Take care [заботиться]

      С годами Юдзуха всё реже могла посещать своих детей. Но сколько бы лет она не проводила за границей, оставив мальчиков на воспитание слугам и нанятым няням, они совершенно не менялись.       Своей любовью к хаосу, конечно. Физически же они взрослели даже слишком быстро.              — Возможно, тебе будет лучше сейчас остановиться, — поспешно нагнав горничную, что уже приготовилась криком созывать мальчишек, Юдзуха коротким, быстрым жестом указывает той под ноги.       Иссиня-чёрная туфля замирает над натянутой в дверном проёме проволокой. Вскинув глаза вверх, с легкостью можно было увидеть висящую прямо над нею упаковку муки. Не самый хитрый трюк, но вполне подходящий для двух семилетних мальчишек, усердно пытающихся избавиться от очередной «скучной», по их мнению, домработницы.       Та же, в свою очередь, заметно дёрнулась, уязвлённая собственными подопечными. Не то возмущенная, не то ужасно сконфуженная.       — Я…       — Не стоит, — всё ещё не поднимая голоса, Юдзуха ей негромко шепчет, жестом отправляя девушку прочь, — я сама с ними разберусь.       Когда в последний раз она могла лично видеть мальчиков? Месяцев пять назад?       Не хотелось бы омрачать этот момент встречи очередной лекцией. Тем более, что, зная близнецов, нравоучения запросто обошли бы этих двоих стороной.       Неуютно поджав губы, красная как свёкла, девушка напряженно кивает и нарочито медленно уходит, крепко сжав кулаки. А Юдзуха едва не смеется той вслед.       Надо бы расспросить близнецов, как они ранее пытались извести эту бедняжку, и за что ей вообще так сильно попадает.       А пока что…       Не спеша, она стягивает с ног дизайнерские каблуки и, оставшись в одних лишь колготках, аккуратно перешагивает через леску.       Как и следовало ожидать, уже совсем скоро можно было различить два конкретных голоса, тихо переговаривающихся между собой где-то вдоль коридора.       — Думаешь, она попадётся на это?       — Она же дура. Конечно попадётся.       Намеренно приглушённые шёпоты близнецов звучали со стороны кухни. Если присмотреться, дверь как раз была аккуратно приоткрыта.       Не спеша, не желая мальчиков пугать, Юдзуха на цыпочках проходит ближе. Из щели легко можно было разглядеть одну из подрагивающих рыжих макушек, но сказать, кому именно она принадлежала, пока ещё не представлялось возможным.       — Там слишком тихо… — голос Каору, как она полагала, зашипел брату. — Может, всё же посмотреть?       Следом за тем глухой звук хлопка. И возмущенное мычание, приглушённое ладонью.       — Не вылезай! — это точно Хикару. — Надо оставаться тут.       Они ненадолго замолкают.       — Фу! — тот же самый голос, принадлежащий старшему близнецу, неожиданно взвизгнул. — Ты зачем мою руку лизнул?!       Ладно, если она сейчас хоть что-то не сделает, то точно выдаст себя смехом.       Неторопливо Юдзуха опускается на корточки, уже предвкушая реакцию мальчиков на её приезд. Каждый раз при очередном отъезде, близнецы уговаривали её с отцом остаться подольше.       И неизбежно расстраивались после, как бы она не пыталась сгладить эффект расставания.       И без того малоэмоциональные, они словно бы становились ещё более зажатыми с каждым подобным отъездом.       Её бы воля, она бы проводила с сыновьями каждую свободную минуту. Но, к сожалению, новые сезонные коллекции сами себя не скроют, а бренд Хитайчин не будет развиваться без той руки, что стала бы его направлять.       — А ты не затыкай меня… — голос Каору, недовольно шипящего на брата, успешно скрывал под собой скрип медленно открывающейся двери.       Слишком увлечённые спором, дети даже не смотрели в её сторону.       — Просто не выходи. Если она тебя увидит, то всё сразу поймет!       Аккуратно Юдзуха занимает место сразу за сыновьями, приседает на корточки, придерживая снятые ранее туфли в одной руке.       — А чем вам двоим не угодила новая домработница?       Каору в тот же миг оборачивается к ней. Хикару же лишь фыркает, оттирая влажную ладонь о свои брюки. Он даже не оглядывается.       — Она скучная. Заставляет нас гулять, и ей не нравится, что мы постоянно играем… — он резко замирает, только сейчас, казалось, осознав, что что-то не так. — Только вдвоём…       Он оборачивается лишь после. Ровно с тем же шокированным взглядом, полностью идентичным брату.       Смотря на эту реакцию, оказывается невероятно сложно сдержать хихиканье.       — Правда?       — Мам! — Каору бросается на неё первым и резко опрокидывает на пол, обнимая поперёк груди своими миниатюрными, но цепкими руками. Мальчик буквально зарывается лицом в её яркий цветочный кардиган.       — Я тоже рада тебя видеть, дорогой, — Юдзуха нежно проводит пальцами вдоль ровных рыжих волос, протягивая руку второму сыну.       Хикару не заставляет себя долго ждать, так же присоединяясь к коллективным объятьям. Заметив выбившиеся из причёски волосы, Юдзуха уже привычным жестом аккуратно начала отделять пряди его челки на правую сторону.       — Ты говорила, что тебя не будет всего пару недель, — голос старшего близнеца, глухой и намеренно скрывающий эмоции, раздается из-под её рук.       Улыбка на губах невольно дрожит, меняясь во что-то более грустное.       — Я говорила, что иногда могу задерживаться, мальчики, — она извиняюще бормочет, целуя старшего из детей в макушку, — простите.       — Папа с тобой? — Каору чуть приподнимает голову, сощуренным, внимательным взглядом окидывая округу.       — Нет, — Юдзуха вынуждена оборвать его, пока сын не начнёт видеть в воздухе невидимое.       Сверхъестественное свойство Хаято постоянно исчезать из поля зрения заставит любого стать параноиком.       — Папа занят в Шанхае, — она отвечает извиняющимся тоном, — ему предстоит договориться кое о чём с очень важными людьми.       — Только если они его смогут увидеть, — Хикару приглушённо бормочет, ослабляя хватку. Но не поднимаясь.       — Он очень старается быть заметным, — Юдзуха лишь вздыхает, переставая перебирать его прямые пряди.       К сожалению, даже предложенная ею некогда идея перекрасить волосы и одеть Хаято во что-нибудь яркое так и не смогла помочь мужчине. Люди проходили мимо, в упор не замечая его новомодного образа.       Зато сама Юдзуха вдоволь полюбовалась на своего мужа в расшитой, яркой кожанке. Этого было более чем достаточно.       — Но… — она выкидывает из головы старые воспоминания, замечая, как мальчики быстро переглядываются на её груди. Они прекрасно знают этот тон. — Надеюсь, вы сможете объяснить, чем вам так не угодила Тароикава-сан?       Близнецы кривятся практически синхронно. И как можно было не поддразнить их ещё сильнее?       — А потом вы поможете с уборкой вашей ловушки, — она добавляет спустя минуту, не сдержавшись. Раздраженное стоны, тут же раздавшиеся вслед, заставляют её нежно усмехнуться.       Юдзуха искренне любит своих мальчиков. Какими бы проблемными они не были.

