Double Min

Подарок от Минов — это… машина. Чимин растерянно смотрит на ключи, на тачку, на близнецов и говорит: — Я не умею водить, — нет, когда-то давно-давно, будучи совсем ещё мелким, он сам заползал на колени отца и держался за руль. Но это же не считается? Да и Чимин немного не то чтобы боится машин, но опасается ездить по дорогам. Все эти обгоны, объезды, перегоны… Он лучше, вон, например, отсосёт Юнги или Агусту, пока те везут его куда-то. И то безопасней. Безусловно, ему нравится и внимание, и сюрприз, но Чимин просто не знает, как реагировать на то, чем не может пользоваться прямо сейчас. Озадаченно открыв дверь, он проводит пальчиками по приятной на ощупь обивке, но на водительское кресло не садится. — Значит, научишься, — невозмутимо отвечает Юнги, — я или Агуст можем дать тебе основы, чтобы ты чувствовал себя уверенней, прежде чем идти в общий, скажем так, класс. Что скажешь? Чимин цепляется за эту мысль, но привлекает его другая возможность. Он лениво захлопывает дверь, прокручивает ключи на пальце, обходит машину со всех сторон, а потом опирается на капот, чуть раздвигая ноги. Хотя думает совсем не о сексе. Или не совсем о сексе… Или о сексе, но совершенно в другом контексте. — Тогда с Агустом, — Чимин невинно улыбается, ловя взгляд Юнги. Сначала тот хмурится, но в его глазах мелькает искорка понимания. Старательно натягивая на лицо маску равнодушия, он тем не менее ехидно бросает: — Хочешь научиться быстрой езде? — Только так можно обуздать скорость, — Чимин отвечает в тон, наслаждаясь смятением Агуста, — ты же поможешь мне, милый? — Конечно, — Агуст в непонимании сводит брови. Конечно, он совсем не дурак и чувствует, что есть подвох. Но вот в чём тот выражается, это уже не так очевидно. Чимину немного стыдно, самую капельку, но больше он предвкушает небольшой итог их с Юнги маленького эксперимента над ни о чём не подозревающим Агустом. — Можем начать на выходных, что скажешь, детка? — Идеально, — Чимин, хихикнув, закидывает ключи в карман и тянется за поцелуем сначала к Юнги, а потом к Агусту. Он довольно попискивает на властные касания ладоней к талии, на то, как они собственнически сжимают бока, проминают попку. Приятное чувство, что он кому-то принадлежит. Даже не просто кому-то, а Минам. — А теперь нам пора разбегаться по делам. — А жаль, — Юнги нехотя отстраняется, шлёпая Чимина напоследок, — можно было бы опробовать новинку. — Вот научусь водить, тогда и пошалим внутри, — идея отзывается в его душе теплом, с нотками предвкушения. Так хотя бы у него и машины есть цель и смысл существования. Какой-то итог, к которому они с ней придут. Чимин ещё раз смотрит на пепельного цвета тачку, понятия не имея, что это за модель и сколько она может стоить, а потом со спокойной душой садится к Юнги. Сегодня его очередь подвозить Чимина в универ. Обычно они болтают о всяких пустяках, кокетничают и флиртуют, но сейчас Юнги, скосив любопытный взгляд, спрашивает: — И что ты задумал? — Ну как что, — Чимин игриво хихикает, растекаясь на удобном пассажирском кресле — тут ему определённо нравится больше, чем за рулём, — ты сам говорил, что Агуста надо, м-м-м, укротить? Чтобы в гон его было реально остановить и не дать перейти черту. — И чем же тебе поможет машина? — Юнги звучит ещё более заинтересованно, чем раньше, выруливая в сторону высокого здания института и припарковываясь. Дорога от их дома до универа и правда невероятно короткая. — Когда он водит, то… ещё меньше контролирует себя. Зависим от адреналина. — Как и во время секса, — невозмутимо отбивает Чимин. Он и сам не до конца осознаёт свой план, но надеется на лучшее. И использует для этого любую возможность. Довольно размурчавшись, он подаётся вперёд, чтобы оставить на губах Юнги сладкий поцелуй, и кидает: — Не волнуйся, котик, всё может получиться лучше, чем ты думаешь. Уходит он под негодующие крики Юнги, которые прекрасно слышно из салона на всю площадь перед универом: — Котик?! Чимин! Чимин, не называй меня котиком! Он чувствует себя смелее, свободнее. Не боится поддразнивать Минов, говорить им «нет». Конечно, не то чтобы он сдерживался до случившегося в клубе, но этот момент словно стал… переломным? Чимин не уверен, но в душе от такого распускаются цветы, хочется идти на пары, пританцовывая и насвистывая что-то весёлое под нос. Что он и делает до тех пор, пока не ловит на своей скромной персоне слишком много подозрительных взглядов. Точно. Чимин почти и позабыл, что некоторые особо ретивые омеги запланировали устроить на него охоту. Зажать в укромном уголке, придавить локтем шею и выпытать то, чего им знать не полагается. Ходить по коридорам института тенью и шарахаться от каждого шороха он не планирует, но и друзей, которые бы составили ему компанию в этом не самом простом периоде жизни, у него не сказать, что много. Парочка альф, но те интересовались Чимином только с целью приударить и сейчас, когда он весь пропитан запахами Минов… он им неинтересен. Из омег же был Джин, но тот старше и ему вообще нет дела до разборок младшеньких, как он любил говорить; было несколько девочек, но Чимин нашёл их в чатике. Те молчали, но само присутствие в стане врага — плохой признак. Так что ничего не оставалось, кроме как быть внимательным и перемещаться от группки к группке, чтобы не дай боже не зажали. Главное не дёргаться и не дать понять, что он знает о маленьком и коварном плане. Добравшись до аудитории, где проходит пара, он открывает чат. Дженни: «прыткий, сука» Джису: «и подозрительный» Джису: «признавайтесь, кто-то ему слил план?» Чжихё: «ты дура что ли?» Хёни: «да боже вы пялитесь на него из любого доступного угла» Хёни: «конечно же он напрягается» Хёни: «даже у меня мурашки по коже пошли» Хёни: «снизьте уровень агрессии и он успокоится» Дженни: «раскомандовался, а» Дженни: «ты вообще в плане не участвуешь вот и завали хлебало» Хёни: «ебанутые» *Хёни вышел из чата* Чимин мысленно ставит галочку присмотреться к этому омеге. Адекватных мало и надо бы держать их к себе поближе. Особенно, когда они настолько догадливы в своих предположениях. Даже не будь у Чимина такого доступа к крысоскваду, то он точно бы напрягся, следи за ним столь неумолимо