Жертвы обстоятельств

Наверное, со стороны мы выглядели удивительно странно: группа школьников разного возраста рассматривает какую-то бумажку, не обращая внимания на то, что зеленоглазый парнишка лет четырнадцати чуть ли не плачет, разглядывая их. Раян, действительно, совсем злым не выглядел. Скорее он казался очень опустошённым, уставшим. Будто бы всё это время вагоны с углём разгружал, да переживал за кого-то. Но за кого? По моим расчётам зеркальные копии не должны были пропасть даже сейчас, но взволнованное лицо одноклассника, да его пребывание тут, собственно, тоже, говорили об обратном, всеми силами указывая то, что какая-то из частей нашей миссии успешно пошла не так, как надо. Снова посмотрев на записку, написанную на рилийском, я наконец-то всё поняла. Да, это было проще простого! Сорами сообщила нам об этом, не так ли? — Вайлэйтарс — переводится, как нарушители? — Да, так и есть, — до Мэтта, кажется, тоже дошло то, что произошло. — Ты хочешь сказать, что, — я обратилась уже к Раяну. — Всех забрали? — Вау, меня заметили, какая честь, — буркнул парень. На большее его не хватило. — Да, какой-то местный псих, я его-то впервые в жизни видел! Какой-то молодой, в тёмных очках, я сначала подумал, что из какого-то фильма вылез! И плащ стрёмный, черно-золотой, короче говоря, одет он был ужасно. Но это не главное. Я-то за вами в тот момент бегал, но как увидел, что вы какого-то демона в лес попёрлись, так сразу обратно пошёл, не хотел в ваши секретные дела вмешиваться. Шёл неспеша, плёлся даже. А как дошёл до отеля, так охренел. Этот самый чудик и настоящая эльфийка, серьёзно эльфийка, у неё ушами, наверное, можно по дереву вырезать… Так вот, эти существа вломились в отель, я в это время успел уже в окно залезть, правда в кладовке заперся, они тупые, туда посмотреть не задумались даже. Вот, папа кричал, требовал вернуть сына, девочки плакали, Леди Соннел озиралась испуганно и в руку папину вцепилась, а ваши эти голограммы, не знаю, что это за ерундень, попытались взять, так те испарились сразу же, я в щёлочку видел. И как только я полностью убедился в том, что они ушли, вылез из кладовки, да осматривать отель побежал на предмет улик. Нашёл это на двери и побежал вас встречать, пока за мной не вернулись… Такие дела. Да, всё было так, как я предполагала. Тот прекрасный замок, что радовал глаз своим видом, который можно было разглядывать из окна, оказался обитаем. И это был именно тот самый замок, где и находится наш артефакт, а с ним в комплекте — сумасшедший лорд, ужасные звери и служанка-эльфийка. И этот человек, конечно же, принял ни в чём не повинных людей за страшных преступников, забрал их в свою обитель и теперь, скорее всего, не отдаст. Стыдно перед Раяном. Я не знаю, почему, но странное чувство вины стало мучить меня в тот момент, когда я подняла на него глаза. Так уж выходит, что при каждой нашей встрече ему плохо. Это странно, но так и есть, как бы я ни старалась изменить это. В первое наше официальное знакомство я его избила, потом познакомила с призраком-Оливией, а теперь… А теперь это. Я не знаю, как это назвать, но я видела, что Лоноэ настроен вовсе не враждебно. Глаза его полны тоски, такой ужасной и заразительной тоски, что хочется плакать. И становится стыдно. Стыдно, что пока вы получали силы, кому-то было плохо. Стыдно, что не успели. Это, разумеется, сущий бред, ведь нашей вины в этом всём точно нет, но чувство гаденькое не исчезает, оно ведь не поддаётся логике. Такая загадочная вещь — стыд. Ты чувствуешь его даже тогда, когда твоей вины нет, когда всего лишь узнал, что кто-то страдал, пока ты относительно неплохо проводил время, непременно начинаешь чувствовать себя ужасно, несмотря на то, что всё это — воля случая. Может быть, это какие-то инстинкты? Или особенности человеческого мозга? Я не знаю — не разбираюсь в психологии. Может быть и такое, что всё это есть лишь только у меня, а у остальных всё хорошо. — Повезло, — криво усмехнулась Шарлотта и серьёзно посмотрела на Раяна. — У нас есть секретное оружие. По крайней мере, мы знаем, как попасть