Вне пространства и времени

К чугунному камину тут же прикипели взгляды. Графитового благородного оттенка он был выполнен в георгианском стиле, а вдоль его высокой арки пролегал орнамент в виде виноградной лозы. Каждый лист был особо детализирован — складывалось впечатление, словно бездушный металл можно было взмахом палочки претворить в жизнь, придав лозе свой естественный, травяной оттенок. Потому вспыхнувшее зелёное пламя как нельзя лучше гармонировало с простым, но изысканным дизайном камина. Огонь очертил две фигуры. — Это Генри и Флимонт, — шепнул Джеймс Гарри. Тот лишь осоловело моргнул — в сон тянуло невыносимо. Признаться, Гарри был готов воспеть оду этим явившимся волшебникам. В нём рос диссонанс: с одной стороны, ему отчаянно хотелось продолжить слушать Джеймса, но с другой — усталость потихоньку забирала силы. Мало того, информация, которой делился крёстный, была ещё и стратегически важной для их миссии! Поттер, сидя полулёжа на узком диване, повествовал о своей жизни с тех пор, как Арка выбросила его в 1933 год. Тихие слова его были следующими: — Странствовать пришлось долго. «Может, это и есть мой ад», — думал я тогда. Мысли о смерти угнетали мой боевой дух, поэтому я просто выбросил их из головы и стал размышлять о том, что всегда было главным приоритетом в моей жизни. Это, конечно же, семья. Семья, которую сам я построить так и не успел. Сам от себя не ожидал, но так сильно увлёкся этой темой, что мысли приобрели более глобальный характер. Такой подход казался мне даже более соответствующим моему состоянию. А чувствовал я себя на тот момент уже не магом, а бестелесным духом. Не таким, как школьный полтергейст Пивз, — хуже. Да, Пивз давно сошёл с катушек, но он не переставал находить радость в своём положении. То, что пережили мы, — хуже, чем смерть, — сказал он. Гарри, сидя на подлокотнике со скрещёнными на груди руками, согласно хмыкнул. Джеймс продолжал: — Само собой, Гарри, я не ведал, что делаю. Но только мысли стали вращаться вокруг моих бабушки и дедушки, как я пережил самую страшную пытку, что когда-либо случалась со мной. Как будто с тебя живьём сдирают кожу. Разумеется, ты уже мёртв и не можешь чувствовать боли, но тем тебе и страшнее. Ты подозреваешь, что что-то происходит с твоим телом, и яростный крик вырывается из горла. Однако его отражение неслышимо в пространстве. Ни звука больше. Сознание выкорчевано, малейшая возможность подумать об освобождении исчезла. Мысли раздробились — один долгий миг, — и вдруг они соединились воедино. Ты снова обретаешь свой разум, а после чертовский уставший просыпаешься на полу Комнаты Смерти. Так оно и было, да? — спросил Джеймс с невесёлым смешком. — Это может прозвучать жестоко, но какой-то части меня отрадно, что не я настрадался больше всех. — О, это нормально, — рассмеялся Джеймс. — Всё в точности. Единственное, что я мог бы добавить… — приложив руку к губам, Гарри задумался, — …так это, пожалуй, жжение на костях. Поттер, привстав на локтях, резко обернулся через плечо. Глаза Гарри были сомкнуты, а поза не выдавала ни йоты напряжения. Джеймс мученически вздохнул: — Скажешь тоже. Забыли, — решил он и скосил взгляд