Черта

      - О святые! - глаза Уллы насмешливо сверкали, - кто посетил мою скромную обитель! - она протянула руку Николаю. - Не преуменьшай - тебе не идет! - Ланцов сиял улыбкой. Его супруга, однако, была более сдержанна в проявлении чувств, она поздоровалась с Уллой, но даже не улыбнулась, глаза ее оставались холодными. Да и радушная улыбка хозяйки дома отдавала фальшью, которая, впрочем, тут же исчезла, стоило Улле увидеть Женю. Вот здесь Морозова не скрывала своей радости. Они расцеловала Сафину в обе щеки, тормошила ее, щебетала о нарядах, о приеме, о том, что желает увидеть и Давида. Заметила ли, как при упоминании имени жениха, Евгения тут же потускнела? Алина заметила, но вникать в чужие драмы резко расхотелось после разговора на набережной. Свои бы разрешить.       Извинившись, она поспешила за девочками. - Вы должны непременно остаться на ужин! - услышала позади веселый голос Уллы, - непременно! Отказ не принимается.Ни от кого! Женя, душенька, где вы остановились? Я сейчас же позвоню Давиду. Ты без него хиреешь! Что ответила Сафина, Алина уже не услышала, покинув коридор, устремилась к лестнице, желая забыться в помощи девочкам, не анализировать то, что произошло на набережной, по крайней мере, не сейчас.       Ахнула, почувствовав на своем запястье чужую горячую и твердую руку. Александр оказался внезапно так близко, что у Старковой тут же перехватило дыхание. - Что случилось? - вроде и тон был спокоен, и взгляд безмятежен, а все же внутри все сжалось. Мужчина держал некрепко, а все же Алина понимала - пожелает вырваться и не сумеет, если Александр этого не захочет. Старкова быстро анализировала. Александр мог столкнуться только с девочками, а они не пострадали, и, в отличие от их гувернантки, казалось, что уже и забыли неприятный эпизод, сочли его мимолетной и досадной глупостью, которая ненадолго омрачила им прогулку. Никто не мог рассказать Морозову о том, что произошло. В конце концов, ну не следил же он за ними! Тогда почему задает такой вопрос?       Старкова посмотрела прямо в темные глаза. По лицу Александра нельзя было угадать его настроение - едва-едва наметила хмурая складка меж бровей, но не более того. - Ничего, - ровным тоном ответила Алина, на лице ее была маска равнодушия. Хотя и его сохранять удавалось все сложнее, когда была так близко к Александру. Сердце убыстряло свой ход. А все же Старкова умела владеть собой. Никто и никогда не мог разгадать ее истинных эмоций. Жизнь сначала с дорогой тетушкой, потом с Мальеном предполагала многое, не всегда близким-не близким ей людям стоило знать, что Алина на самом деле чувствует, ведь ее эмоции становились предметом манипуляции. Мала, тетю Ану и Руби Алине всегда удавалось обмануть. Да только она не учла, что они смотрели, но не видели, потому что видеть не хотели.       С Александром ситуации была иная. Морщинка на его лбу стала глубже, взгляд стал темнее. И Алина подсознательно сжалась, ожидая, что вот сейчас мужчина сожмет пальцы, причинит ей боль, ей показалось, что она же чувствует грубую хватку на своем запястье. И не сразу осознала, что Александр успокаивающе поглаживает внутреннюю сторону ее запястья большим пальцем. Такое простое касание, такая затаенная нежность. Он желал быть рядом с ней. Хотел помочь. Нелепостью показался эпизод на набережной, глупостью все слухи, о которых ей поведала Женя. И уж сообщать об этом точно не стоило. Хотя Александр, очевидно, хотел знать все.       - Ничего, что стоило бы твоего внимания, - продолжила Алина, не в силах высвободить руку, отойти назад, лишить себя этого теплого прикосновения, - мне нужно идти, - «ах, как же я хочу остаться!» - помочь девочкам переодеться к ужину. - Да-да, - рассеянно ответил граф, он явно о чем-то задумался, и мысли его были далеко, глядел на Алину задумчиво, вновь что-то решая для себя. - Александр, отпусти, - попросила Старкова. - Не хочу, - был ответ. Прозвучало по-мальчишески и капризно, и глаза сверкнули непримиримо. Алина невольно хихикнула. Ей захотелось подсластить горькую пилюлю. Она ехала сюда и думала о том, как сбежать, но теперь размышляла о том, что желает остаться. Внутри пробудилось какое-то любопытство: что будет, если она останется? Если позволит ухаживания? Если сделает сейчас шаг навстречу? Если вдруг позволит себе быть смелой? Этот интерес бурлил внутри, рвался наружу, искал выхода.       