и прицельно. Вот и сейчас, например, Дженни устроилась сбоку в ряду чуть повыше и просто неустанно сверлит его спину. Даже зачесалось между лопаток от её настойчивости. Как бы сбежать? Задерживаться после пары нельзя, выходить за несколько минут до конца нереально, да и не менее опасно. Остаётся только вариант ловко влиться в толпу, в моменте натянуть неприметную толстовку и сбежать на следующее занятие. Но как долго ему вообще надо от них бегать? Так утомительно. Чимин лучше бы занялся Агустом и их уроками вождения, чем вот это всё. — Привет, — к Чимину подсаживается какой-то довольно высокий… омега? Если судить по запаху — яркий и не тяжёлый аромат миндаля, то да. Омега. — Пак Чимин, верно? — Допустим, — он хмурится, напрягаясь от такой резкой встречи. И вспомнить омегу никак не может, хотя внешность примечательная: смуглая кожа, крупные очаровательные кудряшки, пирсинг в носу и игривый взгляд. — А ты кто, прости? — Ким Тэхён, — омега лучезарно улыбается, показывая милые белые зубки. Имя кажется знакомым, но Чимини никак не может уловить, откуда. Они работали над одним проектом? Да нет вроде. Ходят в один танцевальный зал? Тоже нет. Что их ещё может связывать то? — Слышал, что Мины теперь твои. Надеюсь, ты крепко держишь их за яйца. Чимин моментально деревенеет. Он силится вспомнить всех омег в чате, но что-то подобного имени там не мелькало, значит, он был в списке. Блядском списке, который до белых точек перед глазами бесит Чимина. Он ревниво оскаливается, готовый просто наброситься на Тэхёна, даже несмотря на то, что именно он сказал. — Так, бешеная омега, скрой клыки, — Тэхён, ничуть не задетый таким, только усмехается, поднимая ладони в успокаивающем жесте, — ты можешь мне не верить, но я рад, что ты обуздал этих кобелей. Я к тебе в целом не совсем из-за них подошёл. Меня интересует один из твоих соседей по общаге, и в обмен на информацию о нём я расскажу тебе что-то не менее интересное. Что скажешь? Грубое и ревнивое «иди на хуй» уже готово сорваться с его губ, но Тэхён, видимо предвидя подобное, резко наклоняется к уху и спокойно говорит: — Слушай, тебе ещё учиться тут два или три года, в зависимости от специальности, и как минимум доучиться этот год. А все недоёбанные Минами суки хотят вытрясти из тебя душу. Конечно, возможно, когда они в следующем году всё же не появятся в универе, то и от тебя отстанут, но как минимум ближайшие пару недель ты почувствуешь себя жертвой неутомимого сталкинга. А я могу помочь. — И чем же? — Чимин крепко сжимает ладошкой телефон, готовый в любой момент показать, что он не так уж и беззащитен, как может показаться на первый взгляд. — На самых активных я подкину тебе… не скажу, что компромат, но подскажу рычаг давления. Как только они заткнутся, то и остальным перестанет быть интересно. Стадное чувство, понимаешь? — Тэхён тепло улыбается, поднимая пальцы, чтобы убрать прядку волос Чимина за ушко. Не дёргаясь на прикосновение, он кивает, предлагая продолжить. — Мне конкретно до тебя дела особо-то и нет. Мы не знакомы, а всё, что нас связывает, — это два высококлассных члена. Чимин на это шипит, но уже не так зло, как раньше. Он пусть и вспыльчивый, но не тупой, и если уж у этого Тэхёна и правда есть нечто, что поможет заткнуть Дженни… Можно рискнуть. — Вот и договорились, — Тэхён понимающе кивает, доставая свой телефон, — дай-ка свой номер, я скину тебе кое-что, авансом, скажем так, чтобы ты поверил в искренность моих намерений. А после уже ты ответишь на мои небольшие вопросы. — С чего ты решил, что я знаю то, что тебе надо? — Чимин спрашивает со скребущим в горле чувством любопытства, но номер даёт. Тэхён спокойно находит его в какао, а после пересылает несколько интимных фотографий Джису. Не Дженни, конечно, это было бы слишком жирно, но до неё они ещё доберутся. — Не сказал бы, что это сработает как рычаг, но спасибо. — О, поверь, — Тэхён хмыкает, убирая телефон в карман, — она слишком печётся о своей репутации. Тебе следовало бы побольше дружить с омегами, можно много интересного услышать. Например, то, что она строит из себя великую неприступную девственницу, якобы так альфы купятся с большим интересом. Как по мне, чушь это: если нет харизмы, никакая узкая вагина не поможет. Чимин даже не знает, что сказать. Он просто молча выгибает бровь, потому что да, он не сказать, что крутится во всех омежьих посиделках. Чимин не аутсайдер, не ботаник, но и не стремится вписываться во все пьяные студенческие тусовки. Перекинуться парой слов, поддерживать в целом тёплые отношения с однокурсниками — это да; заводить друзей? Не для него. — Так, что тебя интересует? — Чимин невольно поглядывает на часы — пара скоро кончится, и Тэхён — это удобный способ уйти и не попасться Дженни и её щеночкам на удочку. — Или продолжим в более интимном месте? — Мне нравится, как ты ловко уловил выгоду из нашего небольшого диалога, — Тэхён подмигивает, улыбаясь так, что аж дёргается глаз, но… Чимин постарается быть паинькой. Какое-то время. — Я помогу тебе уйти так, чтобы они нас не сразу поймали, а ты пока подумай, что интересного можешь рассказать о Чонгуке. Чимин устал удивляться за эти несколько минут их разговора, но всё же… Чонгук? Этот недоальфа, который скрывает свой запах? Недозрелый и перекачанный, слишком импульсивный и интересует такую омегу? Чимин даже смотрит на Тэхёна иначе. Высокий, широкоплечий, совсем не такой миниатюрный, как он, но вполне элегантный и изящный. Вкус, конечно, подводит, но лишь бы не лез к его Минам. Когда звучит звонок с пары, Чимин даже не успевает сказать хоть слово, спросить, что делать или куда идти — хватает сумку и позволяет себя утащить в сторону выхода. Хватка у Тэхёна крепкая, а ладонь достаточно большая, чтобы спокойно обхватить чуть выше локтя и потянуть за собой. Грубость, конечно, не радует, но зато вот окрик Дженни, полный негодования и разочарования — вполне. Чимин не особо смотрит, куда они несутся: проскочили пару коридоров, несколько раз повернули, да и замерли в одном из вечно открытых кабинетов. — Студия художников? — Чимин с интересом осматривается, цокая, когда видит довольно симпатичный пейзаж. — Недурно. Тут они точно не будут