Рыжики из Линчёпинга

      В трёхкомнатной квартире в Линчёпинге было совсем тихо. Эту тишину нарушал только звук проезжавших мимо машин, слышимый из приоткрытого окна. В гостиной горел только изогнутый напольный торшер от IKEA, стоявший над фиолетовым угловым диваном. Собственно, вся мебель в этой квартире была производства этой марки. Здесь был только один человек. Это была спавшая на диване девочка-подросток. Время от времени она ворочалась, кутаясь в цветастый плед.       Угнетавшую тишину нарушил звук поворачивавшихся в замке ключей. От неожиданности девочка-подросток подпрыгнула на диване. Под рукой у неё ничего не было, кроме открытой книги, которая лежала на стеклянном журнальном столике. Тинейджер вскочила с дивана и насторожилась. Но, увидев, в дверях знакомое лицо, с облегчением выдохнула. — Мама? - неожиданно для самой себя спросила девочка-подросток.       Она оглядела мать с ног до головы и в очередной раз отметила, что та совсем не изменилась. Тот же пирсинг, те же иссиня-чёрные волосы, те же карие глаза. Одета женщина была в чёрную кофту, серую майку и рваные джинсы. На ногах были немного грязные кеды. Женщина разулась и спросила холодно: — Неужели ты успела забыть моё лицо всего за четыре часа?       Девочка-подросток стыдливо опустила глаза и прикусила губу. Женщина мягко положила руку на её плечо и ответила без эмоций, идя в гостиную: — Автобус из Норрчёпинга задержался на два с половиной часа. Пришлось подождать.       Женщина быстро сняла кофту и бросила на стул. Девочка села на диван и наблюдала за каждым маминым движением. Та поставила дорожную сумку на стул и стала вытаскивать оттуда содержимое. Лисбет Саландер очень бережно положила на стол ноутбук, зарядку от него, бутылку с водой, три сэндвича, полотенце и запасную одежду. Она спросила: — Хольгер не вернулся? — Он уехал на природу со своими дружками-байкерами.       Лисбет кивнула. Её взгляд упал на книгу, лежавшую на журнальном столике. Саландер взяла её и стала разглядывать. — "Второй пол"? - спросила Лисбет с непониманием. — Нам на каникулы задали написание эссе. В школе недавно рассказывали про сексуальное насилие. В нашей стране статистика изнасилований растёт долгое время, их более девяти тысяч на данный момент. Именно поэтому нас попросили написать сочинение и сдать в начале следующего года. — А какая тема эссе?       Девочка-подросток с важным видом встала на диван в полный рост и ответила, как будто декламировала очередную статью из "Миллениума": — "Моё мнение о месте женщины в современном шведском обществе". Мам, ты бы Хольгера видела в тот момент! — И что же он делал в тот момент? - удивлённо спросила Лисбет. — Спал сном праведника на последней парте, - гордо сказала девочка.       Лисбет лишь подняла брови. Ни один мускул на её не дрогнул. В душе она была рада, что в школе её детей кто-то решил поднять тему феминизма и связынных с ним понятий. Саландер на какое-то время даже подумала, что если бы класс состоял из одних девочек и ей бы позволили рассказать что-нибудь на эту тему, то она бы высказала всё, что думает о подавляющем большинстве мужчин, и показала пару приемов самообороны и уловок мести. Но женщина без эмоций сказала: — Во-первых, Агнета, ябедничать некрасиво. Во-вторых, с Хольгером я поговорю сама.       Агнета села на диване в позе лотоса. Она наблюдала за тем, как мама копалась в холодильнике. Лисбет с удивлением взглянула на тарелку с кропкакором, которую заметила не сразу. Девочка-подросток поспешила подбежать к матери и затараторила: — Это я сделала. Просто ты практически всегда питаешься фаст-фудом и... — Когда ты успела? — Пока ты была в Норрчёпинге.       Лисбет задумчиво кивнула. Она велела Агнете достать столовые приборы и сесть за стол. Саландер-старшая знала, что дочь больше любит обедать в кругу семьи, чем в одиночестве. Кропкакор две женщины, большая и маленькая, съели с остатками лазаньи. Агнета спросила: — Вы поймали его? — Кого? — Того убийцу в Норрчёпинге. — Его застрелили, - многозначительно сказала Лисбет, пережёвывая пищу, - При попытке к бегству стреляли на поражение. Но женщину спасти удалось.       