Вспомни меня!

И перо возьмут чужие руки, Записать себе присвоив право Хронику чужой тоски и муки, Всыпать правды горькую отраву. Приоткрыты двери преисподней, Ангелы растоптаны конями, И сюжет известный новогодний Переписан серыми тенями. Канцлер Ги, Страшная сказка©

Сегодня музыканты отработали на ура, записали итоговый вариант музыки к двум песням, что было шикарным результатом для одного дня, но и устали ужасно. Спасало одно – в честь праздников Фишер выдал им три выходных дня, потому можно было немного расслабиться и пожить в своё удовольствие, не сдирая пальцы об струны. Юлий и Леон разместились в гостиной перед телевизором. Как раз завтра не нужно было вставать рано и куда-то идти, только если по собственному желанию, потому можно было так сидеть хоть до утра. Открыв бутылку пива, Леон сделал несколько глотков. - Как работа продвигается? – спросил Юлий. - Отлично. Музыка к трём песням уже в итоговом варианте готова, ещё три почти готовы, нужно ещё шероховатости устранить и свести звук. Так что ещё чуть-чуть и половина работы будет сделана. - И придёт мой черёд, - кивнул Юлий, слегка улыбнувшись. - Ага. Но у тебя есть выбор: можешь подождать, пока мы всё доделаем и записываться уже с готовым звуком или делать это параллельно с нами. - А как мы обычно делали? - Обычно мы записывались параллельно, но бывало и так, что мы уходили вперёд тебя. - Наверное, я лучше ещё немного подожду и начну работать после нового года, - кивнул Юлий. - Твоё право. Как раз к тому моменту ты должен будешь уже окончательно поправиться. - Я уже почти здоров, только горло ещё чуть-чуть дерёт. - Вот и сиди дома, пока это чуть-чуть не пройдёт. Юлий слегка улыбнулся и запрокинул голову, откидывая её на спинку дивана и скашивая глаза на «близнеца». - Здорово мне живётся, - произнес он, продолжая улыбаться, - малейший кашель и всё – сиди, отдыхай. - Ну да, в этом плане у певцов всегда послабления. - А у музыкантов такое есть? У вас? Леон отрицательно покачал головой. - Особых послаблений у нас нет. Конечно, если кто-то из нас заболевает, на это тоже никто не закрывает глаза, но это не столь опасно. Нам только руки беречь надо, потому что они – рабочий инструмент. Но их намного сложнее повредить, чем простудиться. - Не сказал бы так, - улыбнулся Юлий. Леон усмехнулся и покачал головой. - В некотором смысле ты прав, это же я с детства руки берёг, потому и смог избежать травм, а вот у Эвана с ними всё время что-то случалось раньше. Помню, один раз он правую кисть повредил, трещина была, а мы как раз в первом туре тогда были. Так ты ему так промыл мозги, что Эван бедный научился играть левой рукой только для того, чтобы ты отстал от него. Улыбка сползла с лица Юлия. - Кажется, я раньше не думал ни о ком, кроме себя… - Это не так. Просто ты и сам всегда в любом состоянии работал в студии и выходил на сцену, потому что знал, чего хотел, и готов был делать для этого всё. Именно поэтому нашим успехом мы в большей степени обязаны тебе, потому что ты никогда не останавливался и даже тогда, когда нам казалось, что у нас ничего не получается, ты упрямо тянул нас вперёд. - Здорово, что ты всегда был рядом со мной и потому можешь рассказать обо мне всё, иначе бы я так и жил, не понимая, кто я. Леон нежно улыбнулся ему и, притянув к себе, усадил под бок. - Да, - произнёс он, - как я уже говорил миллион раз – спрашивай, и я тебя всё расскажу. Юлий угукнул и положил голову ему на плечо, возвращаясь к фильму и пытаясь