на вторую половину дивана, занятой крестницей. Джеймс прошептал на грани слышимости: — Смотри, — Альсафи, отчаянно борясь со сном, клевала носом. Наконец, голова её упала на подлокотник, используемый в качестве подушки. Гарри и Джеймс тихонько фыркнули. — Вот, ради чего стоит жить, Гарри, — произнёс он таким тоном, будто учил его прописной истине, трансфигурировал из платка одеяло в шотландскую клетку и накрыл им крестницу. — Поэтому давай условимся больше без веской причины этот разговор не поднимать. По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-нибудь ещё о свойствах портала. — И, желательно, что-то о том, как нам вернуться домой, — прямо сказал Гарри и раскрыл глаза. Джеймс, как чувствовал, что за ним наблюдают, молчаливо уставился на него в ответ. — Ты совсем не придал значения нашему внешнему виду. Что с нашими телами, крёстный? Над диваном висела скромная медная люстра с пятью абажурами. Тёплый свет ниспадал на лицо Гарри, такое молодое и одновременно взрослое. Волосы бликовали медным цветом волос Лили. Слегка взъерошенные они были достаточной длины, чтобы полностью скрывать шрам на лбу. — А мне казалось, ты носил очки?.. — ляпнул Джеймс вдруг и, чуть погодя, продолжил: — То, что произошло с вами, произошло и со мной — иначе перед вами сидел бы не молодой маг в самом расцвете сил, а костлявый дед, — отвечал он с долей иронии. — По глазам вижу, что интересно. Мой физиологический возраст равен тридцати шести годам. — Хоть увидеть дедулю Поттера, и было бы интересно, но я рад, что благодаря пространству и времени у тебя появился ещё один шанс, — восхитился Гарри и, одарив крёстного ласковой улыбкой, похлопал его по плечу. Блэк вознамерился было спросить, стал бы Джеймс рассматривать возможность вернуться в их реальность, но вовремя прикусил язык, даже если эта мысль осела копотью на сердце. Жизнь Джеймса наладилась, и Гарри не вправе отнимать его счастье. Даже если это ещё один, казалось бы, безобидный вопрос. Интуиция подсказывала ему, что этот вопрос может столкнуть крёстного в пропасть и развеять его плах, точно цветы вишни поутру. На сей раз смертельно. Прочистив горло, он продолжил: — Очки я снял давным-давно. Гермиона мне все мозги проела, когда мы ещё учились в Хоге. Всё откладывал, пока не решил, что вылечить зрение всё же не будет лишним. Кто знает, какая схватка мне представилась бы. — Предусмотрительно с твоей стороны. А я, как видишь, ещё не вышел из клуба четырёхглазых, — ответил Джеймс и опустил голову. Гарри проследил за его взглядом: на кофейном столике лежали очки, блестящие в свете люстры. — Они памятны мне: именно через эти стёкла я, тогда ещё глупый самодовольный юнец, впервые воззрел красоты Хогвартса; познакомился с вашим отцом, который по иронии судьбы и дал мне это прозвище, Ремусом и Лили. Конечно, Лили… — он вдруг прервался и до самых ушей залился краской. — Кхм. Чего это я… А ты и рад уши развесить! — расхохотался Джеймс, шутливо толкнув крестника в бок. — О нет, ты раскрыл меня! — уворачивался Гарри. Тогда-то Джеймс и задумался: — Постой. Разве тебе не интересно узнать свой физиологический возраст? Мне вот очень интересно, — предложил