Дразнилка на пару.

После встречи Ци Жуна с Хуа Чэном, в сердце Се Ляня поселилось беспокойство. Его брат уверил его, что всё прошло гладко, но Се Лянь знал Хуа Чэна слишком хорошо, чтобы не сомневаться. Однако Ци Жун настоял, что им стоит продолжить игру — ведь всё, по его мнению, шло по плану. Се Лянь неохотно согласился, хотя внутренний голос подсказывал ему, что это может привести к проблемам. Ци Жун наслаждался этой игрой. Ему нравилось быть в центре внимания, особенно когда он мог проявить себя лучше, чем его брат. В этот раз он решил снова подменить Се Ляня на встрече с Хуа Чэном, надеясь на собственное обаяние и хитрость. Хуа Чэн, однако, начал замечать всё больше странностей в поведении «Се Ляня». Обычно чуткий и внимательный, в последнее время его любимый стал более резким, почти агрессивным. Это было совсем не похоже на того Се Ляня, которого он знал и любил. Хуа Чэн был человеком, который всегда действовал с уверенностью и решительностью. Он привык доверять своей интуиции, и теперь она подсказывала ему, что что-то серьёзно не так. С каждым новым встреченным взглядом, с каждым сказанным словом он всё больше убеждался, что человек перед ним — не Се Лянь, а кто-то другой. В это время Се Лянь, всё больше тревожась за их отношения, решил обратиться к своему лучшему другу Ши Циньсюаню. Они встретились в парке, под сенью старых деревьев, и Ши Циньсюань сразу заметил, что что-то беспокоит Се Ляня. — Что-то не так, — с мягкой улыбкой сказал он, усаживаясь на скамейку рядом. — Я вижу, что ты весь на нервах. Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё. Се Лянь вздохнул и рассказал о своём беспокойстве. Он открылся Ши Циньсюаню, признавая, что игра, затеянная Ци Жуном, кажется ему неправильной, и что Хуа Чэн, возможно, уже начинает подозревать что-то неладное. — Это плохо, — задумчиво произнёс Ши Циньсюань, глядя вдаль. — Хуа Чэн — не тот человек, которого легко обмануть. Если он что-то почувствовал, он будет выяснять, пока не докопается до истины. Может, тебе стоит поговорить с ним прямо? — Я знаю, но... — Се Лянь закусил губу. — Что если он не поймёт? Что если я потеряю его? — Он тебя любит, — уверенно сказал Ши Циньсюань, его голос был полон тёплой заботы. — Настоящая любовь выдержит любые испытания. Но если ты продолжишь скрывать правду, последствия могут быть куда серьёзнее и больнее. Разве не лучше рискнуть и рассказать всё, чем терзаться сомнениями? Се Лянь задумался над словами друга. Он понимал, что Ши Циньсюань прав, но ему всё равно было страшно. Страх потери дорогого человека мешал ему действовать решительно. Тем временем Ци Жун продолжал свои игры. На этот раз он решил рискнуть и подменить Се Ляня даже тогда, когда Хуа Чэн предложил провести с ним ночь. Сань Лан, заметив, что его «возлюбленный» ведёт себя ещё более странно, не выдержал и прямо спросил: — Гэгэ, что с тобой? Ты совсем не такой, как обычно. Мне кажется, ты что-то скрываешь. Ци Жун замер на мгновение, но быстро взял себя в руки. — Я просто устал, — буркнул он, пытаясь уклониться от разговора. — Много дел в последнее время. Ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться. Но Хуа Чэн не был человеком, которого можно было бы так легко успокоить. Его подозрения росли, и он чувствовал, что ответ, который он получил, был ложным. Всё в поведении «Се Ляня» указывало на что-то странное. Это было нечто большее, чем просто усталость. Параллельно с этим, отношения Ци Жуна и Лан Цяньцю также не стояли на месте. Они и раньше часто ругались, но в последнее время их ссоры стали ещё более ожесточёнными. Лан Цяньцю чувствовал, что его возлюбленный всё больше отдаляется, становясь всё более грубым и холодным. В очередной раз, когда они ругались, Лан Цяньцю не выдержал и закричал: — Почему ты всегда такой?! Почему ты не можешь хоть раз подумать о наших отношениях, а не только о себе?! Ци Жун взбешенно ответил, его слова были колкими и полными раздражения: — Потому что ты ведёшь себя так, словно я тебе что-то должен! Я не собираюсь подстраиваться под кого-то! Ссора продолжалась, и, как обычно, ни один из них не хотел уступать. Сюань Цзы, лучшая подруга Ци Жуна, наблюдала за этим с отстранённым интересом, но в конце концов не выдержала и вмешалась. — Хватит, — спокойно, но твёрдо сказала она, встав между ними. — Вы оба ведёте себя как дети. Лан Цяньцю, успокойся. Ци Жун, перестань кричать. Вы же любите друг друга, так почему постоянно ругаетесь, вместо того чтобы разобраться? Оба парня замолчали, осознавая, что Сюань Цзы была права. Она всегда была такой — саркастичной, но глубоко заботливой. В её словах всегда была правда, даже если её выражение было резким. Лан Цяньцю, немного смягчившись, тихо сказал: — Просто я хочу, чтобы ты был со мной откровенен. Мне важно, чтобы ты думал не только о себе. Ци Жун, хотя и был недоволен тем, как обернулась ситуация, понял, что сейчас не время для упрямства. Он глубоко вздохнул и кивнул. — Ладно. Давай попробуем поговорить спокойно. Но даже несмотря на это, их отношения оставались напряжёнными. Ци Жун чувствовал себя всё более оторванным от Лан Цяньцю, ведь в его жизни появилось что-то новое — игра с идентичностью, которая начала захватывать его всё больше. Он всё чаще задумывался о том, что его отношения с Лан Цяньцю могут разрушиться, если он продолжит эту опасную игру. Се Лянь, чувствуя, что ситуация становится всё более запутанной, решил, наконец, встретиться с Хуа Чэном сам, но было уже поздно. Хуа Чэн, полный подозрений и боли, начал отдаляться, и Се Ляню пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть утраченное доверие. Но это было только начало. Впереди их ждала ещё более сложная и запутанная ситуация, которая могла окончательно разрушить не только их отношения, но и братскую связь между Се Лянем и Ци Жуном.

