Take care [заботиться]

      Мир перед глазами плыл. Ослабевшие пальцы, дрожа, сминали под собой одеяло. Из глубин горла невольно вырывается очередной глухой, хныкающий звук, что тут же тонет в складках мягкой ткани.       Боль уже не такая острая, какой была в самом начале. Но происходящее все еще является пыткой. Жестокой и болезненной.       Редкие попытки мужчины доставить ему удовольствие лишь делали ситуацию хуже во сто крат. Хорошо, что тот бросил эту затею еще в самом начале. Удовлетворил свою больную фантазию и тут же перешел от «особо настойчивого любовника» к «эгоистичному насильнику».       Так, по крайней мере, Каору не был вынужден унижаться еще больше.       Очередной болезненный толчок заставляет его резко дернуться на месте и рывком податься вперед. Но чужие руки сразу тянут обратно. Мужчина крепко обнимает его поперек груди, прижимая к себе и предотвращая новые попытки сбежать.       Последовавшее одновременно с этим грубое, бескомпромиссное проникновение заставляет Каору глухо зашипеть сквозь зубы. Он тут же крепко жмурится, вплоть до тупой боли за веками.       Хотелось уже просто вырубиться, чтобы ничего из этого не чувствовать. Или хотя бы попытаться от происходящего абстрагироваться.       Но жгучая, тянущая боль пониже спины то и дело насильно возвращает его в реальность.       — Стоп…       Все звуки, включая раздающиеся откуда то позади стоны, полные удовольствия, звучат словно бы сквозь плотный фильтр. Даже собственный голос кажется едва слышимым.       Он продолжает задыхаться.       Насколько же все происходящее чертовски противно…       — Нхх…       Ноги, дрожащие и слабые, шире раздвигаются, цепляясь коленями за смятое одеяло. Не переставая трястись, Каору упирается разгоряченным лбом в постель. Пот и слезы смешиваются, промокая мягкую ткань под собой.       Ему так чертовски жарко. И так холодно одновременно. Широко раскрытый рот то и дело пытается ухватить хоть немного проклятого воздуха…       Не получается сдержать и глухого, унизительного скулежа, когда чужие руки начинают крупными, размашистыми движениями исследовать его грудь и живот. Эти прикосновения ощущаются подобно огню на оголенной коже.       — Черт, как же мне этого не хватало… — очередные приглушенные бормотания у уха. Тошнило от них.       На очередном толчке, болезненно отдающим в поясницу, зубы вновь впиваются в и без того израненную, окровавленную губу.       К этому моменту он уже слишком устал, чтобы кричать…

***

      — Каору, — в напряжённой тишине комнаты, где заперты близнецы, звучит тихий, но настойчивый голос. Только только очнувшийся и все еще несколько сонный, Хикару упрямо толкал брата за плечо, пытаясь того разбудить вот уже на протяжении последних нескольких минут. — Као…       Под приглушенным светом лампочки едва можно было разглядеть уставшее, нахмуренное в тревоге выражение лица старшего близнеца. Он проснулся не так давно, сразу заметив дрожащее дыхание рядом с собой и тихие, всхлипывающие бормотания в подушку.       У его брата кошмары.       Вполне ожидаемо, учитывая обстоятельства.       — Просыпайся… — он приглушенно ругается сквозь зубы, принимаясь толкать близнеца в разы настойчивее. Только здоровой рукой, разумеется. Действие обезболивающих сошло уже давно и любое резкое движение заставляло плечо нестерпимо гореть, отчего трогать его лишний раз не было совершенно никакого желания.       А так, по крайней мере, боль оставалась на более менее приемлимом уровне.       — Каору… — он поднимает голос вновь, особенно настойчиво пихнув брата в бок. И в ту же секунду, как глаза близнеца наконец распахиваются, мутные и перепуганные спросонья, чужой кулак внезапным движением въезжает Хикару прямо под ребра. — Гкх…!       