***

      Дорогие каблуки ритмично стучат о стеклянный пол с каждым новым шагом.       — Да, мам, я тебя слышу…       Лакированный ноготь указывает подошедшему водителю в сторону чемоданов, собранных подле окна. Мужчина понятливо кивает, забирая вещи. Юдзуха предпочла его не дожидаться, с телефоном у уха стремительно направившись к выходу из аэропорта.       Хаято, идущий рядом, молча сжимает её свободную ладонь.       Даже сквозь плотный туман тревоги и беспокойства в голове, она не может не оглянуться на мужа с искренней, безропотной любовью.       А после вновь вернуться к разговору по телефону.       — Я понятия не имела, что такое могло произойти, — голос звучит беспокойно, словно бы разрывающийся между желанием зарыдать и раздраженно зашипеть в динамик, — если бы я знала…       Голос по ту сторону что-то кричит в ответ, заставляя лишь крепче, сильнее сжать пальцами телефон. Она прикусывает нижнюю губу, пытаясь справиться с наплывом неожиданной пронзительной горечи.       Её мать просто беспокоится. Конечно, Казуха не хочет сейчас высказывать то, что она высказывает. Ситуации, где они всерьез спорили бы, можно буквально пересчитать по пальцам.       Но очевидно, что этот случай входит в их число.       В какой-то момент всё же сдержаться не удаётся. С яростным мокрым блеском в глазах Юдзуха застывает посреди аэропорта. Она буквально давится собственным возмущением.       — Мама! — яркий разъярённый крик проходится по шумному залу, но она полностью игнорирует взгляды окружающих — Они мои сыновья!       Голос по ту сторону телефона поднимается одновременно с её криком.       — …если бы ты воспитала их лучше! — даже несмотря на пониженную громкость, обрывистые, вырванные из контекста крики Казухи всё равно слышны.       — Ты не можешь говорить мне… — она яростно обрывает мать. Но собственный же голос резко запинается, когда устройство вырывается из её дрожащих рук.       Уязвлённая, Юдзуха быстро поднимает взгляд на ранее молчащего мужа. Искусственный свет аэропорта освещает свежие дорожки слез вдоль её щек.       — Казуха-сан, простите, — привычно мягкий, даже в таких обстоятельствах, Хаято с лёгкостью перенял разговор на себя и ненавязчиво жестом предложил жене продолжить путь, — никто из нас не мог ожидать, что мальчики останутся одни…       Его голос, остающийся в едином успокаивающем тембре, вне зависимости от того, что именно кричит Казуха, поневоле расслабляет. Помогает сойти с болезненных рельс, вызванных недавним спором.       Дыхание постепенно восстанавливается. Руки, дрожащие и слабые, медленно потянулись к щекам, пытаясь избавиться от свежих слёз и ожидаемо оказываются испачканы в потёкшей косметике.       — Хаято, — она останавливает мужа подле дверей, игнорируя голос матери в телефоне, — я сейчас вернусь.       Он понимающе кивает, кротко обнимает её напоследок, после чего вновь возвращается к диалогу.       Следуя в сторону женского туалета, Юдзуха намеренно старается не думать обо всех взглядах, провожающих её на пути к уборной. Эта небольшая ссора с матерью посреди аэропорта никак не касается других людей.       Украшенная женским силуэтом дверь закрывается за нею с характерным хлопком. Все сторонние звуки тут же приглушаются, оставляя её наедине с тишиной комнаты.       Позволив себе глубокий, тяжёлый вздох, Юдзуха направляется к раковинам. Звучит глухой щелчок крана, и пустота тут же наполняется приятным, успокаивающим журчанием воды.       Одновременно с прозрачной жидкостью в раковину вскоре начинают стекать крупные чернильные пятна.       Известие о похищении братьев настигло их с мужем слишком резко. Ей спешно пришлось уходить с выставки, оставаясь при этом вне глаз охочих до сенсаций папарацци. Хаято встретил её уже в номере с собранными чемоданами и билетами первого класса на ближайший самолет в Японию.       Где-то за это время, похоже, о произошедшем узнала вся остальная чета Хитайчин.       Закончив ополаскиваться и полностью очистив лицо, Юдзуха поднимает голову. И тут же встречается взглядом с собственным отражением. Уставшим, измотанным, не прикрытым под целой тонной декоративной косметики.       Выбивающиеся из ранее уложенной прически пряди выделяются как бельмо на глазу, заставляя её спешно ругнуться себе под нос и пригладить волосы влажными руками. Подобные методы ухода не достойны кого-то уровня её фамилии.       Но сейчас, если честно, вовсе не до дорогих лаков и ловких парикмахеров.       Когда Юдзуха спешит покинуть ванную комнату, то зеркало полностью передает её хмурое напряженное выражение лица. Красные после слез глаза блестят в отражении.

