Twin Flame

      Тэхен со скучающим видом обводит танцпол пятый раз за минувший час и давит зевоту. И чего так тухло? Или проблема не в потеющих телах в свете разноцветных огней, а в нём? Нет, он слышал, что наступает пресыщение, но не в 20 же с хвостиком, когда самое время прожигать жизнь в местах подобных этому? Из философских мыслей выдергивает странный возглас по правую руку и приходится сдерживать себя, чтобы не закатить глаза по самые мозги.        — Тебя тошнит? — интересуется у брата.        Тэхен и Тэян близнецы, но Тэхен старше — буквально на несколько минут, да, но в их случае кажется, что на целую жизнь.        — Нет, — жалобно пищит красноволосое недоразумение, растекаясь по барной стойке.        Макияж стойко сносит испытание, и в целом Тэян всё ещё выглядит горячо в стильных и очень кричащих шмотках, увешанный украшениями как новогодняя ёлка, тогда как Тэхен предпочитает зачесывать темные от природы волосы наверх, открывая лоб, и носить консервативные костюмы даже в такие места как это, из украшений признавая только кольца и часы.       Отменный контраст.        — Давай домой? — утомленно просит.        — Что? Какой домой? А танцевать? Нет, если ты устал, то можешь ехать домой, но я сюда ехал трахаться, значит я буду трахаться! — усмехается, принимая сидячее положение.        — А уверен, что в состоянии? — подкалывает Тэхен младшенького.        — За себя говори, – отбивает тот беззлобно,— я всегда готов, как этот, как их...        — Солдат членоармии на должности ёбарь-террорист? – все еще улыбается.        Мозг Тэяна не в состоянии переварить столь длинную формулировку, и он просто отмахивается. Попытка встать на удивление заканчивается успехом, он даже твёрдо стоит на полу, хищно смотрит в толпу, меняясь прямо на глазах, утонченным жестом поправив дорогущие очки, дополняющие образ, расправляет плечи.        — Идёшь? — бросает через плечо.        — Пошли, недоразумение. Я так-то тоже не против подцепить кого-то.   

🎵 DPR IAN - Don't Go Insane

      Братья выходят на танцпол как раз когда начинает играть новый трек. Биты мягко проникают в тело, сотрясая всё внутри, музыка течет по венам, пуская ритм в пульс. Тэян хищно улыбаясь сокращает расстояние, плавно двигается, привыкая к треку и уже скоро танцует так, словно эту композицию писали под него. Тэхен не отстаёт, зеркаля движения, сексуально и плавно. Они знают, что смотрятся вызывающе-горячо на своем контрасте, провокационно, ведь расстояние между телами минимальное, а касания то к лицу, то к бедрам заводят. Они – олицетворение греха, синоним к слову похоть. От них исходят волны притягательной опасности и вот уже к ним липнут взгляды, их хотят. Хотят попасть МЕЖДУ ними, урвать этой энергетики, но этим двоим кажется плевать на весь мир, он стёрт, есть только они с музыкой наедине. Тэян разворачивается спиной, прижимается к брату, закусив губу извивается, пока его небрежно направляют крупные ладони, лежащие на бедрах. Теперь их танец — прелюдия. Как тизер к сексу, порочному, грозному.        Красные волосы рассыпаются по белой рубашке Тэхена, так, что он ощущает аромат парфюма и дыма от них. Если после этого возбужденные тела не падут к их ногам, значит теряют хватку, ведь Тэян трется так развязно, так горячо, пока в песне как раз срывающийся хриплый шепот, что глаза сами прикрываются. И вдруг тело под его руками вздрагивает и напрягается. Тэхен тут же распахивает глаза и вытягивается в струну. Трек замолкает и Тэян растерянно обернувшись шепчет на ухо, опаляя дыханием:        — Скажи, что я просто нажрался и у меня двоится в глазах, а не то, что мы на прицеле у близнецов?        Пара глаз впивается в беснующуюся толпу, сканирует лица, спотыкается.        Среди пульсирующих в едином ритме разгоряченных тел сложно не заметить двоих, что лениво подперев стену глядят прямо туда, где только что творили искусство близнецы. И все бы ничего, но те, что следили за танцем, так же являются близнецами. Что ж, это интересно. Ещё интереснее то, что контраст имеется тоже. Кимы привыкли, что все кругом копируют друг друга, близнецы и подавно, считая своим долгом запутать общество, и как раз поэтому с удовольствием самовыражались автономно. Те, что стоят напротив, совершенно точно их мнение разделяли, потому что у одного волосы выбелены почти до платины, второй же отрастил темную шевелюру, позволяя мягкими прядями падать до плеч. У светленького взгляд развязный, с вызовом и жаром, он явно не скрывает интереса, темноволосый же... Тэхен как в стену врезается в ледяной взгляд. Красивый рот искривлен в усмешке, отчего бросает в жар осознанием — он пялился. Открыто, возможно, уязвимо? К черту, надо действовать, игнорируя внутренний крик шестого чувства, которое вопреки всему рекомендует уносить ноги.        — Развлечемся? — склонив чуть голову с улыбкой отрезвляет он брата и легонько толкает.        — Чур мой светленький! — тут же жадно переносит взгляд к стене. — Смотри какой дикий!        — Ты бы еще в КНБ сыграть предложил. Пошли уже, что как целки мнемся.        Толпа расступается, когда Кимы пробираются к цели, многие не навязчиво стараются коснуться, кто-то даже в глаза заискивающе смотрит в попытке привлечь внимание, но хищники уже унюхали добычу и следуют зову. Тэхен не берется утверждать, но ему кажется, что шатен смотрит прямо на него. Что ж, радует, что они не сговариваясь распределились на пары.        — Только не косячь, окей? — рычит Тэхен брату, когда до парней остается всего ничего.        — Ой, отвянь, ты порой такой зануда. Скорее бы уже твой рот был занят.        В этой стороне музыка волшебным образом не такая громкая, но басы всё ещё заставляют внутренности вздрагивать. Оказавшись рядом, Тэхен отмечает, что парни чуть ниже, но не критично, ведь их рост и так выше среднего по Корее. Взгляд падает на ноги и рот наполняется слюной. Такие стройные, длинные, с узкими бедрами.       Возбуждение накрывает внезапно, сбивая. Затвердеть только от вида ног и то не голых? Тэхен мысленно усмехается: что ж, ночь обещает быть жаркой.        — Привет, скучаете? — начинает он.        Блондин отлипает от стены, в открытую осматривает подошедших как товар на рынке и хмыкает.        — А вы клоуны?        — А у тебя кинк на цирк, малыш? — включается в перепалку Тэян.        И Тэхен хотел бы исправить ситуацию, переиграть, но вдруг тот, что приглянулся, протягивает руку:        — Юнги.        — Тэхен.        Их ладони встречаются и пол под ногами плывет. Какое-то иррациональное тепло разливается от пальцев к локтю и приходится отдернуть руку, чтобы не дошло до легких.        Задохнется.        Звуки вокруг меркнут, люди испаряются, существенны только взгляды. Две пары глаз на стыке, вероятно, искрят, но это и хорошо — к ним никто не сунется.        — Уйдем отсюда? — сдается Тэхен.        — Ко мне нельзя, очередь Юнсо тусить дома.        Юнсо, значит. Что ж, его имя это последнее, что интересует, потому что с телом творится непонятное, оно горит предвкушением, а от прямых заявлений и согласий сводит живот. И кто сказал, что это они хищники? У Тэхена стойкое ощущение, что его поимели. Уже на данном этапе. Но сдаваться он не намерен.        — Тэян, мы к нам. Окей? — вспоминает о брате и сдерживает смех, когда включается в происходящее.        Тэян с Юнсо выглядят как коты, делящие территорию, шипящие друг на друга распушив хвосты.        — Тэян! — зовёт громче. — Ты меня слышишь?        — Что? — оборачивается и его глаза полыхают даже в темноте.        — Я говорю, мы к нам домой едем, нет проблем? Ты останешься? — Тэхен смотрит очень внимательно, потому что да, с одной стороны наклевывается хороший секс, но с другой основательно вмазанный брат, который не выглядит как человек, что прямо сейчас собирается заняться сексом, даже скорее как человек, готовый подраться. Есть шанс, что Юнсо в гей-клуб занесло за компанию?        — Валите! — отмахивается.        — Всё в порядке? — это всё ещё говорится брату, но сканеры цепляются за Юнсо.        — Боишься, что я его обижу? Не волнуйся, я куколок не бью, – дерзят в ответ.        — Это я куколка? — шипит огненное недоразумение, но Тэхен видит, что Юнсо чуть заметно улыбается и расслабляется.        Что ж, если им нравится прелюдия такого рода, то почему бы и нет.        — Едем? — Юнги лишь кивает, продолжая выглядеть серьезным и Тэхену ничего не остается, как следовать за удаляющейся сквозь толпу фигурой.        На улице оба закуривают, в ожидании такси, подставляясь под ночной воздух.        — Юнсо не сделает ничего плохого, не переживай. Он конечно дурной, но не отбитый.        — Тогда они точно не заскучают, Тэян тоже не из тех, что бросаются в драку, но и на пай-мальчика, как видишь, тоже не катит.        — Сверху или снизу? — вдруг спрашивает Юнги и Тэхен давится дымом.        — Я топ, если ты об этом.  — Ну явно не о том, на каком ярусе кровати лечь. Что ж, жаль, потому что я не готовился.        — Шел в клуб просто потанцевать?        — Шел в клуб снять какого-нибудь мальчика и вытрахать из него душу, — жмет плечами и тушит окурок носком дорогой обуви, отражающей огни вывески.        — Хочешь обратно? — мрачнеет, но и напирать не видит смысла.        — Нет, — в полумраке улицы одним шагом сокращает расстояние и выдыхает на ухо: — Хочу тебя. Уверен, что мы разберемся.        Тэхен теряет волю в ту же секунду, потому что энергетика, что исходит от этого парня просто бешеная, у него только от тембра голоса мурашки ползут.        — Сделаю всё, чтобы не разочаровать.        Два тяжелых взгляда густеют, когда по силуэтам мажут лучи фар. В машину ныряют в полной тишине, но напряжение, кажется, можно резать ножом. Тэхен всеми силами старается не думать о том, что уже скоро он увидит этого красивого парня без одежды. О да, он красив. Тэхену и своё отражение нравится, знает прекрасно, что с его внешностью можно в актеры идти, но Юнги... Его черты лица настолько нежные и мужественные одновременно: вроде крохотные, губы, нос, глаза в отличии от тэхеновых азиатские, но черт, такой силой от взгляда веет, что впервые в своей жизни он думает о том, что именно с ним мог бы прогнуться, подставиться, и это пугает и заводит одновременно.       Машина доезжает до нужного адреса, Тэхен, так как вызвал он, платит через приложение и выходит. Мин выходит следом, сладко потягивается, и футболка задирается, оголяя тонкую полоску живота над джинсами. Тэхен гулко сглатывает.        — Покурим? — низкий голос в темноте, после жара авто пронизывает насквозь, вынуждая крупно вздрогнуть. Что за чертовщина?        — Может поднимемся?        — Не терпится? — хмыкает, черт, тоже сексуально.        — Да. Хочу услышать, как ты стонешь, — говорит хрипло, провокационно.       И это последнее адекватное, что удается сказать. Их толкает друг другу в объятия, даже не удосужившись уточнить, будут ли у них поцелуи или нет. Будут. Уже. И это неожиданно так, словно до этого поцелуев в их жизнях не было. Им приходится держаться, чтобы попасть в комплекс, пройти охрану, не попасть на камеры, но когда за спиной щелкает замок, выдержка летит к чертям. Они голодно вгрызаются друг в друга, шумно дыша прямо в губы, так дико, словно это не поцелуй, а спарринг. У Тэхена сердце бьется где-то в глотке, его ведёт так сильно, что он всерьез опасается спустить в штаны, потому что Юнги своим напором впечатывает в стену, прижимается всем телом и с жаром выцеловывает шею.        Блядство.        Обычно ему такое не нравилось, черт знает почему вдруг становилось щекотно, но сейчас... Это ощущается правильно. И заводит чертовски, так сильно, что приходится с силой закусить губу, чтобы не застонать, но когда руки Юнги ловко расстегивают рубашку, оголяя, и находят соски, то его выламывает в пояснице, а с губ всё же слетает судорожный стон.        — Блять! — изрекает Юнги и Тэхен очень с ним согласен.        Они так тесно прижаты друг к другу, что чувствуют жар и твердь, но давят соблазн потереться.        — Мне нужно в душ, я все же весь вечер парился в клубе, — хрипит Тэхен.        — Мне тоже надо. Пустишь? — говоря это Юнги сжимает отвердевший сосок пальцами, выкручивает его и толкается бедрами.        — Да... — с трудом соглашается и откликается так яро, когда его рот снова целуют.        Юнги ласкает руками крепкое тело, уплывающим сознанием, цепляя тот факт, что оно, тело, ему очень нравится, прямо как он любит — стройное, но крепкое и сильное, такое податливое сейчас, что сносит крышу. На пробу кладет руку на ширинку и грубо давит, сцеловывает тягучий стон, проглатывает, упиваясь этим чувством. И пока одной рукой он гладит плоскую, крепкую грудь, второй начинает мять сквозь плотную ткань член поразительных размеров. Тэхен же хватает за задницу, вжимает в себя и толкается.        — Есть табу на что-то? — пытается топить за адекватность.        — В пределах разумного я люблю всё.        — Хорошо. Я тоже.        Формулировать более сложные фразы не выходит, оба распалены до пика, Тэхену страшно от того, как сильно на него влияет этот парень. Он перехватывает инициативу, снеся собой, чтобы впечатать в противоположную стену, попутно сорвав легкую куртку, задирает футболку и лижет длинным мазком по оголенному торсу. Сверху раздается шипение, Юнги тоже держится. Из последних сил. Тэхен стаскивает с него футболку, бросив прямо на пол, тут же притягивает к себе, за бёдра, впиваясь жадным поцелуем. Юнги как-то слишком нежно стонет в поцелуй, жмурясь, и дрожит. И эта дрожь по цепочке прямо до самой души достает, Тэхен разрывает поцелуй, его глаза влажные, а пульс запредельно быстрый.        — Пиздец хочу тебя, если мы не пойдем в душ сейчас, я просто сорвусь.        Дыхание тяжелое и загнанное, оба стараются прийти в себя хоть немного, но их животы при глубоких вдохах стыкуются. Но блять, как же этого мало…       — Боишься кончить в трусики? — и выходит это совсем беззлобно, вызывая улыбку.        — Только после тебя.        С трудом выходит отлипнуть, как гостеприимный хозяин он отправляет своего гостя в душ первым, снабдив всем необходимым, сам же умывается на кухне ледяной водой, отмечая, как сильно трясутся руки. В голове калейдоскопом десятки тел, сотни ночей, подобных этой, включая и ту, в которой Тот-кого-нельзя-называть, тот, из-за кого уверенный в себе Тэхен сломался, так, что и сейчас думает, что не подлежит восстановлению. Но даже в тех переулках памяти отсутсвует такая чистая, концентрированная похоть, словно синтетически выведенная, не должно же так сильно вштыривать от человека, встреча с которым произошла не более часа назад? Хотелось бы списать на недотрах, но нет, секс был настолько регулярным, что не далее, как вчера, под ним извивался худощавый и послушный мальчишка, такой умелый, что за пару часов выдоил досуха. Но сейчас внутри все отзывалось таким бешеным желанием, словно пубертат вновь обрушился, забыв предупредить. Сзади раздались шаги и, обернувшись, Тэхен в который раз за вечер подумал, что всё, что происходит, слишком странно, потому что Юнги всего лишь вышел с полотенцем на бедрах, а откликнулось внутри это так, словно к нему спустился сам основатель греха, и имя ему Похоть. 