И прежде, чем Александр открыл рот, чтобы выдать нечто возмущенное, потому что Старкова видела, как негодующе сверкнули его глаза, Алина накрыла его руку своей. Морозов замер, глядел выжидающе, ждал. - Знаешь, - тихо произнесла Алина, - а я так еще и не видела оранжерею Уллы. Ты же мне покажешь? Александр моргнул раз, другой, молчание, по мнению Алины, было таким долгим, что девушка успела почувствовать себя неловко и глупо, и испугаться, что зря это сказала, что все не так поняла, что... Но вот в глазах мужчины зажегся знакомый огонек, на губах заиграла лукавая улыбка. - Равноценный обмен, - кивнул он, отпуская руку Алины, но не лишая девушку своего тепла, - из тебя вышел бы отличный делец.       Старкова хмыкнула. Святые! Как же хотелось прикоснуться вновь, остаться здесь, остановить время, схлопнуть пространство до них двоих. Но ее ждали девочки. А, значит, свидание откладывалось. Алина поспешила по лестнице, то и дело оглядываясь, рискуя упасть, убеждалась, что Александр провожает ее взглядом. И от этого мурашки бежали по коже. Кто скажет после этого, что любопытство - плохое качество? В конце концов, желание узнать этого человека ближе может привести их обоих к чему-то замечательному.       Алина быстро помогла девочкам переодеться. Агата болтала без умолку о том, как ей понравилась Удова, а Злата, слушавшая сестру, после взяла с Алины обещание, что они вместе порисуют виды города. Старкова нарадоваться не могла на близнецов. Отправив их вниз, пошла к себе, намереваясь умыться и переплести волосы. Она улыбалась, вновь и вновь прокручивая в голове недавний эпизод, потерла рукой запястье, мечтательно вздохнула. Откуда только в ней столько смелости? Столько безрассудства? Будто бы это и не она. Алина словно бы открывала для себя новый неведомый мир, в котором можно было быть решительной и храброй, чуточку безрассудной и любопытной. Быть может, даже дерзкой. И спрашивать себя бесконечно: что будет? Что будет, если остаться? Что будет, если вместе исследовать оранжерею? Что будет, если задать вопросы, которые интересуют? Что будет, если первой прикоснуться? Что будет...       Алина и не знала, не предполагала, что бывает так: будто бы все тело стало легким воздушным змеем, поднявшимся в воздух, земля осталась где-то далеко-далеко, и можно лететь ввысь, чувствуя себя свободной. И никакие обстоятельства не довлеют над тобой, не тянут вниз, грузом не ложатся на плечи.       Мурлыкая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, кажется, Алина слышала ее на ярмарке в сентябре, девушка вошла в комнату. И вскрикнула от неожиданности. - Ваше сиятельство, - присела в реверансе и выпрямилась.       С недоумением глядела на Багру, сидящую в кресле. Прямая и бледная, похудевшая за несколько дней графиня смотрела прямо, ее осанка была безупречна, руки сложены на трости, которую женщина уперла перед собой в пол. Глаза горели недобрым огнем, а обескровленные губы были сжаты в одну линию.       Признаться, Алина уже пару дней не видела старую графиню. Та не выходила к столу, говоря, что не слишком-то желает кого-либо видеть. Улла и Александр переглядывались, но молчали. Лишь граф хмурился, а его сестра чуть-чуть бледнела. Алина не забывала о том, что их мать больна, но не решалась спрашивать, полагая, что это не ее дело. Девушка знала, что Багра по-прежнему гоняет слуг, пару раз она видела ее фигуру в неизменном черном платье, медленно бредущую по саду. Но в целом старая графиня избрала для себя путь затворницы.       Сейчас, глядя на нее, Алина думала, что женщина выглядела по-настоящему больной, бледность ее лица граничила с серостью, а под глазами залегли тени, хоть взгляд оставался по-прежнему ясен. И выражение лица женщины было далеко от любезного. Казалось, что Багра погибала вдали от своего особняка.       Они все, наконец, приобрели здоровый цвет лица, Агата стала спокойнее, а Злата, наоборот, живее, Глеб чаще улыбался, а граф не стремился сбежать к делам, хотя даже здесь, в Удове, он умудрялся не забывать о своих соляных шахтах, периодически устраивая себе встречи с деловыми партнерами, что было бесконечным предметом шуточек Уллы, даже Веденин не так третировал своего воспитанника. О самой Алине и говорить нечего. Она давно не чувствовала себя такой счастливой и полной сил.       А вот Багра, как теперь ясно видела Старкова, была будто ребенок, оторванный от пуповины. Можно было напомнить себе, что графиня больна, кто знает, как прогрессирует болезнь. Видела Алина и Федора, уезжавшего из дома Уллы. Но отчего-то казалось, что все дело в том, что Багру заставили покинуть родные края. Впрочем, заставили - это громко сказано. Алина подозревала, что заставить что-то сделать графиню Багру Морозову - задача невыполнимая, граничащая с самоубийством. Однако ничего из размышлений Алины не могло подтолкнуть ее к ответу на вопрос: что Багра делает в комнате гувернантки?       