***

      Её сыновьям уже одиннадцать, но их старые хобби до сих пор не поменялись. Они всё так же творят хаос.       — Вы двое натворили что-то ещё в школе?       Кидая пальто в стоящую неподалеку горничную, она спиной чувствует пронзительный взгляд двух идентичных глаз. Оба её мальчика любили устраивать беспорядки, но казались такими невероятно взрослыми просто из-за своих кислых мин.       Ах. Как она упустила из виду то, что её сыновья совершенно разучились улыбаться?       — Ничего, — синхронный, одновременный ответ. Они будто бы еще и жалуются на ее предположение. — Мы ведём себя хорошо.       — Почему ты вообще так подумала? — чуть опасливо спрашивает её один из них. — Тебе звонил директор?       Ха. Дети. Это ведь почти что прямое признание.       Скрывая смешок в кулаке, Юдзуха оборачивается, беглым взглядом окидывая обоих. Хикару, судя по… Ах. Нет. Погодите. Они снова сменили прически.       Тогда это Каору.       Принимая этот небольшой факт во внимание, Юдзуха шутливо тцыкает, ведя по воздуху указательным пальцем.       — Не совсем. Но Уманэ-сан продолжает на вас жаловаться, — она пытается в строгость, одарив сыновей недовольным взглядом, — совсем не жалеете старика?       Совершенно синхронно близнецы встречаются взглядами. А потом так же одновременно уставляются на неё. Бесстыдники.       — Ни капли, — они заявляют вместе, не расцепляя рук.       — Он идиот, — уверенно бубнит Хикару.       — И он не дает нам веселиться, — вторит брату Каору.       — А ещё он требует, что бы мы помогали ему по дому.       — Хотя это ведь его работа!       — И вообще, почему Такэба-сан ушёл? — они заканчивают уже вместе, с недовольно насупленными минами.       Какие же её дети милые. Даром, что те ещё нарушители спокойствия.       — Потому что он утомился за вами убирать, — Юдзуха проходит мимо сыновей, едва ощутимо надавив ладонью на каждую из рыжих макушек. — Может быть, хоть когда-нибудь, вы будете понежнее к дворецким в особняке?       Нет необходимости оглядываться, что бы знать, что мальчики ей сейчас показывают в спину языки.       — Не~ет!       Ах. Возможно, ей действительно не стоит поощрять такое поведение. Именно поэтому в доме мало кто задерживается надолго. Слуги едва справляются с энергетикой мальчишек, а сестра Хаято начисто отказалась присматривать за близнецами, ещё когда им было лет так шесть. Небольшая история с краской для волос, туалетной бумагой и парой вешалок, с которой сама Юдзуха смеялась до упаду.       Хотя, пожалуй, ей не стоило. Может быть тогда Цубаки бы не была столь категорична в своём отказе.       — Ну, на следующие пару дней мы с папой будем дома, — она оглядывается на сыновей уже в коридоре, — так что вам лучше вести себя хорошо.       Близнецы быстро переглядываются.              И, несмотря на привычно бесстрастные, намеренно нейтральные лица мальчиков, она с лёгкостью распознаёт в глубине их глаз предвестие скорых бед. Эх. В ближайшие несколько дней лучше будет не сбавлять бдительности. Так. На всякий случай.

***

      Дорогой, окрашенный алым цветом автомобиль торопливо движется по переполненным улицам Токио. Неспособная сосредоточиться ни на чём ином, кроме своих мыслей, Юдзуха располагает голову на плече мужа, напряжённо сжимая пальцами телефон.       Хаято уже давно закончил разговор с Казухой. Но голос матери, властный и встревоженный, всё ещё далёким эхом раздаётся в ушах.       Никак не удаётся выкинуть из головы её слова…       — С мальчиками всё в порядке, — Хаято осторожно сжимает её ладонь, обратив внимание на неожиданную молчаливость жены, — их поисками уже занимаются. И если речь идёт о выкупе…       — А вдруг дело не в выкупе? — она резко обрывает его, сквозь нежелание заставляя себя поднять голову. — Мы так и не получили звонка.       В нависшей в салоне тишине она нервно сжимает его ладонь. А второй свободной рукой притрагивается ко рту. Нервная привычка.       — Это… — она хмурится, обеспокоенно и рассеянно, пытаясь вспомнить все события за последние полгода и дальше. — Может быть, кто-то пытался бы навредить лично нам?       Компания Хаято не так давно сумела поглотить фирму конкурента. Эта сделка дала им многое, но казалось, что между двумя руководителями всё ещё осталось некоторое напряжение.       Или же это могли быть простые завистники. Люди, которым она сама могла перейти дорогу, пытаясь продвинуть свой бренд дальше по миру.       Когда ты богат, не так уж и сложно завести врагов.       — Нам лучше оставить это всё полиции, Юзу… — голос мужа, всё ещё удивительно спокойный, пытается её образумить.       Но взять себя в руки непросто. Несмотря на то, что близнецы ранее не раз давали ей повод поволноваться, но никогда ещё дело не доходило до чего-то подобного.       Ранее они всегда были в безопасности.       — Разве ты сам не беспокоишься? — заместо того, что бы успокоиться, Юдзуха лишь крепче сжимает чужую ладонь.       Сложно припомнить, когда она в последний раз испытывала подобный страх. Пускай братья и были уже практически взрослыми, способными за себя постоять, они всё равно оставались её детьми.       Её сыновьями, о состоянии которых Юдзуха сейчас не имеет ни малейшего понятия.       — Обвиняя себя, мы им не поможем, — звучит разумный совет рядом. Хаято нежно обнимает её, вмиг возвращая всё внимание к себе. — Не думай о словах Казухи.       — Я просто хочу знать, кто это сделал, — Юдзуха качает головой, крепче сжимая свободную ладонь на телефоне, — и, по возможности, превратить их жизнь в ад.       Хаято устремляет взгляд вперёд в сторону дороги. Уже сейчас можно видеть крышу местного полицейского участка, где им предстоит встретиться как с полицией Оотори, чью помощь им любезно предложили, так и со своими собственными нанятыми детективами.       — Мы узнаем, — он негромко отвечает по мере того, как автомобиль приближается к стоянке, — а пока лучшее, что мы можем сделать, это сохранять спокойствие.

