Альма-матер

      Сиэль, пойди что не по плану, всегда терялся. В отличие от своего близнеца, ему не привыкать получать жалостливые взгляды или толчки в спину, куда бы он ни пришёл. Миновав школьную пору юности, которую он гордо пронёс под покровительством родного брата, теперь Сиэль стоял перед сотней дорог в студенческую жизнь.       И, определённо, в его планы не входили планы родителей. Единолично принятым решением мать с большой радостью ошарашила его за семейным столом во время завтрака, нисколько не считая нужным подводить аккуратно:       — Сиэль, мы с отцом решили, что вы должны пойти по разным университетам.       Новость не пришлась по душе не только самому Сиэлю, Габриэль тоже оказался в серьёзном негодовании:       — Вы хоть представляете, что с ним может случиться? Пап, это несуразно! Близнецов нельзя разделять!       Только Габриэлю всегда хватало смелости идти наперекор родителям и оспаривать их слово, выгораживая младшего. Сиэль смотрел на преспокойных родителей с одним лишь вопросом:       — Почему?       — Для твоего же блага, дорогой, — улыбнулась Рэйчел. — Видишь ли, когда мы отдавали вас в одну школу, мы совсем не думали, что… В общем-то, тебе нужно учиться жить без брата.       Далее диалог не сложился, но вот Габриэль, кажется, из себя вышел:       — Мам, ну что за глупости? Зачем нас разделять? Это смешно. Он ведь без меня не справится, позвольте хотя бы первый год с ним провести. Я ведь совсем не готов был расставаться с ним, — Сиэль наблюдал, как у брата в глазах плещется волнение, а затем обеспокоенный взгляд падает на него. — Скажи, Сиэль!       Воздух сгустился в районе глотки, вынуждая сглотнуть эфемерный ком. Вдруг оказавшийся в центре внимания Сиэль растерялся. Габриэль смотрел умоляюще:       — Неужели ты хочешь бросить меня одного?       В свои семнадцать Сиэль понимал, давно пора научиться быть как брат: твёрдо держаться на ногах, разговаривать с людьми без труда и уметь постоять за себя в любых условиях. Однако сейчас он выглядит, наверное, куда более жалким, чем вчера перед зеркалом.       «Это ведь не должно быть так сложно, правда?».       Он улыбается своему отражению, пытаясь излучать хоть каплю той уверенности, какая исходит от отца и брата, и протягивает руку:       — Здравствуйте, я Сиэль Фантомхайв, рад… — но не договаривает.       Следует сокрушённый вздох, и юноша опирается на раковину. Голова против воли опускается. Безнадёжно. Безнадёжные попытки, безнадёжное стремление, безнадёжные мечты. Он — безнадёжный. Ему никогда не стать и вполовину таким же обаятельным и уверенным, как они.       Голос — нетвёрдый и писклявый, он не умеет управлять им от слова совсем. Внешность ничем не отличается от Габриэля, не считая повязки на правом глазу, однако он понимает, что выглядит смазливо и уродливо. Просто девчонка. Плохо сложенная девчонка. Брат держится всегда прямо и превосходно, словно внешность его полностью отлична от Сиэля, мужественно и гордо. А у Сиэля плечи вобраны и руки места не находят. Две полярности одного тела. Жаль, Сиэлю досталась роль безнадёжной.       — Видишь, мам, ему без меня никак!       Родители остались непреклонны. За Сиэлем оставался только выбор университета, да и с тем не повезло. Его желание получить юридическое образование и стать детективом мгновенно пресекли и чуть ли не сами подали документы на факультет бизнеса в какой-то низкорейтинговый университет с соответствующим проходным баллом. В пользу этого решения привели целых два аргумента: там будут ребята попроще и с ними будет легче найти общий язык, да и низкий вступительный балл уж точно гарантирует поступление. Чтобы не провалил экзамены. На замечание о том, что они с Габриэлем одинаково хорошо сумели окончить школу на год раньше, внимания не обратили.       Именно поэтому октябрьским утром, успешно сдав экзамены, Габриэль и Сиэль захлопнули за собой дверь родительского дома и сели к неразговорчивому, но надежному личному водителю в машину. Тот был должен отвезти их по университетам. Только Габриэля — в Кэмбридж, а Сиэля… Бог знает, он так и не запомнил названия.       — Я буду скучать по тебе, братишка, — Габриэль потрепал его по волосам, кинув водителю нечитаемый взгляд через зеркало заднего вида. Тот покорно уставился на дорогу. — Жаль, что нас разделили. Если будут обижать, ты мне только скажи, я со всеми разберусь.       Сиэль не поднимал взгляда. Внутри грызло мерзкое чувство собственной ничтожности. Что ему, черт возьми, делать в том Богом забытом университете среди кучки маргиналов, когда он спокойно мог бы поступить в тот же Кэмбридж? Социализироваться, конечно. Родителям виднее. Главное, чтобы старший хорошо устроился, а с младшим как-нибудь срастётся.       — Почему ты поступил на медицину? — перевел тему Сиэль. — Как же бизнес?       — Да мне не так важно было, — Габриэль пожал плечами. — Какая разница, как я буду зарабатывать деньги? К тому же в детстве, когда ты обещал стать детективом, я обещал стать патологоанатомом и работать с тобой в паре, — брат улыбнулся и крепче прижал к себе Сиэля.       Тот отвел взгляд к окну. Сколько бы сладких речей не лилось изо рта Габриэля, реальность переменчива: теперь их раскидало по разным учебным заведениям. И теперь Сиэля никто не защитит, никто не заступится и никто ему не поможет. Он один. И с этим осознанием надо было как-то мириться.       — Знаешь, — вдруг печально вздохнул Габриэль, — я беспокоюсь. То есть, понимаешь, у тебя появится новый круг общения, новые друзья и, может, даже девушка, а с чем же я останусь? У меня ведь, кроме тебя, никого и нет.       — Ты о чём? — Сиэль недоуменно нахмурился. — У тебя куча друзей, Элизабет, родители, столько поклонников.       — Ты не задумывался, что мне, кроме тебя, никто и не нужен? Думаешь, мне нужны все эти «друзья»? — неуместно хихикнул брат. — Просто пообещай мне, что я останусь для тебя самым близким человеком навсегда, несмотря ни на что?       Габриэль поднял руку с вытянутым мизинцем, предлагая скрепить клятву, как в детстве. А Сиэлю не остается ничего другого, только захватить его мизинец своим.       — Обещаю.