понять, о чём же он. Но через какое-то время Леон нарушил молчание: - По-моему, это какая-то хрень. Посмотрим, что ещё идёт? Юлий согласно кивнул. Пощёлкав пультом, Леон остановил свой выбор на фильме пока ещё неизвестного жанра, где как раз в этот момент показывалась привлекательная шатенка в полупрозрачной комбинации, готовящаяся ко сну. Забрав у него пульт, Юлий включил меню, читая сюжет фильма. Ужасы. Неплохо. - И звука прибавь, - попросил Леон, вновь прикладываясь к горлышку бутылки. Красота на экране очень быстро сменилась жуткими гримасами людей, зараженных демонами, душераздирающими криками и добровольно вскрытыми глотками. Юлий то и дело морщился от картинок, мелькающих на экране, а Леон с интересом наблюдал за происходящим в фильме, потягивая пиво. - Ты что, боишься? – усмехнулся он, когда Юлий вздрогнул от слишком резко выскочившей на экран уродливой рожи. - Нет, просто не ожидал. Вновь усмехнувшись, Леон взял его за руку, переплетая их пальцы и говоря: - Чего здесь бояться? Всего же этого не существует. Тоже мне, напугали – снаружи знакомый тебе человек, а внутри чертовщина какая-то, которая постепенно начинает лезть наружу. Юлий потупил взгляд. Леон сказал так, что он сам почувствовал себя той самой чертовщиной – снаружи Дориан, а внутри что-то совсем не то. Мотнув головой, он нахмурился, вновь сосредотачиваясь на кино. Наблюдая за тем, как главные герои борются за жизнь и проигрывают в этой схватке, жутко погибая один за другим, Леон лениво перебирал пальцы близнеца и вдруг у него в голове что-то щёлкнуло. Нахмурившись, он опустил взгляд на руку младшего, но от этого странное ощущение внутри стало лишь сильнее. И тут до него дошло, что было не так. Пальцы на правой руке. Их было пять. Подняв руку брата, Леон непонимающе уставился на его ладонь, раз за разом пересчитывая пальцы в уме. И каждый раз их получалось пять. Чтобы убедиться, что это не протезы, Леон дёрнул за безымянный палец, на что Юлий ойкнул от неожиданности. Сомнений не осталось, пальцы были настоящими. - Ди, что у тебя с рукой? – напряжённо спросил Леон. Голос дрогнул. Леон не понимал, не то он так опьянел от полутора бутылок пива, не то начал сходить с ума. - А что с ней не так? – спокойно ответил Юлий, взглянув на «брата». - Пальцы. Их пять. Юлий непонимающе нахмурился и тоже посмотрел на свою руку. Он не знал о маленькой особенности Дориана. Рассказав ему обо всём случившемся, Леон не упомянул про то, что после той трагедии Дориан лишился двух пальцев, просто забыл это сделать. А на всех фото, сделанных после этого, Дориан был с протезами, потому узнать это самостоятельно у Юлия не было никаких шансов. - А сколько их должно быть? – спросил Юлий, продолжая пялиться на свою ладонь. – Пять и должно быть, полный комплект, - он улыбнулся и посмотрел на «близнеца», но тот не ответил ему тем же. В этот момент с Леона слетели розовые очки, не позволяющие ему разглядеть правду. И она сдавила грудную клетку, не позволяя сделать вдох. - Их должно быть три, - не своим, упавшим от шока голосом ответил Леон. - Что? – улыбнувшись, переспросил Юлий. До него ещё не дошла вся плачевность его положения. - То, - Леон медленно поднял на него потяжелевший взгляд. – У тебя на правой руке должно быть три пальца. Два тебе отрезали в ту ночь, когда едва не убили. Юлий растерянно улыбнулся, уголки губ нервно дрогнули. Он начал всё понимать. - Что ты такое говоришь? – спросил он, пытаясь перевести всё в шутку. – Прикалываешься, что