(Не) идеальная дочь

Аи внимательно рассматривает отца: его глубокие карие глаза, еле проступающие морщинки на усталом лице, правильно уложенные волосы, идеально отглаженная рубашка – в нем восхищает все. Девочка делает вдох и в нос ей ударяет запах дорогого парфюма. Она жадно втягивает в себя воздух и не желает его выдыхать. Хоть до этого момента у неё не было ни малейшего понятия о вкусах своего отца, этот запах кажется ей нереально родным, чем-то уютным и давно забытым. Нотки острого перца смешались с запахом каких-то трав, затем раскрылись ванильной дымкой и окутали девчонку тонким облаком. Она замечает, что Манджиро также не сводит с неё глаз. Его удивляет, как сильно она напоминает ему всех сразу: и нос как у Эммы, и глаза как у Аюми, улыбка как у дедушки и, черт возьми, он бы вечность изучал ее лицо в поисках знакомых черт. В то же время его раздирает любопытство, чем там занята Аюми. Он так скучал по ней все это время, а после встречи чуть с ума не сошел, думая, как вернуть все обратно и есть ли у него хоть какой-то шанс; но теперь, когда он точно знает, что у них общий ребёнок, она точно никуда не денется, и выбора теперь у неё нет. Что-то тяжелое упало на пол, и Майки пришлось отвести взгляд от дочери. Звук металла прозвучал словно призыв к действию, и повод к примирению был найден мгновенно. — Аюми, у тебя все хорошо? — воспользовавшись ситуацией, Манджиро залетел в подсобное помещение. Женщина тихонько материлась себе под нос, осматривая упавшую кастрюлю. — Это какие убытки, — сорвалось с её губ. Она стояла посреди комнаты, держа в руках оставшиеся металлические ручки. — Не ушиблась? — Сколько теста, — шепчет она. — У тебя все хорошо? — повторяет Майки. — У меня все отлично, — она швыряет ручки на пол в разлитое тесто, и те, врезаясь в кастрюлю, добавляют последнюю ноту в её истерику. — Я потратила время на это и ингридиенты, — она делает шаг к двери и ещё один, мужчина хватает её за руку и разворачивает к себе. — Я оплачу все это, сколько стоит? — Тебе лишь бы деньгами швыряться. Только и думаешь о своих грязных бумажках, — её глаза горят как тогда, во времена их молодости. Его словно молнией поразило, и он вспомнил, за что её любил. Как же он обожал этот взрывной и несносный характер. Сано считал, что никому не шло быть рассерженной так, как ей. Майки смотрит на её губы, что находятся так близко, и понимает, что другого шанса ещё долго не предвидится. Он сильнее сжимает ее запястье и притягивает к себе. Аюми выкидывает вперёд другую руку и наотмашь бьёт мужчину по щеке. Да, и рука у неё твёрдая как и раньше. Круто, конечно, но позорно будет так это оставить. Манджиро ловит вторую руку в свою и заводит ей за спину. Аюми возмущается, Майки кричит, что хочет просто поговорить и начать все с начала. Кажется, в этот раз эта задачка будет посложнее, Аюми уже не молодая девчонка, которую можно было покорить поездкой на байке. Перед ним уже взрослая, опытная женщина и вернуть её доверие – бесценно. Скучающая Аи отвернулась от ругающихся родителей. Такое она, конечно, слышит впервые. Шоу её позабавило, но быстро наскучило. Неужели есть кто-то, кто может дать отпор её властной и жёсткой родительнице? Усмехаясь, Аи осматривала помещение: такое тёплое, уютное и родное, но новые чувства захватили её с ног до головы. Она понимала, что этот момент принадлежит только ей и не надо ни с кем его делить, и противная Рина об этом точно не узнает. Во всяком случае только не от неё. Она опустила взгляд вниз, на бежевый стол, проскользила им по гладкой поверхности, и, заметив тонкие пальцы мужчины, подняла глаза повыше. Рукава пиджака, галстук, подтянутые мышцы рук, разукрашенное шрамами лицо – Санзу показался ей самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Он буквально поражает её сознание. Её взгляд пробегается выше, от его губ к носу, затем к глазам, встречается с его взглядом и понимает, что окончательно пропала. Она заливается краской, вжимается в стул, и смущённо отворачивается. Аи уже ругает себя за такое