нас искать. — Я тоже так решил, — Тэхён прикрывает дверь и разворачивается к Чимину с выжидающим выражением на лице, — итак. Чонгук. Есть у него кто-то? Когда он последний раз приводил омегу? Всё что угодно, Пак Чимин, и тогда доказательства поинтересней полуголых фоток Джису будут у тебя на телефоне. — Да, знаешь, — Чимин обходит несколько мольбертов, пока не находит чистое место у окна; там он присаживается на подоконник, закинув ножку на ножку, — не то чтобы мы с ним прям друзья. Он странный. Скрывает запах, а с омегами не тусуется уже где-то… полгода, плюс-минус месяц. До меня доёбывается. Чимин, пожав плечами, кратко рассказывает всё, что знает о Чонгуке. О привычке сбегать, о подавителях, о его наезде на шлюховатое поведение омег. Покопавшись в памяти, ему даже удаётся вспомнить, что пару месяцев назад Чонгук всё же приводил омегу, но та с криками и матами сбежала. — Да и всё, — он с подозрением смотрит на отвратительно довольное лицо Тэхёна. Тот чуть ли не светится, когда слушает этот крайне несодержательный пересказ. — Тебе-то какое дело до него? — А вот это я придержу при себе, — Тэхён щурится, доставая телефон, — мне достаточно того, что ты рассказал, так что лови. Только не используй сразу всё, постепенно. Исключи одну стерву, потом другую… — Не учи учёного, — Чимин недовольно ворчит, снедаемый любопытством. Между ним и Чонгуком что-то произошло? Кажется… кажется, Чон кричал что-то о том, что трогать «вещи» Минов нельзя? Относится ли это к Тэхёну или… Он встряхивает головой. Нет. Сейчас ему точно нет дела до чужой личной жизни — со своей бы до конца разобраться, пережить гон, а там уже, может быть, он и заведёт себе друга-омегу. Крайне нестандартного, но всё же. Подняв взгляд от телефона — в переписке уже вовсю пополнилась коллекция «рычагов», — Чимин видит ответный интерес со стороны Тэхёна. Нервно улыбнувшись, он подходит ближе, протягивая ладошку для рукопожатия. — С тобой приятно иметь дело, надеюсь, что в дальнейшем поводы пообщаться появятся не только из-за неприятных обстоятельств. — Я тоже, — Тэхён крепко пожимает руку в ответ, хитро ухмыляясь. Чимин старается не думать о том, что у него было с Минами. У близнецов с половиной универа что-то было, это же не повод вычёркивать каждую омегу из списка возможных друзей. Они уже прощаются, заканчивая расшаркиваться в подводках для нового этапа их знакомства, когда дверь в комнату чуть ли не выбивает ворвавшийся Чонгук. Первое, что Чимин замечает, — это запах. Чуть сладковатый, но не приторный, невероятно сильно что-то напоминающий, но никак не получается уловить что именно. Чимин даже пронюхивается — не самый вежливый в обществе жест, но интерес сильнее. — Тэхён! — Чонгук нервно переводит взгляд с одного на другого, оскаливаясь ничуть не хуже Чимина, когда к нему подошёл Тэхён с целью обменяться информацией. Он явно хочет кинуться и сделать нечто необузданно грубое, как в тот раз, но под предупреждающее рычание Кима недоальфа успокаивается. И уже спокойней говорит: — Тэхён. — Ну, я пойду, — Чимину ужасно хочется остаться, но такие разборки лучше подслушивать за дверью, — приятно было познакомиться, Тэхён-и, если тебя надо будет спасать от… этого, — он пренебрежительно кивает на закипающего Чонгука, — мой номер у тебя есть. Чимин осторожно протискивается мимо Чона, используя момент, чтобы втянуть глубокий и насыщенный запах… миндаля? Любопытство так и вынуждает остаться, задержаться под каким-то тупым предлогом, но, увы и ах, за ним плотно закрывают дверь на защёлку. Даже приложенное к щели ушко не помогает расслышать ничего, кроме шума разговора. Разворчавшись, Чимин решает внимательней изучить компромат на крысосквад, двигаясь в сторону общежития. Оставшиеся пары он может и пропустить.

──────── • ✤ • ────────

Дженни: «сучка Ким!» *пользователь вас заблокировал* Чимин довольно улыбается и мурлычет. Фотографии и несколько видео, которые ему предоставил Тэхён, оказываются крайне действенными. Он смог заткнуть одну из двух главных сучек, желавших его прижать, а вторая пошла комплектом. Не надо даже писать ей, хватает и лёгкой письменной угрозы через лучшую подружку. Самодовольная улыбка вылезает на лицо, особенно когда со спины прижимается Агуст. — Случилось что-то хорошее? — горячее дыхание волной проскальзывает по изгибу шеи, оседая рядом с пахучей железой. Хватает настолько лёгкой стимуляции, чтобы он потёк. А то, что они находятся на специальном полигоне для тренировки вождения, чистом, открытом поле, просматриваемом со всех сторон, добавляет остроты ощущений. Кажется, Чимину слишком сильно нравится публичность. — Да, — он не скрывает настроения, когда разворачивается в объятьях и закидывает руки на крепкую шею альфы. Метки так и не сошли до конца, и он активно их обновляет, ревностно следя за тем, чтобы тёмные кружочки выглядывали из-под любого вида одежды. Чимин проводит подушечкой пальца по одной из них, несильно надавливая, и счастливо хихикает, видя тёмный блеск на дне глаз Агуста. — Потом расскажу. Сейчас у нас есть планы. — Верно, — ладони Агуста скользят так, словно они не собираются учиться кататься на машине: опускаются на ягодицы, сминая их, и с ощутимым намёком задерживаются на бёдрах, — готов обуздать крошку? — Только если крошка — это ты, — Чимин делает волну телом, жарко прижимаясь к альфе. Он не против покататься, но... Покататься на члене — куда более любопытный вариант. Машина как нельзя кстати подходит для подобных игрищ. Неважно, снаружи или внутри. — Предлагаю сделку, — Агуст наклоняется и начинает оставлять маленькие поцелуи на шее Чимина после каждого сказанного слова, — я показываю основы и передаю тебе руль. Справляешься, и за каждый успешный результат мы постепенно переходим чуть дальше поцелуев. — Мотивация сексом? Я за, — Чимин с предвкушением облизывается, — но хочу аванс. Вдруг это обман? Агуст в один момент подхватывает его под бёдра и сажает на капот подаренной машины. Он тесно прижимается между ног, разводя их в стороны ещё шире, и глубоко, с намёком целует. На Чимине маленькие и тесные шортики, которые так удобно отодвинуть в сторону, чтобы его взяли. Как было в клубе. Как бывает дома. Как идеально