Зверь с человечьими глазами

      Аарон решил немного прогуляться перед тем, как ехать домой. Дел на сегодня у него больше не было.       Небо потихоньку вечерело, заливаясь позолотой. На улице всё также было много людей, в придачу — дул сильный, весьма холодный ветер, но Аарона это почему-то волновало мало. Он думал обо всём том, что произошло с ним за последнее время. О своих чувствах, о своём отношении к этому… Вспомнил и слова старухи: «Сильный защитник за тобой стоит.» — усмехнулся. Он не только всё запомнил, но и действительно дождался, когда это сбудется. — И кто бы мог подумать… — пробубнил себе под нос.       Аарон присел на лавочку, стоящую на краю площади. Смотрел и думал: «вот, люди. И все разные. И у каждого своя жизнь, своя судьба, свой путь». Вещь, вроде бы, абсолютно обыденная, понятная, логичная… Но как же так вышло, что Аарон — это Аарон? А не, к примеру, Люциан? Осознавать, что всё это — дело рук чистой случайности — невероятно.       Вот мать ведёт ребенка. Аарон конечно не мог знать наверняка, точно ли это его мать, но он предполагал, что так и есть. Кем станет этот малыш в будущем? Может, очередным злодеем? Или кем-то великим? Может, он будет врачом? Художником, политиком? Что-то изобретёт или захочет стать, к примеру, поваром? Аарон улыбнулся. На самом деле, он любил детей. Возможно даже, хотел бы однажды заиметь своего… Но основная причина, по которой он любил детей заключалась именно в том, что за ними интересно наблюдать. Во-первых, дети по своей природе любознательны. Они ничего ещё не знают о мире вокруг, а потому стараются его исследовать. Во-вторых, они не испорчены. Ребенок — это как чистый лист бумаги. То, что будет на нём написано, а именно — разного рода предрассудки — закладывается не столько им самим, сколько его окружением. Ну и третья причина заключалась в жизнерадостном настрое: дети редко думают о смерти, редко думают о чём-то плохом. Им не нужны сигареты или алкоголь, чтобы суметь справиться с негативными эмоциями, да и в целом они быстрее отпускают обиды, нежели взрослые.       Где-то вдалеке уличные музыканты затянули свою песнь. Она разливалась через всю площадь, плавно и звучно. Аарон обычно не обращал на них никакого внимания, а сегодня решил прислушаться… «Я вспоминаю дни, которые уже прошли давно, Всё равно, лучше закрыть окно. Достаточно воспоминаний этих… Мы в комнате вместе, но в одиночестве.»       Аарон не смог расслышать и половины из того, что они там пели, но то, что всё же сумел разобрать сквозь шум — ему даже понравилось. «Интересно», — размышлял Аарон — «о чём думал музыкант, сочинивший это? Должно быть, его тоже мучает память…»              Для него навсегда останется загадкой вопрос о том, зачем кому-то было убивать его родителей. Он до сих пор помнит момент, за который прежде держал на своего отца обиду…       Аарона заставляли учиться. Как и любой другой ребёнок — он капризничал, увиливал от занятий любым возможным способом, порой даже приходилось откровенно хитрить. В любом случае — он никогда не был идеальным сыном.       Отец казался Аарону фигурой строгой, порой — даже чрезмерно. Но это не только не пробуждало у него любовь к знаниям, но и, в некоторых случаях — лишь отталкивало ещё больше. — Я в твоём возрасте из-за учебников не вылезал! — кричал он на Аарона. — Да что уж там, я по ночам не спал, бывало, зато всегда, везде был первым! Знаешь, как меня родители воспитывали? — потом он садился, переводил дух и его голос становился тише, голос мягче, а взгляд менялся с разгневанного на грустный. — То, как я с тобой обхожусь — это ещё цветочки… Меня пороли, бывало, пока кровь не выступит, а я тебя и пальцем ни разу не тронул. Потому что я помню, какого это. Я не хочу, чтобы мой сын страдал… Но я хочу, чтобы он многого добился.       Аарон добился… Но какой ценой? Больше всего на свете он жалел сейчас лишь об упущенном времени. О том, что попросту не извинился. Не успел. — Ладно, хватит. — Аарон отогнал от себя грустные мысли, встал с лавочки и пошёл дальше.       Не успел он ступить и нескольких шагов, как в паре метров от него вдруг закричали. Женщины брали детей на руки и уходили, кто-то встал на месте, словно вкопанный, другие — ринулись вперёд.       