Незаходящая звезда

Тем же утром Контестар покинул деревню. Он запоздало удивился своей спокойной оживлённости, собранности. Казалось, он встряхнулся, очнулся от некоего болезненного сна. Развязались узлы, казавшиеся накануне стянутыми намертво, и мысли героя были заняты предстоящей дорогой. Разжиться лошадью так и не вышло. Перепуганные селяне, взбудораженные произошедшим, были готов отдать герою всё, что он потребует. Но осмотрев деревенских кляч, Контестар решил не лишать без того нищих крестьян их кормильцев. Привыкшие тянуть плуг, они едва ли годились в качестве средства передвижения по заснеженной дороге. Контестар планировал попасть на тракт, по которому две недели назад двигался вместе с караваном в Аттай. Там, вероятно, ему удастся перехватить нарты или санную подводу и добраться до дома. У приютивших его крестьян он взял лишь сани, на которых те возили хворост, чтобы тащить на них голову ящера. Страшный трофей накрыли рогожкой, равно от снега и от любопытных взглядов. Дук увязался за ним, чему Контестар немало удивился. Короткий суд и расправу над братоубийцей Дук благополучно проспал. Впервые за многие годы наевшийся досыта, согретый и чувствующий себя в безопасности, он собирался остаться в деревне до конца зимы. Но, увидев уходящего героя, в одиночку влекущего по заснеженной дороге небольшие санки, Дук неожиданно потрусил за ним, нервно оглядываясь по своему обыкновению. Услышав скрип и знакомую хриплую отдышку, Контестар обернулся. — Я с тобой, — весело и решительно заявил Дук в ответ на его вопросительный взгляд. — Ну, пойдём, братец? — А как же твоё золото? — глухо спросил герой, поправляя железный крюк, снова зацепленный за плечо. Прощелыга безмятежно улыбнулся. Накануне он, как ни был пьян, не разболтал о своих сокровищах. Его так и подмывало объявить о своём богатстве во всеуслышание, но здравый смысл уберёг его от этого опасного шага. Но что-то будет после пары зимних месяцев, проведённых с баклажкой браги? И потому пожилой авантюрист решил двигаться дальше, а единственный знакомый ему в этой части мира человек уходил, увлекая за собой драконью голову — тоже хорошо знакомую старому Дуку. Товарищи снова впряглись в лямку. По мере того, как деревня отдалялась, всё меньше становилось человеческих и лошадиных следов, меньше собачьих отметин на снегу. И вот, за невысоким холмом скрылся последний очаг, и белый искристый мир зимней степи окружил путников. Контестар шёл строго на юго-запад, туда, куда его многие дни вела незаходящая звезда — к дому. После полудня они вышли на пустынный тракт и решили устроить привал, развести огонь, напиться горячей воды и преломить хлеб. Контестар не без удовольствия вручил своему товарищу варёное яйцо, замёрзшее на санках рядом с его трофеем, а сам отправился в овраг за хвостом. Не прошел он и десятка шагов, как вдруг провалился почти по пояс, потерял равновесие и кубарем скатился со склона. Длинные тонкие стволы сухостоя впились ему в бок, а колючие лапы увядшего репея оцарапали щёку. Ругаясь сквозь зубы, Контестар отряхнулся, походя выдернул из-под снега несколько трескучих сухих стеблей — на растопку. Мелкий кустарник на дне оврага оказался живучим. Лишённые листьев, уснувшие до весны ветви не желали ломаться, а поддаваясь оставляли на стволе длинные полосы молодой коры. В поисках более-менее сухих кустов, Контестар бродил по берегу замёрзшего ручейка, часто оскальзываясь. Неожиданно героя посетила любопытная мысль. Достав из-под рубашки чёрный крюк, он решил попробовать нарубить им дров, вспомнив о том, как утром рассёк поленницу. Размахнувшись, Контестар изо всех сил ударил по ближайшему стволу. Вопреки ожиданиям, погибельное железо пружинисто отскочило от живого прута, ударив героя по лицу. От неожиданности он выронил крюк, и тот упал в снег, исходя паром. Контестар отшатнулся, прижимая ко лбу ладонь, но то, что ещё несколько часов назад разило, не встречая сопротивления, начисто утратило эту способность. Потирая ушиб, герой повесил крюк на место и вернулся к Дуку. Тот уже натащил к месту привала целую гору сушняка и сидел перед занимающимся костерком. Тридцать лет отшельничества научили его находить возможность погреться где угодно и как угодно. … Друзья ждали день и вечер, но ни одна душа так и не показалась на дороге. Следы копыт и полозьев обнадёживали обоих, но