Весь воздух из легких вышибает в момент. Заставляет его, ругаясь себе под нос, поспешно отстраниться от брата и схватиться обоими руками за грудь, пока пульсирующая под сердцем резь не пройдет.       Каору, в свою очередь, едва ли не панически подается назад. Он спотыкается о смятое одеяло, в самый последний момент выставляя прямо перед собой сжатые в слабых кулаках руки. Защитный жест.       Но сейчас Хикару никак не мог обратить на это внимание. Болезненно постанывая, он лишь сворачивается на самом краю кровати, в попытке облегчить боль.       Черт возьми. Ему ведь и так плохо донельзя…       — Хикару?       По крайней мере, этот придурок проснулся.       — Нет, блять, Милорд, — он беззлобно огрызается, но больше от боли, нежели от искреннего раздражения. — Какого черта, Као?       Еще несколько секунд Каору смотрит на него пустым, мутным взглядом, пока еще лишь начиная осознавать происходящее. И лишь после, будто бы по щелчку пальцев, его глаза резко расширяются, а ранее сжатые в кулаках руки опускаются вниз.       Неуклюже, постоянно спотыкаясь по пути, Каору тут же спешит вернуться к нему.       — Извини! — он озабоченно шипит, к этому моменту уже полностью проснувшись. — Я просто… Я…       Хикару ощущает нежное прикосновение руки к плечу и лишь сейчас поднимает сощуренный от боли взгляд на брата. Тот глотал ртом воздух, выглядя одновременно встревоженным и невероятно виноватым. Под уставшими глазами заметно начинали расцветать темные синяки.       — Я не сразу понял, что это ты, — Каору в конце концов находится со словами.       Не нужно было пояснять, о чем именно говорил брат. Но ради всего святого, говорить о проклятом мудаке Хикару хотелось сейчас меньше всего.       Так что он быстро стремится эту тему замять.       — Ага, я понял, — вслух вырывается глухое, болезненное хныканье. Грудь горела с каждым новым вздохом, вызывая желание вести себя по особенному жалостливо.— Ты не мог бить полегче?       — Сильно больно? — все еще встревоженный, виноватый голос близнеца поспешно обрывает фразу.       Вопрос идиотский.       — Чертовски! — Хикару стонет в ответ, с ожидаемым, глухим раздражением. — Дай мне пару минут…       Его брат лишь рассеянно кивает, все еще нависая рядом. Выглядел тот донельзя взъерошенно. Только-только проснувшийся, пытающийся восстановить потерянное дыхание и явно желающий выкинуть из головы образы недавнего сна.       Им обоим, пожалуй, не помешает успокоиться.       Хикару позволяет себе прикрыть глаза. Медленно но верно, с каждой пройденной минутой, острая, пульсирующая резь под сердцем становится все более ровной. Боль притупливается, хоть и не пропадает полностью.       Но сейчас, пожалуй, ему пора бы уже к этому привыкнуть.       — Еще раз, прости, — тихий голос, извиняющийся и грубый после вчерашних криков, неожиданно раздается рядом. Каору падает на кровать следом, упираясь лбом ему куда то в районе бока. — Я не хотел.       Раздражение на брата очень быстро проходит. На Каору никогда не получалось злиться подолгу. Они оба слишком созависимы, чтобы хранить обиды.       — Я в порядке, — так что Хикару больше смысла ругаться не видит. — Просто постарайся в следующий раз врезать нужному человеку.       Со стороны брата звучит негромкое, приглушенное фырканье.       — Планирую.       Дышать становится все легче. В какой то момент Хикару опускает руку с груди и чуть наклоняет голову, пытаясь усмотреть уткнувшегося в его бок близнеца.       Пускай в конечном итоге пострадавшим оказался оказался именно он, но изначально все началось с чужого кошмара. Забывать об этом не стоило.       — А ты… — он запинается на какую то долю секунды, окидывая быстрым взглядом нечесанную прическу брата. Лица видно не было. — Ты сам как?       Буквально худший вопрос, какой можно было бы задать в таких обстоятельствах. Но кроме него, почему то, в голову совершенно ничего не лезет.       