловит бокал, но не руку Хью. Резко забирает пиво и делает огромный глоток — до дна. Пиво ложится на джин, быстро приводя к эффекту. Ли стесняется танцевать, но… Встраивается в странный рваный ритм, тяжелый и мощный, такой, что взрывает Ли изнутри. Звучит, не кончается, а Хью в нем удивительно уместен. Он ведет в танце — Ли ведет от алкоголя и от него. Они не касаются друг друга, но… Ли чувствует каждый жест законченным. И боится конца песни, потому что тогда… придется разойтись? И Ли ловит с подноса новое пиво, поднимая бокал, давая Хью отпить из него и… оставить себе. Ли хочет пить из его рук. Это так странно и так не похоже на него, обычно отстраненного и логичного. С виду…

***

Пить на ходу неудобно, и Хью обливается — пиво холодное и липкое, но Хью, если честно, плевать. А вот на то, что весь такой аккуратный и чопорный Ли пошел с ним — совсем нет. Ли даже на этой тусовке весь такой… Даже рубашку не сменил на футболку, впрочем, у этих чистых кровью, наверно, и не водится подобного. Между ключиц у него серебряная цепочка, подвеску не видно, и Хью без стеснения отщелкивает пару пуговиц, чтобы на нее посмотреть. — Дивной красоты вещь, — шепчет Хью, наклоняясь к уху Ли, одновременно надавливая тому на поясницу и прижимая к себе. Как Хью и думал, пиво такого пассажа не переживает, трепетно плещется через край, и Хью смеется. А подвеска и правда отличная — летящий… ну, допустим, коршун. Хью нравится думать именно так. Он осторожно касается ее пальцами. Металл успел нагреться о кожу Ли: кулон почти горячий под холодными пальцами Хьюго.

***

От горячего шепота Хьюго так близко у Ли отшибает разум. Ли так не привык, он любит планировать… и умеет. У него все по правилам, по расписанию, и сознание отщелкивает мысли ровно в такт пуговицам, которые легко, без боя, поддаются Хьюго. «Не нужно было столько пить.» «Люди вокруг, что ты делаешь?» Ли не понимает, что с ним. Он не сделал ничего неверно — только то, что невозможно было не… Но сердце поднимается к горлу, и останавливается под пальцами Хьюго. Ли сглатывает, почти перестав дышать. Он часто задается вопросом, что Хью делает на Слизерине, как это их всех угораздило так попасть? Но сейчас это ясно. Хью уверен и опасен. Гораздо опаснее, чем даже в моменты их спарринга. Хью — выдающийся боец, мало кто решается к нему выйти, но Ли рискует почти всегда. Можно и сейчас обернуть все это дуэлью или даже банальной дракой. Мордобоем, в котором Ли проиграет Хьюго. Они с Хью почти никогда, почти ни в чем не бывают согласны, но неизменные партнеры почти на всех занятиях. Ли возражает Хью, но часто для того, чтобы уверенно согласиться с ним после, или для того, чтобы столкнуться с тем, что выбора нет. Хью не замечает, а Ли следует за ним. Многие, почти все, считают их друзьями. Это… могло бы быть правдой. У Ли нет никого, кто был бы к нему ближе. Семья не в счет, кровные узы сильны и непоколебимы, но родню не выбирают. А коршун отчего-то не бьет крыльями, не вырывается из рук Хьюго, не клюет. Это невероятно, и так… словно оказаться вдруг обнаженным, словно потерять разом все свои войска. И… Нужно или остановиться сейчас или выпить еще? И нужно бы собраться, спросить все же: «Что ты делаешь?». Но Ли молчит — этот вопрос удивительно не уместен сейчас. Ли любит оставаться с холодной головой, но сейчас все вокруг кажется ему горячим, руки Хьюго, кулон, воздух, расплескавшееся пиво, расплывающееся пятном на рубашке. Теперь она липнет к телу. А Ли чувствует и может сконцентрироваться только на «продолжай». Он хочет верить, что Хьюго делает это не просто назло. Что прижимает Ли к себе не по тому, что так надо, не потому что таковы правила, не оттого, что это лучший способ победить. Ли моргает и произносит непослушными губами совсем не то, что следовало бы: — Ты тоже ему понравился… — и кладет руки Хьюго на плечи, не отталкивая, а притягивая ближе. Они движутся в такт музыке, и Ли еще никогда не был столь раскрепощен на танцполе. Ему хочется, и он ведет рукой вверх к лохматому затылку Хью, зарываясь пальцами в его густые, жесткие рыжие волосы.

***

От прикосновения Ли к затылку по телу разбегается острая волна — держаться действительно трудно. — Не ему, а тебе, — парирует Хью. Он бы поцеловал Ли, но тогда пиво точно окажется на его спине, а это определенно расточительство. Они движутся намного медленнее играющей сейчас песни, но это нисколько не важно. Хью уже прикидывает, куда им смыться и по всему выходит, что в коридор. На двери их спальни красноречиво болтается галстук. И Хью отдельным усилием забывает, что это вовсе не галстук — а ярко-красный шарф, который служил поясом его сестре.