***

      — Что за история с инцестом?       Юдзуха мурлычет, возникая из-за спины обоих сыновей. И едва сдерживается от смеха, наблюдая за тем, как её пятнадцатилетние мальчики одновременно давятся завтраками.       Они даже плюются синхронно. Это так забавно.       — Вы не говорили мне об этом, когда рассказывали о своём небольшом клубе.       Удовлетворённо мыча на покрасневшие лица взъерошенных сыновей, она подзывает к себе одну из стоящих неподалеку сестёр-служанок.       — Можешь сходить за дополнительной порцией? — обращается Юдзуха к девушке, на что та кивает, быстрым шагом направившись в сторону кухни.       Близнецы всё ещё были подозрительно тихими. Разве что Хикару медленно, неторопливо отодвигает подальше свою тарелку.       Если прислушаться, то казалось, он бормотал себе нод нос ругательства.       Юдзуха вежливо игнорирует его шёпот.       — Так… — Каору морщится первым, старательно избегая её взгляда. — Ты узнала об этом?       Было сложно не узнать, когда речь идёт о чём-то столь табуированном. И пускай Юдзуха влезать в дела сыновей на самом деле не планировала, позволяя им развлекаться так, как братья того хотят, но она должна ведь была хоть раз затронуть эту тему, верно? Хотя бы для того, что бы убедиться, что они знают, что делают.       Подобные подростковые шалости могут сильно аукнуться во взрослой жизни.       — Слухи ходят, мальчики, — продолжая напевать себе под нос, она оседает напротив близнецов, — и кстати, мне нравятся ваши новые причёски. Смотрится освежающе.       — Спасибо, — Каору продолжает разговор, пытаясь подавить очевидное чувство неловкости, витающее в воздухе, — а насчёт клуба… Думаю, это что-то вроде очередной игры?       — Игры? — она уточняет, с легким оттенком веселья в голосе.       — Да, это просто образ для клиенток. Девчонки в школе удивительно падки на инцест, — Хикару тут же хватается за протянутую братом нить, псевдо-небрежно махнув в воздухе ладонью. — Что бы мы не делали, они визжат и платят огромные суммы.       — Мы сами не понимаем, почему это работает, — Каору спешно продолжает фразу за ним, — но это вроде как весело. Не то что бы мы действительно переходили границы.       — Тем более, поверь, когда мы в клубе, мы буквально сами на себя не похожи, — Хикару громко фыркает, всплескивая ладонью. — Ты бы только видела Каору в его уке-режиме! Это просто уморительно. — И ты тоже не ушёл далеко, знаешь ли. Я помню, как ты часами тренировал свои томные взгляды у зеркала…              Юдзуха лишь приподнимает бровь, с легким весельем наблюдая за болтовнёй сыновей. Ей, безусловно, нравилось видеть то, как мальчики веселятся. Но они должны были сразу предупредить её, а не держать происходящее в тайне. Тогда бы Юдзуха могла быть заранее готова к шуткам коллег и обвиняющим статейкам в жёлтой прессе. — Правда? — обрывает в какой-то момент она их диалог, принимая из рук подошедшей горничной чашку свежезаваренного кофе. — Я уже давно начала беспокоиться, что вы могли целоваться за моей спиной. Она любезно игнорирует то, как уже было затихшие мальчики одновременно давятся воздухом и уставляются на неё с откровенно недоверчивыми взглядами. — Я ведь знаю, что вы оба невероятно близки, — она лишь скрывает улыбку за дорогой фарфоровой чашкой, — но всегда думала, что вы оба просто геи, а не… В этот раз в её сторону поднимаются уже два синхронных, одновременных крика. — Мам!

