Альма-матер

      Сиэлю сложно признаться, но с самого детства он привык к роскоши: начиная внушительным поместьем и двуспальной кроватью и заканчивая частной школой, всё в его жизни отдавало богатством и бессчётными нулями на чеках. Отправить его в это, никак, всеми забытое заведение, где со стен опадает штукатурка, а в туалетах по углам раскиданы бычки — предельно злая родительская шутка. Тут ребята, конечно, попроще. В разы проще. Они не будут вести с тобой дискуссии и тем более не станут признавать правоту — сходу удар в челюсть. Язык кулаков надёжнее языков людских.       Ему тут не место. Даже он понимает, что среди такого сброда он — белая ворона. Здесь господствует закон джунглей, к которому Сиэль совсем не приспособлен: он никогда даже не пытался постоять за себя. Этим всегда занимался Габриэль. Но в этой клетке он необратимо один, слишком поздно цепляться за далекие, призрачные обещания защиты, потому что одно лишнее слово здесь чревато последствиями. И не факт, что не летальными.       Можно заручиться поддержкой сильных сего мира, но что-то подсказывает Сиэлю: сладить с Фрэнком или ему подобными индивидуумами не только крайне сложно, но и грозит очень стремительным одичанием и деградацией. Опускаться до их уровня Сиэля совсем не тянет. Значит, остаётся найти поддержку в людях, что несут в себе толику адекватности и благоразумия. Если в этих стенах есть хоть одно лицо, подходящее под такие заоблачные критерии, у него уже больше шансов. Надо взять у Габриэля пару советов по общению с этими чудовищами.       Главная аудитория выглядит беднее, чем раздевалка в его школе. Изрядно потертая кафедра перед десятками парт рисует в воображении соответствующих месту преподавателей: каких-нибудь дотошных и обиженных жизнью мегер аль уставших от ежедневной рутины сгоревших энтузиастов, нудно бормочущих часть лекции под нос. Может, повезёт на какого-нибудь совсем нового и свежего преподавателя.       Ознакомительная пара или «кураторский час», должно быть, содержит хоть сколько-нибудь полезной информации, поэтому уходить в самый конец аудитории Сиэль был не намерен. Третья парта от кафедры по левую руку говорящего (Сиэль читал, что люди склонны отдавать симпатию и чувствовать себя комфортнее с теми, кто находится по левый локоть), удачно оказавшаяся свободной, как нельзя лучше подходила для Сиэля. Группа гудела пчелиным роем, все обсуждали и делились впечатлениями, от чего Фантомхайв начинал чувствовать себя некомфортно. В руках быстро оказался телефон недешёвой модели, создавая иллюзию занятости. Сиэль только просмотрел несколько фотографий в инстаграме, куда Элизабет уже успела выложить историю с торжественной линейки: она широко улыбалась и наперебой засыпала Габриэля вопросами о впечатлениях. Тот уже вёл за собой гул толпы. Конечно, он с первого дня даст понять свои место и статус, наверняка еще и старостой заделается. И как только Элизабет смогла поступить в Кэмбридж — и на кого, что интереснее?       За ту же парту рядом с Сиэлем кто-то приземлился. Фантомхайв оторвался от телефона: какой-то… смазливый мальчишка. Не ему судить, но парень действительно имел весьма точёные черты лица и далекую от традиционной мужской внешность. Внешне они даже отдалённо похожи.       В ответ на пристальный взгляд мальчишка широко заулыбался:       — Любуешься?       Сиэль поспешил отвести взгляд обратно к историям Элизабет, но те давно закончились. Бред бредом, и кто на неё подписывается?       — Можешь глазеть, я не против, — голубые глаза парня насмешливо заблестели. — Но ты не в моём вкусе, прости.       Пока зардевшийся Сиэль пытался найти достойный ответ подобному нахальству, блондин довольно заулыбался.       — О, так ты тоже со сдвигом. Я Алоис, — он протянул руку.       — Нет у меня никакого сдвига, — пробурчал Сиэль и демонстративно отвернулся от широкого жеста.       — Ути-пути, расслабься. Мы тут все в одной лодке. К тому же, наш куратор — редкостная сука, нам тут стеной стоять надо, — Алоис достал из портфеля согнутую полумесяцем тетрадь и простецкую ручку, судя по изгрызанному колпачку, купленную точно не к началу года. — Среди наших преподов вообще ни одного хорошего!       — Откуда ты знаешь?       — У меня друг на третьем курсе учится, я успел всё выведать.       Сиэль неосознанным жестом закусил губу. Он даже со своей группой не наладит отношения, он уверен, а у некоторых уже на курсах выше есть приятели. И чем он хуже? Где все его связи и товарищи?       — Посоветовали не спорить с этими мегерами, — Алоис скучающе подпер голову рукой, — это так, совет на будущее.       Прежде, чем он успел выложить на стол всю другую пачку полезных советов, в аудиторию с громким и строгим цокотом каблуков вошла женщина. Её волосы были собраны в зализанный пучок, на носу лежали прямоугольные очки, а тонкую фигуру облегало сдержанное бордовое платье до колен. Педант.       — Добрый день, — отчеканила тоном, не терпящим возражений. — Прошу тишины, я буду читать фамилии — вы отзываетесь. Кхм-кхм, Мэри Эддисон.       — Я!       — …Алоис Транси.       — Тут! — парень рядом поднял руку.