***

      — Думаешь, как бы свалить? — щурится Юнсо, потягивая коктейль через трубочку, умудряясь погано ухмыляться даже сейчас.        — Думаю, в какой позе буду тебя трахать, чтобы ты заткнулся, — подмигивает Тэян и отправляет в рот вишню, служившую украшением бокала, обхватывает сочную ягоду губами и мягко втягивает.        — Боюсь не добазаримся, я громкий. А ты мне молчать предлагаешь. Скука, — нарочито равнодушный взгляд отправляется гулять по разноцветной толпе.          Их словесный пин-понг распаляет, обоим нравится такая игра, а так же возможность спокойно выпить. Тэян ощущает внутри сладкое предвкушение, тянет как может, чтобы продлить. Как там говорилось? "Ожидание праздника слаще самого праздника"? Чертовски с этим согласен. Юнсо, с блеском в глазах, неприкрытой похотью и игрой в ледышку-недотрогу будит инстинкты. Тэян медленно встаёт с места, проходит так, чтобы загородить собой танцпол, притягивая к себе насмешливый взгляд.        — Потанцуем, Оцелот?        — Как ты меня назвал? — хмурится.        — С зоологией беда? — цокает языком. — Это хищный кот, очень красивый и опасный, но очень милый на вид.        — Ничего романтичнее не слышал! — картинно кладет руки себе на сердце и закатывает глаза. —Я у ваших ног, мистер Фиксик.        — Почему Фиксик? — озадачивается этим вопросом так сильно, что забывает, для чего в принципе они тут.        — Ну хер знает, не знаю больше таких же ярких существ, а Фиксики ничего такие, разноцветные.        Тэян вдруг смеётся громко и со вкусом, оценив шутку, а Юнсо откровенно пялится, даже не скрывая этого, потому что за всю свою яркую жизнь ещё не встречал настолько потрясающих улыбок.        — Подрыгаемся на танцполе, ммм?        — Я бы лучше подрыгался на тебе, но раз так хочешь плясать, пошли.        Тэян игнорирует колкость, берет тонкие кисти в свои крупные ладони, идя спиной и не особо думая о других, увлекает следом, глядя в глаза, сквозь линзы брендовых очков. Юнсо улыбается только одним уголком губ, но в глазах черти пляшут. И вдруг Тэян резко останавливается, и стройное тело по инерции врезается в него.        — Решил под клубняк пригласить меня на медляк? — вновь дерзит.        — Не люблю медленно, — наклонившись шепчет прямо в ухо и с улыбкой отстраняется.        — Главное, чтобы спешка у тебя была не во всем. Ну, знаешь, я люблю долго и со вкусом.        — Мне нравится твой язычок. Определенно найдем ему применение.        Тем временем музыка течет по венам, смешиваясь с алкоголем бурлит и клокочет внутри. Двое смотрят только друг на друга, отдаваясь танцу, при этом сохраняя дистанцию. Дразнятся. Играются. Заводят и заводятся. Юнсо двигается чуть рвано, словно стараясь обуздать свой характер, но ритм чувствует на космическом уровне. Тэян же двигается плавно, с грацией хищника, в какой-то момент отдавая себя этому полностью, вскинув руки гладит себя кистью с тонкими пальцами по предплечью, изогнувшись плавно и запрокинув слегка голову.        Юнсо ломается и крошится от этого, ставит точку в игре, сократив расстояние тянет на себя за бедра и жарко выдыхает:        — Поцелуемся?        Какие могут быть вопросы, когда от духоты развозит, а от горячего тела рядом волны желания и азарта? Их губы сталкиваются, границы стираются, остается только знакомство с оттенками страсти друг друга. Поцелуй сладковатый, со вкусом коктейлей, тягучий и жаркий. Они двигаются среди беснующейся толпы, тесно прижавшись телами, притираясь, возбуждая. Тэян целуется так же, как и танцует. Тягуче, плавно, но крепко, сходу перехватывая инициативу, лаская и приручая, дожидаясь, пока необузданный парень в его руках расслабится. А Юнсо тает, тянется ближе и сдается во власть острой дрожи, проходящей по всему телу.        — Хочу тебя, — произносит в губы провокационное.        Тэян прямо в танце кладет руки на ягодицы, вжимает в себя и бесстыже толкается, вращает бедрами, показывает, какой он уже твердый, отмечая такую же реакцию на себя и свои действия. Юнсо сбивается с ритма, шумно выдохнув и постаравшись отстраниться, но не тут-то было, руки сжимающие задницу лишь сильнее сдавливают крепкие мышцы, мнут, разводят. И он сдается.        Полностью.        Ныряет как в омут, сам в ответ вскидывается, уже не заботясь об окружающих, хотя, когда вообще это заботило? Да и в месте подобном этому встретить на танцполе поехавшую башней парочку, в нетерпячке сосущуюся среди толпы, не то чтобы редкость. На Тэяне странная рубашка в черт пойми каких рюшах, и будь она на ком-то другом, смотрелась бы нелепо и дико, только этому Дьяволу идет, кажется, всё.       Особенно поплывший взгляд, искусанные губы и голодные руки. Юнсо навязчиво мечтает очутиться подальше от всей этой разноцветной массы, чтобы спина коснулась горизонтальной поверхности, а красноволосый парень раскатал под собой.        — Хочу тебя.        — Так возьми.        Рык в губы и сумасшедший, сбивающий с ног поцелуй. Тэян теряет и так ненадежные тормоза, целует почти грубо, покусывает тонкие губы и всё, чего хочет — это выпустить пар.        — Я не дотерплю до такси! — жарко шепчет,сдается.        — Я бы тебе и не дал в такси, придурошный! — маниакальный, нервный смех, потому что так сложно не пасть прямо на грязный пол, ведь зеленый свет на все мигает в сознании.        — Тогда дай мне в уборной.        — Отсоси потом проси! — совершенно по-идиотски глумится, но вся спесь сходит в момент, когда его уверенной рукой тянут в сторону от людей, да и от выхода тоже. — Сдурел??? — откровенно психует, потому что в планы не входило зажиматься в толчке, пусть и элитного, клуба.        — Да, сдурел. Считай, я фея крестная, будем делать из твоей тыквы что-то прекрасное.        — Какая тыква? Ты чё несешь?        — Голова твоя тыква, Оцелот, будем изгонять из неё тараканов.        Тэян вталкивает слабо трепыхающегося Юнсо в уборную и закрывает за собой дверь. Это элитный клуб, а потому в туалете помимо необходимой атрибутики имеются элементы декора. Тут и ветка сакуры, и диффузоры, расставленные на столешнице под зеркалом. И да, презервативы в изящной плетеной корзинке с лэйблом клуба тоже имеются. Миленько.        А главное шумоизоляция что надо, маленький динамик транслирует музыку на низкой громкости, чистота поражает, поистине поражает, ведь сравнить её можно разве что с операционной. Даже вместо пресловутых бумажных полотенец тут красиво сложенные тканевые и корзина для использованных, в углу. Что ж, люксовый туалет с мягким светом располагает к интиму, а несколько крепких коктейлей всё ещё играют в крови. Юнсо озирается несколько раз, в этот клуб его притащил брат, сам он впервые посетил данное место, и сейчас всё же позволяет себе расслабиться.        — Ты говорил, что громкий. Пришло время это проверить, — вновь провокационно тянет Тэян и сверкнув стеклами очков медленно оседает перед Юнсо, смотрит снизу вверх, и, улыбаясь, тянется к ремню на штанах, так много обещая взглядом, что сил держаться больше нет. У обоих. 