в этот замок. Значит, и наших освободим. — Правда? — Раян, кажется, сегодня не был скуп на эмоции вовсе. Его буквально можно было прочитать, как открытую книгу. — Да, — кивнул Джеймс. — Нам всё равно надо было попасть в этот замок. У нас есть девочки, которые с легкостью смогут это провернуть. — Ну не сказать, что с лёгкостью, — протянула я. Ему-то легко говорить, а нам с Ливи ещё горничными притворяться! — Ну да, Мира же опять грязную работу выполняет, — сочувственно сообщила Сэн. — А что я одна? — возмутилась я. — Оливия имеет теперь нормальное тело и магию, которой, между прочим, управляет лучше, чем я. — А ещё она совсем не умеет врать, — заметила Сильвия. Лив кивнула. — И играет плохо. Этот псих сразу что-то заподозрит! — Да, вы правы, — я нервно улыбнулась. — Что же, мне придётся влезать в платье горничной. — И в чулки с подвязками. — И в чулки с подвязками, — с болью в глазах повторила я. — Чего? Магия, чулки? Что-то я совсем не вдупляю! — Сейчас вдуплишь¸ — пообещал Сэм. — Ну, короче да, — Джеймс слегка вытянул руку вперёд и зажмурился, пытаясь вспомнить наскоро выученное заклинание из учебника, заботливо уложенного Сорами в бездонную сумку (да, этот дуралей читал её прямо на ходу). — Апирас! И на ладони Кацейро появился симпатичный изумруд размером где-то с ягоду клубники. Раян выпучил глаза и, кажется, схватился за сердце. Но решил всё же не падать в обморок, для разнообразия, наверное. Вместо этого Лоноэ беспомощно застонал, потом взял изумруд в руку, придавил, погладил, чтобы убедиться в его материальности, и глубоко вздохнул. — Окей, с магией вроде понятно, — Джеймс после этих слов улыбнулся, и изумруд исчез так, как и появился. — Ну, а мне усилитель подарил также тело, чтобы я могла сражаться наравне с другими, как видишь, ничего в этом страшного нет, — подала голос Оливия. Я вдруг поняла, что не имею смелости взглянуть в её глаза. Она ведь в этом плане более чуткая, чем Мэтт — замечает самые маленькие изменения в моём поведении. — Ужас, да и только, — Раян слегка дёрнул плечами. — В последние дни у меня появляется странное ощущение, что я попал в какой-то дешёвый фэнтезийный роман. — Так и есть, Раян, так и есть, — улыбнулась Сэн. — Итак, по счастливому стечению обстоятельств, мы сможем проникнуть в замок. Правда, планы у нас радикально меняются. — Предлагаю такой вариант развития событий, — заметил Мэтт. — Мирель проникает в замок и ночью даёт нам сигнал. Мы, не поднимая шуму, используя наши силы, делимся на две группы. Одна группа идёт спасать наших, другая — за артефактом. Потом мы объединяемся и сбегаем. В это время кто-то сообщает в полицию Айсавэра. И вуаля — психа забирают в дурдом. — Ты дело говоришь, — кивнула я. — Только вот вам нужно будет какое-то время на заклинания, так что думаю, имеет смысл мне немного задержаться в замке. Уж не волнуйтесь, никто не пропадёт! — А если он заподозрит что? — Не должен… Думаю, сейчас в отеле небезопасно. Он может вернуться в любой момент! — И что нам делать? Я осмотрелась. Действительно, что? Не искать же ночлега у каких-нибудь Айсавэрских старушек в такое время? Да к тому же, не факт, что они знают рилийский. Всё же они довольно стары, большую часть жизни прожили, думая и говоря на совершенно другом языке. Так что не думаю, что это сработает. По крайней мере, этот вариант мне казался совершенно невозможным. Так что я слегка огляделась, задумалась, а затем мой взгляд остановился на заброшенном доме. Он уже наполовину развалился, крыша его имела многочисленные дырки, стёкла были разбиты кем-то, наверное, лет двадцать назад. Ветхие ступеньки уже практически разрушились, а некогда красивые стены теперь были какого-то странного цвета. — Как вам? Думаю, сойдёт… — Для одной ночи совсем неплохо, — Джеймс одобрительно погладил меня по голове. — Прекрасно, миледи. — Надеюсь, мы всё же вернёмся в отель когда-нибудь, — сдавленно прошептала Шарлотта. — У меня после такой ночи волосы так испачкались! Будто бы не мыла их вчера вечером. Мы аккуратно открыли скрипучую калитку и просочились в сад, где трава была нам