подходит сейчас. Он сам протискивает ладошку между их телами, дотягиваясь до ремня на джинсах Агуста и расстёгивая его. Металлическая бляшка звенит в такт вжикнувшей следом молнии. — Какой ловкий, — Агуст рычит в поцелуй, перехватывая проворные пальчики, уже успевшие вытащить член наружу. Чимин теперь умеет без стыда оглаживать ствол, уделяя время в том числе и пирсингу. Так, как он подсмотрел у братьев. В их грубости и животной неудержимости есть нечто привлекательное. Нечто такое, что пробуждается и в его жадной омеге. — Не слишком ли большой аванс ты хочешь, детка? — Раз это мой аванс, то я могу взять его сам, — он надавливает на пирсинг, пытаясь сомкнуть пальцы под головкой, — ты сядешь на место водителя, а я тебя оседлаю. Воспользуюсь так, как считаю нужным, и столько, сколько мне будет достаточно. А после этого приступим к урокам, что скажешь? Чимин совершенно не умеет давить феромонами, да и сейчас необходимо немного иное… он соблазняет. Наклоняет голову вбок, не разрывая зрительного контакта с Агустом, и вальяжно водит вдоль ствола. Горячий, пульсирующий орган в ладошке ощущается так до опасного властно, что в голове мелькает безумная мысль просто подрочить без допуска члена в киску. Но та негодующе сжимается вокруг пустоты, намекая, что в какой-нибудь другой раз. — А справишься? — С твоим членом? — Чимин ёрзает, подползая ближе, и второй рукой оттягивает шортики вбок. Он не пропускает в себя ствол, но ласково обхватывает головку мокрой дырочкой, принимаясь играть мышцами. — С тем, чтобы выдоить тебя или удовлетворить себя? — С тем, чтобы не дать себя опрокинуть и подмять, — Агуст грубо двигает бёдрами, толкаясь глубже. Член проскальзывает так плавно и свободно, что на короткое мгновение хочется послать свой план к чёрту, откинуться на капот и позволить себя выебать. Но нет. — Играя с вами, я многому научился, — Чимин проказливо хихикает и ловко снимается с члена, проглатывая скулящий стон. Ему так сложно вести себя дерзко и уверенно, когда хочется хныкать и умолять о жёстком сексе у случайных зрителей на виду. Ведь наверняка на эту территорию может въехать кто угодно и когда угодно. Опустив ноги на твёрдый асфальт, он даже не поправляет шортики, позволяя любоваться выглядывающей киской. Чимин слышит рык Агуста, чувствует его запах, полный сдерживаемой злости и возбуждения, но не поддаётся, замирая рядом с дверцей водительского места. Отперев её, он кидает: — Или садишься ты, а я — на твой член, или сажусь я, и ты можешь только подсказывать мне, как водить. Выбор за тобой, Агуст. — Опасно играть со мной, — альфа даже не удосуживается спрятать багровый член в джинсы, а прямо так подходит вплотную, замирая около двери. Его пальцы моментально толкаются в жаждущую киску, приподнимая Чимина на носочки. — Тут нет Юнги, который смог бы остановить меня, — он не прекращает движения, продолжая говорить низким голосом, — и нет цепи, которую можно накинуть мне на шею. — Но есть я, — Чимин закидывает руки ему на шею вместо цепи, плотно прижимаясь всем телом, — твоя омега, альфа. Твоя. Чимин чувствует вместе с утробным рычанием вибрацию чужой груди. Это заводит ничуть не меньше, чем вбивающиеся до сочного хлюпанья пальцы. Он не пытается отстраниться или поторопить альфу. Зачем? У них в распоряжении весь день, а потом и вся ночь. Только вот ночью присоединится ещё и Юнги. От мысли, что его вновь зажмут два горячих тела, вдоль позвоночника проскальзывает будоражащая волна. — Хорошо, омега, — Агуст нехотя вытаскивает пальцы и залезает в машину. Он, явно имея опыт, отодвигает кресло назад, чуть опуская спинку, и обхватывает ладонью ствол, несколько раз ведя вверх-вниз. — Покажи, на что ты готов. Его не надо просить дважды. Допуская мысль, что шортики будут мешаться, Чимин стягивает их, закидывая в салон на соседнее от водителя место. И совершенно голый ниже пояса усаживается на любезно предоставленный член. Он уже такой мокрый и подготовленный, что получается опуститься по самое основание так, чтобы их кожа сочно соприкоснулась. Вопреки ожиданиям, голова не утыкается в крышу машины, а незапертая дверь словно даёт больше пространства для манёвров. Чимин не очень хорош в том, чтобы трахаться, седлая крепкие альфьи бёдра, но, специально готовясь, просмотрел несколько видео на этот счёт. И поэтому сейчас может плавно водить тазом, примеряясь, как лучше скользить вдоль члена. С этой позиции проникновение ощущается немного иначе: более полно и глубоко, можно наблюдать, как их тела соединяются в нежном танце. Конечно, намного приятней, когда его вжимают в постель и грубо дерут, но и так… есть свои плюсы. Например, проникнувшая под кофточку ладонь Агуста. Он сжимает небольшую грудь, щипая за сосок и принимаясь лениво крутить его, чуть-чуть оттягивая, пока Чимин двигается, постепенно набирая темп. Да и его взгляд. Тёмный, подавляющий, любующийся. Приятно видеть, как альфа с восхищением смотрит на идеальное тело омеги и вот так, без слов, делает самый говорящий комплимент. — В этом действительно что-то есть, — но Агуст, который молчит, — это не Агуст. Он толкается кончиком языка в щёку и по-птичьи склоняет голову набок. — Наблюдать за старающейся омегой. Ты так славно выкладываешься, даёшь мне возможность насладиться видом. Тем, как двигается твоё тело. Как подпрыгивает небольшая грудь. И, конечно же, как твоя славная киска вбирает в себя член. Она такая пухленькая и маленькая, что кажется почти нереальным то, как ты способен вместить мой член. «Нужно что-то ещё», — коварная мысль мелькает в голове, когда Чимин осваивается. Он прикусывает полную нижнюю губу и решительно опускает ладошку на грудь альфы. Сначала просто оглаживает, примеряясь, какое место будет подходящим, а после давит. Несильно, обманчиво слабо, словно опираясь, чтобы было удобней объезжать, и предупреждающий блеск в глазах Агуста подсказывает, что он идёт по верной дорожке. — Так приятно видеть тебя под собой, альфа, — Чимин говорит сладким, тягучим голоском, подаваясь вперёд и ещё сильнее нависая над Агустом, — такого… покорного, позволяющего использовать себя, как крупную игрушку. Ты же побудешь для меня таким ещё немного? Агуст рычит, и Чимин в ответ впивается острыми ноготками в кожу, оставляя однозначные следы. Он усиливает давление, принимаясь покачивать тазом быстрее, резче, сжимая тугой киской толстый ствол. Он скользит по нему так тесно и сочно, опускаясь до влажных шлепков, что хочется ещё чего-то… подходящего под его план. Под их с Юнги план. Чимин лениво покачивает головой, дёргая в сторону так, чтобы смахнуть волосы, и опускает вторую ладошку на шею. У Агуста она настолько мощная, что пальцы не могут даже обхватить её, но и этого хватает для лёгкого сжатия. — Играешься, детка? — под ладошкой дёргается кадык, и Чимин с восторгом понимает, что чувствует чужое дыхание. Он увлечённо двигается всем телом, сжимая член, сдавливая шею. Чёрт подери, в этом есть нечто особенное. То, что альфа под ним. Увлёкшись попытками контролировать Агуста, он едва не упускает момент, когда на его бедро опускается чужая ладонь, мягко пошлёпывая. Чимин ничего не ждёт, поэтому удивлённо ойкает, когда альфа грубо вбивается, стоит ему приподняться. — Думал, я позволю тебе хозяйничать? — Агуст посмеивается с того, как глупо Чимин моргает, пытаясь взять себя в руки. Он пробует вернуть контроль над их телами, но, предупреждающе рыкнув, альфа проявляет откровенное доминирование. Даже сейчас, находясь под омегой. — Думаешь, сможешь удержать меня, куколка? Такая сладкая и славная крошка, как ты, рассыплется, стоит мне хоть чуть-чуть ускориться. Или сделать, скажем, вот так. Чимин вскрикивает, потому что Агуст одним резким движением смахивает с себя его руки и фиксирует бёдра, принимаясь мощно толкаться во влажную киску. Это совсем не то же самое, когда его берут сзади. Не так, как на весу. О нет, это нечто новое и не до конца изученное Чимином, но не менее приятное. Крепкие и сильные руки удерживают его в воздухе, но и он сам опирается коленками на края кожаного кресла, пока толстый член таранит его промежность. — О, тебе нравится, да, детка? — Агуст раскатисто посмеивается, трахая безжалостно, без остановок и возможности хоть как-то подмахнуть, насадиться. Чимин отчаянно цепляется за предплечья альфы, сжимая пальцы чуть выше локтя, просто чтобы ощутить опору. Потому что ноги предают. Дрожащие бёдра готовы жалко раздвинуться в стороны, и он бы тогда упал, но чужие ладони умело удерживают в одном положении. — Ты думал, что тут, когда меня сковывает пространство, сможешь вести в сексе? Не обманывайся, куколка, тебе надо принимать в себя член, глотать слёзы удовольствия и разрушаться от того, как твою пизду грубо используют. Тебе ведь нравится, когда мы с братом меняемся, может, следовало бы ещё и делать пометки на твоей хорошенькой пояснице? Кто сколько раз спустит, накачивая тебя кремом, а? Скажешь хоть что-то, маленькая омежка, или так и будешь скулить? — Ах! Альфа! А-а-а-альфа! — Чимин не может выдавить из себя ничего связного. Он трепетно дрожит, просто мечтая не свалиться на руль — тогда громкий сигнал оглушит всю округу; не завалиться на бок — он двинет рычаг передач; не упасть грудью на лицо Агуста — хотя это было бы славно. Чувствовать, как алчный рот исследует грудь, облизывая, посасывая и покусывая. Помечая бронзовую кожу новыми тёмными метками. Агуст безжалостен — и именно его он должен обуздать? Чимин не чувствует в себе силы на сопротивление, когда его так идеально наполняют. Глубоко, правильно, с тем самым ритмом, что не оставляет в и так пустующей головке ни одной связной мысли. Перед глазами тёмный потолок крыши автомобиля, но ему кажется, что сияющие звёзды. Киска горит от интенсивного трения, хлюпает, буквально плачет, пачкая джинсы альфы. Он мокрый настолько, что смазка попадает на внутреннюю сторону бёдер, оставляя свой след. — Что «альфа»? — Агуст дёргает его на себя, вжимаясь лицом в грудь, и зубами разрывает маленькие пуговки, чтобы достать ртом до бархатной кожи. Чимин пытается помочь, но его руки дрожат, тело потряхивает от удовольствия, и судорожные попытки вернуть контроль хотя бы над дыханием кончаются неудачей. Бесполезно. Альфа не настроен жалеть его сочную киску, и это лучшее, что происходит за день. — Твой звонкий голосок разносится по всему полигону, как думаешь, много ли людей нас уже услышали? Ведь ты в этом так сильно нуждаешься: чтобы все знали, как хорошо можно тебя выебать. Ненасытная малышка, охотно раздвигающая ножки перед своими альфами. — Д-да… У Чимина закатываются глаза и вываливается язык. Со стороны он наверняка напоминает хентайную девочку, находящуюся на пике наслаждения. Учитывая то, как сочно в его влагалище вбивается толстый член, оглаживая чувствительные стеночки бусинкой пирсинга на головке, не так уж эти ощущения и далеки от реальности. Чимину хорошо. Всё тело сгорает от будоражащего наслаждения, а искристый оргазм волной проскальзывает от макушки до устроенных на ногах Агуста пяточек. Он с большим удовольствием отложил бы возможность кончить, но то, как Агуст рычит, зарываясь лицом в его грудь, не даёт и шанса на подобные игрища. Альфа выжмет его, а потом заставит обучаться. О, он будет в стократ жёстче обычного, наказывая за каждый промах. Чимин сжимается вокруг члена от одной мысли, как его шлёпнут по киске за оплошность. Чёрт. Он будет ошибаться так часто, чтобы его опять выебали. — Твою славную головушку посещают развратные мыслишки, я прав? — Агуст на мгновение отрывается от его сосков, чтобы всё-таки толкнуть на руль, прямо на сигналку, и, поменяв немного угол проникновения, дотрахать до оргазма. — Ты думаешь что-то откровенно пошлое и развратное. Что-то такое, что обязательно попробуешь реализовать с максимальной выгодой для своей жадной пизды. О, какая же у нас охочая до ебли омега. Не отпускал бы тебя на свободу сутками. — Т-ты прав, альфа, — Чимин откидывается, насколько это вообще возможно в машине, надавливая спиной, местом между лопатками, на громогласный гудок, — я д-думаю… думаю… ах! Мысль не успевает не то, что сформироваться в слова, она закисает где-то в голове, теряясь и растворяясь на пике наслаждения. У Чимина темнеет перед глазами, когда он выгибается, упруго сжимаясь на члене, принимая в себя всё до последней капли. Струящаяся сперма заполняет его изнутри, но не помещается вся, вытекая наружу. Как