***

      Юнги медленно подходит к застывшему парню, гипнотически глядя в глаза, но останавливается, не доходя буквально шаг.        — Нравлюсь?        — Очень, — звучит в ответ севшим голосом.        — Ты мне тоже, — отчего-то слишком серьезно отвечает.       — Ты очень красивый, — капитулирует вторая сторона, протягивает руку и нежно касается тяжелых мокрых прядей.        Юнги тянется за лаской, его ресницы дрогнув опускаются, а сам он все же делает этот последний шаг. Тэхен автоматически опускает ладони на бедра и забывает дышать. Притягивает к себе ближе, мягко сминает стройные ноги, и делает жадный вдох. От него знакомо пахнет шампунем и немного спиртным, хочется слизать капельки, тяжело падающие с волос, и зачем отказывать себе в таких желаниях? Юнги сам голову запрокидывает, открываясь, позволяя. Есть что-то запредельно чувственное в происходящем, в тишине, нарушаемой только сдерживаемым дыханием в полумраке, ведь источником света служит лишь тусклая лампочка на вытяжке. Язык, дразнясь, коротко лижет крепкую шею, ласкает учащенно бьющуюся венку, обводит по кругу кадык, губы невесомо целуют от скулы вниз, до тонкой выпирающей ключицы, нестерпимо хочется куснуть её, и когда зубы все-же смыкаются, наверху раздается судорожный выдох, а руки Юнги ложатся на плечи и чуть заметно сжимают. Тогда Тэхен целует крепче, засасывает кожу возле яремной впадинки, рисует узоры влажным языком и вновь кусает за такое чувствительное, с тонкой кожей, местечко возле мочки уха, пока руки плавно избавляют от полотенца. Оно падает на пол бесформенной кучей, оставляя Юнги совершенно нагим, чем тут же пользуется Тэхен, принимаясь ласкать ноги и бёдра, с какой-то запредельной нежностью. И тогда он чувствует мелкую дрожь, скользит сухими ладонями по влажным изгибам, сходя с ума от стройности и силы исходящей от этого парня, горячо целует за ушком, когда ладони поднявшись по ступенькам ребер наверх накрывают грудь и сдавливают. Слышится шумный, прерывистый вдох, возбуждающий почище развязных стонов, губы кусачими поцелуями торопятся вниз, осыпая всё на пути, оставляя бледные метки. И пока одна рука нежно гладит, едва задевая, сосок, горячий рот находит другой сосок и жадно пленяет, плотно захватив и сжав одними только губами. Совсем тихое "ааах" слетает с губ Юнги, а Тэхен начинает мягко посасывать затвердевшую от возбуждения плоть, второй рукой успокаивающе оглаживая спину. Пальцы вновь сжимают несильно горошинку, пока по второму проходится язык, а Юнги плавно ведет, клонит неосознанно навстречу этим прикосновениям, когда он заметно слабеет под лаской. Тэхен оставляет несколько торопливых поцелуев и мягко отстранившись, разглядывает парня перед собой, с удовольствием отмечая учащенное дыхание и расфокусированный взгляд.        — Ты такой чувствительный.        — Не всегда.        — Но...        — Послушай, – перебивает — я не знаю, чувствуешь ты это или нет, но лично меня просто пиздец тянет к тебе. Хочу тебя, аж колени слабеют. И не то, чтобы так было всегда, когда я уезжаю с клуба.        Виснет тишина, в ходе которой Тэхен задумчиво гладит бёдра Юнги, глядя прямо в глаза, губу покусывает, хмурится и вдруг подается вперед. Одной рукой начинает гладить волосы на затылке, а второй нежно касается щеки, осторожно проводя пальчиками по тонкой коже. Сминает губы, ведёт в поцелуе, не углубляя, но дразня, то и дело балансируя на грани, вроде вот-вот поцелует глубже, скользнет язычком внутрь, но нет, только контур губ обводит им и снова прячет. Юнги же впервые за долгое время не проявляет инициативы, а просто поддается порыву, игре. Легко ведется, потому что только ему кажется, что поцелуй хотят углубить, как Тэхен сразу же отступает, и остается только податься вперёд, вслед за дразнящими ласками.  Поэтому, Юнги просто мягко ласкает губы в ответ, открываясь навстречу, приглашая. И эта податливость всё же увлекает, ведёт за собой, Юнги даже не представляет, какую власть имеет над Тэхеном в этот момент. Он очень осторожно, с опаской, проводит языком по самой кромке губ, нежно, бережно, но всё же скользит вглубь рта и это взрывается фейерверком в голове. Слишком интимной и чувственной выходит капитуляция. Трепетно лаская изнанку рта остреньким язычком, теперь имея преимущество, танцует кончиком языка по нёбу, рисует узоры на чужом языке, обводит кромку зубов и делает поцелуй глубже, сплетая языки. Юнги не выдерживает первый, разрывая поцелуй, утыкается лбом в лоб, крепко держась за плечи и пытается отдышаться.       Тэхен же облизывается, стараясь тоже привести дыхание в норму. В душе полный раздрай, а ещё осознание, что всего этого чертовски мало.        — Я не могу от тебя оторваться.        — А я просто невыносимо тебя хочу.        — Я тебя тоже. Ты подождешь меня? Я всё же схожу в душ.        — А ты думал, я сбегу?        — Черт, да, звучит тупо. Наверное, я себя так уговариваю. Иди в спальню, направо третья дверь. Иначе я просто сорвусь. Вся моя выдержка летит к чертям.        — Покажешь, как ты умеешь терять контроль? —вопрошает лукаво.        — Раньше, чем ты думаешь. 

***

      Юнсо стонет и впрямь громко, стоит лишь полным губам сомкнуться на его члене. Красные волосы горят огнём в тусклом свете, пока Тэян со вкусом вылизывает головку, помогая себе рукой. И видно, насколько же сильно его заводит всё происходящее.        — Отсоси, потом проси, да, Оцелот? — опаляет горячим дыханием возбужденный орган, отчего он дергается в руке. — Так вот знай, что я не привык просить.        После этих слов он медленно заглатывает член, глядя снизу вверх, сквозь стекла очков, двигается осторожно, растягивая свои губы по твердой плоти и принимается сосать. Это выглядит блядски пошло и горячо, Юнсо вновь роняет звонкий стон, когда Тэян переходит сразу на жесткий темп, стремясь как можно скорее довести до разрядки. Он дрочит рукой, помогая себе принять в горло как можно глубже, активно двигает головой, отчего по помещению разносятся мокрые, чавкающие звуки. Выпустив член изо рта, любуется тем, как от губ к головке тянется нить слюны, облизывается, словно смакует, а потом несколько раз бьет себя членом по губам, плотно обхватывает одну только головку и посасывает так, словно не дает потечь пломбиру на солнце. Юнсо запускает одну руку в яркие вихры, второй продолжая цепляться за столешницу, массирует голову и чуть давит, намекая.        Тэян подчиняется как-то уж очень легко, несколько раз проводит рукой по всей длине вверх-вниз и вдруг насаживается горлом, почти до конца, хмуря лоб и давясь, но замирает так, давя естественный позыв вытолкнуть, жмурится, но начинает двигаться, придерживая кольцом из пальцев у самого основания, втянув щеки размеренно двигает головой, почти агрессивно, жестко и быстро.        Его цель — чужой оргазм, и он до обидного быстро подступает. Юнсо слишком возбужден и распалён происходящим, стонет уже не сдерживая себя, в голос, что эхом отражается от кафеля и мрамора. Тэян не то стонет, не то мурлычет от услышанного, но своеобразный рокот зародившийся в горле проходит по всему стволу, добавляя остроты.       Становится невыносимо жарко, а напряжение в теле достигает апогея, Юнсо с трудом держится на ногах, ощущая надвигающуюся лавину оргазма. Яйца сладко поджимаются и подрагивает живот, кажется вот-вот он просто свалится, ноги сами по себе дрожат, а дыхание перехватывает. Тэян только ускоряется, мокро и развязно трахая свое горло чужим членом, громко сглатывая и давясь, и Юнсо не выдерживает.  С протяжным, хриплым стоном кончает, удерживая голову так, чтобы не дергался, спускает глубоко в горло, продлевая тем самым удовольствие от попыток инстинктивно отстраниться. Тэян дергается и давится, хрипит, но глотает всё до капли, пока Юнсо сотрясается от яркого оргазма.        Когда же член покидает жар рта — откашливается, хрипло и сухо, встает на ноги и глядит хищно.        — Я тебе сегодня полный бак залью, Оцелот. Ты допрыгался.        — Хорошо сосешь, мне понравилось, так и быть, теперь ты можешь умолять меня раздвинуть ноги.        — Я тебе их сам раздвину. Поставлю тебя на четвереньки и буду драть, пока вся эта твоя спесь не превратится в стоны. Поверь, что-что, а трахать я умею, — стоя вплотную к Юнсо шипит Тэян на ухо, прихватывая мочку зубами.        — Но-но-но, это мы ещё посмотрим. Знаешь, обычно те, кто такого мнения о себе, трахать как раз-таки и не умеют. Но так и быть, сегодня я готов рискнуть и проверить, – нарочно снисходительностью в тоне бесит любовника.        — Проверишь, не переживай. А теперь пошли, такси нас ждёт. 