Поттер с энтузиазмом. — Это очень просто, — в ладони крёстного тотчас очутилась палочка. Сделав несколько пасов, он смело констатировал: — Да-а уж… Разрываюсь между вариантами, обрадую я тебя или расстрою, Гарри. Ладно, ладно. Четырнадцать лет, десять месяцев и двадцать один день. — Уму непостижимо! — взвился Гарри. — Мне что, в самом деле придётся учиться с… В это мгновение шум костра резко усилился, и два волшебника, пройдя сквозь пламя, ступили на ковёр. — Что за сыр-бор? — спросил незнакомый маг мелодичным голосом. Гарри потратил несколько мгновений, чтобы рассмотреть появившихся мужчину и юношу. Крёстный тихим шёпотом подтвердил его догадки: ими являлись Генри и Флимонт Поттеры. Первый был одет в серую старомодную мантию и прямые брюки в тон. Из-под мантии виднелся туго повязанный галстук в светло-голубую полоску. В качестве головного убора использовался котелок с жёсткой тульей, некогда популярный в Магической Британии. Сын Генри выглядел точь-в-точь как его уменьшенная версия. С той лишь разницей, что Флимонт не носил усы, и костюм его был более контрастным. Глаза Генри тут же нашли Альсафи, а после и самого Гарри: — О, — просто сказал он, сделал пару шагов и с тихим стуком опустил чемодан подле своих ног. — Вы, должно быть, близнецы Гарри и Альсафи? А мы только сегодня о вас вспоминали! Мне, право, было любопытно: почему бы вам вместе с нами не жить в Годриковой Впадине. Замечательно же! — и напоследок шутливо подмигнул. Гарри выразительно выгнул бровь. Джеймс закашлялся: — Кхм-кхм. Да, Генри. Я хорошо всё обдумал и решил, что ты прав, — чрезвычайно довольный собой, Генри крутил пальцами усы. — Детям в их возрасте нужен простор, общение… Всё же скромная квартирка в Хэмпстеде среди магглов не совсем подходит для юных волшебников. Да, Гарри? Флимонт вешал верхнюю одежду на напольную вешалку неподалёку, скромно наблюдая за Гарри. — Так точно, сэр, — ответил Блэк и мысленно дал себе леща. Слава Мерлину, Генри принял всё за шутку. Прижав руку к животу, он громко расхохотался: — Совсем детей загнал. Ишь, как военные разговаривают. Гриндевальд, конечно, в последние годы распоясался, но и для него придёт час расплаты за свои грехи. Чему быть, того не миновать! Расслабься, Гарри. Чувствуй себя как дома! — и переключил фокус на крёстного, беседуя на отвлечённые темы. Блэк отметил тень улыбки на лице своего нового двоюродного брата и совсем упустил момент, когда тот оказался близ дивана. Младший Поттер протянул руку и вежливо представился: — Флимонт Поттер. — Гарри Поттер, — сказал Блэк и ответил на рукопожатие. — Рад знакомству, Гарри, — Флимонт завёл руки за спину и взглянул на вторую половину дивана. — Похоже, твоя сестра утомилась. — Оу, — промямлил тот и молнией сорвался с подлокотника. — Сделай одолжение, — попросил Гарри, заглянув в янтарные глаза, — забудь, что видел её здесь. В прошлый раз я неделю не мог смыть неоново-розовый пигмент с волос, — он бережно поднял закутанную в одеяло сестру на руки. — Что же ты такого натворил? — глаза Флимонта лукаво смеялись. — Это долгая история, — отмахнулся Гарри. Не мог же он в самом деле признаться, что сел за слизеринский стол.