Мужчина в рваной, старой одежде, полностью покрытой пятнами неизвестного происхождения. Худой, с бледной и тонкой серой кожей, да до того — что невооружённым глазом можно было разглядеть большинство его вен; странно двигался по улице. Сделав несколько рваных шагов — упал, начал трястись и издавать нечленораздельные звуки, изо рта у него тут же пошла пена, а глаза налились кровью. Кто-то кричал о том, что ему нужна помощь, другие же — снимали шляпы, потому как поняли — он не жилец и осталось совсем недолго. Подошло несколько зевак, химеры — в основном, кошачьего рода — остановились рядом с ним и начали тянуть носом воздух, подёргивая ушами. — Очередной употребитель… Ужас. — сказал кто-то совсем рядом с Аароном. Он обернулся и увидел чуть позади себя мужчину в возрасте, из небогатых, но одет он был, тем не менее, опрятно. — Вот так вот они выглядят? — спросил Аарон, с ужасом в глазах. Он чувствовал каждый удар своего сердца, тело бросило в жар, а ноги словно задеревенели. Мерзость увиденной им картины вызывала лишь страх. — Да. Я уже немало таких случаев видал, привык. Дохнут, как мухи… Только людей пугают лишний раз. — его лицо, покрытое морщинами и седой, короткой бородой оставалось настолько спокойным, будто бы он смотрел не на чью-то мучительную смерть, а на обычную, театральную сценку.       Не прошло и пяти минут, как на площади появились люди в форме городской охраны. Они стремительно подбежали к лежащему на земле мужчине, но тот больше не двигался. Один из охранников потрогал шею пострадавшего… И покачал, повернувшись ко второму, головой. Кажется, всё было кончено.       Люди были в ужасе, но больше не шумели: крики поменялись на обычный тон и шёпот, большинство зевак начало расходится, кто-то наоборот: ещё стоял. Видать, хотели посмотреть на то, как и куда будут утаскивать сей свежий труп. Аарон потерял дар речи и сел назад на лавочку, чтобы немного успокоиться. Мужчина, с которым Аарон говорил не так давно, махнул рукой на это всё и тоже куда-то ушёл, неспешной старческой походкой. «И кто-то действительно продолжает употреблять эту дрянь, после такого?» — Аарон просто не мог поверить в то, что могут найтись настолько безумные люди.       Отойти от увиденного Аарон так и не сумел. Он был слишком впечатлительным, чтобы смотреть на нечто подобное с неизменным выражением лица, поэтому домой добрался он не скоро. — Добро пожалова… Господин, вы в порядке? — Тиша встретила его почти у самого порога и сразу же начала переживать, увидев Аарона. Ещё бы: бледный, с растерянным взглядом. Она никогда не видела Аарона таким, даже если тот был в тяжёлом состоянии, когда болел простудой. — Я? Да. В порядке. — ответил он и прошёл мимо, так больше ничего и не сказав. «Я-то в порядке, а вот тот бедолага…» — подумал Аарон в тот самый момент.       Он неспеша поднялся по высокой лестнице и прошёл в свою спальню, сразу же закрыв за собой дверь. Сел, а затем — лёг на кровать, раскинув руки. Аарон смотрел в потолок, но до сих пор видел перед глазами этого мертвеца. Он и подумать даже не мог, что человек способен окраситься в столь яркий оттенок серого. Впрочем, будь он художником — сказал бы, что это не чистый серый, а смесь серого с… Бордовым? Лиловым? Розовым? Аарон не знал. Он же не художник. «Господи, я ещё и над оттенком думаю!» — ему было одновременно и смешно и грустно.       В дверь начали стучать. Аарон подумал, что это Тиша — пришла удостовериться, действительно ли он в порядке, однако ошибся. — Э… Х-хозяин? — это был Элиот. Голос его звучал тихо и неуверенно. — Я услышал, что вам, должно быть, плохо… — Я в порядке. — отрезал Аарон. — Всё хорошо. За дверью тут же стихло, но ненадолго. Прошло около тридцати секунд, может, минута, прежде чем Элиот опять задал вопрос: — А можно мне войти? Аарона поразила небывалая учтивость Элиота. Они привыкли к жизни друг с другом, поэтому о некоторых вещах, к примеру — можно ли зайти в комнату — могли даже и не спрашивать. Потому, что никто и не был против. Аарон вспомнил слова Дугласа о том, что химера может очень тонко чувствовать состояние своего хозяина и немного пристыдился. Нельзя допускать, чтобы Элиот переживал за него. — Да, конечно. Заходи. — ответил