ли? Но Леон его не слушал. Ничего не говоря, он взял его за подбородок и повернул голову, ища шрам на виске. Его не было. - Леон, что ты делаешь? – уже серьёзно спросил Юлий, пытаясь убрать от себя руки «брата». Надежда ведь умирает последней, и он продолжал надеяться на то, что это ещё не конец. - Снимай свитер, - приказал Леон, пропустив его вопрос мимо ушей. - Что? Зачем мне раздеваться? Леон, ты… Договорить он не успел, потому что Леон самолично рванул его свитер вверх, оголяя живот. Шрама на левом боку тоже не было. Да, Дориан мог свести шрамы при желании, но что делать с пальцами? Пришить их можно только в том случае, если сделать это сразу после ампутации. - Леон, что происходит? – спросил Юлий. Он старался говорить спокойно, но его выдавала дрожь в голосе и испуганно бегающий взгляд. - Что с тобой? - Я тебе хотел задать этот же вопрос. - Со мной всё в порядке, - ответил Юлий, получилось не очень уверенно. Леон смотрел на него тяжело, исподлобья, и это пугало, заставляя неосознанно отодвигаться назад. - Кто ты такой? – делая звучные паузы между словами, спросил Леон. - Что? – удивлённо пискнул Юлий. – Леон, ты чего? Я - Дориан, твой брат. Что на тебя нашло? Он всеми силами пытался удержаться на плаву и остаться в своей роли, но это уже не имело никакого смысла. Его корабль стремительно шёл ко дну, грозясь потопить и его. А Леон был готов не верить своим глазам и памяти, но он был не готов не верить и ушам, для этого нужны были розовые очки, которых более не было. И потому он решил устроить контрольную проверку и сказал по-арабски: - Если это действительно так, то скажи мне это на родном языке. В глазах Юлия отразилось ещё больше страха, плавно переходящего в панику. Он растерянно улыбнулся, что смотрелось слишком нервно. - Почему молчишь? – всё на том же языке поинтересовался Леон. – Не понимаешь? А я жду ответа. - Леон… - с мольбой в голосе произнёс Юлий. - Кто ты такой? – повторил свой вопрос Леон уже понятно. Юлий вжался в угол дивана, испуганно смотря на него. Есть ли смысл что-то говорить? Нужно хотя бы попытаться. - Леон, пожалуйста… - максимально спокойно проговорил он, подняв руки, но не успел закончить, потому что Леон схватил его за горло, перекрывая доступ кислорода. Юлий открыл рот, пытаясь сделать вдох и судорожно цепляясь пальцами за руку «близнеца». Смелости на то, чтобы полноценно бороться, не хватало. - Отпусти… - прохрипел Юлий. – Мне нечем… дышать… - Кто ты такой?! – едва не прорычал Леон, тряханув его, после чего всё же отпустил. От эйфории, застилавшей ему глаза всё это время, не осталось и следа. Теперь была только злость разочарования: жгучая, закипающая внутри. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, он ударил Юлия по лицу. Тот слетел с дивана, ударившись скулой об угол стола, и зажал ладонью ушибленное место, морщась от боли. Но услышав, что Леон встал, он тут же перевернулся и, отползя назад, выставил перед собой руки. Теперь уже на смену страху пришёл неконтролируемый ужас. Он слишком привык к побоям в своей жизни, чтобы верить в то, что всё может закончиться хорошо. - Пожалуйста, не трогай меня! – крикнул он, загнано смотря на Леона. Вот и проявилось его истинное лицо. - Кто ты?! – рявкнул Леон так, что у Юлия зазвенело в ушах, и он вздрогнул, испуганно сжимаясь. Обречённо опустив голову, он произнёс: - Меня зовут Юлий… - И какого чёрта ты выдавал себя за Дориана?! – снова заорал Леон. – План какой-то?! Сговор?! Он