***

Летние деньки Блэк проводил преимущественно в компании Альсафи и Флимонта, пребывая в умиротворении своей безмятежной юности. Досуг чередовался с бытовыми делами. Гарри знал, что спокойные дни сочтены: близнецы Поттеры числились на домашнем обучении, и Джеймс уже подготовил все необходимые бумаги, чтобы перевести их в Хогвартс. Само собой, чувство мерно приближающегося Реддла несколько омрачало будни в уютном поместье. Блэк решительно настроился развить свои навыки и, быстро расправившись со слизеринским принцем, наслаждаться буднями в Хогвартсе, которого он и мечтать не мог снова увидеть воочию. Весь день Гарри усердно повторял материал первого и второго курса по учебникам, одолженных Флимонтом. Поглощённый материалом, Блэк пропустил завтрак и впервые вышел из своего пристанища только в обед, поприветствовав сородичей, а во второй раз — в ужин, попрощавшись с ними. Поместье Поттеров состояло из двух этажей и было выполнено в традиционном английском архитектурном стиле. В здании прослеживался и средневековый мотив: с виду дом был прост и неказист, но сохранял в себе атмосферу домашнего очага. Надо ли говорить, что Гарри в первые же дни изучил все его уголки? Не без помощи Флимонта, конечно: тот с радостью провёл экскурсию близнецам. На первом этаже, помимо знаковой гостиной, обнаружились: кухня и столовая без единого эльфа, ванная комната, кабинет и спальная комната Генри. На втором этаже, в свою очередь, расположились спальные комнаты Флимонта и Джеймса, две гостевые комнаты, две ванные комнаты и библиотека. Ступая по старинному паркету и поднимаясь по лестнице, примостившейся у стены и украшенной балюстрадой из натурального камня, Гарри думал о том, что, возможно, тех книг, которые у него уже есть, будет недостаточно. С этими мыслями он завернул в противоположную от своей комнаты сторону и отворил молочную двустворчатую дверь со стеклянной решёткой. Их славный дом на Гриммо, 12 — своеобразный антипод для того светлого места, где близнецы с недавних пор стали жить. Казалось, свет лился из стен, окон и в случае с библиотекой даже из потолка. Потолок венчал стеклянный овальный купол, а книжные полки располагались вдоль узорчатых бежевых стен. Пусть библиотека Поттеров и не шла в никакое сравнение с блэковской, но Гарри всё-таки умудрился найти некоторые любопытные старинные издания. Первое впечатление обманчиво. Оказалось, Флимонт был совсем не похож на своего отца. Глаза младшего Поттера были яркими-яркими, что сразу становилось понятно, от кого их унаследовал Джеймс. Очаровательны были и ямочки на щеках, вырисовывавшиеся каждый раз, стоило Флимонту заговорить. Невысокого роста, он напоминал Гарри кролика с бурой шёрсткой. Хоть военные события и отвлекали Блэка, но неучем он отнюдь не был. Особенно Гарри полюбилась в своё время история. Едва близнецы узнали, что принадлежат древнему магическому роду Блэк, они уже не могли просто взять и остановиться. Так, однажды изучая родословную Поттеров, Гарри обнаружил, что их кроткий Флимонт неоднократно подвергался школьным издевательствам. А всё из-за простого имени: мать Генри, последняя наследница увядавшего рода Флимонт, обратилась к брату с просьбой назвать внука Флимонтом, тем самым сохранив память о роде. Двумя неделями позже младший Поттер сам поведал Гарри об измывательствах, с которыми ему пришлось столкнуться за период обучения. Они пересеклись в библиотеке. На смуглых скулах проступал стыдливый румянец. — Не подумай, Гарри. Они уже получили по заслугам, — пробурчал Флимонт и откусил песочное печенье «Берти Боттс». Шёл вечер. Младший Поттер первым отложил «Тайны Зельеварения: От простых снадобий до сложных эликсиров» в сторону. — Что читаешь? — спросил он, оглядев тёмную макушку. Софа, на которой расположился Флимонт, была обита зелёным шёлковым бархатом. Гарри, несмотря на негодование брата, уселся прямо на паркет. Последовав примеру Флимонта, он отложил книгу на стол и обернулся. — «Эпискеи». Роман-антиутопия об авторитетном волшебнике и магглорождённой, которые полюбили друг друга, но пошли наперекор тоталитарному режиму в Сан-Франциско, — тихо ответил Гарри. Флимонт