их ожидания были обмануты и на следующий день. Контестар ругал себя за то, что не убедил Дука остаться в деревне. В конце концов они сожгли все дрова, что мог дать им лесистых овраг и приняли решение идти пешком, не дожидаясь попутных нарт. Они шли и шли, поновляя путь на свежем снегу. Дважды им приходилось пересекать извилистую степную речку по льду, но и на местах переправы не было ни души. Контестар вспомнил разгромленный лагерь и решил, что убитый им дракон разогнал обитателей этих мест. Добравшись до разоренной переправы, герой увидел занесённые снегом остовы повозок и невысокий курган, насыпанный над общей могилой. Ему вспомнился усач-стражник, научивший его использовать порох. Контестар от всей души желал, чтобы этот человек остался в живых. В тот вечер у друзей было достаточно дров. Расположившись под бортом фургона, они уснули, бесприютные и грязные, как и прежде. … Контестар стоял посреди пышного сада, и лёгкий ветерок надувал парусом его рубашку, приносил пение птиц и звук флейты. Высокие травы щекотали колени, а невиданные цветы покачивали причудливо украшенными головками. Деревья, раскидистые, бросали причудливую тень на покрытую травяным ковром землю. Герой услышал смех. На полянку перед ним выбежала Тарма — такая, какой он видел её в последний раз. Чёрное платье казалось сгустком тьмы в этом залитом солнцем саду, а золотые украшения сияли тускло и не казались красивыми в сравнении с солнечными бликами на тугих боках многочисленных яблок, свисающих с могучих ветвей. Но вместо печати отчаяния на лице Тармы играла мечтательная улыбка. Увидев Контестара, Тарма улыбнулась и ему. Воздетые в немом приветствии бледные руки коснулись ветвей густолистной яблони, и женщина на мгновение вздрогнула от щекотки. Живые тёмные глаза смотрели весело, почти лукаво. Контестар шагнул ей навстречу, протянул обе руки, желая сказать ей что-то. — Тарма, я… Послушай… Я виноват перед тобой… — неуверенно начал он, но она сделала знак молчать, одарив его новой улыбкой. Воздев на мгновение лицо к небу, Тарма беспечно рассмеялась и сорвала крупное красное яблоко прямо у себя над головой. — Возьми, — сказал певучий голос, непривычно расставляя ударения. — Угощайся! Контестар смотрел на её лицо. Она озорно прищурилась, но не моргнула, и он не увидел её нарисованных глаз. Герой сделал ещё один шаг к ней, и женщина выпрямилась, встала ровно и неподвижно, и только руки, согнутые под идеальным прямым углом протягивали ему сочное спелое яблоко. Когда взгляд Контестара упал на этот плод, под тугой поверхностью ему почудилось движение. Он всмотрелся и вдруг ясно понял, что не ошибся. Каждый волосок поднялся дыбом, а кровь отхлынула от щёк и пальцев, уже протянутых навстречу неожиданному подарку. Тугая плотная кожура пошла трещинами, растянулась и побурела. Окружённое разорванными сосудами, увешанное судорожно сокращающимися мешочками и нагими переплетёнными мышцами, на бледных ладонях трепетало живое человеческое сердце. Сквозь длинные тонкие пальцы густо текла кровь, капала в высокую траву. Медленно, по волоску, Контестар поднял голову. Он успел на мгновение перехватить жуткий взгляд вытатуированных глаз на холодном безразличном лице, потом лицо это показалось лишь бликом на поверхности погибельного железа, а чёрная звонкая толща продолжалась выше и тянулась остриём далеко-далеко, туда, откуда широким столбом бил в глаза солнечный свет. Трёхгранная игла. … — Эй, проснись! Проснись! Контестар открыл глаза и увидел склонившееся над ним заросшее лицо Дука. Тот обеспокоенно тормошил его, щипал за обветренные щеки. — Болит что? — спросил прощелыга. Герой молчал, и его друг добавил. — Ты орал во сне. Контестар вздрогнул, вспомнив кошмар. Мокрый насквозь, он судорожно схватился рукой за чёрный крюк. Самым большим желанием героя было немедленно выбросить проклятую вещь, утопить подо льдом или как-либо иначе избавиться от неё, но Контестар с оглушающим отчаянием понял, что этого у него не выйдет. Она навсегда останется с ним, а кошмар будет возвращаться снова и снова, пока… В полдень друзей подобрала подвода, доставлявшая солёное мясо в одну из приграничных крепостей. Трясясь подле пустых бочек, друзья грелись под вонючей накидкой из собачих шкур. Вскоре показалась крепость, окружённая деревянными частоколами, обещавшая в своём обветшавшем нутре