***

      Первая пара прошла если не плохо, то вкрай ужасно. С ним в группе оказались не столь плохие ребята, кто-то даже умудрялся выдать пару неплохих шуток и разрядить обстановку, но после первого же истеричного крика куратора энтузиасты затихли. И ведь эту даму кто-то допустил работать педагогом.       Алоис мучительно простонал, когда осознал, что второй парой у них физика. Сиэль старался не обращать внимания, но, на самом деле, завести хоть сколько-нибудь дружеские отношения с этим парнем могло быть выгодным: можно даже подобраться к третьему курсу. Как человек, с самого детства утопавший в тонне нужных и ненужных предметов, обучившись даже бесполезным навыкам, Сиэль успел прознать и о некоторых секретах бизнеса: отец нередко за столом рассказывал о делах компании, упоминая о важности связей и деловых партнёров. Но, увы, торговля детскими игрушками начинала умирать как бизнес-план, поскольку всё меньше дети отдавали предпочтение плюшу и всё больше родители занимали своих отпрысков телефоном в руки. Технический прогресс парадоксально влёк за собой умственный регресс.       После скучнейшей второй пары, где все молча конспектировали лекцию, наступила большая перемена или, как окрестил ее Сиэль, ремиссия. Алоис бесцеремонно потащил юношу в столовую, игнорируя его смущённо упертый в пол взгляд, А столовая была хоть и просторная, но для целого университета определённо мала. Неужели все с первого по четвёртый курс собираются в этом зале? Учитывая количество студентов, звучало абсурдно. Пока они пробирались через изголодавшуюся толпу, Сиэль успел разглядеть яства на столах. Аппетит пропал почти сразу. Похоже, придётся брать еду из дома, иначе на здешнем рационе он скорейшим образом лишится всякого вкуса в еде.       Когда Алоис ухватил себе подобие обеда, тут же подлетел к Фантомхайву и принялся оглядываться по всей столовой.       — Опа! — вдруг воскликнул он. — Вижу своих милейших придурков. Идём со мной!       Сиэль проследил весь путь парня от него до стола в самом центре, где он уселся рядом с брюнетом. За столом также было ещё трое человек, и в одном из них Сиэль смутно узнавал силуэт девушки, что спасла его от Фрэнка. А вот сам Фрэнк с компанией располагались недалеко от них, кажется, неплохо на расстоянии общаясь с этой девушкой в особенности. Так они… друзья?       Во всяком случае, Сиэль ни на искру не горел желанием садиться ни к тем, ни к другим. Ему бы какую кучку типичных ботанов или, лучше, пустой стол. Где-то в углу столовой, прямо рядом с буфетом, через толпу Сиэль и углядел свободный стол. Есть он всё равно не собирался, поэтому ему просто надо переждать эти страшные голодные времена. Однако когда юноша уже приблизился к заветному столу, с трудом пролавировав между сгруппировавшимися студентами, то постиг печальнейшее осознание: он уже занят. Сиэль удивленно вскинул брови: парень из туалета величественно восседал за столом в гордом одиночестве, держа в руках толстенную книгу, кажется, классической литературы. О как. А Сиэль был уверен, что он чуть ли не главная звезда университета. Теперь, в освещении на порядок лучше спёртого туалета, факт того, что он не главная звезда университета, казался ещё невозможнее: с такой внешностью он по крайней мере должен собирать вокруг себя орды девушек, однако его стол все обходят стороной. Чёрные пряди, ниспадающие на бледную кожу, ярко контрастировали и пересекали его безжизненную физиономию. Пренебрежительно, потому что Сиэль, кажется, завидовал и находил совершенно несправедливым, что он не выглядит даже на четверть таким же привлекательным, как этот парень. Острые черты лица, не искажённые даже намёком на эмоции, напоминали юноше о статуях древнегреческих богов. Шея окована высоким воротом черной водолазки. Монохромный готический фильм. Даже книга в руках – и та чёрная. Никак, сошёл со страниц вампирских романов. Сиэль бы, может, и подошёл, но он уверен: если с ним даже подоконник разделить не согласились, то о месте за столом и речи нет. Он казался странным. Не в пример красивый, судя по книге в руках, не глупый, а исходя из выводов юноши, даже не мудак, но не создал вокруг себя никакой компании. Даже у Фрэнка свои приспешники были. Что ж, первое впечатление обманчиво. Видать, есть за что его избегать.       — Сиэль, ты знал, что отказываться от приглашения на ужин невежливо? — из ниоткуда возник голос Алоиса. — Идем быстрее, я тебя познакомить хочу!       Опешивший Сиэль не нашёлся с ответом и оказался уволочен за стол. Теперь компанию удавалось разглядеть поближе.       — Знакомьтесь, это Сиэль! — все взгляды тут же упали на него.       О… центр внимания…       — Сиэль, это Клод, — Алоис указал на брюнета в прямоугольных очках, отдалённо напоминающего парня из туалета. Та же монохромность, словно они скроены на один лад, — Ханна, — высокая девушка со смуглой кожей и длинными светлыми волосами мягко улыбнулась, — Мэйлин, — девушка, что защитила его. Малиновые волосы, толстые линзы в круглых очках и доброжелательно растянутые в улыбке губы, — и Финни.       В последнем парне Сиэль наконец увидел человека, хоть чем-то похожего на него. Светлые волосы, широкие зелёные глаза и какой-то наивный, детский блеск в них. Он меньше всего похож на кого-то вроде Фрэнка или даже парня из туалета, действительно из простых ребят, о которых говорила мать.       — Сиэль, значит, — задумчиво повторил Клод, вынуждая и так растерянного юношу покраснеть от неловкости.       Слишком много внимания.       — Ну как, — вступила Мэйлин, — познакомился с кем-то, кроме моего придурошного брата? — она кивнула за спину, где располагался Фрэнк.       Вот оно что.       С ответом Сиэль затруднялся. Познакомился? Не сказать. Устроил истерику? Один раз. Может быть.       — Н-нет, — неуверенно пробормотал он и принялся оглядываться по сторонам. Только бы не смотреть на эти лица.       Еще и голос — тихий и запинающийся, просто позор для первого впечатления. Да, с первым впечатлением у него всегда туго.       — О-о, — Алоис предвкушающе улыбнулся, — ну тебе сейчас тут все вывалят!       — Обязательно, — подхватила Мэйлин. — Смотри, начнём с нашего третьего курса, о ком знаем, о том расскажем. Брата моего ты знаешь, — она снова обратилась за спину, — он раздолбай и не умеет держать язык за зубами, но на самом деле не такой уж плохой. Первое знакомство у вас так себе вышло, но честное слово, он не лезет обычно к кому попало. Так, только с несколькими воюет.       — Подожди, — прервала её Ханна, — может, о себе сначала расскажем?       — Вот да, — согласился Финни и посмеялся. — Я ещё удивился, что она начала даже не про нас рассказывать.       — Это уже старческое, — смех Ханны подхватил весь стол. За исключением Клода и Сиэля.       Клод, как можно было заметить, был не самым разговорчивым и малоактивным. В проявлении эмоций вовсе скуп. Как его только занесло в этот клуб энерджайзеров?       — Значит так, смотри, в паре слов, — вступила Ханна. Кажется, она была здесь самой старшей и разумной, — Клод у нас умник, но глыба льда, иногда может вести себя странно. Я староста нашей группы и глава студсовета, если что, то могу с чем-то помочь. На короткой ноге с руководством, к слову, — она намекающе подмигнула. — Мэйлин у нас сова дальнозоркая, в свободное время в тир ходит и игрушки нам оттуда дарит. А Финни тут как непутёвое дитя, объединяющее семью, — весь стол снова разразился смехом.       — На самом деле, — после смеха добавил Финни, — они в своё время меня очень выручили, так что я у них в пожизненном долгу. Хожу как раб.       — Не порть семейную идиллию, — Ханна закатила глаза. — В общем, как видишь, у нас тут любовь да совет. Теперь можешь про остальных рассказывать, — она кивнула Мэйлин.       — А, — та огляделась вокруг. — Ну, не то чтобы мы тут особо кого знали. Из особо ярких тут разве что Грелль, — она указала пальцем на стол в самом центре столовой, — вон тот красноволосый парень. Он похож на девушку и считает себя ею, так что лучше обращайся к нему в женском роде. Человек эпатажный, но тоже неплохой, хотя однажды чуть не прирезал какого-то беднягу пилочкой для ногтей, — она посмеялась и метнула взгляд обратно. — Вроде всё.       Про парня из туалета, увы, ни слова не проронили.       — Как же всё? — Алоис ухмыльнулся. — А как же Ромео?       Мэйлин вдруг зарделась, едва не сливаясь цветом лица с цветом своих волос, и обеспокоенно уткнулась в порцию еды на столе. Бедняга, подумал Сиэль. Он представляет всю степень неловкости, которую она испытывает.       — Ох, Джульетта, — Ханна театрально пожурила смущённую девушку и обернулась. — Смотри, вон тот парень, — Сиэль проследил за направлением её руки, конец которой указывал прямо на незнакомца из туалета.       Или, как сказал Алоис, Ромео. Неужто действительно так зовут? Хотя все звучало лучше, чем божество из туалета. Бредни сумасшедшего.       — Это Себастьян, — сказала Ханна, и Сиэль бесшумно усмехнулся. Забавно. У него собаку так же звали. — Греческий бог, мечта каждой девушки и бла-бла-бла, идиот, короче. Напыщенный индюк да и только.       — Не-не-не-не, — запротестовал Алоис, — не слушай её. Она в людях вообще не разбирается!       — Да как же!       — А то! Ты ж его вообще не знаешь!       — Да и слава богу, — девушка отвернулась от Себастьяна и сделала глоток чего-то из пластикового стакана.       — Короче, — Алоис перенял на себя всю инициативу, — Себастьян ни с кем не общается и ни с кем не дружит. Ну и, на самом деле, он никого к себе и не подпускает. Он умный, но по оценкам у него так себе и с преподавателями он не в ладах. А еще дымит, как паровоз, вот где проблема, — парень притворно грустно вздохнул. — У него какие-то тёрки с Фрэнком, зато Мэйлин в него как не в себя влюблена, — замечание заставило девушку ещё сильнее покраснеть. — Грелль, к слову, тоже. Походу, у всех, кто на голове оттенок красного носит, какой-то сдвиг на него.       — А сам-то, — поддела Ханна.       — Это всего лишь чистая симпатия, — гордо заявил Алоис и продолжил: — нечто неизведанное, в общем. С людьми не ладит, с преподавателями тоже, курит постоянно да черное вечно носит. Из него слова не вытянешь.       — Да сволочь он та еще, я уверена, — Ханна от своего не отступала.       — Сама ты сволочь, — беззлобно парировал Алоис.       — Да серьезно, нашёл кого защищать. Герой недоделанный, на его глазах какую-то девушку избивали, а он даже пальцем не шевельнул. Моя хата с краю, что называется.       — По-моему, у него просто проблемы, — несмело отозвалась Мэйлин, неловко прижимая руку к шее.       — С мозгами у него проблемы, — вдруг крикнул Фрэнк из-за спины, после чего послышался едкий смех.       Кучка гиен. И как можно назвать его «неплохим» человеком?       Сиэль последний раз бросил взгляд на читающего Себастьяна. Моя хата с краю, значит? Так ли это плохо?       В голове вдруг родилась странная мысль. Однако Сиэль почему-то загорелся ей, как давно ничем не загорался. Пробовал зажечь себя хоть тысячу раз, как зажигалку, но толку? Только разочарование. И теперь нельзя упускать шанс.       Однако надо кое-что узнать. Сиэль не чувствовал себя комфортно, но перебороть себя, чтобы задать вопрос, все же смог:       — Тут есть библиотека? — тихо и неуверенно.       Вот же жалкое зрелище. Его хоть услышали?       — На втором этаже, — отвечает вдруг Клод. Кажется, он единственный услышал вопрос. — По лестнице и направо.       Сиэль кивнул и благодарно улыбнулся. Неловко. Но ладно, хоть как-то. Ещё успеет ночью сгореть со стыда, вспоминая все свои промахи.