***

После очередной бурной ссоры, когда крики наконец стихли, Лан Цяньцю и Ци Жун остались стоять в напряжённой тишине. Воздух между ними казался густым от невысказанных слов и неразрешённых чувств. Оба были вымотаны, устав от бесконечных конфликтов, но каждый из них понимал, что дальше так продолжаться не может. Лан Цяньцю, уставший и эмоционально опустошённый, первым нарушил молчание: — Сяоцзинь, мы не можем так больше продолжать. Я не хочу терять тебя, но каждый раз, когда мы ссоримся, я чувствую, что ты отдаляешься всё больше. Ци Жун, стоявший немного в стороне, сжал кулаки, чтобы успокоиться. Ему было тяжело признаваться, но он знал, что Лан Цяньцю прав. — Я тоже не хочу этого, — наконец произнёс он, хотя его голос был всё ещё твёрдым, но уже без прежней резкости. — Но, кажется, у нас просто разные взгляды на многие вещи. Мне сложно иногда понимать тебя, Цяньцю. Лан Цяньцю вздохнул, приближаясь к Ци Жуну и пытаясь поймать его взгляд. — Мы максимально разные, — сказал он мягче. — Но разве это не то, что делает наши отношения уникальными? Я люблю тебя, Сяоцзинь, но мне нужно, чтобы ты тоже старался. Я хочу видеть, что для тебя это важно. Ци Жун почувствовал, как внутри него что-то сжалось. Он знал, что его упрямство часто приносит больше вреда, чем пользы. Он привык защищаться, нападать, не показывать слабость. Но сейчас, глядя на Лан Цяньцю, он понял, что если продолжит в том же духе, то может потерять единственного человека, который для него действительно важен. — Цяньцю... — тихо начал он, подбирая слова. — Мне тяжело признавать свои ошибки. Я всегда считал, что мир жесток, и если не быть сильным, то тебя просто раздавят. Но с тобой всё иначе. Ты заставляешь меня чувствовать себя... уязвимым, и это пугает меня. Лан Цяньцю подошёл ближе и осторожно взял Ци Жуна за руку, его прикосновение было тёплым и успокаивающим. — Ты не должен быть сильным всегда, — прошептал он. — Мы можем быть сильными вместе, поддерживая друг друга. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя уязвимым рядом со мной. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя любимым и нужным. Ци Жун смотрел в глаза Лан Цяньцю, и в его душе наконец что-то смягчилось. Он видел искренность в его словах и понимал, что Лан Цяньцю не враг, а тот, кто действительно хочет быть рядом. Впервые за долгое время Ци Жун почувствовал себя не одиноким в этой борьбе. — Прости, — тихо сказал он, глядя в глаза Лан Цяньцю. — Я не хотел, чтобы всё так получилось. Я правда дорожу тобой, но иногда не знаю, как это показать. Лан Цяньцю, услышав это, почувствовал, как его сердце наполнилось теплотой. Он обнял Ци Жуна, прижимая его к себе, словно хотел защитить от всех невзгод мира. — Главное, что ты готов попробовать, — сказал он мягко, чувствуя, как их отношения постепенно начинают меняться в лучшую сторону. — Мы справимся с этим вместе, если будем честны друг с другом. Ци Жун обнял его в ответ, и впервые за долгое время он ощутил спокойствие. Их отношения ещё далеки от идеала, но в этот момент он понял, что ради Лан Цяньцю готов стараться и меняться. Они стояли так несколько минут, наслаждаясь тишиной и ощущением мира, который они нашли в объятиях друг друга.