Просто видеть Каору таким помятым было слишком дискомфортно.              — …Као?       — Я буду в порядке — тихий голос брата звучит далеко не сразу. Уставший и полностью лишенный каких либо эмоций. — Когда мы уйдем отсюда.       По крайней мере, он не стал лгать.       Вымотанный ничуть не меньше брата, Хикару осторожно сжимает пальцы на чужом плече, в каком то подобии поддержки. Но Каору едва ли на это реагирует.       Чувствовалась нужда в чем то отвлеченном. Неуютная, тяжелая атмосфера плотным одеялом нависла в комнате. Так что Хикару спешит как можно быстрее оборвать тишину.       — …а чем мы займемся? Когда отсюда выйдем.        Небольшой, гипотетический вопрос. Потому что он очень сильно хотел отвлечься. И жаждал подтверждения, хотя бы такого, косвенного, что они с Каору в конце концов выберутся из этого проклятого дома.       — Просто думаю, что я бы хотел сходить в кино, — он негромко продолжает мысль. — Может даже с хост-клубом. С ними все немного веселее.       Первые несколько минут кажется, что Каору не станет продолжать. Его разочарование неспешно растет, пока, наконец, откуда то сбоку не слышится глухое, приглушенное одеялом фырканье брата.       — Только пусть это будет не хоррор.       Плечи сами, невольно расслабляются в облегчении. Чужой голос все еще был уставшим и глухим. Но Каору по крайней мере отвечает.       — К черту хорроры, — он едва ощутимо поворачивает голову к брату. — Я хочу аниме.       Это совсем слабо разбавляет атмосферу. Ситуация все еще отвратительная, Каору до сих пор хрипел, а плечо Хикару отдавалось острой болью при каждом малейшем движении.       Но они могут хотя бы попытаться отвлечься. Чтобы полностью не сойти с ума в этом проклятом месте.       — Может быть тот фильм про Токио? Вроде должно быть интересно.       — Ты шутишь? А как же полнометражка по ковбою Бибопу?       Ее, к слову, пропустить будет особенно обидно. Хикару рассчитывал пойти на нее сразу, как только начнется прокат.       Но вероятно, придется подзадержаться с просмотром.       — Ты слишком сильно любишь этот сериал, — нет необходимости видеть лицо Каору, чтобы знать, что он закатывает глаза.       — Потому что он действительно хорош. Не то что твои дурацкие фильмы.       — А по моему, это должна быть довольно хорошая приключенческая история…       Разговоры продолжаются. Темы стремительно сменяют друг друга, а неудобные, мрачные моменты они с Каору оба стараются намеренно обходить стороной.       Сейчас хотелось отвлечься. На что угодно, лишь бы не думать о том, что их обоих будет ждать, если полиция в ближайшее время так и не нагрянет.       Хикару все еще верил, что они могут появиться с минуты на минуту. Но его брат каждый раз быстро переводил тему, если речь заходила об их спасении.       Вызывало бы подозрения, если бы они оба уже, к данному моменту, не были вымотаны. Внимания попросту не хватало.       — Као?       По истечению нескольких минут, Хикару ленивым взглядом следил за руками брата, устало перебирающими ткань одеяла.       После недавнего кошмара, Каору задался твердой целью, что больше он спать не будет. Даже несмотря на его очевидную усталость.       Хикару его в этом поддерживает как может. Пока он способен бодрствовать, то постарается быть рядом.       Ему самому пока еще везло. Вымотанный, переживший кровопотерю организм лишил его цветных снов. Получалось обходиться без неприятных сновидений.       — М? — Каору не поднимает взгляд. Он лишь негромко, вопросительно мычит, проводясь пальцами вдоль края одеяла. Со скуки, в основном.       Ранее близнец уже думал о том, чтобы вновь отвлечься на чтение. Но если в прошлый раз ему едва-едва удавалось сосредоточиться на тексте, то сейчас это оказалось вовсе невозможно.       Пришлось забросить идею.       — Помнишь, когда мудак говорил, что не будет давать нам еду и доступа в ванную?       