Алина так и замерла у двери, не решаясь пройти дальше, будто бы это она сама вторглась на чужую территорию. Багра же отпустила трость, удерживала ее одной рукой, а второй взяла что-то, лежащее у нее на коленях. Стракова ахнула, увидев в руках ее сиятельства раскрытый медальон, покачивалась оборванная цепочка, солнце играло на серебряных узорах. Щеки Алины покраснели от возмущения и досады. Она сама так и не убрала медальон, не отнесла его ювелиру, чтобы починить цепочку, бросила на комоде или подоконнике - уже и сама не помнила, и ушла. И вот результат. Да только не припоминала, что оставила открытым. Багра тем временем посмотрела на фотографию Аркадия, перевела взгляд на Алину, хмыкнула неопределенно и закрыла медальон. Створки сомкнулись с едва слышным звоном, сухо щелкнул замочек.       - Ваш сын был не слишком-то похож на вас, - задумчиво произнесла Багра. В ее тоне проскользнуло едва уловимое злорадство, природы которого Старкова не могла разгадать. - Ваше сиятельство, - начала девушка, - при всем уважении... Женщина прервала Алину взмахом руки, откинулась в кресле с легким вздохом, по лицу ее пробежала судорога боли, но через мгновение оно вновь приобрело свое и надменное, и презрительное выражение. - Не трудитесь, Алина, вы меня не уважаете, да и с чего бы? Я вам никто. Близкого общения со мной у вас так и не случилось, в отличие, - она выдержала многозначительную паузу. Похолодевшая Алина уже знала, что сейчас услышит. Недоумевала: неужели Багре есть дело до личной жизни ее сына? Вроде бы взрослый уже мальчик! Сам разберется! - от моего сына, - подтвердила опасения Алины женщина. Краснота с щек переползла на шею и, Алина была уверена, что даже и на грудь. Спасибо закрытому крою платья - этого не было видно! - Уже представили свою будущую жизнь рядом с ним? - спросила вроде бы благожелательно, а вроде бы в интонациях проскользнули едкие и даже угрожающие нотки. Алина бы попятилась, да только за спиной была входная дверь, и уйти можно было бы только в коридор. Это было бы совсем нелепо!       Старкова сжалась. Она знала, что скажет сейчас графиня: Алина не пара Александру, женщина с ее репутацией и ее прошлым, которая ничего не может дать графу - ни приданное, ни молодость, не факт, что родит здоровых детей, бросает тень на мужчину. На мгновение Александр сделал так, что Алина забыла об этом, а Багра вернула ее с небес на землю. Упал воздушный змей и оказался в грязи. Закончилась сказка, так и не успев начаться. Алина молчала, Алина ждала этих слов, что будут словно выстрел в самое сердце, которое еще трепыхалось в груди, билось по инерции, но радостного и четкого ритма больше не было. Да только Багра поразила Старкову еще больше.       - Тень следует за тобой по пятам, девочка, - зловещим тоном произнесла Багра, - и тебе не справиться с нею. Алина побледнела, в ушах зашумело, и мир закачался вокруг. Тень следовала за нею, о да. Знает ли Багра, почему? - Что, не поладит с вашими призраками? - вырвалось у Алины прежде, чем она остановила себя. Прозвучало насмешливо и дерзко. И так, что Багра сощурилась нехорошо, не мигая, глядела на гувернантку, словно одним этим взглядом хотела заставить исчезнуть. У Старковой уже даже не было сил жалеть о своих опрометчивых словах. - Ты не понимаешь, о чем говоришь, - спокойно произнесла графиня. Ее умению владеть собой можно было только позавидовать. Алина даже украдкой вздохнула. Вот бы ее саму ничто не могло смутить. - А вы до конца понимаете? - задала вопрос девушка, - а если понимаете, то почему ничего не делаете? Вам...       Багра тихонько стукнула тростью об пол, заставляя Алину умолкнуть. Старкова взволнованно дышала. Интересно, графиня может потребовать ее увольнения? Девушке отчего-то казалось, что Багра может все. Эта женщина выглядела непримиримой и твердой, жесткой, уверенной в себе. Впрочем, если она успешно управляла бизнесом мужа и передала шахты сыну, очевидно, не в разоренном состоянии, то чего было от нее ожидать? Что вопросы Алины ее смутят или выведут из равновесия? Вот уж точно не Алине с Багрой тягаться. Старкова восхитилась бы этой твердостью. Да только сейчас рушились ее надежды. И она упала с небес на землю. - Ты не совладаешь с ним, - сказала Багра. И Алина тут же поняла, с кем. Едва прикусила язык, хоть так и хотелось бросить ехидное: «а вы со своими призраками живете душа в душу? А к вам кто приходит по ночам?», - а мой сын не сумеет и себя защитить. Он может говорить все, что угодно, делать все, что угодно, но не в состоянии совладать с собственными порывами, которые привели его и детей туда, куда привели, а уж тебе помочь и подавно не сможет. Алина кусала губы. Ей не нужна была ничья помощь! Быть может, немного тепла и чуточку любви. Но уж с остальным она разберется самостоятельно! - А вашей вины в этом нет? - Старкова прошла в комнату, остановилась рядом с женщиной и требовательно протянула руку. Губы Багры скривились, но она вложила медальон в ладонь девушки. Он быть прохладным. Судорожно вздохнув, Алина сжала серебро в руке, а потом, положив его на комод, села в кресло напротив графини, - мне отчего-то кажется, что ваша вина не меньшая.       