Агнета всегда любила слушать истории мамы и некоторых полицейских Линчёпинга. Она наизусть запоминала каждую историю, сама того не зная. Так же она запоминала все прочитанные статьи "Миллениума". Младшая Саландер всегда просила маму рассказать что-нибудь, когда математика и физика ей порядком надоедали. И Лисбет вполне охотно рассказывала о том, что происходило с ней на работе. Но сегодня мать была слишком немногословной, что очень напрягло Агнету. — Мам? Всё нормально?       Лисбет поморгала и посмотрела на дочь, после чего неуверенно ответила: — Да. Просто последнее убийство не выходит из головы. Себя вспомнила на месте той девушки. Как ни странно.       Агнета от неожиданности звякнула ложкой, которой размешивала чай. Про последнее убийство она помнила. Девушку нашли в своей квартире всю в кровоподтеках и царапинах, прикованной к кровати наручниками по рукам и ногам, с задранной майкой и голую ниже пояса. Мать рассказывала ей о моментах из своей жизни, хоть и с явной неохотой, но представить, что маму могли подвергнуть такому же... Агнета всегда знала мать как очень смелую женщину, которая будет отстаивать их с братом права. Их даже в школу не хотели брать из-за её внешнего вида. Родители по-разному относились к Лисбет. Большинство, конечно, о деле Залаченко слышали. Кто-то её жалел. Кто-то относился к Саландер ровно и мог с ней общаться, не запрещая своим детям общаться с Агнетой и Хольгером. Кто-то воспринимал её скорее как старшую сестру, чем как мать. Кто-то в открытую ненавидел и требовал вмешательства социальной службы. Агнета знала, что её мать плевать хотела на то, что думают другие люди, и способна за себя постоять. Но что кто-то способен приковать старшую Саландер к кровати и вот так надругаться над ней, Агнета и представить себе не могла. В таком ступоре девочка-подросток сидела минут пять, пока её не вернуло в реальность несколько раздражённое: — Чему ты удивляешься? Почти такое же со мной сделали, когда мне было двадцать четыре.       Лисбет встала со стула, подошла к посудомойке и засунула пустую тарелку туда. После этого она пошла к дивану, села и прикрыла глаза. Агнета встала из-за стола и подошла к матери. Сев рядом с ней, она приобняла её за плечи. Лисбет вздрогнула, распахнула свои карие глаза и посмотрела на Агнету. Она хотела скрыть все до того, как дети окончат школу. Бьюрман ей не снился, нет. Его лицо всплывало в памяти Саландер довольно редко. Однако последняя жертва невольно заставила её вспомнить то злополучное время, когда у неё был сексуально озабоченный опекун.       Лисбет посмотрела на Агнету. Вот как всё объяснить этому четырнадцатилетнему рыжеволосому чуду с веснушками и оленьими голубыми глазами? Старшая Саландер хотела бы всё это скрыть, но по выжидающему взгляду дочери она поняла, что сделать это не получится. Агнета-младшая всегда смотрела на неё так, когда ей что-то не нравилось или когда хотела получить ответ на вопрос. И если раньше Лисбет могла с легкостью осадить дочку, то теперь, когда у неё переходный возраст, это не представлялось простой задачей. — В то время, когда меня признали недееспособной, у меня был опекун. Точнее, когда у моего первого опекуна случился удар, мне нашли нового. Мне он не понравился с самого начала. Если тёзка твоего брата давал мне практически полную свободу действий, то адвокат Бьюрман взял меня в капкан. — Это как? - спросила Агнета, сразу же отругав себя за такой вопрос. — Постепенно, если так можно выразиться. Он взял под контроль мои финансы, я не могла ни на что получить деньги без его разрешения. Во время бесед он придирался к пирсингу и задавал мне вопросы с эротическим подтекстом. Например, какой секс мне больше нравится, какие люблю позиции, какие особые предпочтения у меня есть. Я даже придумала парня и рассказывала о так называемом нашем романе. Но это не помогло.       Лисбет легла на диван. Агнета укрыла её пледом, но не отошла. Она даже не стала доедать свой ужин. Как бы мать не пыталась это скрыть, дочь чувствовала, что ей плохо. Саландер продолжила: — Когда у меня сломался компьютер, мне пришлось самой идти к адвокату Бьюрману, так сказать, на поклон. Он, конечно, дал деньги. Чек на семь тысяч крон вместо двадцати тысяч, и то не бесплатно. Эта свинья закрыла окна шторами и начала свою игру. — Он... Он шантажировал тебя чем-то? - заикаясь, спросила Агнета. — Не только. Он сначала лапал мою грудь, до операции у меня была совсем маленькой. Потом застал врасплох и сделал то, чего я не ожидала. Начал говорить про взрослые игры и заставил сделать минет.       