же они тут всё перепачкали. Ужасно. Прекрасно. Чимин привычно расслабляется, готовый опасть хоть на пол, хоть сразу на асфальт, но Агуст бережно ловит его, утягивая за собой. Первые мгновения после оргазма всегда самые сложные для омеги. У него кружится голова, сушит горло, а тело извивается от потребности получить в себя ещё. Агуста тоже ведёт. Он крепко обнимает Чимина за талию, не позволяя сняться с члена, и шумно, заполошно дышит в шею. Не так, как обычно — намного чаще и порывистей. Не отдавая отчёт своим действиям, он зарывается пальчиками во влажные волосы, принимаясь перебирать густые прядки. И затихает. Даёт возможность альфе прижаться ухом к груди и слушать сердцебиение. Сколько они могут так просидеть? Вечность? Две? Чимин прикрывает глаза, откидывая голову назад, и ёрзает на всё ещё находящемся внутри члене, подыскивая удобное положение. Время словно замирает: не слышно звуков, не чувствуется ничего, кроме лёгкого ветерка, ласкающего кожу. Мурчащий звук зарождается в груди и журчит в такт пульсу. Мысли плавно перетекают из одного состояния в другое, подсказывая, что он проебался. И Юнги слишком верит в его способность не то, что подчинить Агуста, а просто урезонить. Попросить действовать иначе. Если он не справляется даже сейчас, то что будет в гон? Порочная мысль о том, что в гон его выебут до потери сознания, совершенно не пугает. Частью своей развратной души он хочет этого. Теряться в ощущениях, когда он активно принимает в себя член, а когда киска используется вместо мастурбатора. — Агуст? — Чимин сам не знает, почему спрашивает шёпотом, но понимает, что это правильно, когда альфа поднимает на него глаза. Они… странные. Не мутные, не поплывшие, но словно затянутые поволокой и устремленные внутрь себя. Стоит ли им пытаться обучаться? Облизнув губы, он неуверенно спрашивает: — Будем тренироваться вождению? — Будем, — Агуст смазанно моргает, но это не стряхивает дымку из взгляда, — садись. Обычно они наводят порядок после подобных спонтанных актов секса, но сейчас в воздухе витает нечто такое… Чимин не может подобрать описание и просто смущённо устраивается на соседнее кресло. Он натягивает шортики, поправляет рубашку и пристёгивается, продолжая наблюдать за Агустом, который действует словно под гипнозом. Все его действия механические, а голос непривычно ровный. Он делает кучу быстрых и, вероятно, важных вещей, чтобы завести машину. Но заводит Чимина. То, как крепкие ладони обхватывают руль, — практически преступление. И он должен слушать? Агуст что-то пытается рассказывать, обучать. Его низкий голос, ниже обычного, звучит поразительно уравновешенно, а слова наверняка важные и нужные, но Чимин… он смотрит, как ладонь скользит по кожаной обивке, и думает, что она так же скользит по его телу. Пальцы обхватывают рычаг в коробке передач слишком грешно, а ноги нажимают не то на тормоз, не то на газ слишком резко. Как ему вообще сосредоточиться? — Запомнил? — Агуст останавливается, готовый поменяться с ним местами, и ждёт со странным блеском в глазах. Его словно что-то ломает изнутри: он действует то привычно дерзко, то впадает в состояние глубокого погружения в себя. Может, им следует поехать домой? Но Агуст ждёт. Не убирает руку с рычага коробки передач и даже не моргает, так что Чимин не может сказать «нет». У него в голове перекати-поле, а на этом полигоне никого сбить не получится, так что: — Конечно, — главное — говорить уверенно, — ты хорошо рассказывал. — Вот сейчас и увидим. Чимина заполнила бы паника, но ему настолько плевать, потому что между ног опять зудит от необузданной жажды получить член. Водить он научится позже, на курсах, где не будет таких горячих инструкторов, а вот спровоцировать Агуста на что-то пожёстче… шанс не сказать, что из редких, но упускать нельзя. Они меняются местами. — Пристегнись, — в Агусте меньше контроля, чем в Юнги, но сейчас он настроен решительно. Вся его сущность словно сосредоточена на Чимине; взгляд, мысли и даже тело — он корпусом поворачивается к омеге на непривычном для него водительском месте. Такое внимание не может не подкупать, поэтому он будет стараться. — Поверни ключ и мягко надави на газ. Конечно же, Чимин путает газ и тормоз и их обоих швыряет немного вперёд. Конечно же, он глупо хлопает ресничками и исправляется. Конечно же, Агуст подозрительно прищуривается, но молчит. Не требует невозможного и мягко опускает ладонь чуть выше чиминовой коленки. Где-то в другой вселенной этот жест и должен утешить или подбодрить, но в этой он возбуждает. Достаточно сильно, чтобы раздвинуть липкие бёдра и кинуть на альфу взгляд. Пылающий, жгучий, провоцирующий. Как долго они продержат видимость обучения? Чимин пытается смотреть на дорогу, концентрируясь так сильно, что сжимает руль до лёгкого скрипа кожи. Ладонь Агуста, отзеркаливая жест, плотно надавливает на ногу. Это кажется случайным совпадением, но, когда он поворачивает руль, не уверенный, что так можно, альфу тоже ведёт чуть вбок. От этого перехватывает дыхание. Агуст настолько поглощён им? — Вот так? — Чимин дёргает какую-то штучку сбоку от руля, встречаясь с внимательными глазами Агуста. Мутный флёр меняется на нечто иное, более… тёмное. Неуловимо, едва заметно, но атмосфера между ними повисает странно томительная. — Агуст? — Да, — даже голос. Сосредоточенный и глухой. Без рычания, хотя альфа пахнет так, словно готов нагнуть омегу и вытрахать из него всё до последнего связного звука. В какой момент это произошло? Чимину следует пугаться? Позвонить Юнги? Или он должен и дальше пытаться вести машину со скоростью улитки, пока чужая ладонь поднимается к краю шортиков, опасно близко к горячей киске. Агуст будет трахать его, пока сам Чимин пытается вести? Это не только рискованно, но и… возбуждающе. Он не раз представлял, как отсасывает водителю, но быть самому на этом месте? Да. Нет. Чёрт подери! Мысли путаются, особенно когда подушечки пальцев задевают край киски. Хотелось бы получить больше: привычное проникновение по самые костяшки и грубые, несдержанные движения. Чимин от предвкушения даже приподнимается, мечтая ускорить момент, но получает шлепок по бедру. — Веди, Чимин. — Да, сэр, — обращение