растерянно раскрыл рот и, не найдясь с ответом, тут же закрыл его. Через двустворчатое окно Блэк наблюдал за закатным небом. В нём виднелась лишь одна оранжевая полоса, откуда заходило за горизонт солнце. Остальная часть была насыщенно-синего оттенка. Неожиданно один из солнечных лучей прошёл по крыше коттеджа по ту сторону изгороди и лизнул лицо Гарри. — Ничего себе, — наконец сказал Поттер. — Я удивлён. — Решил отдохнуть от сложной литературы. — Не этим удивлён. Дам тебе один совет, Гарри. Не говори никому, какими книгами ты на досуге увлекаешься. Это может быть… опасно, — насторожился Флимонт. Он сидел, подогнув одну ногу под себя. — Понял тебя, — просто сказал Блэк и растрепал волосы. — Ты не глуп, Гарри, — «Ну уж спасибо», — фыркнул тот про себя. — Совсем не глуп: с теоретическими предметами проблем возникнуть не должно, но с практическими… Осталось меньше двух месяцев. Как расцениваешь свои силы? — Знаешь, — сказал Блэк и вздохнул, — проблема действительно имеется. Сколько бы я ни учил Зельеварение, этот предмет напрочь отказывается давать мне поблажки. Не моё это. Я скорее превращу себя в флоббер-червя, чем удачно сварю Рябиновый отвар! Снейп тогда филигранно шлёпнул его учебником по голове со словами: «Что, мистер Блэк, дурака валять вы умеете, а зелье сварить?» Позже профессор подойдёт к его сестре и скажет: «Вот как нужно варить Рябиновый отвар. Все берите пример с мисс Блэк». — Хм. Думаю, ты ошибаешься, — уверенно произнёс Флимонт и, спрыгнув с софы, потянул Гарри за руку. — Тебе просто нужен тот, кто хорошо разбирается! А я как раз разбираюсь. Как удачно! Пойдём, сварим этот твой Рябиновый отвар. Блэк не стал отказываться. В конце концов, умение варить отвар ещё пригодится ему на четвёртом курсе. Следуя за спиной Флимонта, Гарри смотрел по сторонам. В этом крыле он был единожды. Коридорные стены, изредка проваливавшиеся в окнах, были украшены настенными лампами и неизвестными ему картинами. Когда младший Поттер остановился, Блэк понял, что они пришли. — Моя комната и по совместительству мастерская! — провозгласил Флимонт и пропустил его внутрь. Первым, за что зацепился взгляд Гарри, стали белые пятна на полу — это исписанные вдоль и поперёк пергаменты. Особое скопление листов наблюдалось у стола. Там же он нашёл многочисленные чернильные пятна. Чуть погодя, Блэк смог разглядеть чертёж на одной из бумаг. Почувствовав, что залез не в свои тайны, он отвёл взгляд. Комната представляла из себя многоугольник, что было совсем не удивительно, учитывая, что весь второй этаж фактически являлся чердаком. С левой стороны стояла высокая двуспальная кровать, рядом с ней — две цилиндрообразные тумбы. На мраморной поверхности одной из тумб находился маленький горшок с растением. Растение выпустило свои цветы, и Гарри тотчас показались они такими красивыми, эти цветы. И белыми, точно мрамор. — Бугенвиллия, — сказал Флимонт ни с того ни с сего. — Любимые цветы моей матери. И всё же его двоюродный брат был безнадёжным гриффиндорцем. Однако, пусть так, он вовсе не был наивен. Иногда Гарри даже казалось, будто доверие Флимонта иллюзорно, а сам он нарочно рассказывал о себе лишнее, заведомо попрощавшись с этими словами и подарив их, как лепестки цветов бугенвиллии. — Красивые, — замявшись, заметил Блэк. Смущённый внезапным откровением Флимонта, Гарри больше не ведал, куда спрятать свой взор: всё в комнате двоюродного брата казалось чересчур личным для Блэка. Как ни крути, но первые десять лет он прожил в чулане, который никогда больше не хотел бы с собой ассоциировать. Остальные шесть — в общежитии Гриффиндора, делимом со всем потоком. Потому, впервые оказавшись на площади Гриммо, Гарри по-настоящему растерялся. Мысленно возвращаясь в прошлое, его самое первое прошлое, он неизменно попадал в старый, пыльный чулан. Быть может, он и его сестра и были рождены в коморке, в которой росли все те мучительные годы. Быть может, именно из-за вынужденной изоляции Гарри и вырос таким чутким и ранимым, отчего сейчас не мог перестать думать об изящных бутонах бугенвиллии. Мордредовы цветы. Мать Флимонта погибла, и Гарри был прекрасно осведомлён об этом.