Багра вдруг рассмеялась. И этот невеселый смех был удивительно красив. Алина вдруг увидела, что женщина сама по себе красива. В молодости, наверное, она кружила головы мужчинам, собирая вокруг себя поклонников. Трудно было поверить в это в поместье Морозовых, но здесь, в доме Уллы, Алина увидела это со всей ясностью. И на мгновение перед ней предстала молодая девушка, беззаботная и счастливая. Только что казалось, что Багра была всегда такой, как сейчас, строгой, нелюбезной, недовольной всем на свете, а оказалось, что бывало и иначе. Но тень дома всегда довлела над ней. Тень не отпускала и ее. Можно было сбежать из поместья, но от себя не скрыться никуда. Это Алина уже поняла со всей ясностью. Она забылась, отчаянно желая начать новую жизнь, а Багра напоминала ей, что сделать это не так-то просто. Невозможно ли? Еще четверть часа назад, рядом с Александром, Алине показалось, что возможно. Багра имела иное мнение.       - Моя вина, - Багра произнесла это слово со вкусом, будто смакуя, перекатывала на губах и языке, - моя вина, быть может, в молчании. Но не тебе о ней судить! - она стукнула тростью об пол, заставив Алину вздрогнуть. Девушка упрямо поджала губы. Она пойдет до конца! И не отступится сейчас. Алина не знала, откуда в ней вдруг столько упрямства, но это новое чувство было даже приятным. - Так, может, стоит прервать ваше молчание, - произнесла, стараясь говорить ровным тоном, а все же голос дрогнул. - Ты полагаешь, что я буду исповедоваться тебе? - вскинула бровь женщина, в глазах ее мелькнуло настоящее удивление, - тебе, с твоим-то грузом прошлого и несомненной вины? Алина постаралась удержать нейтральное выражение лица. - Не понимаю, о чем вы, - сказала, глядя мимо Багры, в окно, где вечер вступал в свои права. И ужин, наверное, начали уже без нее. А жаль. Впрочем, она увидит графа позже, в оранжерее, и кто знает... - Скажешь, что сильно любила супруга и не смогла отпустить, как мой глупый сын свою жену? - презрительно произнесла Багра. Девушка ахнула. Сколь многое известно графине? И почему тогда она ничего не делает? Алина посмотрела на женщину с упреком. А ее сиятельство тяжело вздохнула, на лицо ее набежала тень. Легко было забыть, что Багра больна, но в этот миг Старкова видела это, как никогда, четко. - Не в моих силах помешать, - произнесла Багра, - дом - это точка притяжения. Нужно лишь желание оставить и остаться. - Какое уникальное место! - не удержалась от язвительного комментария Алина, взволнованно дышала. - Не место, нет, - покачала головой графиня, глядя куда-то мимо Старковой, в глазах ее застыла тоска, - все дело в людях, девочка. Люди и их эмоции и чувства, страсти и желания, их жадность всему причина и всему вина. Мой сын жаден. Он идет на поводу у своих желаний. Сейчас он желает тебя. Но он не понимает, какие последствия это будет иметь. Ему кажется, что дом не довлеет над ним, что он сильнее. Но он слаб так, как и многие, многие Морозовы до него. А ты недостаточно сильна, чтобы помочь ему. Он недостаточно силен, чтобы тебя защитить. Вы будете лишь мучить друг друга, и жизнь ваша превратиться в кошмар. Ничего хорошего не будет, поверь мне. Вы не справитесь. - Но вы справились, - упрямо произнесла Алина, - если все так ужасно, то почему не уехать? - Ты совсем не слушала, что я говорю, - поморщилась женщина, - упрямая и несносная! - А вы так ничего и не сказали толком, - парировала Старкова, решив не бояться и не отступать. Здесь и сейчас у нее появилось жгучее желание отстоять себя и Александра, отстоять то возможное будущее, которое они могли построить вместе. Это желание, быть может, даже жадность, - называйте, как хотите! - завладело всем существом девушки, словно крик просилось наружу, зудело под кожей, не давая покоя. Отступить было невозможно, - вы спросили, любила ли я своего мужа? Ни мгновения! Он следует за мной и после смерти, это верно, - признаться вдруг оказалось легко, - почему? Я знаю, почему. Но... Багра вдруг подалась вперед и схватила Алину за запястье. Ее рука была сухой и ледяной, мороз продрал по коже от этого прикосновения, холод поднимался выше, по руке, к сердцу, сковывая Старкову, заставляя замереть. - А если знаешь, то дай ему то, что он желает. И пусть убирается туда, где ему самое место! Мертвые не должны ходить за живыми, - произнесла Багра. - Ваш дом что-то не подтверждает эту теорию, - вырвалось у Алины. Она не смела даже пошевелиться, не могла выдернуть руку, не могла сделать нормальный вдох. - Ты еще не поняла? - Багра спросила почти ласково, - для тебя дело не в доме. Твой призрак - только твой. Он твоя тень. И дом Морозовых здесь совершенно не при чем. Старкова вздрогнула, и Багра убрала руку. Алина не знала, радоваться ей или ужасаться, плакать или кричать. Момент положительный был в том, что если Мальен только ее личное привидение, - святые, как глупо и смешно звучит! - то остальных ничего не тревожит в доме Уллы. Момент отрицательный был в том, что ее мертвого супруга удовлетворит только смерть Алины. А значит избавиться от него нет никакой возможности. Так, может, Багра права? Не стоит омрачать жизнь всего семейства Морозовых своим прошлым. Не стоит перекладывать на плечи Александра еще и этот груз. Не стоит мучить друг друга. - Она не отпустит Александра, - тем временем продолжала Багра, - Людмила, - она скривилась, - всегда была еще большей эгоисткой, чем мой сын. Удивительно, что они сошлись и смогли прожить столько лет вместе. Как будто бы у женщины был выбор! Алина даже фыркнула смешливо. Она прекрасно знала, что не так-то много было путей у женщины в их обществе. Она сама не смогла сбежать от Мальена. А если Людмила любила Александра, это было бы вдвойне сложнее. Старкова встречала такие пары: вместе тесно, а врозь скучно. Неужели и они с Александром могли бы стать такими? Если верить Багре, то да. А если не верить? - Уезжай, девочка, - повторила Багра, - ты нравишься мне, - а вот это было удивительное признание, заставившее Алину, округлив глаза, посмотреть на женщину, - и породниться с герцогиней не самый плохой вариант. Денег моей семьи хватит еще на пару поколений вперед. А твою тетушку мы бы и на порог не пустили, - хмыкнула, вдруг до дрожи напоминая Алине Уллу, но тут же посерьезнела, - но обстоятельства против вас. Не прощайся, ничего не объясняй, иначе он не отпустит тебя. Просто уезжай. Беги, пока не стало слишком поздно.       Женщина тяжело поднялась, покачнулась. Старкова подскочила, намереваясь помочь, но графиня остановила Алину взмахом руки, окинув взглядом холодным и высокомерным. Помогать тут же расхотелось.       Медленно ступая, опираясь на трость, Морозова двинулась к двери. - Ваше сиятельство, - окликнула Алина, - а вы никогда не хотели поделиться историей своего дома? Багра замерла, ее идеальной осанке можно было позавидовать, ее выдержкой хотелось восхищаться, даже подражать. Ровно до того момента, пока Алина не услышала ответ, сказанный ледяным тоном: - Хотела бы - поделилась бы.       Графиня вышла за дверь. Алина перевела взгляд на медальон. Девушке не нравилось, что его касались чужие пальцы. Зато теперь Старкова знала точно: Багра знает больше, чем говорит. Вот бы еще и рассказала им! ***       Спускалась вниз Алина в полном смятении чувств. С одной стороны, Багра говорила разумные вещи, пусть и подпитанные страхом, хотя казалось, что уж эта женщина не боится вообще ничего. Слова ее сиятельства задели в душе Алины нужные струны, ведь девушка и сама хотела бежать прочь. Да уж, ее сиятельство была талантливым манипулятором, насквозь видела смятение самой Старковой и надавила на него. Да, остановиться сейчас, пока не влюбилась, пока не потерялась в Александре, не упала в это новое и безумное чувство, было бы правильнее всего по многим причинам. И дело было не в ее сомнительном положении, это можно было как-то пережить, а в том, что... Да в этой истории мертвые играли роль не меньшую, чем живые. Рассказать кому-то - и тебя сочтут сумасшедшей. Но Алина знала, что видела. А Багра только подтвердила ее воспоминания. Вспоминались все истории о привидениях, шепотом рассказанные в общей спальне в институте, те истории, которыми они пугали друг друга по ночам. Кто же знал, что Алина сама станет героиней такой истории? О да, как же Старкова могла забыть, что призраку нужно дать то, за чем он явился в этот мир, то, почему он задержался здесь. Да только Мальену нужна была сама Алина. Умирать, тем более, теперь, когда встретила Александра, Старкова была не готова. Но как разрешить эту ситуацию Алина не знала.       - Я могу... все устроить.       Чтобы устроить, чтобы хоть что-то решить, нужно знать всю правду. А поведать ее Алина была не готова. Как Александр тогда посмотрит на нее?! Он оттолкнет ее и никогда больше даже не взглянет в ее сторону. Старкова споткнулась и замерла прямо на последней ступеньке лестницы. Эти слова не стоило произносить вообще никогда, если желает остаться рядом с графом. Или же произнести, чтобы он оттолкнул ее и не искал, если Алина пожелает уехать.       - Не прощайся, ничего не объясняй, иначе он не отпустит тебя. Просто уезжай.       