***

      С каждым шагом её сердце всё сильнее сжимается. Не то в состоянии глухой уверенности, не то разрастающейся тревоги.       — Я уволю его, — Юдзуха резко объявляет, на пару с мужем стремительно поднимаясь по изящным каменным лестницам участка.       Хаято молча поднимает взгляд.       — Водителя, что должен был отвозить мальчиков, — она тут же дополняет фразу, — он должен был это проконтролировать.       Что-то внутри неё чешется и жаждет действий. Присутствует острая необходимость сделать хоть что-то ещё, заместо того, что бы во всём полностью полагаться на полицию.       Сейчас, если честно, она начинает понемногу понимать свою мать, обвинившую в пропаже близнецов их отсутствующих родителей. Нервозность и страх не позволяют толком думать, сильно туманят мысли и заставляют искать виноватых.       — Каору и Хикару достаточно взрослые, что бы иметь ответственность за свои решения, — звучит напряжённый голос Хаято рядом. — Если бы мы их принудили, то они лишь сильнее бы воспротивились. Ты ведь понимаешь.       Он сам знал это как никто другой. Разговоры на эту тему с сыновьями проводились уже далеко не в первый раз, поскольку близнецы всегда демонстрировали легкое пренебрежение к идее сопровождения.       Однако принимать эти доводы не было никакого желания.       — Это не значит, что он должен был позволять им оставаться без присмотра, — Юдзуха лишь приглушённо шипит, следуя в следующий коридор, — надо было настоять…       — Мы обсудим это с ними сами, когда близнецы вернутся, — мягко охлаждает её муж, когда их сопровождающий, наконец, останавливается подле одного из кабинетов.       Внутри едва можно было расслышать голоса. Кажется, идут какие-то интенсивные споры.       — Все сейчас здесь, — мужчина кротко кивает на дверь, обрывая недавний диалог.       Остаётся лишь его быстро поблагодарить и отпустить.       После чего старшие Хитайчины остались наедине с запертой дверью.       — Неужели мальчики обязательно должны учиться на своих же собственных ошибках? — Юдзуха тяжело вздыхает, сжимая одну из рук в кулаке. Ногти до боли впиваются в мягкую поверхность ладоней.       — В этом они немного похожи на тебя, — Хаято мягким, но настойчивым жестом заставляет её раскрыть руку, — не думаешь?       Даже несмотря на напряжённость ситуации, всё равно не удается сдержать глухого смешка, что лишь едва отдаёт истерикой. После она просто качает головой, чувствуя себя неожиданно уставшей.       — Это не относится к делу… — Юдзуха устало спорит, наконец хватаясь за ручку двери.       — Тебе просто везло не ввязываться в особо крупные неприятности, — Хаято мягко, поддерживающе сжимает ладонь на её плече. — Мы вернём их. Не сомневайся.       Хотелось бы только, что бы это произошло поскорее.       Окончательно обрывая ход диалога, она надавливает на дверную ручку. Металл легко поддаётся, с глухим щелчком открывая перед родителями близнецов светлое помещение, занимаемое сразу несколькими людьми.       И вот так, сходу, они становятся свидетелями чужого спора.       — Это не похищение с целью выкупа… — незнакомый мужчина, одетый в форму, буквально швыряет неизвестную папку одному из оперативников Оотори. Тот же лишь сжимает пальцами переносицу, будто бы вовсе не воспринимая эти слова всерьез. — Вы только потеряете время!       Кёя, стоящий в углу со скрещенными на груди руками, невозмутимо наблюдает за происходящей картиной, пока ещё отказываясь вмешиваться.       Но стоит им лишь войти, и все трое вмиг обращают взгляды к дверям. Комната тонет в звенящей тишине, столь яркой на фоне недавних споров.       — Доброго вечера, — вежливо приветствует их младший Оотори, — вы прилетели как раз вовремя.