практически по пояс, а длинные ветви кустов напоминали когти каких-то чудищ, от которых приходилось постоянно укорачиваться. Хватаясь за деревянные перила, которые, казалось, могли превратиться в прах от лёгкого дуновения ветерка, мы поднялись по полуразрушенным ступенькам. В доме было жутко тихо. Кое-где ещё стояла старая мебель, на кровати, которая была видна из коридора ввиду отсутствия двери в спальню, ещё было полусгнившее постельное белье, а вместо люстры из потолка торчала смешная проволока, на которой даже не было лампы. Дверь в кухню тихо скрипела, открываемая кем-то прозрачным и невесомым. Лестница на чердак практически развалилась, у неё осталось лишь две перекладины. Но мы и не собирались туда подниматься, по крайней мере, просторного помещения внизу хватило бы с головой, чтобы подремать полчасика и с новыми силами (нет) приниматься за работу. Сумку поставили в угол, изъяв оттуда книгу заклинаний. Раяна усадили караулить вход, а сами столпились у книги, чтобы придумать, как лучше обустроить свой быт. Для начала Джеймс сделал ограждение для костра из драгоценных камней. В старом деревенском доме оно смотрелось крайне нелепо. Мы поломали лестницу и отодрали кое-где доски — сделали древесину и положили её в то место, где захотели развести огонь. Потом Шарлотта неуверенно зажгла огонёк в нашем временном костре. В принципе, все остались довольны. — Мир, а может ты это… Через зеркала в отель сходишь? — умоляюще простонал Сэм. — Терпи, солнце моё, терпи, — я была неумолима. — Я проверила ещё тогда. В отеле нет проклятых зеркал. А проходить сквозь обычные зеркала это, простите, высшая ступень. Извиняюсь, ещё не так развита! Сэм что-то простонал в ответ и прислонился к гнилой стене. Решили остаток ночи дежурить посменно. Меня, к моему великому счастью, пожалели, мол, тебе завтра ещё работать. Я легла на деревянный пол и тут же заснула, игнорируя отсутствие подушки и одеяла. Мне было плевать, где спать. Лишь бы заснуть. Лишь бы день поскорее кончился. Но в душе моей ютилась тревога: как же было просто раньше, когда я была обычной школьницей! Поспала я достаточно долго для человека, который лёг на пол в районе трёх утра. Разбудили меня солнечные лучи, которые неожиданно подползли к моему лицу и заставили чихнуть. Я лениво открыла один глаз, затем второй, слегка прищурилась и начала обрабатывать информацию. Как бывало всегда, я проснулась самой последней. Наверное, мои любимые друзья решили сделать мне прекрасный подарок: дать выспаться. Это лучшее, что они могут сделать в столь непростое время. С улыбкой вспоминаются те дни, когда не было таких огромных проблем. Когда мы потихоньку распутывали тугой клубок событий, принимая всё за игру. Учились, радовались жизни, смеялись вместе. Нам всё казалось, что всегда будет второй шанс, всегда мы сможем вернуться назад, что-то исправить. И даже смерть Оливии перестала в какой-то момент быть проблемой, ведь сестра была с нами. А сейчас всё по-другому. Одна ошибка могла стоить жизни, правда вдруг обернулась ложью, а приключение, на которое мы случайно нарвались, стало вовсе не игрой, а войной, самой настоящей войной со слезами, соплями и смертью. Об этом было даже страшно думать, но я по привычке вывалила все сложные раздумья на себя, сразу же задохнувшись от негативных эмоций. О поступке Лив не хотелось даже думать. Новость об этом, как волна, нахлынула на меня неожиданно и захлестнула с головой. Заставила поставить под сомнение многие вещи. Например, изменилась ли я хотя бы чуть-чуть? Что обо мне думают другие? И неужели у меня вдруг образовалась звёздная болезнь? Я всегда боялась любить себя. Боялась, что если я вдруг когда-нибудь пойму, что больше не хочу ненавидеть себя каждой клеткой тела, все неожиданно начнут считать меня самовлюблённой эгоисткой. Мозгами-то я, разумеется, понимала, что такого никогда не будет. И, поступив в Миолскую Академию, практически забыла об этом, дала себе волю, полюбила себя. И это было наиприятнейшее чувство! Тепло от него разливалось по телу и было сладкое, тягучее, точно гречишный мёд. И