подлетел к Юлию и схватил его за грудки. - Я не специально! – пискнул Юлий. – Я не хотел всего этого! Ты просто так твердил, что я – твой брат, что я боялся тебе возразить! Мне казалось, что ты какой-то сумасшедший! А потом… - он не договорил и опустил голову. - Что, потом?! – напомнил Леон, тряханув его. - А потом я подумал, что это не так уж и плохо – стать Дорианом… - тихо ответил Юлий. – Это спасло меня… Леон молчал, а Юлий боялся поднять взгляд. - Пошёл вон, - с отвращением произнёс Леон через какое-то время. - Леон, пожалуйста, не прогоняй меня… - это было голосом отчаяния и выглядело просто жалко. - Ты слышал меня плохо?! Проваливай! Вздёрнув Юлия на ноги, Леон толкнул его к двери с такой силой, что тот едва удержался на ногах. - Леон, прошу тебя! - Ты тупой?! Нет, блять, псих, наверное! Вали по-хорошему, пока я полицию не вызвал! - Да лучше сдай меня полиции! – в сердцах крикнул Юлий. – В тюрьме я хотя бы живой буду! Нет, отчаяние наступило сейчас; Леон презрительно скривил губы. - Значит, в полицию я точно звонить не стану, - ответил он, - потому что долгой и счастливой жизни я тебе точно не желаю. Схватив Юлия за шкирку, он потащил его к двери и вышвырнул в коридор. - Вали, сука! Терять было уже нечего, кроме жизни, потому Юлий крикнул: - Леон, подожди! Не гони меня! Я зн… Его признание оборвал удар в лицо, а после в живот. Согнувшись пополам, Юлий пытался нормально вдохнуть, роняя на пол капли крови. - Вали, пока я тебе шею не свернул, сука! – вновь заорал Леон, не заботясь о том, что подумают соседи. Его несло. И он на самом деле был готов исполнить свою угрозу. Едва Юлий разогнулся, Леон толкнул его в плечи, оттесняя к лестнице, и ещё раз. Он просто обезумил от ненависти к тому, кто так жестоко обманывал его, орал что-то и не остановился даже тогда, когда Юлий, отходя от него, подошёл к краю лестницы. Толчок. Мгновение и Юлий скатился вниз, сворачиваясь клубочком и держась за горящие огнём бока. - Если я ещё раз тебя увижу, - с неимоверной ненавистью проговорил Леон, - я тебя реально убью. И ничего мне за это не будет. Сказав это, он вернулся в квартиру и, захлопнув дверь, смёл с тумбочки всё, что на ней стояло, пнул её от злости, сорвал со стены полку. Рамка с их с Дорианом фотографией ударилась об пол, стекло разлетелось. Зарычав от бессилия, от разрывающих душу эмоций, Леон прислонился спиной к двери и сполз по ней вниз. В этот момент в нём умерла надежда. Три месяца он верил в то, что нашёл близнеца и обманывался, потому что хотел верить в эту ложь и не замечал ничего вокруг. А теперь его снова не было. И больше не было ощущения того, что он жив, что он где-то там есть. Была только пустота и жгучая горечь, разъедающая внутренности. И невыносимое ощущение дежа-вю. Ведь когда-то, два с половиной года назад, он вышвырнул Дориана за дверь, а теперь точно так же он выкинул на улицу того, кто себя за него выдавал. Разница была лишь в том, что тогда, в прошлом, был май, а теперь за окном стоял морозный декабрь. Вот и вся разница. Смешно до истерики. И теперь вдруг стало понятно, отчего же на протяжении последних месяцев его не покидало тревожное ощущение того, что с Дорианом что-то не так. Всё с ним было так. Вот только он никогда не был Дорианом. Запрокинув голову, даже не почувствовав того, как ударился затылком об дверь, Леон зажмурился и изо всех сил закричал, пытаясь таким образом выплеснуть всё то, что творилось в душе, но от этого становилось только хуже.