внимание ко взрослому человеку, что же он теперь о ней подумает? Он же друг её отца, а что будет, когда Майки узнает, что его дочь вот так разглядывает мало знакомых, взрослых мужчин? А если этот мужчина расскажет её родителям об этом инциденте? Её мысли так заполнили её голову, что казалось, что их слышит вся округа. Сердце бешено колотилось, щеки заливались краской. Стыд какой. Это вообще нормально? Она молилась всем известным ей богам, чтобы Санзу перестал так смотреть на неё и отвернулся. Ещё чуть-чуть и она растает, растечется под этим самым столом лужицей. А что, если она ему тоже понравилась? Эта мысль затмила все остальные и готова была разорвать весь мир. Хрупкая надежда на то, что у них что-то может получиться, током расходились по её телу. Она смущённо улыбнулась своим суждениям. Звонок телефона разряжается атмосферу. Санзу одаривает девушку странным, словно свысока, взглядом и выходит на улицу. Аи облегченно выдыхает. Родители на заднем фоне продолжали о чем-то переругиваться, а девчонка краем глаза следит за новым знакомым. Она отмечает, стараясь запомнить каждое его движение: как нервно он курит трубку, как пинает мусорный бак, потом внимательно слушает кого-то, достаёт что-то из кармана и кладет в рот, потом кричит в трубку и снова пинает мусорку, зависает на мгновение, уставившись на девушку стеклянным взглядом, тут же приходит в себя, но взгляд его становится злым, ненавидящим. Его лицо в этот момент перестаёт быть человеческим и приобретает звериные черты. Аи кажется, что он похож на пса, на какого-то огромного и бешеного добермана, готового растерзать все, что видит на пути. Девочка решает, что ей это показалось, скорей всего ему сказали что-то очень неприятное. Ну как он может её ненавидеть? Он видит её впервые. Мужчина не сводит с неё глаз и тянет на себя ручку двери. Ещё миг, и она теряет его из виду, но тут же находит его снова. Он очаровательно ей улыбается, подходит к прилавку, прерывая ругань влюбленной пары, покупает пирожное и с милой улыбкой ставит его перед Аи. — Растущему организму нужно как можно больше энергии, — он подмигивает и чувствует, как девушка постепенно очаровывается. Аюми уже устала слышать одно и тоже. И чего он заладил? Ну как он не понимает, что нельзя зайти дважды в одну и ту же реку. Что сделано, то сделано, он же сам тут дров наломал. Все, финита ля комедия. И при чем тут, спрашивается, она? А он словно не слышит или не хочет слышать. Ну что поделать? Майки всегда был эгоистом, вот сколько она его помнит, он всегда делал, что хотел. Санзу, попросивший пирожное, на минуту облегчил её страдания, но, замученная собственными переживаниями, женщина не заметила самого важного. Её внутренний мир был занят вернувшийся любовью. Сердце бешено стучало, и, возможно, ей хотелось броситься в его объятия и сказать, как она скучала, но она не могла себе этого позволить. У них больше нет ничего общего. Аюми даёт ему понять, что прошлое осталось в прошлом, при этом она уверена, что Сано так не думает. Он же упрямый до чертиков и всегда добивается своего. У неё уже нет сил слушать это, и лучшее, что она может сделать, это заткнуть уши и отвернуться. Где-то из внешнего мира доносится обрывки фраз: “Ну ты же дорога мне” и “Дай мне шанс”. Аюми уходит глубже в себя и ищет на что бы отвлечься. Вот сидит её дочь, напротив Санзу. Оба как-то странно улыбаются. Он неприлично кокетливо, она смущённо и по-детски наивно. Аюми не сводит глаз со странной парочки, что-то щёлкает у неё в сердце, и эти двое тоже доводят её до безумия. Когда Санзу что-то печатает в телефоне и показывает Аи, Аюми решает, что пора заканчивать с этим странным общением. — Майки, — прервала она мужчину на полуслове. Она решительным шагом подошла к Санзу. — Вам пора уже. — Нет, мам, почему? — набросилась на мать девчонка. — У тебя слишком много впечатлений на сегодня, хватит, плохо спать будешь. — Но так нельзя… — Мама права, я и сам устал и ещё дел много. Увидимся завтра, не переживай, Аи.

***

***

***

***

***

***