Агнета с непониманием смотрела на маму. Та это заметила и отрывисто выдохнула. На тему интима Лисбет с детьми никогда не говорила и откладывала это до их совершенолетия. Как странно бы это не звучало, ей хотелось быть хорошей матерью. Саландер спросила: — Ты читала когда-нибудь атласы по анатомии?       Агнета кивнула. Лисбет продолжила: — Надеюсь, ты знаешь, как выглядят мужские гениталии.       Агнета снова кивнула. На биологии им рассказывали о репродуктивной системе, но чисто с научной точки зрения. Старшая Саландер отчеканила: — Вот когда мужчине сосут между ног - это минет. Но его можно делать по любви, а можно не по своей воле. У меня синяки остались на затылке после того дня. Сперму пришлось проглотить.       Маленький нос Агнеты чуть сморщился от отвращения. Она слышала, как девочки в классе обсуждали парней перед уроками. С подругами Саландер-младшая иногда смотрела мелодрамы, и постельные сцены не вызывали у неё брезгливости. И сцены насилия, если таковые имелись, не были откровенными. — Отвратительно, но не настолько, чтобы я не могла это стерпеть, - буквально выплюнула Лисбет. — И ты не пошла в полицию? — Они не слушали меня, когда твоя бабушка валялась на полу избитая и без сознания. Стали бы они слушать меня тогда?       Агнета знала, что мама была трудным подростком, и что её часто ловила полиция. Как и часть полицейских Линчёпинга, полиция Стокгольма и социальные службы считали, что Саландер-старшая даже зарабатывала проституцией. Некоторые одноклассники даже пытались задеть Агнету этим заявлением, но после того, как главную задиру школы госпитализировали со сломанной рукой и поцарапанным ухом, они поняли, что с ней лучше не ссориться. У Агнеты и мыслей таких не было, так как мать обычно не выходила из дома без надобности. Да и быть свидетельницей каких-либо свиданий Лисбет ей не доводилось. — К следующему визиту я подготовилась. Пришла со скрытой камерой из "Милтон Секьюрити". Бьюрман назначил встречу у себя дома, я и представить не могла, что дальше произойдёт. — Он тебя раскусил?       Лисбет покачала головой. Она стала рассказывать в деталях подробности того дня. Саландер помнила всё, как будто это было вчера. Удар по лицу, наручники и раздевание всплыли перед глазами женщины. Про проколотый булавкой сосок и кратковременную потерю сознания, когда адвокат Бьюрман её чуть не задушил подушкой, вспоминать было противно. Саландер на минуту показалось, что она вновь слышит его противный голос, и что этот жирный боров вновь висит над ней, хрипло постанывая, и трогает её тело, временами сжимая и ударяя его. Ей не забыть слёз, выплаканных за те несколько часов, криков сквозь кляп, боли в низу живота и прямой кишке. От услышанного у Агнеты по спине пробежали мурашки. — Камеры он не заметил. Это дало мне шанс на подготовку к нашей третьей встрече. Я прихватила с собой электрошокер, заманила в спальню и вырубила. Привязала его к кровати. Засунула анальную пробку ему в зад. Показала запись того, что он делал со мной... — И он испугался? - с энтузиазмом спросила Агнета. — Конечно. Когда я ему показала запись и сказала, что она попадет во все газеты страны при любом неблагоприятном раскладе, естественно, он испугался. Он предоставил мне доступ к моим же деньгам и отправлял положительные отчёты обо мне в социальные службу, хотя наших встреч больше не было. А чтобы он не забывал, я оставила ему подарок. — Какой? — Надпись, - усмехнулась Лисбет. - "Я САДИСТСКАЯ СВИНЬЯ, ПОДОНОК И НАСИЛЬНИК". Вытатуировала у него на животе. Бьюрман, правда, хотел её удалить, но я сразу дала понять, что такая же надпись будет у него на лбу.       Агнета слушала мать очень внимательно, в который раз убеждаясь, какая она бесстрашная и решительная. — Бьюрман пытался от меня избавиться и заказал моё убийство. Только он сам вырыл себе яму. Его нашли мёртвым в собственной квартире.        Лисбет закрыла глаза. По глубокому и размеренному дыханию Агнета поняла, что мать заснула. Только теперь четырнадцатилетка поняла, почему мать говорила, что садисты выбирают жертв, находящихся от него в зависимом положении и не имеющие близких людей. И теперь ей стала понятна причина постоянных наставлений во время тренировок по самообороне.       Не желая беспокоить мать, Агнета поцеловала её в макушку, выключила торшер и пристроилась на свободной части дивана.