***

Тот вечер ознаменовался успешным приготовлением Рябинового отвара. Процесс шёл туго, не без проблем. То и понятно, ведь рецепт зелья содержал порядка двадцати пунктов. На третий час Гарри признал: было наивно полагать, что они быстро закончат. Всё из-за того, что Флимонт оказался не просто выдающимся молодым умом, но и весьма строгим преподавателем. В комнате поднялся зелёный пар, а рубашка прилипла к спине Гарри, когда отвар был готов. Тогда Флимонт огорошил его новостью: — Замечательно, — кивнул он с хитрым прищуром. — Теперь давай сам. Полный безысходности бытия, Гарри принялся вновь варить Рябиновый отвар. Прошло несколько дней и ночей с того эпизода. Хоть Блэк и отблагодарил Флимонта за участливость и взаимовыручку, но почему же свои слова ему казались столь маломерными в сравнении с тем, что Флимонт Поттер делал для них?.. Кроме того, появился ещё один повод для волнений. Безоблачным июньским утром Поттеры, по своему обыкновению, завтракали в столовой. Обеденный стол был скромен, однако вмещал в себя пять человек. Во главе семейства сидел Генри, по правую руку от него — Флимонт. Место Гарри, как на зло, располагалось напротив Флимонта. А Альсафи, соответственно, напротив Джеймса. В качестве завтрака подавался омлет с беконом и грибами. Прожевав кусок омлета, Гарри поднёс было стакан с водой ко рту, и тогда-то всё пошло к книзлу под хвост: — Должен вам кое-что сообщить, — как бы невзначай вспомнил Джеймс и отправил кусочек бекона в рот. Всё семество вмиг вперило в него испытующие взгляды. — Сегодня мне пришёл ответ из Хогвартса. И-и-и, мои поздравления! Процедура перевода в Хогвартс, величайшую школу Чародейства и Волшебства всех времён, официально завершена! Ох, и давно же канули мои студенческие годы… — продолжал Джеймс заметно тише. Мгновение спустя за столом раздались голоса. Генри слёзно радовался за близнецов. Альсафи засияла, — она сильно тосковала по стенам школы, — и тоже поддерживала разговор. Лишь Гарри так и застыл каменным изваянием, скованный поднявшимся по венам напряжением, со стаканом в руке. — Чудные вести, — безрадостно пробубнил он под нос, абсолютно не ожидая, что шум голосов в одночасье прекратится. — Ах, Гарри! Вода! — воскликнула Альсафи. Пришёл он в себя только тогда, когда стакан уже был пуст. Торс неприятно стянуло. Гарри посмотрел на себя и с не утешением обнаружил, что вся передняя часть его рубашки и брюки безнадёжно промокли. Оставшаяся влага впиталась в хлопковую песочную подушку, лежавшую на стуле. Вилка, которую Гарри прежде держал во второй руке, была с лязганьем отброшена на тарелку с недоеденным омлетом. Он поднялся со стола и, уже обернувшись в сторону выхода из столовой, наспех проронил: — Прошу прощения. Приведу себя в порядок. Не обращайте внимания, ешьте. «Что это с ним сегодня?» — услышал он в коридоре. «Мерлин, надо же быть таким кретином! Всё на лице написано», — корил он себя. — «Какой тебе Реддл». Безусловно, пролитый стакан воды не играл для Гарри никакой роли. В конце концов, с кем не бывает? Неприятно было столкнуться с собственной слабостью, да ещё и так глупо проявить её на глазах у всех. Гнев пустил по телу трещины, змеи закопошились и показались из них. Обнажив свои раздвоенные языки, они шипели, точно насмехались над его трусостью: «Дурацкий, дурацкий. Дурацкий Реддл». Гарри сжал кулаки от досады: — Тц. Дурацкий. И впрямь.