Чужие пальцы спотыкаются на долю секунды.       — Да?       — Он говорил только про душ, верно?       Очередная тихая пауза. Хикару не видит толком реакции брата. Но слышит как тот громко выдыхает, спустя минуту неловкой тишины.       — Хикару…       Отчего-то, резко возрастает желание смущенно обороняться.       — Что? — он глухо шепчет, заставляя себя отвести взгляд, — это серьезный вопрос.       — Правда?       — Заткнись.       Щеки горят, под тихое фырканье Каору под боком.       — Я не знаю, — близнец в конце концов отвечает. Слышно, как тот шевелится на кровати, поворачиваясь к нему лицом. — Ты потерпишь?       — Мы сидим тут уже день. Может больше.       — Хикару.       — Да, да, черт возьми. Но с трудом.       Неловко сдвинув колени, он раздраженно бормочет себе под нос. Ситуация унизительная.       — Может ночь уже закончилась, — Каору любезно игнорирует этот недовольный шепот. — Он придет.       — Я не хочу его видеть.       — Я тоже. Но он единственный, кто бы мог отвести тебя.       Только на собственных условиях ублюдка, не обещающих им с Каору обоим ничего хорошего.       А от одной лишь мысли о тех требованиях, что этот извращенный урод мог им с близнецом предъявить, Хикару ощутимо тошнило.       Он никогда не интересовался гомосексуальностью. Он не из таких. Каору когда то себя таковым считал, но уже как года два осознал себя как би. Неожиданные последствия вступления в хост-клуб.       Но происходящее и для него тоже должно быть максимально противно. Суть не в этом. А в том что… Что…       — Но он ведь потребует чего-нибудь отвратительного! — слова сами вырываются. Буквально выплевываются, на одних лишь чистых эмоциях. — Я не хочу с ним целоваться! Или… Блять… Да что угодно! Я ничего не хочу с ним делать.       Понимающий взгляд брата, все еще сидящего рядом, жалит. В голове формируется быстрая мысль, заставляющая Хикару поспешно слова дополнить.       — И не хочу чтобы он что либо с тобой тоже делал.       Звук усталого вздоха, тут же раздавшегося с чужой стороны, означает, что Каору все прекрасно понимает. А в следующую секунду на плечо Хикару опускается уже знакомая тяжесть. Чужие волосы привычным образом начали щекотать шею.       — Я и не собирался его слушаться, — Каору протестует, привалившись к его боку.       Но это не сработает.       — Тогда какого черта ты ранее с ним целовался?       Ответ приходит не сразу. Слышно, как Каору приглушенно ругается себе под нос.       — Тогда я не хотел оставаться прикованным, ладно? Тебе было плохо. Я хотел быть рядом.       Это не гребаная причина. Не для Хикару.       — Я бы предпочел остаться один, чем видеть, как ты целуешься с тем проклятым извращенцем, — голос поднимается сам собой. А потом неторопливо, заикающееся опускается на прежний тембр. — Если бы ты этого не сделал, возможно, он бы не стал потом… Тебя…       Слова буквально приходится проталкивать мимо себя. Силком. Но заставить самого себя вновь называть вещи своими именами Хикару не может.       — Он бы все равно это сделал, — Каору негромко возражает, все еще не отстраняясь. Он даже не вздрагивает. — Я так думаю.       Он прав. Но эта правота ощущается буквально костью, вставшей поперек горла.       Вслух поневоле вырывается глухой, полный разочарования и обиды стон. Хикару пододвигает ноги к себе поближе, укладывая голову аккурат на прикрытые тонким одеялом колени.       — Я ненавижу это…       Оставалось надеяться, что их с братом успеют забрать еще до того, как их действительно принудят ко всей этой чуши. Если полиция не спасла их в первый день, то во второй они уже точно должны будут придти. До того, как им с братом придется унижаться, соглашаясь на те глупые требования. До того, как урод даже попробует прикоснуться к ним обоим во второй раз. Просто... Они ведь поторопятся, да?