тепло и относительный уют, передышку. В воздухе кружились острые льдистые снежинки, первые предвестники урагана. Перед последним поворотом Контестар криком остановил добряка-возничего. Спрыгнув на снег, герой побрёл в сторону от дороги, словно намереваясь справить нужду. Там он приметил место под крупным валуном, примерившим окладистую снеговую шапку, и бросил в наскоро вырытую ногой ямку железный крюк. Ледяной ветер в первую минуту пробрал уходящего прочь Контестара до костей, но он стерпел это, вернулся к ожидавшей подводе, не оглядываясь. Превозмогая холод, Контестар миновал ворота и ступил на крепостной двор, где прошло его детство и детство Контестарии. … Солдаты и офицеры долго рассматривали драконью голову. Новобранцы смотрели с почти детским любопытством, кто-то пытался осторожно прикоснуться к жуткому трофею. Бывалые солдаты бросали не менее заинтересованные взгляды, а тучный комендант, неохотно вышедший на мороз, сперва решил, что увиденное им страшилище — это лишь плод одурманенного похмельем сознания. Контестару прошлось дважды рассказать, как было дело: сначала офицерскому составу, а после в тесном кругу солдат. Первая беседа принесла обильные плоды — друзей накормили, выдали им пару плащей на собачьем меху и позволили им переночевать в крепости. Вторая же беседа принесла долгожданное человеческое тепло. Бывалые служаки помнили отца Контестара, вспоминали с теплом и сочувствием его сестру. Герой выпил предложенное хмельное пойло и рассказал о расправе над девушкой. Молодые новобранцы слушали его, как ещё недавно, мальчишками, слушали деревенского сказителя или бабку, повествовавшую о далёких краях и страшных чудищах. Контестару внимали до поздней ночи, а когда пришёл черед спать, он устроился на нарах как простой солдат. Ему, сыну королевского воеводы, выделили комнату в тулове башни, но герой мучительно боялся остаться один. Контестар боялся, что чёрный крюк, закопанный подле стен крепости, нашлёт новый кошмар, выпивающий силы и волю. В тесной душной темноте казармы, где стоял густой запах пота и слышался храп множества глоток, ему никак не могла привидеться бледная женщина с нарисованными на веках глазами. Дук, напротив сторонившийся людей, воспользовался милостью коменданта и остался в отведенной Контестару комнате. … Утром начался обильный снегопад. В густом буране утонули частоколы и стены, потерялась дорога, и друзьям ничего не оставалось, как задержаться в крепости на несколько дней. Контестар учился жить, превозмогая холод. Как ни старался он бывать около железных печурок, как ни кутался в два плаща — тщетно. Сердце словно разучилось качать его от рождения жидковатую кровь, и потому пульсировало как бы нехотя. Так, сидящим у печки и отогревавшим окоченевшие пальцы во рту, его застал старый капрал. Старик, как бы жалуясь, завёл разговор своим сиплым голосом. Он говорил о том, что мех на собачьи плащи идёт препаршивый, что подмокшее зерно в башне плесневеет, а комендант не отдал в начале осени распоряжения окопать хранилище. Капрал говорил, что бочки с солёной рыбой, доставленные с последним обозом, наполовину забиты камышами, в то время как офицерский повар каждый вечер спускает с башни грузик, раскручивающий вертел в кухонном очаге. Контестар слушал его и не слушал, отупев от холода. — А сестру твою я помню, — добавил капрал по-стариковски сентиментально, — она красавица была, и славная девчонка. Это же как так вышло, а? Контестар молча встал, попрощался с собеседником и вышел во двор. Приглушённый ветром стук, который он слышал из казармы, служил ему маяком. Добравшись до дровника, он увидел человека, орудовавшего старым, но хорошо заточенным топором. — Дай мне, — попросил сын военачальника, и удивлённый солдат протянул ему своё орудие. Контестар примерился, собираясь нанести удар по круглому полену, но в последний момент остановился. Снял тяжёлый плащ и уж тогда-то принялся рубить. Смолистые щепки летели в разные стороны, вонзались в сугробы, и около исступлённо работающего Контестара постепенно начала образовываться гора неровно сложенных дров. Герой рубил и рубил, а по раскрасневшемуся лицу его бежали крупные капли пота, капали со скул и подбородка. Ему было жарко, но он не останавливался и не отирал горячей влаги. Старый капрал встал рядом с солдатом, отряженным для рубки дров. Тот молча показал