***

      Тэхен выходит из душа спустя почти сорок минут, очень нервничает, потому что отчаянно боится, что Юнги и впрямь не стал дожидаться, но на такую задержку имеются веские причины, которые, он надеется, будут оценены по достоинству. В спальне царит полумрак, источником света является напольный декоративный светильник, сделанный под дерево сакуры. На огромной кровати на животе лежит обнаженный парень, и от этого вида приходится сглотнуть вязкую слюну. Стройные, такие совершенные ноги вытянуты, отчего взгляд скользит по ним до упругих ягодиц, цепляется за ямочки на пояснице, вверх, по красивой, довольно широкой спине. Наверное, он бы так и стоял, просто разглядывая чудный вид, если бы не хриплый от долгого молчания голос:        — Собираешься провести ночь там?        И Тэхен вдруг совсем неуместно теряется, краснеет ушами, но решительно подходит к кровати. На нём черный шелковый халат, он его оставляет на себе, осторожно укладываясь рядом, продолжая смотреть. Юнги приоткрывает губы и едва заметно сбивается в дыхании, словно сама близость будоражит настолько, что выдержка трещит по швам. Мин разглядывает в ответ, находит очень трогательными родинки на лице, необычную форму губ, нетипичный разрез глаз.        В этом парне всё необычное, какое-то космическое. Кожа смуглая даже для корейца, что на фоне молочной кожи Юнги является поразительным контрастом. После душа строгая прическа превратилась в мягкие вихры, красивые и густые, падающие на лоб. Юнги протягивает руку, мягко смахивает волосы со лба и улыбается. Ему тут же вторит яркая улыбка, которую он моментально сцеловывает, притянув к себе ближе, чтобы тела наконец-то сплелись, но скользкая ткань мешает и Юнги просто сгребает пояс вверх и в сторону, открывая больше обнаженного тела, отчего контакт кожи к коже обдает жаром, скрадывая дыхание.       Тэхен целует нежно, лаская губы своими, то и дело пробуя лизнуть их, а рукой зарывается в длинные волосы парня, массируя затылок, играя прядями, пока руки Юнги с теплом обнимают, всё ещё стараясь прижать к себе ближе. Оба сопят в поцелуй, потому что заводит, потому что сейчас это – прелюдия. И от этого сносит голову.        — Я хочу твои стоны, я хочу тебя, я так тебя хочу... — шепчет Тэхен прямо в поцелуй, и слышит сдавленный стон в ответ на свои слова.        Юнги скользит рукой по спине, спускаясь до ягодиц и вдавливает в себя, плавно изогнувшись практически стелится под него, трется, в поисках большего удовольствия. Тэхен же чувствует, как тело плавно перестаёт принадлежать ему. Как приятно тянет низ живота, как оголяются рецепторы, как в солнечном сплетении горячий шарик пульсирует, бьется в грудную клетку, а пульс учащается и от этого слегка закладывает уши.       Он отстраняется, необходимо увидеть лицо, необходимо понять, что сейчас между ними и куда это их ведет. Поэтому просто молчит и, фокусируя взгляд, замирает. Юнги не сразу открывает глаза, он настолько ушёл с головой в поцелуй, так сильно увлёкся им, что рефлекторно тянется обратно к губам, поднимая слегка голову. И когда осознание того, что не дотягивается доходит до сознания открывает глаза, слегка потемневшие, но их уже не застилает похоть, в них плещется беспокойство.         — Почему? — спрашивает облизнув губы, – ты остановился?        — Не знаю, — тихий ответ и Тэхен проводит пальчиками по лицу. — Я медлю, потому что, если честно, меня конкретно от тебя ведет, и я думаю, что могу сделать что-то не так.        — Звучишь как девственник, — поддевает. — Я не сахарный, не растаю, и даже не развалюсь. Обещаю. Только если колени хрустеть будут, сделай вид, что не заметил, идет?        Это разряжает обстановку, Тэхен красиво смеётся, расслабляясь, а Юнги прогоняет мысли о том, что это меньше всего похоже на секс после клуба. Они вновь целуются — напористей, глубже, в этот раз ведёт Юнги, скользит в призывно открывающиеся навстречу губы языком, подминает под себя, ласкает руками, языком же нежно скользит по чужому и углубляет поцелуй, ласкает нетерпеливо, жадно. Тэхен же в ответ толкается своим языком, словно у них спарринг, лижет и посасывает его, стараясь скрыть мелкую дрожь, что проходит по всему телу, концентрируясь в пояснице.  Юнги чувствует, как с каждой секундой поцелуя крепнет чужое естество, в очередной раз с дрожью удивляется размеру, и толкается бедрами так, чтобы дать почувствовать своё возбуждение тоже. Их руки изучают изгибы, никак не могут остановиться, пока лишь просто нежно оглаживая, касаясь чувствительных мест, покрываясь мурашками. Мир перестаёт существовать, меркнет за пределами кровати, где двое целуются до нехватки воздуха, до легкого онемения в губах, но не отрываются от губ партнера. В какой-то момент становится слишком жарко, но при этом им слишком мало, хочется ближе, ярче, хочется, чтобы запомнилось. Юнги переходит поцелуями на щеку и скулу, Тэхен цепляется за него, как за спасательный круг и тихо просит:        — Поцелуй меня в шею.        Внутри у Мина от этой просьбы что-то трещит и надламывается, он слышит какую-то неуместную честность, жмурится, потому что ощущает слишком много всего, чего ощущать не должен. И целует.       Напористо, сильно, балансируя на грани укуса, и кожу на местах, где только что были губы печет. Но Тэхен, распахнув губы, стонет убийственно для выдержки Мина и лишь сильнее открывается. У Юнги член от этого стона течь начинает, пачкая обоих смазкой, а сам парень сдавленно шипит.        — Впервые так сильно жалею, что не готовился, — зачем-то шепчет с внутренним надрывом и вновь целует, не давая ответить.        Кончиком языка проводит по шее, лижет ямку за мочкой уха и с оттяжкой кусает ее. Руками мнёт крепкое тело, подмяв под себя, покрывает поцелуями линию челюсти, прикусывает подбородок и начинает спускаться ниже, рассыпая жгучие поцелуи-метки, ощущая чужую дрожь, прикусывает кадык, давит языком на ямку между ключиц, и наконец доходит до груди. У Тэхена соски маленькие, с темными ореолами, он поочередно ласкает их лишь самым кончиком языка, а потом дует. Тэхен крупно вздрагивает и тонко всхлипывает.        Черт, почему же это так чувственно? Почему именно так? Ведь желание трахаться бешеное, очень хочется просто кончить, но вся эта совершенно ненеуместная нежность встаёт во главе этого желания.        Юнги возвращается губами к губам и это становится отправной точкой. Тэхен рушит все барьеры, отвечая на поцелуй, зарываясь пальцами в волосы, а другой рукой поглаживая плоский живот, большим пальцем обводя пупочек, надавливая несильно, но ощутимо и это отчего-то лишь сильнее возбуждает.        Но именно Тэ, в поцелуе настойчиво врываясь языком и жадно, голодно вылизывая рот, издаёт какой-то надрывный, болезненный стон.        — Юнги... — выстанывает в поцелуй и прикусив нижнюю губу оттягивает и отпускает. — Ты сладкий... Ты такой сладкий, Юнги... Я хочу просто выпить тебя! — смотрит прямо в лицо, рукой скользя по изгибам тела, поднимаясь выше, дойдя до груди касается подушечкой большого пальца соска и вновь начинает нежно гладить.  — Я не могу насытиться тобой... — чувственно, влажно целует в шею.        А у Юнги от касаний, по всему телу предательски бегут мурашки, выдавая состояние с головой. Тихий стон от прикосновений, такой долгий и утробный. Словно исходит из самых глубин души.        — Хочу тебя... – слегка откинув голову назад, дурея от ласковых тёплый касаний. Тело само отзывается, реагируя открыто и без стеснений.        Юнги вновь оставляет метки на такой желанной шее, переходит с шеи на ключицу, пропадая там, сцеловывая мускусный аромат возбужденного тела, пальцами сдавливая сосок, но не больно, наоборот подведя к этой грани, но не переступая. Губы нежат собой каждый кусочек карамельной кожи, опускаясь всё ниже, до поджавшегося живота, на котором тут же остается мокрый след от языка. Зачем-то кусает кожу у пупка, и давит на него языком, целует крепко, до красной отметины.       Выпрямляется, накрывает собой, вжимая в матрац. Раздается двойной стон, удивлявший обоих, но он тут же проглатывается губами, выпивается на двоих.        Юнги руками ласкает гибкое тело, оглаживая, хватая за бёдра и вжимается пахом. Запах возбужденных тел дурманит, а близость пускает по венам жидкий свинец. Не сдержавшись, смыкает пальцы на бёдрах и трется о член, громко застонав в губы.       Позвоночник прошивает вспышка, рассыпающая горячие мурашки по бёдрам.        — Как же я хочу войти в тебя... ты умопомрачителен.        Юнги слегка спустившись, соскальзывая ниже, выписывает языком узоры по телу, лаская соски, подолгу терзая их губами и нарочно не добавляя укусы. Дорожка вниз, вылизывая рёбра и живот, наконец разводит ноги, игнорируя сочащийся смазкой член и вбирает в рот яички.        — Черт! — слегка дергаются наверху от откровенной ласки и горячего ротика, который умело ласкает, наполняя теплом, что растекается по всему телу и выходит с громким стоном из горла. — Прошу, не затягивай... Ещё... ещё... — сам не понимая о чем просит, но то что этого мало осознает отчетливо.        Юнги тотчас дуреет от того, как Тэхен открыт, как просит, жаждет, как призывно выгибается навстречу и он с трудом сдерживает ураган внутри. Выпустив яички поворачивает Тэхена на бок и теперь покрывает нежными поцелуями бедро, ягодицы, копчик, по позвоночнику вверх, выцеловывая спину, не пропуская ни единого местечка, то и дело слизывая, узнавая, вкус и утробно урча при этом, пока не оказывается ровно позади, так, что член упирался в ягодицы.        — Если ты встанешь на четвереньки, я буду рад тебя вылизать, — хрипло просит и прихватывает зубами мочку уха, руками водя по контуру крепкого тела.        Тэхен замирает, напрягаясь, и решает, что момент настал.        — Я подготовил себя, решил, что просто сорвусь к чертовой матери, если мы ограничимся взаимной дрочкой. Я чист, но я боюсь, что кончу, если ты сделаешь это.        — Ты – что? — не верит Юнги, шепчет удивлённо, продолжая мягко целовать спину и плечи. — Ты серьезно сделал это?        — Не льсти себе, просто не трахался давно, — лжет. Так откровенно лжет и провоцирует, но Юнги покупается на это.        — Так что, покричишь для меня?        — Я тихий. Тебе не понравится, — говорит это, а сам всё же чуть неуклюже становится на четвереньки, пряча пылающее лицо.        — Я просто проверю, подготовлю немножко, совсем чуть-чуть...       Юнги шепчет в сладкую даже на вид кожу, медленно спускаясь поцелуями все ниже, нежит, расслабляет напряженную спину словами, лаской, дыханием, что скользит невесомо по уже повлажневшей коже, заставляя мелко вздрагивать и выгибаться парня под собой. Видит, что Тэхен уже не зажимается в его руках и скользит ладонями по бедрам, разводит шире, одновременно сладко прикусывая и засасывая нетипично сильно выраженный изгиб от талии к бедрам, отчего Тэхен совершенно неожиданно для себя с громким вскриком дергается вперед, падая грудью на постель и поддаваясь раскрывающим его рукам.        Наклонившись сильнее, Юнги проводит языком между ягодиц, обводит по кругу колечко мышц, руками разводит ягодицы и врывается внутрь языком, напористо толкаясь, вылизывая каждую складочку, раздвигая тугое отверстие языком.        Тэхен шипит и вскрикивает, интуитивно то подаваясь назад, стараясь насадиться, то тянется вперед, как будто пытаясь соскочить с острого язычка, не обращая внимания на крепкие руки на бедрах, что свое отпукать вовсе не намерены. А тело прошивает насквозь волной возбуждения, слишком сладкого и острого, отчего хочется хныкать, умоляя потрогать весьма увлажнившийся и отяжелевший член.        Юнги же лишь сильнее, напористее ласкает попку, сам сходя с ума в процессе, причмокивая, ощущая, как слюна уже буквально течёт по подбородку. Тогда он поочередно добавляет два пальчика, которые на удивление легко входят, немного растягивает ими и найдя нежное уплотнение начинает ласкать, языком теперь лишь вылизывая вход и ягодицы, да порой кожу с оттяжкой зубами прихватывая.        Тэхен тихонько поскуливает, но точно не хочет, чтобы это прекращалось. Каждое прикосновение словно отточенное и выученное. Как будто Юнги наперед знает, когда и что необходимо сделать, что бы свести с ума от не прекращающего удовольствия.        — Юнги! Черт, Юнги!!! Да! – вскрикивая чуть громче, когда мягкие подушечки пальцев касаются простаты, а тело насквозь прожигает удовольствие. — Ещё! Прошу! Пожалуйста. Пожалуйста! – Тэхену уже плевать, как он выглядит со стороны, ему ещё никогда не было настолько крышесносно от касаний.        — Черт, Тэхен... когда ты так просишь... Всё что хочешь... Так? – чуть сгибает пальчики и начинает массировать интенсивнее, практически трахая пальцами, через пару движений добавляя третий палец и язык, рыча в процессе от желания, потому что удовольствие передаётся от одного к другому, кажется, троекратно. Юнги изнывает от голода, который невозможно утолить, а низ живота болезненно тянет.        Тэхен выгибает спину и откидывает слегка голову назад, чтобы выпустить из себя крик удовольствия. Его прошивает волна возбуждения, он уже откровенно скулит и начинает насаживаться на пальцы, не стыдясь этого. Стоны вперемешку с всхлипами, наверное, слышат даже соседи, но так плевать. Самое важное, что приятная щекотка, зарождающая внизу живота, разрастается с неумолимой скоростью.        — Юнги... всё.. остановись... я скоро кончу... — безнадёжно опуская голову вниз, не в силах больше бороться с той силой, которой накрывает от этой ласки.        Юнги скручивает в узлы от этих слов, разрывает от желания не прекращать и довести до оргазма вот так, языком и пальцами, а потом втрахивать в кровать сзади, пока не заставит кончить снова, но боится, что чужой организм не справится с этим и он лишь разочарует. Поэтому бережно вынимает пальцы, долго, глубоко целует в пульсирующий анус, смачивая слюной и хрипло просит:        — Перевернись. Хочу видеть, как тебе хорошо...        Тэхен раздосадовано выдыхает, почувствовав пустоту в себе и практически без сил заваливается на бок и следом на спину. Но сразу же хватается за затылок и впивается в губы, осознавая, что этого не хватало больше всего. Ощущать его вкус, запах. Ведь именно это имеет особое значение сейчас.        Юнги тихо стонет и жадно, глубоко целует, прижимая к кровати своим весом, рукой разведя ноги, оглаживая их. И только когда от глубины поцелуя становится сложно дышать, отстраняется.        — Я так хочу тебя, что аж больно... Хочу в тебя. Можно? – ласково, дрожащим от напряжения голосом.        — Да... прошу... Я так сильно тебя хочу внутри... — надрывно, молящим голосом. Руки уже слегка подрагивают и Тэхен пытается спрятать это, сильнее цепляясь за волосы. — Только, Юнги... я не обещаю, что смогу долго сдерживаться... черт... — сожалея, что заглянул в глаза, ведь в них утопает ещё быстрее чем в запахе, момент очень интимный, а в теле растет предвкушение. Видя неприкрытое желание, которое плещется в чужих глазах, Тэхен приподнявшись на локтях касается шеи губами, слегка прикусывая кожу. —Хочу...        — У тебя есть смазка? Лубрикант? Что-нибудь? — Юнги колотит от жажды обладания, ему все еще на верится, что вот сейчас он наконец-то войдет в это тело, выбивая стоны.        — Блин, дотянешься? Под кроватью коробка, там презики и смазка.        Юнги кивает, неуклюже свешивается с кровати, сует руку и находит необходимое. Роется всё так же, наполовину свисая, присвистывает от запасов, потому что волшебная коробка битком набита одноразовыми пакетиками со смазкой и лентами презервативов. Вопреки здравому смыслу это задевает. Тэхен беспокойно ёрзает, и это побуждает вернуться скорее.        — Хорошие запасы, ничего не скажешь, — язвит, сам понимая, что совершенно неуместно.        — Было бы лучше, если бы их не было? — вопрос остается без ответа, а Юнги рвет пакетик со смазкой, давит себе на руку и поспешно смазывает разгоряченного парня, вновь основательно залипая на нём, на изгибах его тела, на том, как заламываются его брови, стоит коснуться сокровенного.        — Хватит, давай уже сделаем это, – цедит сквозь зубы и всё же чуть заметно подаётся бедрами вверх.        — Ты сводишь меня с ума каждым словом... — жарко признается, глядя прямо в глаза и устраивается между ног, спешно натягивает презерватив и бережно начинает входить в тугое отверстие.        Когда, раздвигая горячие, тугие стеночки, он погружается головкой, то закинув голову наверх издает утробный, глубокий стон, натурально пропадая в ощущениях. — Тэхен... – на выдохе, как мантру, и одним плавным движением заполняет полностью.        Тэхен издает болезненный и вместе с тем облегчённый выдох, он выходит из груди, как только его полностью заполняет чужое возбуждение, а чувство наполненности и единения затапливает солнечное сплетение. Он шепчет в ответ «двигайся» и закинув ноги на поясницу, провоцирует на движения. Руками водит по спине, слегка царапая кожу, чтобы укутаться в это чувство принадлежности, утонуть в моменте.        — Что же ты творишь со мной?.. — выгнув спину и задрожав, Юнги впивается долгим, горячим поцелуем в шею и начинает двигаться. Размеренно, глубоко, отводя бёдра назад и почти выходя, но потом плавно назад, до упора вжимаясь в жаждущее тело. Из груди вырывается низкий стон и приходится закусывать губу до крови, чтобы держаться за реальность. Сердце набатом в ушах, а голод внутри лишь растёт, пожирая органы. Юнги нарочно не спешит, вновь и вновь медленно беря Тэхена, заполняя до конца, проезжаясь каждый раз по простате, выбивая громкие, сексуальные стоны. И кто там говорил, что тихий?        