***

Месяц пролетел незаметно. Гарри, как в умопомешательстве, зарывался носом в учебные пособия, а после подолгу отрабатывал заклятия. И, надо сказать, недаром: теперь он с абсолютной уверенностью мог заявить, что подготовился к обучению и всем неожиданностям, которые могли бы повстречаться на его пути. Мало того, Блэк ещё и изучил программу седьмого курса, который ему в своё время так и не довелось закончить. Пробелы в Зельеварении были закрыты, хотелось верить, раз и навсегда. В подготовке сестры Гарри даже не думал сомневаться: в школе Альсафи всегда числилась в списке лучших учениц и соперничала с Гермионой Грейнджер с Гриффиндора. Однако в то же время он знал наверняка: сестра не сидела без дела. Быть может, вскоре придёт время, и Альсафи сама расскажет, что вычитала этим летом. А до тех пор Гарри будет усердно учиться, чтобы торжествующе запечатлеть удивление на её лице и, разумеется, обогнать Реддла Альсафи в звании лучшего студента на потоке. И если в голове его представал совсем другой образ, а в жилах начинала кипеть живительная кровь, Блэк отказывался себе в этом признаваться. Каждый день имел свой распорядок. В районе восьми часов Гарри просыпался, ещё около часа витая в дремоте на самой мягкой и пружинистой кровати, на которой он когда-либо спал. Благо, панорамные окна были занавешены портьерами, хотя солнечные лучи рано или поздно всё равно пробивались сквозь ткань, окрашивая комнату в более светлые тона. Тогда и Гарри поднимался с кровати, наскоро умывался, чистил зубы и принимал душ. Затем подходил час завтрака. Блэк в лучших традициях мага, прошедшего войну, колдовал над дверью волшебной палочкой, чем пресекал любую возможность несанкционированного входа в его покои. Затем он делал оборот ровно на девяносто градусов и, пройдя пять метров, спускался по лестнице. Закончив спуск, Гарри грезил о будущем завтраке и проходил в столовую. Вернее… обычно это бывало так. Право, сегодняшнему дню было суждено стать исключением. Поразительно, как можно помнить о чьём-то дне рождения, когда Гарри и сам-то о нём забывал. С разницей в минуту с ним поравнялась серая, как туча, Альсафи. — Как спалось? — выпалил Гарри, желая разбавить гнетущую обстановку. Сестра посмотрела на него убийственно: — Слегка не выспалась. А ты, как посмотрю, прямо-таки цветёшь и пахнешь. — Ох уж эти совы. — Ох уж эти жаворонки, — подначила Альсафи. — Как же ты вставала по утрам в Хогвартсе? — искренне поинтересовался Гарри. Блэк улыбнулась: — С трудом, но вставала. Потому что знала, что всегда могу поспать на парах. — Ты меня обманываешь. Я ни разу не видел тебя спящей на паре, — возмутился Блэк, полный скепсиса. — Вовсе нет. В помещении раздался щелчок, после чего в пространстве материализовался Джеймс. В его руках находились две коробки, криво упакованные в шоколадно-коричневую бумагу со снитчами и жабами в фиолетовых остроконечных шляпах. Белая, точно жемчужина, лента празднично венчала подарки. Глаза Гарри зацепились за надпись «Вжух» посреди бумаги. В коридоре раздался гомерический хохот. Отсмеявшись и утерев набежавшую было на глаза влагу, Блэк искренне поинтересовался: — Джеймс, прости, но… где ты приобрёл этот шедевр? — Вот не посмотрю на то, что сегодня твой день рождения, и не буду ничего дарить, — нахохлился Джеймс. Улыбка сползла с лица Гарри, после чего Поттер, не выдержав, фыркнул. — Ладно, молодёжь, подарки подарками, а завтрак по расписанию, — сказал Джеймс и проследовал в столовую. Стоило Гарри пройти вслед за крёстным, как он наткнулся на тёплый взгляд Флимонта. Небесно-голубые стены были виртуозно расписаны светлой краской. Тонкие стволы деревьев и листья оплетали столовую, точно живые, и выглядели так же нежно, как и ванильная роза. Гарри почувствовал, как кровь прилила к его ушам. Возле одной из стен выстроились в ряд подарки. К двум подаркам Джеймса присоединилось ещё четыре. Сколько бы подарков не обеспечивало Гарри его звание героя, к этому всегда сложно привыкнуть. Расстояние до обеденного стола было сокращено в два шага, после чего он, не дрогнув ни единым мускулом на лице, медленно уселся за стол. Гарри не исключал, что, возможно, спина его была странно прямой, а выражение — бесстрастным. В конце концов, у него остался всего один месяц, чтобы стать безупречным лжецом. — Какие планы на сегодня? — спросил Генри и промокнул рот салфеткой. — Весь день в Аврорате, — ответил крёстный прискорбно и тяжело вздохнул. — Ещё один приспешник Гриндевальда обнаружился. Гарри откусил тост с джемом и маслом и погрузился в мысли об аврорской карьере крёстного. Теперь ему казалось забавным, как это чуть больше месяца назад он умудрился сразу же не узнать Джеймса. Если говорить об аврорах, в представлении Гарри крёстный идеально подходил на свою должность и даже был своего рода примером для подражания. Но сам Гарри точно не хотел бы становиться аврором. Словно сквозь вату, он расслышал: — А ты, Гарри? Собираешься сегодня куда-нибудь? — спрашивал Флимонт, сосредоточенно намазывая масло на тост. Подняв взгляд на двоюродного брата, он просто ответил: — Не знаю. Ничего не планировал. Сначала распакую подарки, потом посмотрю. Флимонт встал из-за стола, после чего задвинул деревянный стул. — Тогда распакуй мой подарок первым, — непринуждённо бросил он и вышел из столовой.