***

Тем временем, Се Лянь чувствовал, что всё больше и больше теряет контроль над ситуацией. Он понимал, что обман был ошибкой, и теперь ему предстояло всё исправить. Он знал, что Хуа Чэн уже начал что-то подозревать, и это знание наполняло его тревогой. Решив, что больше нет смысла откладывать, Се Лянь отправился к Хуа Чэну. Он стоял перед дверью его квартиры, чувствуя, как его сердце колотится в груди. В голове крутились сотни мыслей, но он знал, что должен быть честен. Когда дверь открылась, Хуа Чэн стоял на пороге, его взгляд был серьёзен и сосредоточен. Он сразу почувствовал, что Се Лянь пришёл с чем-то важным, и его сердце сжалось от предчувствия. — Гэгэ, — тихо начал Хуа Чэн, приглашая его войти. — Я чувствую, что ты что-то скрываешь. Пожалуйста, расскажи мне правду. Се Лянь глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями. Он понимал, что любая ложь сейчас только усугубит ситуацию. — Сань Лан, — начал он, стараясь держаться спокойно. — Прости меня. Последние дни... это был не я. Ци Жун подменял меня на наших встречах. Я согласился на это, потому что боялся, что ты злишься на меня и не сможешь простить. Я думал, что это поможет нам, но понял, что только всё испортил. Хуа Чэн на мгновение замер, осознавая услышанное. Его сердце было полно смешанных чувств: обида, разочарование, но больше всего — боль от того, что Се Лянь не доверился ему. — Почему ты решил, что я не смогу тебя простить? — тихо спросил он, его голос был полон боли. — Я люблю тебя, Гэгэ. Ничто не может изменить этого. Но почему ты решил, что ложь — это лучшее решение? Се Лянь опустил голову, его голос был едва слышен: — Я был трусом, Сань Лан. Я боялся потерять тебя, и из-за этого допустил ужасную ошибку. Теперь я понимаю, что был не прав. Я должен был сразу прийти к тебе и поговорить, но я выбрал лёгкий путь. И теперь понимаю, что это не был путь, достойный тебя. Хуа Чэн стоял молча, переваривая услышанное. Ему было больно, но он понимал, что Се Лянь тоже страдал от своих ошибок. Он любил его слишком сильно, чтобы позволить этой лжи разрушить их отношения. — Я рад, что ты пришёл сам и сказал мне правду, — наконец произнёс он, его голос смягчился. — Я прощаю тебя. Но пообещай мне, что больше никогда не будешь скрывать от меня ничего. Мы должны быть честны друг с другом, даже если это сложно. Се Лянь, едва сдерживая слёзы, кивнул и обнял Хуа Чэна, чувствуя, как его сердце наполняется облегчением и благодарностью. Он знал, что Хуа Чэн — тот человек, который всегда будет рядом, несмотря на ошибки и трудности. — Я обещаю, — прошептал он, прижимаясь к Хуа Чэну. — Больше никакой лжи. Я люблю тебя и не хочу потерять тебя. Хуа Чэн обнял его в ответ, чувствуя, как напряжение последних дней начинает спадать. Он был готов оставить прошлое позади и начать заново, потому что знал, что их любовь это нечто крепкое, никакая ошибка не может её сломать. — И я люблю тебя, — тихо сказал он, прижимая его к себе ещё крепче. Они стояли так несколько минут, обнимая друг друга и чувствуя, как их сердца снова начинают биться в унисон. В тот момент все тревоги и сомнения исчезли, оставив только чувство глубокого покоя и уверенности в том, что они смогут преодолеть всё, если будут вместе.