А Тэхену хочется кричать о том, как приятно и хорошо, острое как бритва удовольствие наполняет до краев. В груди разгорается пламя, распространяющееся по всему телу, оседая горячим комом внизу живота. Но поцелуй, который дарит Юнги, заглушает все возможные крики и лишь сдавленные стоны в губы дают понять, насколько ему хорошо.        — Мммм... — сдавленно мычит — черт... ещё... — отрывается от губ, позволяя тем вернуться к шее — Не останавливайся, хорошо... вот так... черт... как же мне хорошо...        — Как же ты прекрасен... никогда никого красивее не видел... – дрожащим шепотом, вглядываясь в лицо, боясь пропустить даже толику эмоций. Но острая ключица манит и Юнги целует её и ямочку рядом, продолжая с оттяжкой брать, неминуемо приближаясь к разрядке, о чем говорит участившееся дыхание. Но он не может позволить себе сорваться, хоть и находиться внутри сладчайшая пытка. — Так? Тебе так хорошо? Или мне немного ускориться? – делает несколько более жестких, частых фрикций и останавливается, как только парня под ним выгибает от стимуляции, играя с огнём, решаясь довести до изнеможения. — Или может так? — выходит полностью и просто трется о пах членом, заставляя глухо простонать от смены ощущений, за которыми находящийся на грани оргазма мозг просто не успевает. — А может ты хочешь так?.. — переворачивает с легкостью разнеженного парня на бок, скатываясь с него и обнимая поперёк, крепко прижимая одной рукой вплотную к себе, а второй подгибает ногу и резко входит под новым углом, зная, как это приятно и очень остро. Поза позволяет легонько прикусить шею сзади, а рукой накрыть член. И одним движением ворвавшись в горячее нутро, Юнги начинает быстро толкаться, трахая глубоко, напористо, в темп с фрикциями надрачивая член и тяжело, прерывисто дыша, боясь сорваться раньше времени.        Тэхен словно тает как воск под умелыми руками. Он не успевает, горит практически в прямом смысле слова. Его кожа пылает, и он чувствует, как стоит на краю готовый сорваться уже, но тут Юнги замедляется, и затем резко входит, соединяясь с громким звуком. Тэхен вскрикивает, потому что тело пробивает зарядом электричества, рассыпающегося по всему телу невероятным удовольствием. И дальнейшие действия не позволяют сказать ни слова, лишь крики и стоны. Когда же член вновь заполняет собой, а рука плотно кольцует член, он натурально теряет себя, утопая в ощущениях.        — Юнги... да... прошу... — скулит, и сам толкается, вот только не понимает, чего хочется больше — руки или того, как глубоко член заполняет, ощущаясь до странного ПРАВИЛЬНО. Двойное удовольствие пронзает жаркой волной и тело начинает извиваться от подступающего оргазма.  — Юнги! — откидывает голову, чтобы поцеловать, но в этой позе получается не удобно и он начинает стонать, хныкать, прося большего. — Быстрее... прошу...        — Черт... – ругается Юнги, чувствуя, как низ живота от жарких стонов и просьб сжимается от предвкушения, тянущей патокой омывая внутренности. Он пару раз глубоко толкается и приходится сбавить обороты, притормозить, остановиться.        — Прости... прости меня, я не выдерживаю... — охрипшим, вибрирующим голосом. — У меня не получается... — рукой нежно ласкает член. — Я не хочу раньше тебя, слышишь? Но я уже не могу... — целует плечико и осторожно начинает двигаться, теперь уже издавая стон на каждом выдохе, кусая за шею и по поджавшимся яичкам понимая, что уже не сдержится. Не в этот раз.         — Юнни.. — слетает ласковое с искусанных губ, —прошу... не останавливайся!!! — Тэхен, кажется, даже не слышит просьб, ведь собственное желание достигает апогея. Огонь, заполняющий нервные окончания, обжигает, заставляя словно перед взрывом, напрячься все мышцы. А из горла не выходит ни звука, но только на несколько мгновений, ведь следом спальня заполняется криком, молящим, требующим. — Юнни!!! О да!!! Да!!! — Тэхен содрогается в оргазме, сумасшедшем, изнуряющем, который разрывает все сознание на миллионы частиц. Все мысли исчезают из головы, оставляя лишь чистое удовольствие и полное удовлетворение. Пачкая живот и дергаясь в судорогах оргазма, он кончает, цепляясь за плед, и сожалея, что не может вцепиться в Юнги.        Юнги же не сразу осознает, что Тэхен кончает, потому что стоило ему сжать собой внутри, как, утробно закричав, срывается в оглушительный оргазм, по силе сравнимый, наверное, с набирающей обороты лавиной. Содрогаясь от удовольствия, прошивающего всё тело, он изливается в презерватив, снова кусая за плечо.        Спустя время парни находят себя лежащими, тесно прижавшись друг к другу, всё ещё сорвано дышащими, взмокшими, утомленными. У Тэхена внутри какая-то щемящая нежность просыпается, но после оргазма от неё тревожно, ведь так быть не должно. Растрепанный Юнги с обкусанными губами выглядит до невозможности красивым, запредельно.        — Ты как? – хрипло спрашивает.        — В порядке, — мягко утверждает и всё же позволяет себе нежно коснуться оголенного плеча, на котором вдруг замечает шрам. — Можно я...        — Можно что?        — Поцелую его?        Юнги доламывает внутри себя что-то важное, когда отвечает согласием. Но так приятно, когда пухлые губы чертят собой путь, который однажды прокладывал себе хирургический скальпель. Он позволяет себе уютнее устроиться, обнимая Тэхена и целуя в висок, ласково перебирая волосы. Рядом с ним вдруг очень комфортно, отсутствует неловкость или брезгливость, как бывало с другими не раз. Он высокий, его длинные, ровные, такие стройные ноги сейчас изогнуты, линии смягчает тусклый свет и если бы Юнги умел рисовать, то обязательно прямо сейчас сел за холст. Тэхен же рассеянно гуляет пальчиками по коже, вызывая мурашки.        — Я, наверное, поеду, мне кажется, ты уже засыпаешь? – тихонечко говорит и чувствует, как тело в руках замирает и напрягается.        — Но я... – звучит сипло и Тэхен откашливается неловко, чтобы продолжить. —Я думал ты останешься? Разве нет?        — Я не привык ночевать не дома, прости.        — Да, конечно, тебе вызвать такси? — Тэхен отстраняется, садится, едва заметно кривится, потому что с непривычки поясницу простреливает болью. Ищет на полу халат, чтобы укрыться и давит внутри разрастающееся странное чувство.        — Ты же не думал, да? Ничего такого? — серьезно спрашивает Юнги. — Это ведь просто секс, или я не прав? Почему ты молчишь?        — Все хорошо, задница просто болит, забей. Тебе воды принести? — Он находит халат и не вставая дотягивается до него, кутается уже, как его тянут за рукав, побуждая посмотреть.        — Почему я чувствую себя так, словно использовал тебя? Давай поговорим, я что-то сделал не так?        И это задевает. Пиздец задевает, потому что к черту логику, Тэхен сам себя сейчас не понимает, думает, что перебрал с алкоголем и надо проспаться, потому что вся эта срань делает его уязвимым, а уязвимым быть он совсем не привык и это злит.        — Ты серьезно? — криво улыбается. — Я стонал на весь комплекс, хотя это не типично для меня, обычно я даже кончаю тихо. Есть ещё вопросы? Ты классно трахаешься. Мне понравилось.        — Как зовут последнего партнера, с кем ты трахался? — вдруг ставит в тупик неожиданным вопросом.       Тэхен неопределенно дергает плечом и отбивает встречным вопросом:        — Не помню я, говорю же, давно не было, это так важно?        — Я хочу, чтобы моё имя ты не забывал.        — Ничего не могу обещать, — ровно отвечает, словно нет внутренней чуйки, что он УЖЕ. Только не забыл, запомнил.       Кажется, на всю жизнь.       И потому теряется, когда Юнги вдруг рывком тянет на себя, и тут же впивается в губы жадным поцелуем, врываясь в жар рта языком, голодно сминая губы, как-то очень пылко обнимая, прижимая к себе, и целуя, целуя, целуя, пока дыхание у обоих не заканчивается, так, что приходится ловить кислород губами.        — Останься... — на грани слышимости.        — Я правда никогда не остаюсь с ночевками, никогда. Это мой принцип, но... — гладит невероятно красивое лицо, которым отчаянно хочет любоваться ещё и ещё, сдается, всё ещё думая, что совершает ошибку, но притяжение, возникшее с первых секунд, превалирует над здравым смыслом. — Но я не хочу уезжать. Насколько это нормально?        — К черту принципы и нормальность, Юнги.        — Как скажешь, — мягко соглашается и вновь утягивает в поцелуй, сразу же углубляя его и настойчиво стягивая халат с плеч. 