ему Аарон, хотя несмотря на только что пролетевшую в голове мысль — даже не попытался встать с кровати. Он чувствовал себя слишком уставшим и просто не хотел сейчас шевелиться. Дверь открыли с едва слышным скрипом. Элиот сделал несколько аккуратных шагов внутрь, посмотрел на Аарона, после чего прошёл дальше в комнату и сел рядом с хозяином. Они молчали длительное время. Аарон смотрел в потолок, Элиот — на пол, его взгляд застыл на лучах заходящего солнца. Каждый думал о чём-то своём. — Мы в комнате вдвоём, но каждый в одиночестве… — тихо сказал Аарон. Голос его от чего-то хрипел. — Что? — Элиот тут же обратил своё внимание на Аарона. — Да так… Был на площади сегодня и там какие-то музыканты пели песню. Запомнилась она мне, почему-то. — пояснил ему Аарон. — Вот оно что… Господин. — Да? — Вы точно в порядке? Может, вам нездоровится или ещё что? Аарон всё также лежал, неподвижно. Он думал над тем, хочет ли рассказывать своему коту о произошедшем на площади, или нет?.. — Там… Вернее, на той же площади — начал Аарон. — случилось то, что я никак могу выкинуть из своих мыслей. Знаешь, вообще-то, я не люблю вид смерти. Он мне противен. — Очередная казнь? — поинтересовался Элиот. — О, если бы… Теперь я знаю, как выглядит человек, умирающий от употребления того, чего не стоит и, по-хорошему, вообще нельзя употреблять. — эмоции уже потихоньку отпускали Аарона и он решил, что хочет поговорить об этом. — Он просто сделал пару шагов, упал и умер. — Так просто? — Элиота не только не испугал подобный рассказ, более того — он отнёсся к нему с нескрываемым скептицизмом. — Ну, нет… Не настолько просто. Он ещё дёргался и пускал пену изо рта. А ещё у него была серая кожа. — Ничего себе! — Элиоту стало очень интересно. Теперь он знал, как именно умирают эти люди.       Элиот не мог разделить чувств Аарона, касательно темы смерти. Было бы странно, если бы он разделял их и при этом так легко и просто шёл на убийство. Элиот понял: — Вы просто не хищник. — констатировала химера. — Что? — Аарон действительно не понял, к чему было это сказано. Он даже чуть поднял свою голову, чтобы взглянуть на Элиота и ждал объяснений. — Вот мне, например, интересно, как и кто умирает. Потому, что я хищник. Такова моя природа. — объяснял он. — А вы… Вы не такой. Вы другой, не хищник. — Ну… Конечно, я же человек. — ответил Аарон и опустил голову обратно. — Но ведь и я наполовину тоже человек. Да и люди, порой, творят вещи гораздо худшие, чем такие, как я. Аарон задумался. Ему хотелось бы возразить, да только вот, он понял, что не может. Сказанное Элиотом в некотором роде являлось истиной. — А ты прав. — согласился он. — Вы просто не хищник. — повторил Элиот в очередной раз. — Да… Не хищник.       Солнце начало постепенно заходить за горизонт. Небо больше не было таким золотистым, а в комнате стало заметно темней. Начала постепенно восходить Луна, за нею — звёзды. Они беседовали ещё некоторое время, после чего Аарон всё же встал. Он был рад тому, что купил Элиота. Не будь его сейчас рядом… Да что уж там, Аарон обязан ему жизнью. Его и самого сейчас могло бы не быть здесь — ведь Люциан не так давно пытался что-то подсыпать Аарону в вино, а Элиот учуял странный запах.       Даже несмотря на то, что Элиот — страшный нарушитель закона, а именно — серийный убийца, если его можно было так называть; Аарон был рад иметь у себя дома такого преступника. Он был готов защищать Элиота также, как и Элиот его. — Ладно, — сказал Аарон, зажигая несколько свечей. Без них в комнате было слишком темно. — Пошли. Мне надо поесть и помыться. Тебе, уверен, тоже. — Не хочу в ванну. — Элиот начал дуться. Ещё бы… Он же кот. — Если ты хочешь спать со мной на одной постели — придётся. Уж извините, но такие вот в моём доме правила. И вообще… У тебя же своя комната есть, почему ты не спишь там? — С вами теплее. И удобнее. А ещё я хочу вас защищать. Аарон снова вспомнил о той ночи, когда он потерял родителей. — Хорошо, спи рядом. Но помыться тебе надо, всё равно.       Когда-нибудь у Аарона обязательно появится жена и ребёнок, а до тех пор — он будет воспитывать Элиота. Эта химера тоже чем-то была похожа на маленького ребёнка — такая же капризная и обидчивая.