Нас двое

Даша держит Свету за руку. Они сидят на первом ряду в БКЗ «Октябрьском», темнота лежит на плечах, как шаль, а на сцене — Наутилус Помпилиус, и Даша вспоминает, как впервые услышала «Падшего ангела» и заплакала. Она тогда ещё не помнила ничего о настоящей себе и не понимала, в чём причина, но песня запала в душу, и с тех пор творчество группы заняло особое место в её сердце. Потом в её жизни появился Данила и расставил всё по своим местам. Это ощущалось, как резкое пробуждение от унылого тягостного кошмара или глоток воздуха после выныривания из таза с водой, где голову удерживала силой чья-то рука на затылке. Даша потеряно хлопала глазами и открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Даша дышала и не могла надышаться — она и не знала, что жизнь может ощущаться так. Так, будто она действительно живёт, а не просто делает вид, чтобы окружающие случайно не заподозрили, что с ней что-то не так, что она не такая, как они. Люди не любят тех, кто на них не похож — это Даша хорошо знала. Но Даня был ни на кого не похож и не прятался. Когда он пробудил её, она поняла, почему. Если удаётся обрести подлинное знание о себе — встретить своё настоящее Я лицом к лицу и признать в нём себя — любые маски теряют смысл. Ты не просто больше не нуждаешься в том, чтобы прятаться за ними, ты теряешь на это право. Но, когда обретаешь себя, исчезает страх быть непринятым, отвергнутым, осуждённым. Это становится неважно. Когда обретаешь себя, перестаёшь чувствовать себя чужим в мире, а, если ты на своём месте, какая разница, что об этом думают другие? У Дани были сизые крылья — он сливался оперением с грозовым питерским небом, но был почти беззвучно тих, как дикий безлюдный пляж лесного озера. Даша дышала его спокойствием, как оздоравливающим морским воздухом, и её ободранные изумрудно-зелёные крылья робко трепетали от внезапно нахлынувшей тоски и нежности. Она вспомнила, что у неё есть дом, в который она может вернуться. Вспомнила, что у неё есть дело, ради которого она когда-то решилась отправиться в рискованное путешествие сквозь слои атмосферы и причудливые миры — вниз, к людям. Вспомнила, что она такая не одна. Потом Даня познакомил её со Славой — всегда надо держаться своих, понимаешь? — и у Даши словно бы во второй раз открылись глаза. Она услышала его песни иначе, и они стали ещё роднее, ближе — они стали о доме, которого так не хватает, они стали о той другой жизни, которая у них была и к которой им ещё предстояло вернуться. У Славы были чёрные, как у ворона, крылья, но от него шёл свет — он источал безмятежность и грусть, и его голос лечил душевные раны так же верно, как Данина детская улыбка и мудрый взгляд. Рядом с ними она была дома, и это делало её счастливой. Это счастье она пыталась передать Свете, душа которой была изрядно поедена молью выпавшей на её долю безнадёги, и у неё даже получалось. Света начала избавляться от лишних людей в своей жизни, училась не вязнуть в плохих мыслях и понемногу открывалась новым впечатлениям. Задумалась о переквалификации и стала чаще улыбаться. Кажется, она даже была готова к новой любви, что было огромным шагом вперёд. Даше казалось, что они уже почти подошли к моменту, когда Света могла бы встретиться с Даней, поговорить с ним, и с лёгким сердцем отпустить всё то недосказанное и недопрожитое, что между ними было. Это было нужно им обоим, и Даша была бы счастлива помочь им закрыть этот гештальт. К сожалению, предусмотреть всё невозможно даже для таких, как они. Могла ли она ожидать, что Даня отправится на заведомо проигрышный бой с Ловцом душ на пару со своим предателем-братом? Могла ли она представить, что всё это было частью их общего давным-давно задуманного плана? Ей казалось, что Даня никогда не умрёт. Разве такие, как он, могут умереть? Разве такие, как он, должны умирать? Даша была у него в неоплатном долгу и верила в него, как никто. Даня казался ей несокрушимым, как скала, и вечным, как вселенная. Но это, конечно, было только иллюзией. Первыми всегда умирают такие, как он.

Звёздные, поздние, чуждые, яркие Сны вам снятся ночью, Когда вы были легче птиц, Когда летело вам вдогонку небо, И боги усмехались вслед.

Даша ловит Славин взгляд и сжимает Светину ладонь сильнее. Чувств так много, что они не помещаются в ней — музыка вибрирует в груди, оплетая рёбра, стучит в унисон с сердцем, подпевает её любви и боли, благодарности и вине. У неё был один единственный настоящий друг в этом мире, но его больше нет — ни здесь, ни дома, а она даже не успела с ним попрощаться. Даша внезапно всхлипывает — неужели она всё ещё умеет плакать? — и закрывает глаза.

Так беспечны были вы, Так стремительны и смелы. Это легче чем прощать, Это проще чем любить.

Света кладёт голову ей на плечо и Даша инстинктивно обнимает её крылом, мимоходом стирая непрошенную влагу со своих щёк. Она не должна плакать — это нечестно по отношению к огромности его жертвы. Даня совершил невозможное: победил чудовище, которым их всех пугали в детстве, и теперь у каждой заблудшей души появится шанс на спасение, потому что нет ничего страшнее безвозвратного исчезновения, которое ждало всякого, кто запутался в паутине Ловца душ и оказался в его бездонном желудке. Но Ловца больше нет. А это значит, что начинается совсем другая эра.

Подвиг кончился, звёздные мальчики.

Спи спокойно, брат.