***

      Юнсо сплошная провокация, прямо в такси незаметно то и дело касается интимных зон Тэяна, на что он только злобно шипит и отодвигается, но кого бы это останавливало? Ровно поэтому вылетев с такси пулей, Ким зло сверкает глазами и смотрит, как хищник на добычу, а Юнсо продолжает вести себя так, словно не против того, чтобы его растерзали. Целоваться начинают прямо в лифте, наплевав на камеры и возможность попасться на глаза непрошенным свидетелям. В конце концов это не их проблемы, если кому-то посреди ночи понадобится лифт. Но им всё же везет и до двери выходит добраться без происшествий, однако же отмыкать её, не расцепившись – проблематично. В коридор вваливаются клубком, Тэян сразу же, не оставляя в покое губы, расстегивает на себе рубашку и скидывает вниз, не глядя, Юнсо кусается в поцелуе, шарит руками по обнаженной спине, урчит довольно.        — Чист? — сипло.        — Справку подать?        — Оставь себе.        Короткий диалог, впрочем, градус не сбивает, Тэян разворачивает парня к себе спиной и толкает в стену. Тот инстинктивно упирается руками, стоит так, пока жадные руки возятся с ремнем. Тэян просто сдергивает брюки с бельем до середины бедер и присвистывает, увидев бледный, но красивый зад.        — Такая молочная кожа. Мне нравится.        — Ты со мной болтать будешь или всё же трахнешь? — вновь дерзит и получает за это смачный шлепок по ягодице.        — Если ты и в сексе будешь болтать, как последняя сучка, я заткну тебе рот кляпом, Оцелот.        — Ты имя моё забыл, не пойму? — скалится Юнсо, посмеиваясь.        — Нет, что ты, завтра же набью его себе у сердца.        Юнсо и рад был бы продолжить огрызаться, но его обрывает шелест сзади, и в ту же минуту его анус наспех смазывают теплой смазкой, а на спину с усилием давит крепкая ладонь. Он прогибается красиво, выпятив задницу и громко шипит, когда Тэян, без предупреждения, сразу толкается внутрь двумя пальцами, проверяя растяжку, а затем вставляет на всю длину.        Юнсо распирает от крупного члена, он с шипением втягивает воздух ртом и старается расслабиться, потому что осознает, что принял с трудом. Всё же природа Тэяна наградила, это факт. Тэян же мнёт сочные ягодицы, давая время привыкнуть, свои штаны он тоже лишь приспустил и теперь бляшка ремня холодит кожу, приводя в чувства.        — Давай уже, что мнешься?        — Пошел ты.        И Тэян двигается. Сразу глубоко и резко, не жалея, положив руку на спину, второй ладонью вцепившись в бедро. Член как поршень долбит стройное тело, Тэян вращает тазом, ища нужный угол, и понимает, что нашел, когда Юнсо вдруг очень горячо вскрикивает, прогибается глубже и дрожит. Он и правда громкий, теперь каждая жесткая фрикция сопровождается стоном, а уж как он подмахивает... Тэян кусает себя за губу, чтобы не кончить, потому что в Юнсо тесно и горячо, настоящий подарок — не часто удается выцепить в клубе того, кого не драли так, что потом со свистом залетает.        Сейчас же Тэяну узко, его плотно сжимают, а протяжные, хриплые стоны звучат красиво и искренне. Он ускоряется, переходя на бешеный темп, лобок громко шлепается о задницу, в темной прихожей шумно от их тел, дыхания и стонов, смазка сбивается в пену, добавляя звуков в общую какофонию. Тэян гладит ровную спину, скользит вперед, и, найдя сосок, тут же с силой его щипает, продолжая буквально вколачиваться в хнычущего парня.        Юнсо крупно вздрагивает, кольцует своей рукой член и начинает дрочить, теперь уже глухо мыча, срываясь на каждом толчке. Постанывания учащаются, как и дыхание Тэяна, обоим жарко и душно до одури, но желание кончить подгоняет, делая выносливыми. Вдруг Юнсо утробно вскрикивает, сводит бедра и кончает, запрокинув голову и сотрясаясь всем телом. Тэян не выдерживает плотного, горячего кольца мышц на своем члене, поэтому с глухим рыком совершает последние, самые глубокие фрикции, кончая следом, утыкаясь во взмокшую спину. Некоторое время они просто стоят так, приводя дыхание в норму, но когда с характерным звуком Тэян покидает расслабленное оргазмом тело, то слышит сдавленные маты.        — Чем ты вечно не доволен? — спрашивает, попутно натягивая на себя штаны с трусами.        — Презики для тебя шутка? У меня из-за тебя по ляжкам течет! — однако злости в голосе нет, только привычная уже хамоватость.        — Не люблю латекс. — жмет плечами, однако этого не видно в темноте.        — А я не люблю жопу отмывать потом, гребаный ты дикарь.        — Боже, как хорошо, когда ты стонешь, а не пиздишь. Тебе говорили, что когда ты открываешь рот, то всё портишь? — Юнсо из вредности зажигает свет и смеётся глядя на то как морщится и моргает Тэян.        — Нет, обычно когда я открываю перед кем-то рот мне говорят что-то вроде "хороший мальчик, вот так, да".        — Какая же ты сучка, Оцелот, — хмыкает, поднимая с пола измятую рубашку.        — От сучки слышу, — ему с трудом удается натянуть узкие брюки на взмокшее тело, ремень и вовсе оставляет расстегнутым. — Жрать хочешь? У меня если честно всегда аппетит разгорается после секса.        — Надо же, ты даже покормишь меня за это? Не ожидал!        — Не обольщайся, я просто попозже хочу, чтобы ты трахнул меня ещё раз. Как думаешь, потянешь? — провоцирует. Осознанно и явно. — Или это был весь твой супермегакрутой трах?        — Если ты берешь меня на понт, то зря. Готовься считать, блондиночка, сколько раз за эту ночь ты кончишь.        — О-о, — закатывая глаза, Юнсо разувается и смеётся, – не будь таким самоуверенным, если бы я не дрочил в процессе, ты бы облажался. Что, трудно жить, зная, что не так уж и хорош, ммм?        — Это мы ещё посмотрим, – разувшись, Тэян шлепает хозяина квартиры по заднице и хищно улыбается. Что ж, ночка обещает быть жаркой. 

***

      Тэхен открывает глаза и тихо стонет. Болит абсолютно всё тело, и хоть в яйцах блаженная пустота, ломота смазывает приятные ощущения. Он поворачивает голову вправо и не может сдержать улыбки. Юнги спит на боку, трогательно положив под себя ладошки. Длинные пряди разметались по подушке, а шикарные ресницы бросают густую тень. Ночью они так и не смогли насытиться друг другом, занимаясь сексом до самого утра. Тэхен кончил, кажется, рекордное количество раз, от пальцев, от члена, преимущественно не касаясь себя, и это подкупает. Настолько качественного секса у него не было очень давно, да и тот который был, не то чтобы можно было сравнивать.        Тэхен думает, что ему чуточку жаль, что совсем скоро они разойдутся. Может, попросить номер? Только вот нужно ли им это на самом деле? Предложить видеться раз в неделю на "потрахаться"? Зачем вообще люди оставляют свои номера после секса и слушают лживое "я позвоню"? Чего ждут? Отношений? Свиданий? Ничего из этого Тэхену не подходит, но парня отпускать не хочется. Естественная нужда отвлекает от мыслей и приходится встать, осторожно выбираясь из постели. В доме кажется прохладно, и повинуясь порыву, он укрывает расхристанного спящего парня, ковыляет в туалет, морщась, потому что каждый шаг отдается тупой болью в копчик. Всё же, кажется, они переборщили.        Сходив в туалет и умываясь Тэхен отмечает, что все его тело буквально усыпано засосами, шея вообще выглядит так, словно её терзали вампиры. Цветущее пятно есть даже на пупке (!!!), что вызывает улыбку.        Принимая душ его преследуют картины с ночи, то, как он стонал, уткнувшись в подушку, пока Юнги брал сзади, так хорошо и правильно, будто делал это всю жизнь. С самого начала ему удавалось не только стимулировать простату с каждым толчком, но и подобрать ритм, идеальный, подходящий так, как надо. Удивительная химия, хотелось бы верить, что это правда просто звезды так сошлись, но даже сейчас, от одних мыслей о нём сладко тянуло в животе. И что с этим делать, он не знал.        Юнги продолжил занимать мысли тогда, когда под тихую мелодию готовился завтрак, а турка издавала приятный звук поднимающейся пенки.        — Доброе утро, — хрипло изрекли сзади, отчего низ живота скрутило спазмом, а сердце учащенно забилось. Тэхен повернулся на звук и улыбнулся.        —Доброе утро. Будешь завтракать? Или кофе?        — Нет, спасибо, я поеду, меня, наверное, брат потерял. Я раньше никогда так не задерживался. Вызовешь мне такси? Мой мобильник сдох.        — Да, да, конечно, — кивает, с прилипшей искусственной улыбкой на лице, шарит в карманах халата, находит свой мобильник и отмечает, как мелкой дрожью исходят руки. Сзади раздается шипение и он отвлекается, матерится сквозь зубы, потому что кофе сбежал, заливая варочную панель.        — Не суетись ты так, я пойду пока умоюсь.        И лишь тогда, когда он уходит Тэхен позволяет тебе уронить уголки губ. Решение приходит само собой, потому что терять нечего, в случае отказа Тэхен просто лишится возможности ещё раз качественно потрахаться, но как знать, может следующий поход в клуб всё исправит, в случае же согласия у него будет шанс повторить то, что было ночью, отчего до сих пор всё внутри подбирается, стоит вспомнить все эти пылкие ласки. Да и к черту, Тэхен любит римминг, но все эти покорные мальчики с клуба кривили нос, да, это именно то, что нужно, стоит ли терять шанс? Тэхен даже не думает мыть плиту, лишь швыряет турку в раковину и открывает приложение. Несколько кликов и ведется поиск водителя. Обычно комфорт класс приезжает быстро, но сегодня удача на его стороне, такси ещё не найдено, когда полностью одетый Юнги входит на кухню.        — Вызвал?        — Ведется поиск, — он тонет в гипнотическом взгляде напротив, облизывает губы, а руки стискивают столешницу позади. — Оставишь свой номер? – Нарочито безразлично, а у самого пульс в ушах шумит.        — Хочешь поздравить с ближайшим праздником? Могу оставить адрес, пришлешь цветы, — мягко троллит. — Я не оставлю номер, это ни к чему.        — Ага, хотел тебе мемы иногда скидывать, ну что ж, раз я остался без номера, оставайся без мемов. Жаль, у меня отличная коллекция в галерее.        Юнги смотрит на парня перед собой и очень хочет скорее сбежать, потому что находит трогательным то, как растрепаны его волосы, находит безумно привлекательным то, как расцвели метки страсти на его теле, выглядывающие в вырез халата. Внутри так много желания, тяги, и ничего из этого не про секс, а так быть не должно.        У этого красавчика трахательная коробка под кроватью, дорогая мебель и внешность модели. Такие как он берут то, что нравится, играют, ломают и выбрасывают, Юнги видел сотни таких историй и себя оберегает от подобного. Осознает, что им хотят всласть наиграться, потому что да, чего скрывать, секс был умопомрачительный. Юнги никогда в своей жизни так не кончал, не испытывал такого единения с кем-то, такой безумной тяги, что член вставал раз за разом, без устали, от самых невинных касаний, шепота. Даже сейчас, когда, казалось бы, о сексе не захочется думать ещё неделю, в штанах твердеет лишь от воспоминаний. Что за черт?        Надо правда уносить ноги, Юнги не хочет обнаружить себя с разбитым сердцем, когда однажды этот красавчик побежит кувыркаться с кем-то другим. Сколько ночей подобных этой хватит, чтобы что-то почувствовать к нему? Юнги себе не врет, иррациональная симпатия есть уже. Разжечь ее не трудно, и так пылает. Поэтому, ради сохранения себя самого, надо рвать прямо сейчас.        — Не люблю мемы, — выдыхает. — Посмотри пожалуйста, нашлась тачка?        Тэхен жует губу и всеми силами старается показать, что не разбит, что не задет отказом. В груди ноет и печет, поэтому он интуитивно трет солнечное сплетение ладонью, когда мониторит приложение. Машина найдена и висит окно времени. Если верить ему, через шесть минут она будет на месте. Здорово, что сказать.        — Подъезжает, — холодно роняет.        — Хорошо, — кивает в ответ Юнги. — Тогда я пошёл? Закрой за мной дверь, ладно?        Они нестройно идут в прихожую. Тэхен позади, смотрит на парня, которого зачем-то пустил в спальню, в свое тело, чего вне болезненных отношений не было никогда, но это ладно, он его видимо куда-то глубже пустил. И сейчас хочется больше всего иметь возможность обнять со спины и попросить остаться. Но нет, оно не стоит того, они едва знакомы, и начинать что-то с подобного знакомства не лучший вариант. Тэхену не нужны отношения, он в них не верит, достаточно хлебнул. А трахаться? Найдет, это не проблема. Как знать, может найдется кто-то, кто откажется круче?        Юнги молча обувается, накидывает куртку, проверяет карманы, хлопая себя по ним и вдруг обезоруживает взглядом. В прихожей просторно, но стены давят. Тэхен маниакально хочет целоваться, прямо сейчас, так сильно, что губы покалывает. И словно прочитав это, Мин первый сокращает расстояние, впивается как-то отчаянно в губы жестким поцелуем и Тэхен отвечает. Так пылко, уронив на пол гордость и все принципы, отвечает голодно, жмурясь на максимум, до белого шума под прикрытыми веками, вцепляется в человека, стараясь удержать, откликается на каждое движение языка своим, целуя совсем уж не целомудренно, заводясь за секунды.        Юнги за задницу тянет на себя, вжимает, шумно дышит. Тоже накрыло? Хочется верить, что поехавших крышей тут двое. Тэхен скользит руками под куртку, крепкое тело ласкает, ему так нравится, как оно ощущается под руками, но это же становится щелчком для обоих, потому что ещё чуть-чуть и такси придется ждать. Долго, пока не утолится жажда. Возбуждение накрывает с такой силой, будто это не они ночь напролет занимались сексом, без устали и передышек, как изголодавшие в разлуке любовники.        — Я поехал... — хрипит Юнги, но выгибает шею, для влажных губ.        — Конечно. — соглашается Тэхен, прикусывая тонкую кожу.        И всё же. Всё же Юнги находит в себе силы мягко оттолкнуть, поправить одежду и уставиться глазами этими своими лисьими в самую душу.        — Имя-то запомнишь? — улыбается.        — Даже не мечтай, — зеркальная улыбка в ответ.        — Хорошо, я тогда за двоих запомню, – смешно морщит нос и открывает дверь.        Вместе с ним уходит что-то такое, что помогало глупо улыбаться с утра. Тэхен бадает головой дверь, кусая губу, в голове ни единой мысли, там пусто, как и внутри. Потом как от толчка дергается, встряхивает плечами и идет в гостиную. Валится на диван, щелкает пультом, от домашнего кинотеатра и бездумно пялится в него, даже не заметив, что включил. 