выскальзывает наружу неожиданно, но так уместно, что не хочется исправляться и как-то извиняться. Это уже не напоминает игру, не похоже ни на одну порочную фантазию Чимина. О, нет. Это так хорошо в реальности, что почти не верится, что является правдой. Он должен подчиняться. В голове вспыхивают обрывки того, что рассказывал Агуст, обучая, пусть Чимин и пропустил всё мимо ушей, но, видимо, мозг зафиксировал информацию, чтобы в подходящий момент ею воспользоваться. Кто же знал, что этот момент наступит так скоро. Это до безумного неправильно: делать вид, что Чимин не замечает манипуляций альфы, и вести машину. Хочется психануть и всё бросить. Капризно побить руль и потребовать уже объясниться, но то напряжение, что повисает между ними, задаёт условия. И эти условия — тишина. Гудящая, отдающаяся вибрацией под кожей, особенная тишина. Тишина, которая не свойственна Агусту. — Остановись, — а вот уверенные приказы, пусть и сказанные странным тоном, уже больше напоминают того Агуста, которого Чимин успел узнать, — меняемся. Но не обрывочность фраз. Агуст сам не свой, когда садится обратно на место Чимина и скупыми движениями ведёт машину. Расчётливо. Сосредоточенно. И в то же время так резко и порывисто, что они не совсем легально пролетают несколько километров до дома, игнорируя все ограничивающие скорость знаки. Им везёт, потому что ни один офицер ГАИ не останавливает их. Даже не пытается. Впрочем, Чимин не уверен, что они встречали посты, потому что он сам смотрит только на альфу. На гладкое лицо без налёта хмурости; на руки, напряжённые, со вздувшимися синими венками, которые просвечивают даже через темноту татуировки; на дыхание. Оно особенно сильно отличается от того, что обычно наблюдает Чимин: глубокое и частое, без хрипа, без хоть какого-то звука. Агуст дышит так, как дышат доведённые до взвинченного состояния дикие звери. Вот только запах говорит иное: сочный цитрус подсказывает, что Чимина везут домой, чтобы повязать. Вжать в постель и… наказать? Он склоняет голову набок, обдумывая эту мысль. Если Агуст действительно сильнее, чем Юнги, подвержен инстинктам, то мог ли он ощутить попытки омеги перехватить контроль? — Агуст? Они въезжают на крытую парковку, но ответа не следует. Они выходят из машины, поднимаются на лифте в лофт — ответа не следует. Напряжённая тишина, которую можно схватить руками, окутывает их тела, сплетая в единый узор и толкая друг к другу. А стоит металлическим створкам закрыться за их спинами — Агуст вжимает Чимина в стену, несильно сдавливая ладонью шею. Конечно же, он не мог не отплатить той же монетой. Чимину стоило бы испугаться, но он покорно обмякает, склоняя голову вбок в подчинённом жесте, отдаваясь инстинктам. Альфа заявляет на него права. С рычанием, гулким и утробным, срывает с них одежду, откидывая в сторону. И, словно омега ничего не весит, подхватывает под бёдра, соединяя промежности. Не толкается внутрь, но даёт возможность ощутить всей киской толстый и длинный ствол. Агуст впадает в странное, напоминающее транс состояние. Он сосредотачивается на Чимине. Не моргает, не отворачивается, а полностью поглощённый им, принимается плавно двигаться. Не то чтобы в другое время он концентрируется на ком-то ином во время секса, но сейчас это ощущается особенно остро. Горячий член скользит вдоль складочек, раздвигая их в стороны с сочным, липким звуком, а их тела ведут немой диалог.

«Ты мой» — «Я твой»

И так до бесконечности. Чимин не может выдавить из себя даже слабого звука, чтобы показать альфе, насколько ему хорошо. Он молчит. Они молчат. Не отвлекаются на лишние звуки или шорохи. Не пытаются замедлиться. Агуст танцует с ним, ведёт за собой, увлекает куда-то, откуда не выбраться. В привлекательную темноту собственного яростного желания слиться воедино. Между ними есть только тяжёлое шумное дыхание и вырывающиеся время от времени рычащие нотки альфы. Чимин не скулит, когда член мягко втекает в доступное лоно, наполняя дырочку по самые яйца. Не всхлипывает, стоит Агусту увеличить амплитуду движений бёдер. И уж точно не вскрикивает, когда его, слабого и послушного, переносят и вжимают спиной в кровать. Хотелось бы уткнуться мордашкой в подушку, но тогда пришлось бы разорвать зрительный контакт. А сейчас это кажется равным смерти. Чимину важно видеть Агуста. Упиваться им. Подчиняться. Вся его сущность сосредотачивается на чужих эмоциях, пропуская их в себя вместе с сильным феромоном, который затапливает всё вокруг. Омега внутри скулит, признавая власть альфы и разделяя с ним этот момент умиротворяющей эйфории. Чимин шире раздвигает ноги, чтобы было удобней его использовать, и пытается подмахивать, но получает за это грубый удар по внутренней стороне бедра. — Лежать. — Да, сэр, — Чимин судорожно цепляется ладонями за простыни и комкает их. Ему хочется отвернуться. Не хочется отворачиваться. Всё внутри горит от нового, неясного, с искорками напряжения чувства. Долбящий член не имеет такого значения, как подавляющий собой Агуст. Вся его фигура становится словно крупнее, массивнее, темнее. Густой запах насыщается нотками контроля, а ладонь, упирающаяся сбоку от головы, возвращается на шею, придушивая. Чимин распахивает рот, едва успевая глотнуть воздуха, прежде чем понимает, что теперь его дыхание находится в чужих руках. Он весь находится в руках Агуста. В его власти. Сколько проходит времени? Несколько минут? Или уже часов? Под рукой нет ни одного циферблата, чтобы хотя бы посмотреть, а из-за монотонности ебли Чимин не способен отследить даже собственный оргазм. Он кончал? Кончает? Предшествующая этому волна словно не покидает тела, струясь снизу вверх, то оседая, то захлёстывая до черноты перед глазами. Первый с момента, как они добрались до квартиры, скулящий звук срывается с порочно алых губ. У Чимина затекает поясница, трясутся бёдра, но он не может даже допустить мысли о том, чтобы вырываться наружу. Ему настолько хорошо, что даже плохо. И Агусту, судя по тому, что он не отвлекается ни на что вокруг, точно так же. Его частое дыхание разрывает густую тишину квартиры, перебивая любые другие звуки. Кажется, что они одни во вселенной. Едины. Созданы друг для друга. Чимин