Святые! Она не хотела уезжать! Все ее существо восставало против этого. Внутри поднималась удушливая волна протеста, когда думала о том, чтобы покинуть Морозовых - всех Морозовых. Это было и эгоистично, и неправильно в сложившихся обстоятельствах внешних и внутренних, но, право слово, как же не хотелось уезжать!       Алина стояла, замерев, кусала губы, не зная, что делать дальше. Не зная даже, стоит ли идти к гостям Уллы, забрать ли ей девочек и уйти наверх, или, правда, сбежать прямо сейчас, пока ее не хватились. - Мисс Алина, - послышалось тихое. Алина подняла взгляд, молоденькая служанка присела в реверансе. - Вас ожидают в малой гостиной. - Спасибо, Валентина, - ответила Старкова. Девушка просияла, как будто то, что Алина запомнила ее имя, было невесть какой милостью. Судьба решила за нее. Старкова решила не сопротивляться, ведь этого и так не хотелось делать.       Малая гостиная нравилась Алине чрезвычайно. Отделанная в светло-зеленых тонах, маленькая комната была уютной с большими окнами, выходившими в сад, на южную, солнечную сторону. Здесь обнаружось все общество: Улла сидела чуть в стороне, чтобы быть со всеми, но в то же время и видеть каждого, Ланцовы устроились рядышком на диване, рука герцога вольно лежала на спинке за спиной его дорогой супруги, которая нарочно делала вид, что не замечает этого, а вот Женя и приехавший Давид расселись по разным углам, Сафина имела вид бледный и не слишком счастливый, Костюк с рассеянным видом крутил в руке бокал с коньяком. Александр наигрывал на фортепиано какую-то грустную мелодию.       Алина и не знала, что граф играет. Замерла на пороге, оставаясь в тени, залюбовавшись длинными пальцами, небрежно касавшимися клавиш. Хотелось, чтобы он коснулся ее. Проклятье! Во рту стало сухо. Не те мысли посетили ее голову! Невовремя!       Алина собралась с духом и сделала шаг вперед. - О-о-о! - протянула Улла, - вот и она! Ну, наконец-то! Мой повар так плохо готовит, что ты решила объявить голодовку? Так ты скажи, и я его тут же уволю! - глаза Морозовой весело блестели. Алина растерялась. - Нет, я просто, - не знала, как оправдаться, ну, не говорить же, что имела неприятный разговор с дражайшей матушкой хозяйки дома. - Фигуру бережете? - окинула оценивающим взглядом Алину Зоя, губы герцогини Ланцовой поджались. Старкова поняла, что не слишком симпатична этой красивой женщине. Понять бы еще, почему. Или... плевать? - Протестую, - тихо произнесла Женя, - у Алины идеальная фигура. Фыркнула Зоя. - Полностью согласен! - подскочил Николая, - дорогая кузина, - глаза его смеялись, - позвольте за вами поухаживать! Вина? - он плеснул в бокал вина и протянул девушке. Алине благодарно кивнула. Огляделась, раздумывая куда присесть. А потом... решилась. И двинулась в сторону фортепиано. Пальцы ее коснулись клавиш, сбивая Александру всю мелодию, пробежались, наигрывая веселую песенку. Морозов поднял голову и улыбнулся, Алина просияла в ответ. Кивнув, Александр начал играть. - Неужели! - возопил позади Ланцов, - хоть кто-то сказал этому зануде, что можно не тосковать на пустом месте. Кузина, вы просто чудо! - Николай, - послышалось сухое, Александр продолжал играть, но голову повернул чуть в сторону, - перегибаешь. Старковой послышалось рычание раздраженного зверя. Пригубив вино, будто бы невзначай коснулась плеча мужчины рукой и отошла, чтобы сесть в ближайшее к фортепиано кресло. Случайно ли его оставили для нее? Взглянув на откровенно веселящуюся Уллу, Алина поняла, что случайность эта примерно такая же, как с комнатой для нее. - Где девочки? - спросила Алина, поняв, что детей здесь нет, что и было правильно, но неправильно было оставлять близнецов одних. - За ними присмотрят, - махнула рукой Морозова, - перестань переживать. - Улла, - укоризненно посмотрела на женщину Алина, - это моя работа. - Так вон твой работодатель, - развеселилась еще больше Улла, - спроси его, можно ли тебе расслабиться хоть на вечер. Александр! - требовательно произнесла Морозова. Не прекращая играть, даже не повернув голову, граф меланхолично ответил, вгоняя Алину в краску: - Ее светлости можно все. Повисла тишина, хохотнула Улла, победно глядя на смутившуюся Алину. - Везучий ты Морозов! - воскликнул Николай, - у тебя в гувернантках целая герцогиня ходит. Как тебе вообще все это удается? - Везение, - отозвался Александр и бросил на Алину веселый взгляд, - сам же сказал, - перевел взгляд на Ланцова, - колоссальное везение.       - Не поведаете, - вдруг подал голос Давид, - как так вышло, ваша светлость, - в его тоне проскальзывала едва уловимая неприязнь, - Женя не рассказывала. А этот-то почему? Алина посмотрела на Костюка мрачно. - Удовлетворите наше любопытство, - продолжал давить жених Евгении, - слухи разные ходят. Кровь отхлынула от лица Алины, в гостиной повисла напряженная тишина. Раз - удар сердца, два - удар сердца. - Полагаю, что это не лучшая тема для разговора, - процедил Александр, прекратив играть, в упор глядя на Костюка, - и неуместное любопытство. Давид отвел взгляд и, залпом выпив коньяк, налил себе еще. Бросил на сжавшуюся Женю мрачный взгляд. А Старкова вдруг поняла: дело не в ней, дело в ссоре Жени и Давида, в том, что Евгения настояла на поездке в Удову к подруге, о которой ходят не самые лестные слухи. Это раздражение на Женю, выплеснувшееся на саму Алину.       - А расскажите нам, Давид, - взяла дело в свои руки Улла, сохраняя на губах улыбку, тем не менее внимательно посмотрела на Алину и бросила предупреждающий взгляд брату. Александр пожал плечами и вернулся к фортепиано, - чем живет столичное общество? Вы же недавно были в Ос Альте. Что нового там? Какие нынче модные веяния? - Все столичное общество перебралось сюда, - фыркнул Костюк. - Лучшие люди, - иронично прокомментировал Ланцов. - Но вообще, - Давид отпил еще коньяка, - сейчас все повально увлекаются спиритизмом. Алина пригубила вино, оно было легким и ненавязчивым, с фруктовыми нотками - лучшее для летнего вечера.       Старкова помнила, что увлечение спиритическими практиками началось в Ос Альте еще год назад. Тогда все только и говорили о призраках, доказывали, что это не просто столоверчение, а целая философская и, более того, научная доктрина. Алина относилась к таким речам скептически, тетя осуждала, заявляя, что люди эти связались со злом, что святые не одобряют, когда тревожат мертвых. Сейчас хотелось нервно расхохотаться, знала бы тетушка о том, что мертвых не надо тревожить, они сами решают, когда им прийти. - Твой призрак - только твой. Он твоя тень.       Алина невольно бросила взгляд в угол, где таилась тьма, словно бы ожидая увидеть там призрак почившего супруга. Интересно, а другие его увидят, вздумай Мальен появиться? Или это только ее персональное проклятие? Святые! О чем она только думает!       - Кто-то еще верит в эту чушь? - выгнула бровь Зоя. - Ну, не все же такие рациональные, как ты, радость моя! - Николай поцеловал пальцы супруги. Взгляд Зои потеплел. Удивительно, как такая с виду холодная и надменная, Зоя менялась, стоило только ей увидеть мужа. - Я даже побывал на одном сеансе, - продолжал Давид, словно не заметил выпада герцогини Ланцовой, - это... невероятно, - выдал, - да если угодно, я могу доказать! - произнес решительно, - это просто. Можем устроить сеанс прямо сейчас.       Старкова изо всех сил сжала ножку бокала, музыка оборвалась. Александр обернулся к гостям, взгляд его скользнул к Алине. «Не надо!» - захотелось выкрикнуть Алине. Морозов смотрел в глаза девушке. Они понимали друг друга без слов. Им достаточно своих привидений, чтобы еще и вызывать кого-то!       - О, было бы интересно! - послышался веселый голос Уллы, - я в эту, как верно выразилась Зоя, чушь не верю. Хотя меня активно зазывают в местный салон любителей спиритизма. Но знаете, дел всегда полно, чтобы еще и на это время тратить. Но если к тебе сам специалист на дом пришел... - она многозначительно замолчала. - Я, конечно, не специалист, - смутился Костюк, - но думаю, что у нас получится. Все же согласны? Алина почувствовала, как спазм сжимает горло, как тошнит от ужаса, как сжимается от ледяного холода сердце.       - Я против, - свой собственный голос девушка услышала, будто со стороны. Удивительно, что вообще хоть слово смогла из себя выдавить. - Улла, - напряженно посмотрел на сестру Морозов, - это не лучшая идея, - произнес с нажимом. Некоторое время между братом и сестрой шел молчаливый диалог. - Да бросьте! - произнес Давид, - это весело. И занимательно. Вы что же, ваша светлость, - в упор посмотрел на Старкову, - боитесь? Алина набрала в грудь воздуха, чтобы сказать откровенно и прямо, что боится, потому что скрывать ей было нечего. Не знала, как предотвратить то, что грядет, но решила для себя, что просто уйдет. Она ни за что не останется на этот сеанс столоверчения, как его называли в Ос Альте, потому что своего личного призрака ей достаточно, видеть его лишний раз она не желает, а в том, что Мальен придет даже на самый простой зов, Алина была уверена. Тем более, на зов себе подобного.       Чем дольше Алина общалась с Давидом, тем меньше он ей нравился. Девушка бросила быстрый взгляд на грустную и молчаливую Женю, которая не участвовала в общей беседе, сидела, грея в руках бокал с вином, уничтожая прекрасный вкус напитка, не отпила ни капли, думала о чем-то своем, была не здесь, не с ними. И причиной этому был, очевидно, ее жених, которому, кажется, было наплевать на настроение невесты. Потрясающе!       