вот, теперь моё самолюбие разбилось о мои же недостатки, которые я так тщательно скрывала. И это было нечто ужасное, будто мне, только вышедшей из жаркой бани, кто-то кинул в лицо холодной и неприятной осенней грязи. Но даже не это было главным. Главным было то, что я не понимала, зачем мне показало это зеркало. Почему? Магия нам помогает, но помощи я тут не вижу. Никакой. Магия хотела, чтобы я простила Лив, потому что она мне об этом никогда не скажет? Будто бы я смогу просто принять её слова о том, что я редко что-то принимаю… Чёрт, это уже загадка на ночь какая-то! В нос ударил приятный запах пиццы с двойным сыром и оливками. Я резко встала и беспомощно завертела головой. Оказывается, пока я спала, ребята успели сбегать в отель, аргументируя это тем, что только самые отчаянные психи нападают на людей днём. Так вот, они собрали вместе свои карманные деньги (Джеймс также взял немного у Леди Соннел) и купили экстра-большую пиццу в местной пиццерии, да ещё целый литр сока. Шарлотта привычно поворчала, что без кофе она не проснётся и Кацейро великодушно купил ей капучино (благодетель, блин!). Поэтому она, счастливо хихикая, сидела прямо на полу и изучила книгу заклинаний. Мой учебник, кстати, тоже лежал тут, прямо напротив меня. — Доброе утро! — сказала я достаточно громко. — Уже день, спящая красавица, — усмехнулся Мэтт. — Ну, ты в своём репертуаре. — Ну, насчёт красавицы сомневаюсь, — буркнул Сэм. — Эй, Сэмми, у нас с Ми лица вообще-то о-ди-на-ко-вы-е! — Прости, я не хотел! — Ах, привычная атмосфера! — от всей души улыбнулась я. Не нужно много думать. Грибы тоже думали, так из них шашлык сделали! Я встала, разминая затёкшую за ночь спину и шею. Затем подошла к стоящей на столе коробке и взяла кусочек пиццы, при этом левой рукой наливая оранжевый сок в пластиковый стаканчик. Взгляд мой внимательно изучал солнечные зайчики, играющие на полу. — Блин, здорово бы было уметь пользоваться и левой, и правой рукой, — вздохнула я, придерживая стаканчик. — Нифига не здорово, — прокомментировал Раян. — Пустяковая штука, даже домашку быстрее делать не выходит. — Стоп, погоди, ты… этот...двуручный? — Амбидекстр, — Сильвия ненадолго оторвалась от начертания каких-то символов в воздухе. — Это называется амбидекстр. — Ничего себе, — удивилась я. — Никогда бы не подумала. В школе ты всегда правой пишешь. — Не хочу привлекать внимание, — буркнул Лоноэ. Мэтт на заднем плане демонстративно кашлянул. — Умно, умно, — я усердно закивала. — Сегодня у меня есть шанс попасть к какому-то старому педофилу в горничные! — А он старым перцем не выглядит, а вот про педофилию это да! Его служанка выглядит лет на пятнадцать, хоть лица её я не видел. — Ну, молодой педофил, старый педофил, какая разница! Суть-то одна. И открыла книгу заклинаний, чтобы сделать момент более драматичным. Открыла просто наугад, особенно не раздумывая, но глава меня действительно увлекла. Там рассказывалось о заклинании, с помощью которого можно делать клонов людей. Заклятие несложное, вроде бы доступно для обладателей средней ступени магии и выше, но качественного зеркального клона может сделать человек с уровнем магии не ниже высшего. Клон этот биологически будет точной копией реального человека, жить сможет своей жизнью, как все нормальные люди, даже умереть может, и не только умереть, но и стать призраком после. Клон и человек, по чьему подобию он был сделан, будут расти одновременно, иметь сходные черты характера, правда, клоны чаще всего… — Клоны чаще всего асексуальны и аромантичны! — удивлённо воскликнула Лив, заглядывающая мне через плечо. — Тебя это так удивило? — Сэм дёрнулся и тоже подошёл ко мне, вчитываясь в текст. — Вот, это действительно круто! Смотрите, при сильном эмоциональном потрясении клон становится чрезмерно агрессивным, его сознание в эти моменты затуманено. В таком положении клон может запросто убить даже дорогих ему людей, успокоить его крайне сложно, легче уничтожить. Но те, кто выжил после приступа, полностью отделяются от "оригинала", могут даже немного измениться внешне, а их магия, если таковая