***

      Юнсо просыпается от возгласа брата и что-то неразборчиво бубнит в подушку. Ему жарко и тяжело, поэтому приходится разлепить глаза и заржать в ту же минуту. Потому что на нём, буквально на нём, спокойно дрыхнет красноволосое недоразумение. Кажется, вчера они перебрали с алкоголем и сексом, и вырубились абсолютно голыми. Что фатально — сделали это в гостиной. Мдааа. В который раз Юнсо убеждается, что пить ему нельзя.        — Сколько время? — щурится от света, спрашивая отчего-то недовольного Юнги.        — Обед уже, алкашня. Вставай давай и этого своего буди. Совсем охренел? А если бы я ночью приехал?        — Ой, как будто бы секса не видел в своей жизни, — морщится и сталкивает с себя спящего парня — И кстати! Ты что же это, только попал домой? — его глаза округляются. — Все в порядке?        — Всё хорошо, не ты один засыпаешь после бурной ночи, окей? — Юнги намеревается уйти, но его настигает вопрос:        — Значит раньше ночи были недостаточно бурными, да? Ты серьезно ночевал у этого типа?        — Его Тэхен зовут. Брат нашего гостя, к слову. Вставай, надо по делам ехать.        — Какие дела, ты чего, — стонет разочаровано и откидывается на кровать, не стесняясь наготы.        — Такие, — отрезает и уходит на кухню варить кофе, прогоняя непрошенный флэшбэк о сбежавшем на плиту напитке.        Юнсо же не придумывает ничего лучше, чем укусить за плечо Тэяна и получить на это злобный взгляд.        — Вставай, принцесса. Машина превратилась в тыкву, пора домой.        — Тыквы это хорошо, — бормочет, зарываясь лицом в подушку. Без очков и косметики он не выглядит так стервозно, как в клубе, даже не бесит. Почти. — Пошли, пожрём, да надо собираться. Меня ждут великие дела.        — Как хорошо, что меня ждёт только теплая постелька и душ, — зевает, но выползает на свет, нахохлившись как воробушек. — Ты как? Ничего не болит?        — Не, мне норм. Спасибо, трахаешься и прям зачет, это я тебе без выебонов говорю. Если встретимся вдруг ещё в клубешнике знай, я тебя забил себе.        — Хорошо, — смеётся.        Одеваются в комфортной тишине, Тэян бурчит, что уничтожил рубашку, но Юнсо дает ему свою худи, отмахнувшись, сказав, что если захочет вернуть, то может не париться, ведь это домашняя. На кухню выползают изрядно помятыми и заспанными, в то время как Юнги выглядит потрясающе собранным.        — Вот кто пить умеет, так это мой брат! — рекламирует брата Юнсо и обнимает его, куснув за щеку, за что тут же получает по заднице. — Хэй, чего она вам всем не дает покоя!        — Я бы походил на курсы, — болезненно тянет Тэян. — Я пойду, наверное, спасибо за гостеприимство.        — Останься, накормлю тебя и чудика этого. Сейчас уже острый рамен будет готов, самое то на похмелье,— тепло улыбается Юнги, обнимая брата.        — Это не напряжно? Ну там, типо, на меня ещё еду тратить и всё такое.        — Хорош стесняться, давай пожрём и поедешь. Вон весь бледный, еще как рухнешь где, — настаивает Юнсо и Тэян кивает.        Кушают после под бубнеж неугомонного Юнсо, который тарахтит с набитым ртом, меняя темы от погоды к новым синглам и камбэкам. Юнги не выдержав рычит на него, но как-то совсем беззлобно. Тэян смотрит на них с умилением, сразу видно, что братья очень любят друг друга и это подкупает. Когда же еда съедена, а кофе выпит, Юнги остается мыть посуду, а Юнсо провожает до двери.        — Ну что ж, целоваться не будем, да? — улыбается деснами. Красивый зараза.        — Не, у тебя перегар, не хочется.        — Ой, а у тебя со рта, конечно, фиалками пахнет, — смеётся. — Давай, если что забегай на огонек, и в клубе помнишь, да? Я тебя застолбил!        — Только если потом я буду завтракать раменом! — подмигивает и уходит.        На сердце и в теле легко и хорошо, давно не случалось настолько крутого приключения, чтобы и секс на уровне, и расставание на утро без всех этих ужимок и попыток урвать. Все же не зря взгляд пал на светленького из братьев, этот темненький какой-то излишне серьезный, хоть и видно, что не плохой.        Однако же дома ждёт сюрприз. Тэян слегка в шоке с того, что дома у такого педанта срач, и это он ещё не заглянул в спальню. Полотенца просто валяются тут и там, плита с засохшим на ней кофе кажется добивает. Тэян идет в гостиную и хмурится. Брат меньше всего похож на того, кто круто потрахался, потому что лежит клубком на огромном диване, тупо пялясь в экран, где идет какая-то дорама. Дорама... Серьезно блядь? Тэян проходит, садится рядом и выгибает бровь, при виде россыпи засосов.        — Ты чего такой грустный?        — Хуй сосал не вкусный.        — Хэй, ну найдешь значит вкуснее, — шутит, — это не повод косплеить депрессивный камушек.        — Вот найду и поговорим, — огрызается, но смягчается. — Ты как?        — Да я отлично. Правда, перебухал, поэтому на сегодня в планах просто спать. Вы чего так хату загадили?        — Трахались, не до уборки было.        — На плите тоже трахались?        — Нет.         — Тэхен, что случилось? — Тэян ложится сзади, обнимает брата всем телом. — Плохо давал что ли? Бревно в постели?        — Он не давал.        Виснет пауза.        — Но засосы... Минетами обошлись что ли? Тогда ясно, чего ты такой печальный.        — Он не давал, — упрямится. — Я был снизу.        Кажется, грохот падения челюсти Тэяна слышно в соседних городах.        — Ты что? — присвистывает и садится, внимательно разглядывая. — Тебя накачали?        — Нет, я сам хотел.        — Так. Ладно. Я ни черта не понимаю, хорошо, ты хотел подставиться, твое право, но что с тобой? Тебе больно?        — Как ты думаешь, если несколько часов без передышек долбиться в жопу, болит у меня что-то?        — Не знаю, я не долблюсь, — пытается шутить. — Сделать тебе массаж?        — Скажи, Тэ, ты веришь в любовь с первого взгляда?        — Ууууу, ебать. Кто ты и что ты сделал с моим братом? Ты чего? Тебя так от секса вштырило? Ещё скажи, что влюбился в этого зануду? — молчание крикливое, громкое. — Да ну нахуй. Ты это не серьезно. А как же Сухо? Всё, страданьям бой?        — Знаешь, благодаря Юнги я ни разу за сутки не вспоминал этого козла. Это что-то да значит.        — Хорошо. Хорошо, допустим, ты влюбился. Я даже произносить это не хочу, потому что не верю, но теоретически, парень тебя зацепил. Чего тогда разлагаешься? Номер взял?        — Он не дал.        — Это я уже понял, а что с номером?        — Совсем дебил? Номер он не дал. Я просил.        — Я смотрю он вообще собака-недавака. Что делать собираешься?        — А что должен? Хуй забью, посплю и пройдет. Но сегодня дай мне побыть размазней.        — Окей, как скажешь. Заказать тебе ведро мороженного, чтобы под дораму жрал?        — Иди в жопу.        — Был уже, пока не хочется. С тобой побыть или съебнуть?        — Побудь.        — Хорошо. И в кого же ты у меня такой ранимый и доверчивый? Все будет хорошо, найдем тебе ещё тысячу таких ебарей, ты гляди, тоже мне цаца. Вот пойдем в пятницу в клуб, мне его давно советовали, туда вход как почка стоит, но нас же не остановит это?        — Не остановит.        — Тогда заметано! Не грусти, а то член не будет расти.        — Спасибо, уже вырос, — тихий смешок.        — Вот и отлично. Гордись.        Они еще некоторое время перебрасываются ничего не значащими фразами и незаметно для себя засыпают.