Вспомни меня!

Законтачит, засосёт, Засосёт и обесточит. Микросхемы терпят всё, Можешь делать всё, что хочешь. Невиновен, как артист; Чист, как новогодний кролик. За меня умрёт радист, Перепутавший пароли. Звери, Игра в себя©

Юлий буквально влетел в номер. Догнав его, Леон схватил его за плечи и развернул к себе, волнительно вглядываясь в лицо. - Ди, что с тобой? – серьёзно спросил Леон. Несколько секунд Юлий молчал, смотря на «близнеца» в ответ. Он просто не знал, что сказать, как выпутаться из сложившейся ситуации. Так ничего и не сказав, Юлий отрицательно покачал головой. Это ещё больше насторожило Леона, стараясь говорить спокойно, он снова спросил: - Ди, что случилось? Пожалуйста, скажи мне. У Юлия дрогнули уголки губ. Он растерянно водил взглядом по лицу Леона. Всё указывало на то, что он не видел Дориана. Но надо было сделать так, чтобы и не увидел. - Пожалуйста, давай поедем домой, - попросил он. - Почему? – осторожно спросил Леон. Юлий снова отрицательно помотал головой. - Пожалуйста, давай уедем отсюда, - голос дрогнул от эмоций, от страха. Юлий умоляюще посмотрел на «брата». - Ты можешь просто объяснить, что случилось? – твёрже повторил Леон, непонимающе смотря на близнеца. - Я… Юлий осёкся на полуслове, губы вновь дрогнули. Ему в голову пришла спасительная и такая ужасная мысль. - Я не могу здесь быть! – громче и выше прежнего произнёс он. – Пожалуйста, давай уедем! Я хочу домой! Он вырвался из рук Леона и отошёл назад, смотря на него исподлобья, тяжело дыша. Леон гулко сглотнул и, медленно подняв руки, осторожно сказал: - Ди, пожалуйста, успокойся. Всё хорошо. Ничего страшного не произошло и не происходит. - Я не хочу быть здесь! – надрывно закричал Юлий, сгибаясь от эмоций пополам, изображая зарождающуюся истерику и заставляя Леона вздрогнуть. Он ведь добился от Леона рассказов о прошлом, о самом сложном периоде в их жизни и о том, что происходило с Дорианом в то время. И теперь Юлий использовал это против него, изображая панический приступ. - Прошу! – едва не плача, заорал Юлий, и играя, и выплёскивая всё то, что на самом деле творилось внутри и душило. – Я боюсь! Пожалуйста! Я не могу быть здесь! Люди!… Я… Я не могу! Опасаясь того, что близнец в таком состоянии может быть опасен для себя, Леон сгрёб его в охапку и крепко сжал в объятиях, сбито говоря: - Всё хорошо. Успокойся. Мы улетим, как только ты успокоишься. Юлий шмыгнул носом и поднял на Леона взгляд. - Сейчас, - прошептал он. – Пожалуйста, давай уедем сейчас. Леон, умоляю тебя… Обречённо вздохнув, Леон взял ноутбук и, усадив брата рядом с собой, забронировал два билета на ближайший рейс до Германии. Время пролетело стремительно, пронёсшись перед глазами калейдоскопом красок и страхов. Леон сделал всё возможное, чтобы они улетели как можно быстрее. И только когда они взошли на борт самолёта, он достал мобильный телефон, который уже не раз разрывался от звонков, и перезвонил Эвану. - Леон, прав Фишер! – возмутился Прежан на том конце связи. – Куда ты телефон засовываешь, что не слышишь его всё время?! - Мне было не до этого. - А до чего тебе было? И вы где, кстати? - В самолёте. Несколько секунд Эван молчал, обдумывая услышанное, затем переспросил: - В самолёте? Вы куда намылились? - Мы возвращаемся в Гамбург. Эван вновь не сразу нашёл, что ответить. Мотнув головой, он спросил: - Что случилось? Мы же только приехали? Вздохнув, Леон взглянул на близнеца, которого обнимал одной рукой, и ответил: - Нам нужно вернуться. Дориану… стало плохо. - Что именно случилось? – мгновенно став серьёзным, спросил Прежан. - Потом объясню. - Хорошо. Мы тогда тоже вернёмся, как только сможем. Крепитесь там. И как Дориан сейчас себя чувствует? Леон вновь посмотрел на брата. - Кажется, лучше, но… - он шумно вздохнул и прикрыл глаза. – Ладно, давай не будем сейчас об этом. Мы сейчас уже взлетаем. Юлий сидел под боком Леона, положив голову ему на плечо, и слушал его разговор с Эваном. В голове роились тысячи вопросов, разрывая её на части. Что, если Дориан видел его? Видел их? Вдруг Эван и Леонард встретят его? Конечно, в Шанхае проживает двадцать два миллиона человек и вероятность их случайной встречи с Дорианом фактически равна нулю, но Юлий точно знал, что с его удачливостью такое весьма возможно. И, в конце концов, Юлия мучил вопрос о том, как он будет жить с тем, что не просто врал и занимал место Дориана, но и обманом увёл Леона от возможности встречи с ним. Ему было тошно, хотелось крепко зажмуриться и проснуться в реальности, в которой ничего этого не было. Хотелось расплакаться, упасть на колени и раскаяться во всём. Но ещё больше хотелось жить. Вот только цена этого желания становилась всё выше. И ложь Юлия теперь приобрела совершенно другой масштаб и оттенок. Теперь он не просто занимал пустующее место пропавшего без вести человека – отныне он знал, что этот человек жив, видел его воочию и всё равно делал всё, чтобы остаться им. Более низкую подлость Юлий и вообразить себе не мог. Но цена чистой совести была для него слишком высока. «Я не хотел всего этого. Клянусь, не хотел. Но теперь уже я не могу остановиться. У меня нет другого выхода». А там, на задворках сознания теплилась надежда на то, что он всё-таки обознался и Дориан по-прежнему был где-то там, неизвестно, где, в какой-то другой реальности, в которой они никогда не пересекутся.