была, перескакивает на одну ступень! Классные существа эти клоны! — Да? А мне кажется, это страшно… Я не могу представить, что бы делала, если бы кто-то из моих друзей оказался клоном. — Не переживай, Лив, мы уже столько дерьма пережили, что давно бы уже приступы словили! — Ты права, — засмеялась сестрёнка. — В общении с клоном главное никогда не говорить, что он клон, — дочитала я статью. Дальше была инструкция, как этих клонов создать. — Смотрите! Раньше было модно иметь близнеца, поэтому многие из нас могут быть потомками клонов. — Но они же асексуальны… — Но не бесплодны! Замуж раньше выдавали насильно, да и холостым было ходить несолидно. — Суровая реальность… — Клонирование таким образом — хороший способ воскресить человека. Правда, недейственный, по факту личность-то уже не та, — умно заметил Мэтт. — Да, занятная глава. Оказывается, детей ещё и с помощью магии делать можно. Я вздохнула и перевернула страницу учебника. Заклинание отражения. Кажется, мама и папа когда-то говорили о нём. Раньше это казалось мне шуткой, набором слов. Но теперь воспоминание чётко прорисовывается в моей голове. Я вспоминаю, как мама что-то говорила про то, что в своё время смогла даже проклятие отразить, а папа, ласково её обнимая, отвечал, что она не отразила лишь его любовь. Ох уж эта романтика! Но, как оказалось, история за этой пустяковой сопливой шуткой оказывалась очень занятной. Сразу же мне захотелось узнать подробности. Кто хотел наслать на маму проклятие, например? Это навсегда останется тайной, увы. Едва ли мама захочет делиться самым страшным секретом своей жизни. По крайней мере, не по телефону. Кстати, телефоны ребята тоже принесли. Они лежали около двери на кухню ровным рядом. Я попробовала сосредоточиться, слегка напрягла правую руку, концентрируя в ней всю свою силу. Усилитель чуть-чуть засветился, что меня удивительно радовало. Я нарисовала в воздухе завитушку и тихо произнесла: — Рефлекто… Конечно, ничего не произошло, потому что отражать было нечего. Я слегка повернулась к ребятам. — Можете в меня что-нибудь кинуть? — Чего? Зачем? — не понял Раян. — Ты хочешь синяки заработать? — Ты хочешь попрактиковаться? — догадался Мэтт. Между ним и Раяном будто бы пробежали электрические заряды. — Да одно заклинание, только что-то мягкое… — О, тут какой-то кусок ткани валяется. Прямо около спальни, — Джеймс поднял тряпку, слегка скомкал и, прицелившись, бросил в мою сторону. Надо сконцентрироваться. Я и магия едины. Магия — мой помощник. Я вновь напрягла руку и почувствовала, как сила накапливается в моей руке. Кусок ткани неизвестного происхождения уже был в метре от меня. Вот, сейчас… Рука нарисовала нужный символ. — Рефлекто! — сорвалось с моих губ. Да, моя магия — мой друг. И мне совсем плевать, что она заставила меня волноваться… Почувствовала, как мне на лицо приземлилась тряпочка. Магия на меня обиделась? Э? Так вообще бывает? Дрожащей рукой я сняла с себя предмет и с интересом развернула, разглядывая. Пока я поняла, чем в меня кинули, ребята уже смеялись во весь голос. Это были трусы. Да, самые настоящие мужские трусы, сделанные, по всей видимости, столетие назад. На них были вышиты чьи-то инициалы, а сзади имелась огромная дырка, будто бы кто-то их специально разорвал. Я гневно посмотрела на Джеймса. — Ты. Посмел. Бросить. В. Меня. Чьи-то. Трусы?! — Мирка, я, правда, случайно, я не знал, что это труселя! — Врёшь, грибочек! Я тебе сейчас эти труселя на голову надену! Всех накрыла волна смеха. Я гонялась за Джеймсом по коридору с трусами в руках, отовсюду слышались одобрительные возгласы. Общими усилиями нам с девочками удалось повалить Кацейро на пол и надеть ему трусы на голову, как косынку. Мэтт что-то шутил про то, что это сейчас в моде, Сэм, кажется, достал гитару и начал напевать какой-то извращённый мотив, а все мы, даже бедолага Джеймс, снова засмеялись, будто бы были на каком-то представлении великого комика. И этот смех был чем-то особенным. Чем-то, без чего жизнь окажется скучной и унылой. Что-то, что объединяло нас всех тонкой и прочной алой нитью. Связывало