***

Час спустя близнецы, расположившись на громадной кровати Альсафи, принялись за распаковку подарков. Последняя, примкнув к мягкому тканевому изголовью, уже безжалостно разрывала обёртку. Гарри же держал в руке плоский подарок и с опаской его разглядывал. Записка, которая шла к подарку на бечёвке, гласила: «Флимонт Г. Поттер». Ещё немного покрутив коробку, он стал наскоро снимать алую обёртку с золотыми вкраплениями. Подняв крышку коробки, его глазам открылась золотая подвеска в чёрном ювелирном футляре. Талисман был выполнен в виде восковой печати. По центру находилось изображение льва, стоявшего на задних лапах. Впившись взглядом в короля джунглей, Гарри понял, что не ошибся: лапы зверя двигались, перемещаясь то ниже, то выше, а пасть угрожающе раскрывалась. Через тонкое кольцо проходило другое ребром, а через него — сама цепь. Гарри не терпелось примерить подвеску. Он применил заклинание левитации, и она тут же, взмыв вверх с тихим звоном, опустилась на грудь Гарри. Помимо украшения, в футляре был припрятан клочок пергамента:

Olim

Не ровен час, когда в душе прольётся власть,

Коль встречу я тебя другим — да будет так.

Лев, вишнёвая река и подготовили напасть

В дороге странствий тут и там, отпусти и ты

Свою печаль, закрыв глаза, ступай же вдаль.

Едва Гарри дошёл до конца стихотворения, как на месте чернил вспыхнули огоньки и моментально уничтожили пергамент. Вместе с тем, как частицы пепла опадали на движущийся медальон, смутное чувство чего-то незавершённого росло в его душе.