И в этот момент в гостиную вбежала Агата, за ней следовала хихикающая Злата, где-то позади слышался голос недовольной прислуги, которой, вероятно, наказали следить за близнецами, но не получилось выполнить приказ. - Кто и чего боится? - любопытная Агата завертела головой во все стороны. Злата же тут же нашла взглядом Алину и направилась к ней, сияя улыбкой. Старкова была счастлива видеть девочку такой счастливой и беззаботной. - Ваша гувернантка, - послышался голос Давида, чуть веселый, чуть развязный, - но нам здесь трусы не нужны, а вот смелые девочки могут остаться. - Давид! - зарычал Александр, - не смей впутывать в это моих дочерей! - Ну ты еще на дуэль меня вызови из-за гувернантки с сомнительной репутацией, - фыркнул Костюк. Ахнула Женя. Нахмурился Ланцов, презрительно скривила губы Зоя. Александр поднялся, прищурился недобро. - Так-так-так, - Улла незаметно возникла рядом с братом, и взяла его под руку, сжав локоть в предупреждающем жесте, - не надо бросаться такими словами в моем доме. Давид, тебе, кажется, хватит, - она кивнула на бокал с коньяком, который мужчина все еще сжимал в руке, потом перевела хмурый взгляд на слуг, которые не уследили за близнецами, а теперь не решались ни уйти, ни войти в гостиную, так и замерев на пороге, ожидая гнева хозяйки. И судя по потемневшим голубым глазам, гнев был неизбежен, - Агата, Злата, вам пора готовиться ко сну, - улыбнулась Улла, но взгляд ее оставался мрачен, а пальцы все еще крепко сжимали локоть брата, не давая тому ринуться вперед и... что? Еще не хватало, чтобы из-за Алины... чтобы из-за нее... чтобы...       Девушка проводила взглядом девочек. В глазах предательски щипало. Слишком уж эта ситуация напоминала ту, другую, когда вот так же...       - Оставь моего сына в покое, ты, клуша! Хватит над ним трястись! Он остается со мной! - Мал, ему всего два года, он не должен... - Я сам решу, что он должен и что не должен! Пошла вон! Мой сладкий, ты же останешься с папочкой и его друзьями? Ты же настоящий мужчина, правда? А мать твоя зануда и клуша. Трусиха! Повтори-ка! И ее сынок радостно повторяет за отцом, разбивая Алине сердце.       - Алина, - послышалось издалека. Старкова перевела взгляд на Уллу, та глядела с сочувствием. - Извините меня, - едва слышно произнесла девушка, отставила бокал с вином и бросилась прочь из гостиной.       Шла, не разбирая дороги по темному дому, просто шла и шла, а перед глазами вновь и вновь, на повторе, крутились картины из прошлого.       - Мы не позволим этой испортить нам все веселье, мой дорогой! Выпей-ка! Одобрительный гул и смех друзей Мальена. - Так ее, Мал! Пусть знает свое место! - Тоже мне! Герцогиня! - С кем ты хочешь остаться сынок? С папочкой, да? - Да! - звонкий голосок разносится по гостиной, вызывая новый приступ смеха пьяных гостей.       Сколько раз повторялась эта сцена? В разных вариантах и разных декорациях. И каждый раз Алина была бессильна что-либо сделать, что-то изменить, как-то противодействовать. Она была совсем одна. Сегодняшняя сцена была менее ужасна по сравнению с тем, что Старкова пережила когда-то, но воскрешала неприятные, болезненные воспоминания, от которых хотелось кричать.       Наконец, Алина толкнула какую-то дверь и оказалась... в оранжерее. Вот и побывала. С губ сорвался истерический смешок. Девушка упала на скамейку и уставилась на свои руки, всхлипнула жалко, отругала себя мысленно. Ничего же страшного не случилось! А вот поди ж ты - как мало надо, чтобы вывести ее из равновесия. Перед глазами все расплывалось, на пальцы упала слеза. Святые! Какая же она жалкая!       Открылась и закрылась дверь. - Алина, - послышалось ласковое, а потом рядом опустился граф. Девушка, не выдержав, обернулась к нему и расплакалась, уткнувшись в грудь. Помедлив, мужчина обнял ее, молчал, позволяя выплакаться, лишь невесомо гладил по спине. А Старкова плакала, и плакала, всхлипывала и давилась рыданиями, вдыхала чужой запах, уже ставший родным, и не могла остановиться.       Наконец, выплакавшись, дыша через рот, потому что нос безнадежно заложило, отстранилась. Не глядя на графа, вытащила платок, вытерла слезы, шмыгнула носом. - Я должна тебе кое-что рассказать, - сказала глухо. - Мне ты ничего не должна, - тут же послышался ответ. Алина грустно улыбнулась. Не далее, как сегодня вечером, она боялась, что граф узнает правду. Страшно было по-прежнему, рассказывать не хотелось. Это было и тяжело, и больно. И как воспримет Александр ее рассказ, Алина не могла даже предположить. Но... - Я должна, - уже твердо произнесла девушка, - если ты... если мы... хотим построить что-то вместе, то... ты должен знать, с кем ты будешь это строить, - усмехнулась зло. И если после всех откровений Александр ее оттолкнет, что же, это будет справедливо.       Алина помедлила и начала рассказ.