на много лет. Лишь бы выжить. — Весело у вас, — Раян улыбнулся. Сначала я хотела ответить что-то стандартное, но потом вдруг вздрогнула. Раян. Улыбнулся. Раян Лоноэ. Тот самый, что всегда злился на всех. Тот самый, что обзывал Лэйна-Истера педиком. Тот самый, что ненавидел всех и вся, бил кого угодно, обожал драться, желал мстить кому угодно! Стоял передо мной и искренне улыбался… Сложно в это поверить. — Я не знаю, как потом, но сейчас мы с тобой в одной лодке! — сказала я вместо тысячи возможных вариантов диалога: от грубых до самых невинных. Я тоже хочу говорить правду. — Так что можно сказать, что сейчас ты — часть нас. — А, может, и потом… — Сэн слегка зевнула и эффектно достала блокнот из огромного кармана. — Чего?! — Так, сейчас посмотрим… Раян Лоноэ, после случая, когда Мира его кхм… приложила, ни разу не подрался. Сначала замахивался, потом перешёл просто на грубые слова. Сейчас только грубит, и то, только сверстникам. Почти перестал пугать пятиклашек. Почти. Усердно готовился к экзамену, возможно, чтобы впечатлить Миру. Сразу же побежал к нам, когда всё началось, не разболтал никому секрет про Оливию, не выдал нас, хотя знал, что мы идём в лес… Не искупление, конечно, но стоит нашего внимания… К тому же, у него в роду была наша старая добрая Сорами и придурок Лэйн, значит, есть шанс, что Раян сильный маг. Этого хватит? — Погоди, Сэн… У тебя на всех такое досье есть? — Абсолютно, — хитро улыбнулась Аями. — Особенно это касается тех, с кем я часто вижусь. В детстве пыталась вести личный дневник, но он полностью сводился к подобного рода наблюдениям. Раян смотрел на нас огромными глазами. Он решил проигнорировать ту часть, где Сэн говорила про корни и про его силу. Наверное, решил, что потом разберёмся. Его щёки, кажется, слегка порозовели, а зрачки расширились. Он выглядел, как ребёнок, которому пообещали, что купят конфету. Он глубоко вздохнул, а потом выпалил: — Не ждите, что я побегу вам целовать ноги! Но, чёрт возьми, я согласен на сотрудничество. — Ой, а я не знала, что гроза школы может быть таким милым, — Сэн усмехнулась. — Замолчи! — Ну ладно… Мира, что с заклинанием? — Думаю, мне нужно больше тренироваться… Пока есть время. Только без трусов, хорошо? Сэн благородно отколола тканевую розу, прикреплённую к её комбинезону (она и переодеться успела?!), вытащила из неё иголку и предложила мне. Кидать вызвался Джеймс, всё же из нас он оказался самым метким, о чём свидетельствует его победное попадание трусами в моё лицо. Я снова попыталась произнести заклинание, сконцентрировать магию в правой руке. Даже в левой пробовала. Чувствовала, как силы покидают моё тело, как ноги слабели, а глаза слезились. Голос мой охрип, но я не продолжала делать попыток. Магия не слушалась меня. Я чувствовала её, чувствовала покалывание в руке, но не могла выплеснуть всё. Было ли дело в том, что я каждый раз думала об инциденте с Оливией, или, может быть, я недостаточно громко говорила заклинание? Или дело в моей дрожащей руке? Я испробовала всё. Но ничто не вернуло мне сил. В конце концов, я рухнула на пол от бессилия и глубоко вздохнула. Ничего не вышло. — Я не понимаю… Усилитель должен помогать, разве нет? Так что блин не так?! Я от злости ударила себя по руке, а потом всё же сдалась и вытянула ноги. — Ладно, пора уже что-то делать. Стоит, наверное, найти какое-то объявление о поиске горничной или вроде того… — Уже всё найдено, креветочка, — Сэм помахал перед моим носом какой-то бумажкой. На ней красовалось лицо этого загадочного лорда. У него были медные волосы и пронзительный взгляд синих глаз. Это был очень странный цвет: он не был сравним с небесным цветом глаз Мэтта, с тёмно-синим, почти фиолетовым, правым глазом Сэн. И даже лазурные глаза Сорами ни в какое сравнение не шли с этим. От одного взгляда на эту фотографию по коже моей пробегали мурашки! Длинная чёлка лорда слегка закрывала его тёмные брови и, кажется, справа была длинее, чем слева. Губы его были практически телесного цвета, а на шее красовалось какое-то ожерелье. Очень странная внешность, конечно… — Он