на Контестара, что намертво стиснув зубы наносил удар за ударом. Капрал вздохнул и произнёс тихо, хотя увлечённый своим занятием герой вряд ли бы его услышал: — Так работает только тот, кто пытается забыть. … Метель продолжалась день и ночь, а утром нового дня превратилась в буран. Контестар потихоньку оправлялся. В крепости он жил на странных правах: никто не препятствовал его действиям, но и никто ничего от него не требовал. Комендант, которого назначение в далёкую от столицы пограничную крепость загнало в бутылку, несколько раз звал героя рассказать о своих приключениях ещё раз, но Контестар не шёл. Он понял, что вино действует на него угнетающе, возвращает холод в согретые топором руки. Вместо этого герой хватался за любую работу: носил воду, ворошил подгнившее зерно, чистил от снега двор и ходы на башнях частокола. Он пошёл бы на рыбалку или на охоту, но каждое из этих занятий предполагало минуты и часы, проведённые на снегу неподвижно, а это могло обернуться новыми приступами холода. Сына военачальника удивило и то, что за стены крепости почти не выходят дозорные. На вопрос об этом комендант уверил героя, что отряд отправляется вдоль границы ежедневно. Контестар почему-то подумал, что комендант и сам не в курсе дел. На третий день метель ослабла, и обитатели крепости снаряжали нарты, которым предписано было следующим утром отправиться в ближайший город с докладом о положении дел и разжиться необходимым фуражом. Контестар с вечера пристроил на них драконью голову — своё единственное имущество. За короткое время пребывания в крепости ему пришлось дважды отбивать свой трофей у желавших завладеть им. Украсть голову целиком никто не решился, но суеверные солдаты отчего-то верили, что выбитый драконий зуб в кармане гарантирует их от болезней до конца жизни. Благо, зубы у ящера на редкость крепко держались на своих местах, отчего ворам пришлось смириться с крушением своих надежд. Ночью накануне отъезда Контестар проснулся от громкого треска, перемежаемого рёвом. В числе прочих обитателей казармы он выбежал во двор, где его глазам предстала горящая по всей своей высоте башня. Спасти погибающее строение и все, хранившееся в нём, не было уже никакой возможности, но искры и обрывки тлеющей пакли могли поджечь укрепления на валах и башни частокола. Лихорадочно метались новобранцы, бывалые солдаты ждали распоряжений, но приказов никто не отдавал. Комендант и немногие офицеры гарнизона как сквозь землю провалились. Кто-то бежал с вёдрами в руках, но в сутолоке люди действовали много медленнее, чем языки огня. Контестар орал, кулаками прокладывая путь к сараю, притулившемуся у хода на вал. Он схватил первый подвернувшийся прут, сорвал им висячий замок с ветхой двери. Нырнув в пахнувшую старым мокрым деревом темноту, герой наощупь разыскал багры и топоры, принялся выбрасывать их на снег. Бывалые служаки подхватывали их, передавали по цепи. После, понукая и подкрепляя распоряжения ударами, Контестар взял на себя командование и сам бросился забивать в снег горящие доски. Занялась костром и сгорела без остатка солдатская казарма, а башня рухнула в густом рое искр. Высоко-высоко над погибающей крепостью плыли равнодушные созвездия. Много ниже летели облака, отражавшие пламя. На мгновение оторвав взгляд от горящего сруба башни, Контестар увидел вдалеке другое зарево. Сомнений быть не могло: соседняя крепость, отделенная несколькими грядами холмов, так же горела, подожженная в одночасье с его недолгим приютом. Подобное совпадение могло иметь в своей основе только поджог. Враг, готовившийся к наступлению, решил лишить своих противников крова, еды и деревянных стен, чтобы явиться на следующий день и расправиться с ними. С трудом погасив пожар, обитатели крепости собрались в покрытом закопчёным снегом дворе. Комендант и офицеры исчезли, как и четверо лучших лошадей. Их повар и пара слуг, впрочем, остались в живых, вовремя ретировавшись из горящей башни. Контестар с облегчением увидел Дука, затравленно выглядывавшего из-за так и не отправившегося обоза. Почему-то все глаза были прикованы к Контестару, немо вопрошая: что теперь? Герой напряжённо размышлял, как уберечь жизнь сотне брошенных на произвол судьбы солдат. Они замёрзнут к утру, и враг шутя завледеет сгоревшей крепостью, а он, победитель дракона, ничего не сможет с этим поделать.