подключается к эмоциям альфы, пропуская их через себя вместе с вбивающимся членом. Получается прикрыть глаза так, чтобы не разрывать зрительный контакт, но позволить себе упасть внутрь. Отдаться манящей эйфории так же, как отдался Агуст. Между ними появляется невидимая, но туго натянутая нить, которую ничто на свете не сможет разорвать. А их тела окутывает вязкое ощущение уюта. Они оба проваливаются в него, отрешаясь от реальности. Что бы сейчас ни произошло, это не будет иметь значения, потому что они есть друг у друга. И Чимин действительно верит в то, что никакая сила не вернёт его в реальность, где так много проблем, есть чувство боли и дискомфорт, но когда звучит до ужаса знакомый рык, а следом с него срывают Агуста, то он со слабым стоном заваливается набок с мерзким чувством тошноты в желудке. — Блять, вы совсем ахуели? — Юнги, а это он и никто иной, с силой встряхивает Агуста, хватая за шею. — Агуст, мать твою, смотри мне в глаза. Чимин наблюдает за всем со стороны, пытаясь не провалиться в губительное сонливое состояние. Только сейчас он понимает, что Юнги никак не смог бы вернуться в середине дня, а значит, уже вечер, опасно близкий к ночи. Сколько же они трахались, не прерываясь? Киска, из которой пульсирующе вытекает вязкое семя, болезненно ноет, но это не мешает Чимину возбудиться от вида борющихся за доминантность близнецов. Юнги в костюме, в то время как Агуст полностью голый. Его член не просто красный, а багровый, дёргающийся от каждого движения, и пропадает из вида, когда альфу ставят на колени. Чимин, капризно поскуливая, подползает к краю постели, чтобы рассмотреть всё в деталях: то, как из опустившейся на пол головки вытекает белёсая капля; как Юнги, скрутив брата в рогалик, принимается ожесточённо дрочить. Чёрт. Он никогда не сможет спокойно смотреть, как близнецы трогают друг друга. Пусть сейчас в действиях нет ни капли нежности и Юнги всего лишь помогает сбросить застрявшее в яйцах возбуждение, но сам факт, что он это делает… Справляясь не только с грубой дрочкой, но и с тем, чтобы не дать Агусту вырваться. А тот пытается. Брыкается в безуспешной попытке стряхнуть с себя близнеца и предупреждающе рычит, когда на его холке смыкаются острые клыки. — Юнги… — Так надо, Чимини, — Юнги делает последние несколько движений ладонью, с облегчённым вздохом опустошая застоявшийся член, — иначе это уже вызывать скорую. Он передержал немного. Сколько вы ебались в таком состоянии? — Долго, — Чимин сглатывает, не готовый даже примерно озвучивать цифру, — это вышло… случайно. — Как и всегда в его случае, — Юнги выпускает вялого Агуста. Тот напоминает пьяного: заваливается набок, готовый уснуть прям тут, в лужице собственной кончи, но ему не позволяют. Бережно подхватывают на руки и перекладывают на постель рядом с Чимином. И только убедившись, что тот в порядке, Юнги наклоняется к заскулившей омеге. — Как ты, малыш? Ты кончил? — И, кажется, не один раз, — Чимин хочет приподнять ножку или раздвинуть ноги, чтобы дать альфе посмотреть, но сил нет, — не могу двигаться. Юнги вздыхает. Он проводит ладонью, убирая со лба неряшливые прядки волос, и делает всё сам. Аккуратно, стараясь не навредить, укладывает Чимина обратно на спину. Приблизившись к его промежности тщательно обнюхивает, едва не касаясь кончиком носа бугорка клитора. Кажется, всё не так уж и плохо, потому что Юнги довольно мычит, кивая самому себе. — У тебя состояние получше, видимо, сказывается то, что ты не так давно пережил течку и тело всё ещё податливое к подобному, но вас надо помыть, — Юнги рывком стягивает с себя пиджак, откидывая тот в сторону, а потом и рубашку с брюками. Он остаётся в одном белье и только тогда подхватывает его на руки, обеспокоенно оглядываясь на брата. — Ладно, Агуст пробудет в таком состоянии не меньше получаса, а мы как раз приведём тебя в порядок, да? — Что случилось? — когда его голова оказывается не в лежачем положении, а в вынужденно стоячем, то виски сдавливает от боли, а перед глазами всё плывёт. Юнги, явно готовый к такому, укладывает её себе на плечо и двигается в ванную комнату. — Домспейс или топспейс… как кто хочет, так и называет, — он бережно устраивает Чимина в сидячем положении в душе и настраивает воду, продолжая рассказывать, — мы… мы когда-то практиковали подобное, но из-за склонности Агуста впадать в эйфорию от сессии прекратили. Мне самому сложно контролировать второго топа и общего саба, а от саба, знаешь ли, редко можно добиться внятного сопротивления. Чимин краснеет. Он сам даже не пытался, отдавшись инстинктам и воле альфы. Если бы у него были силы на жгучее чувство стыда, то он бы начал извиняться, но сейчас, когда Юнги мягко водит душевой лейкой, равномерно обмывая уставшее тело — это всё уходит на второй план. — Не спи, — Юнги мягко похлопывает его по щеке, — сначала домоемся, укутаем тебя в мягкий халатик, и уже в постели будешь спать. — Тогда расскажи что-то, — Чимин нехотя двигается, подставляясь под воду, — об этой всей… теме. Почему вы начали? Почему прекратили? — Начали, потому что обычный секс ощущался пресно, — Юнги отставляет лейку и принимается намыливать его круговыми движениями, — больше Агусту, конечно, но всё же, я согласился, так как захотелось… не знаю. Узнать, что это? Как это? И всё было хорошо, пока он не отпустил себя на одной из сессий, впав в подобный транс. И это было не как с гоном. В гоне его ведёт похоть и злость. Агрессия и потребность чувствовать власть. А в спейсе он погружается в себя настолько, что пьянеет от эйфории и какого-то душевного покоя. Делает то, что хочет, и зацикливается на партнёре. Приятное, но опасное чувство. Чимин вяло кивает. Это созвучно с тем, что он ощутил от альфы во время секса. И то, чем накрыло его в моменте. Если бы Юнги пришёл хоть на мгновение позже, то какими бы он их застал? То, что явно не хочется проверять. Они заканчивают с помывкой и, как было обещано, Чимина укутывают в махровый халат, переносят на постель и с чистой совестью отпускают спать. Уже закрывая глаза, он успевает заметить, как нежно Юнги пытается дозваться брата. Нет той подчиняющей ярости и попытки подмять под себя, но есть чистая братская любовь.