молодой, этот лорд, оказывается, — кажется, никто не понял, был это вопрос или нет. — Вообще-то, — заговорщически начал Аями. — Говорят, что ему за сорок. — Удивительно, — Оливия задумчиво поднесла палец к губам. — Маме тридцать семь, а она выглядит старше, чем он. — Мира, как будешь у него, спроси, каким кремом он пользуется? — улыбнулась Шарли. — Так, значит, обоснуй у меня есть… тогда я возьму в отеле кое-какие вещи и, наверное… И мы вышли из нашего убежища, оставив дежурить там Сильвию и Оливию. По улице пошли, как ни в чём не бывало, добрели до отеля, незаметно юркнули внутрь. Я поднялась по ступенькам, быстро закинула зубную щётку, расчёску и ещё кое-какие важные вещи и остановилась на несколько секунд перед зеркалом. Мне совсем не хочется враждовать. Правда. Я очень сильно люблю свою магию. Да, раньше я боялась зеркал, раньше считала, что мне это не нужно. Но теперь-то я знаю, что всё отнюдь не так. Я без моей силы не я. Моя сила — это и есть я. Разве хорошо ссориться с самим собой? Да, я не знаю, почему со мною так поступили, но без волшебства лучше бы уж точно не было. Плохой магии не бывает, бывает хорошая магия в плохих руках. У любой силы есть смысл. У любой магии — светлая сторона. Мне показалось, что зеркало засветилось слабым голубоватым светом. И заблестело. Как наряд маленькой девочки в костюме феи. Или же, это просто была игра света? Когда я подошла к замку, меня охватил страх. Внутри похолодело, а сердцебиение по своему обычаю ускорилось. Хотелось убежать, заплакать, точно маленькая девочка. Крикнуть «Не хочу!», топнуть ногой, закатить истерику. Мой организм всем своим видом говорил, что ему плевать на нашу миссию, предательски защипали вчерашние царапины. Я прикусила губу и шумно вздохнула. Не хочешь, мой дорогой, а надо. Надо, понимаешь. Такое простое слово, да? Надо. Мне плевать, что всё, что угодно может произойти. Мне плевать. Да кого я обманываю? Может, я не очень люблю себя, но я катастрофически ценю свою жизнь. Я хочу жить! — Дайте мне ещё минуту, — я отдышалась. Нельзя дать чувствам задавить меня. Я сильнее. — Так, всё, я иду. Ребята сделали вид, что ушли, но на самом деле они просто спрятались. Я взяла в руку бумажку и дрожащей рукой коснулась довольно современного для подобного замка звонка. Казалось, его пронзительный писк, похожий на хор хомячков, ещё не долетел до замка, как ко мне навстречу поспешил хозяин. Я сжала в руке бумагу, уже приготовилась к речи. Сейчас всё начнётся. Главное, помнить, что это игра. Это просто игра. — Элодия? — хрипло сказал он, а потом неожиданно потёр глаза и пробурчал что-то, что я едва расслышала. — Нет… Это её дочь, да… А так похоже, чёрт… На мгновение я подумал, что она помолодела… Что?! Он говорит по-викореннски и… Элодия — имя матери. Моей мамы. Но надо держать марку. — Здравствуйте, я… — Не надо притворяться, я уже знаю, зачем ты здесь, Савэйрин. Мою фамилию он произнёс с такой злобой, будто бы ненавидел это слово больше всего на свете. Я в свою очередь забыла о своём беспокойстве. Всё вокруг слилось и смешалось, я снова перестала чувствовать. Будто бы меня посадили в огромную стеклянную клетку. Я не чувствовала его прикосновения, а голос его доносился эхом, будто бы между нами было огромнейшее расстояние. Я постаралась как можно сильнее сосредоточиться, чтобы понять, что вообще творится в этом проклятом Айсавэре. Лорд вёл меня вдоль по коридору, мимо мраморных колонн, по такому же мраморному полу. Вёл быстро, очень сильно тянул за руку. Мне казалось, что вот-вот и она отвалится, переломятся кости, хрустнув, потечёт кровь. Фу, лучше об этом не думать. Иначе буду как Сэм, который обожает есть, смотря какие-то ужастики с расчленёнкой. Длинный извилистый коридор неожиданно кончился, последняя дверь у стены, по всей видимости, являлась «кабинетом» этого лорда. Интересно, как работают лорды? Мы пока не изучали это в школе, так что я этого, разумеется, не знала. Но в кабинете не было и намёка на рабочую атмосферу. Прямо над дверью висела ужасающая картина с удивительным чудищем, напоминающим гибрид