Luctatio

Яркая кривая молния разрезала стянутый тучами небосвод и на мгновение осветила погружённую во тьму комнату. Себастьян не спал. Он прислушивался, как по крыше их с сестрой дома начинает стучать весенний дождь. Умиротворяющая атмосфера, если бы не прохудившаяся кровля, ходящие ходуном оконные рамы и возгласы пьяных гуляк с улицы. Голова Себастьяна ни на миг не переставала усердно думать: что починить, что приготовить на ужин, где достать денег и, самое главное, как вылечить сестру. Ну или хотя бы облегчить её нечеловеческие страдания. Каждую ночь он закидывался тремя, а то и четырьмя таблетками золпидема, запивая дешёвым джином с привкусом залежавшейся тряпки, чтобы как можно скорее уснуть и не слышать через картонную стенку болезненных стонов Анны. Дозу приходилось увеличивать время от времени, поскольку организм быстро привыкал и противился погружаться в сон, иногда даже выбрасывая конское количество адреналина, при котором Себастьяну ничего не оставалось, кроме как выбегать из дома посреди ночи и бежать кросс вокруг сквера — единственной «достопримечательности» их лондонских трущоб. В одну из таких бессонных ночей он и увидел на асфальте почти смытую дождём надпись: «Бои. Лэмб-стрит 54 со стороны пиццерии». Себастьян так и не смог уснуть, а как только первые солнечные лучи коснулись дребезжащих на ветру стёкол, вскочил, на скорую руку приготовил сестре завтрак и помчал по адресу, что крутил в голове ежесекундно. — Ставлю десятку на того бородача! — надрывался пьяный толстяк, тыча измятой купюрой в мальчишку, собирающего ставки со зрителей. — Десятку? А чё не фунт? — огрызнулся тот, но всё же принял деньги и что-то быстро начеркал в своей потрёпанной тетрадке. Вышибала при входе в подвальное помещение, предусмотрительно огороженное от чужих глаз двойным входом и вывеской «Массажный салон гейши», долго не хотел впускать Себастьяна внутрь, то и дело допрашивая и чуть ли не заглядывая в задницу, будто он пытался пройти в хранилище центрального банка, а не подпольный бойцовский клуб. Наконец очутившись внутри, Сэллоу презрительно сморщился: одна бледная лампа висела над самым рингом, тогда как остальное, пусть и небольшое помещение не освещалось вовсе. Въевшийся в сырые стены запах разбодяженного пива, крови, плесени и мочи вызывал рвотные позывы, а от шума закладывало уши. Однако вид кровопролитной драки, развернувшейся на ринге посреди подвала, заставил отодвинуть все неудобства на задний план и впериться заворожённым взглядом в месиво крови, выбитых зубов и содранной кожи. — И каждый день тут дерутся? — не отрываясь от зрелища, спросил Себастьян рядом стоящего долговязого парня. — Бои. Не называй это «драками», сынок. Это тебе не двор, — ответили ему с другого бока. Себастьян постарался разглядеть владельца прокуренного старческого голоса, но из-за полумрака так и не смог, к тому же его отвлёк дикий вопль, разошедшийся по толпе зрителей. Глянув на ринг, Сэллоу с ужасом обнаружил направленное на него лицо, а точнее, то, что от него осталось. Распластав руки, перебинтованные пропитавшейся кровью и потом грязной тканью, сегодняшний «андердог» выплюнул в воздух четыре выбитых зуба вместе с ошмётком откусанной десны. Распухший левый глаз заплыл фиолетовым синяком, а рассечённая губа судорожно сокращалась, так что казалось, будто её кто-то дёргает за ниточки. Нос бедняги скосился набок, а обломок хряща плавал в лужице жёлто-коричневой рвоты. — Запиши меня на завтрашний бой, — решительно положив руку на плечо мальчишки, гортанно произнёс Себастьян. — Вес восемьдесят килограмм, если это важно. Парень задумчиво промычал, перевернул тетрадь и занёс имя «новобранца» в колонку под цифрами «75-85». — Завтра в десять. Не опаздывать. Проиграешь — следующий бой только за двадцатку. Если живой останешься, конечно. — Он мерзко гоготнул и развернулся к рассерженному не зашедшей ставкой толстяку.