человека, лошади и совы. Я отвернулась, чтобы не смотреть на него. Окна были закрыты плотными иссиня-чёрными шторами, в люстре горел искусственный огонь. Прямо у стены стоял тёмный диванчик со странного рода заплаткой, будто бы специально пришитой туда. Она была ярко-зелёной, чем-то напоминала цвет глаз моей матери. У дивана лежала шкура медведя с тремя ушами и тигриным хвостом, а прямо перед ним, у противоположной стены находилось огромное зеркало с тёмной поверхностью. Я сжала в руках моё личное зеркало, предварительно спрятав его за спиной. Всё будет хорошо. Тем временем лорд, будто бы услышав мои мысли, запер дверь и жестом показал мне сесть на диван. Взгляд его глаз заставил меня слегка согнуть ноги в коленях. — Итак, Мирель. Вы же хотите освободить своих друзей, я прав? Или же, вас интересует артефакт? — я промолчала. — Наверное, и то, и другое. Вы ведь и подумать не могли, какая это ловушка. Не волнуйтесь, ваша компания будет освобождена через неделю. Ровно через неделю, ни днём раньше. — Почему? — сохраняя поддельное спокойствие, сказала я. Я смогу. Я справлюсь. — Потому что к тому времени они забудут о вас. — Чего?! У него точно с головой беда… — Всё очень просто. Я сделаю с тобой то же, что с твоей сестрой. Сначала ты будешь у меня служить как горничная, потом я изменю им память, да так, чтобы они забыли о тебе. Тогда мы будем жить втроём, ты, твоя сестра и я. Я дарую вам бессмертие, вы будете моей компанией, моим спасением. В этот раз я не изменю расу, не отберу твою прекрасную силу. Я не видел в тебе потенциала тогда, пятнадцать лет назад. Но сейчас я вижу, что ты даже сильнее своей сестры, ты сможешь помочь мне. Что-то я ничего не понимаю. Какая сестра? Оливия же наложила на себя руки. Он сообщник Лэйна? Откуда он знает мою мать?! В горле образовался ком, но всё, что я могла сказать — это сдавленно прошептать: — Хорошо. А потом вдруг вспылить. — Только прошу! Не забирайте у них воспоминания обо мне! Я готова остаться добровольно, только не трогайте память! — О, этот огонь в глазах! Элодия, твоя дочь прямо твоя копия. Хорошо, Мирель. Эйприл проводит тебя в твою комнату. Тебе не надо произносить клятву, я верю тебе. Элодия не умела врать о таких вещах. А я умею. Я не верила лорду. Я не верила ни единому его слову, ни единому звуку. Всё, что он говорил, было так странно, так далеко от моей правды. От того, что на самом деле происходит. Но больше всего мне было страшно, что бредит тут вовсе не он, что Оливия — наша массовая галлюцинация. Что моя настоящая сестра тут, в стенах этого странного места. Что на самом деле у моей матери был кто-то, кто любил её сильнее, чем отец. Что всё это — не страшный сон, а правда. Я всё ещё мечтаю проснуться. Проснуться в мягкой кровати в своём доме, сказать Лив «Доброе утро» и попробовать перевесить в девятый класс в Академию. Попробовать написать Мэтту, найти остальных и узнать, что нам всем снился один и тот же сон. Кошмар. Долгий-долгий затяжной кошмар, такой реалистичный, что мы даже не поняли сначала, что сон, а что явь… От этих мыслей мне захотелось плакать. И я заплакала. Бесшумно. Слёзы просто текли по моим щекам и капали на мраморный пол. Чья-то тёплая, смутно знакомая рука вдруг вытерла их. Я уже думала, что вот оно, сейчас проснусь, но ничего не случилось. Я подняла глаза и увидела Оливию. Точнее, девушку, очень похожую на Оливию. У неё было лицо Лив: те же большие зелёные глаза, те же пухлые щёки. Родинки в тех же местах, та же фигура, тот же цвет волос. Правда причёска была другая. Да и было кое-что, куда важнее причёски: у неё были эльфийские уши. Я растерянно моргнула, та лишь улыбнулась. Губы у неё тоже были, как у Лив. — Прости, к этому будет очень сложно привыкнуть, — сказала она голосом сестрёнки. — Меня зовут Эйприл. Но при рождении у меня было другое имя. Родители назвали меня Оливия. Оливия Савэйрин. Она сказала что-то ещё, о том, чтобы я не пугалась, но я не слышала её. В глазах моих потемнело, а в ушах зазвенело. Последнее, что я видела перед тем, как потерять сознание — испуганные глаза. Это были глаза Лив.