***

      Близнец всегда шутил, что Сиэль — просто магнит для неприятностей. И, к сожалению, был прав. От раза к разу юноша имел возможность убеждаться в этом, вследствие чего на одной из школьных перемен, стирая слезы в тошнотно-белом туалете, был вынужден поставить на себе крест неисправимого неудачника, за которым по пятам следуют проблемы. А может, он сам и был одной сплошной проблемой.       Однако мало кому удаётся в первый же день нажить себе не просто неприятностей, а и неприятелей, не прилагая никаких усилий. Просто врезавшись не в того человека. Или группу людей. Вот и Сиэль под прицелом взгляда какого-то грузного парня на две головы выше него думал, почему именно здесь его угораздило споткнуться.       — Опять дохляки, — амбал закатил глаза, и компания за его спиной усмехнулась. — Я сегодня добрый, можешь просто вымолить прощение.       И к моменту, когда его губы растянулись в премерзкой ухмылке, их уже окольцевали люди. Толпа, жаждущая зрелищ. И когда что-то идет не по плану, Сиэль не просто теряется: он каменеет. В кругу людей, в унизительной ситуации и не имея выхода. Отличный дебют: прилюдно опозориться.       — Эй? Долго ждать? — парень щелкнул перед глазами несколько раз с противным смехом. — Чувак?       — Может, у него и этот глаз не видит, — кто-то хихикнул.       — Да отвали ты от него, — вдруг раздался из толпы громкий крик. Амбал перевёл взгляд на источник. — Серьёзно, Фрэнк, сколько можно?       Девушка с яркими волосами и толстенными линзами приблизилась к ним, недовольно стуча каблуками высоких ботинок.       — Честное слово, ещё немного, и я лично расскажу директору обо всех твоих делах, — девушка сложила руки на груди.       — Я в ужасе, — Фрэнк закатил глаза и отошёл назад. — Забирай ты своего дохляка, больно нужен. Всё равно как истукан застыл.       Вместе с компанией парень стал удаляться куда-то дальше по коридору. Значит, пронесло, если это можно так назвать.       — Эй, — спасительница приблизилась к Фантомхайву, — ты в порядке? Не обращай внимания на этого придурка.       Сиэль поджал губы. Девушка. Замечательно, теперь его защищает девушка! Прекрасно! Жалкое ничтожество.       Не находя сил отблагодарить и чувствуя поднимающуюся волну ненависти к самому себе, Сиэль рванул с места. Просто великолепно! Да получить в лицо от этого идиота было бы менее унизительно, чем оказаться под защитой девушки! Никчёмный, бесполезный, беспомощный… Габриэль был прав. Он не выживет.       Захлопывая за собой дверь в кое-как найденный туалет, Сиэль вслепую подлетает к раковине. Как можно было настолько опозориться в первый день?! Он убогий. Чертов отброс. Просто смехотворно.       Он открывает кран на самую холодную воду и самый сильный поток и нервно плещет в ладони, а затем в лицо, пытаясь успокоиться. Может, об этом забудут? В конце концов, кому есть дело до какого-то дохляка без имени? Еще раз плещет в лицо воду. И закрывает кран, облокачиваясь на раковину. Что ж, ничего другого от неисправимого неудачника ждать и не стоило. Он не справится. И тут Габриэль ему никак не поможет.       Когда дыхание пришло в норму, а чувство ненависти к себе перестало так сильно бурлить в крови, оставляя лишь отголоски клокотать в груди, Сиэль начал осматриваться. И заметил в углу справа от себя парня, безучастно сидящего на подоконнике. О, потрясающе. Опозорился не только на глазах всей толпы, но и перед отдельным человеком.       Как бы ни было, но парень на него внимания не обращал. Его было едва возможно разглядеть в тусклом помещении не самого роскошного туалета, только тлеющая сигарета в руках отчетливо горела. Прекрасно, еще и прокуренные туалеты.       Спасибо, мам, социализация в лучших условиях!       — Эй? — несмело начал юноша.       Он не уверен, что именно ему надо от этого парня, но не поговорить с человеком, который лицезрел твою истерику, неправильно. По крайней мере, так говорил отец. «Свидетелей нельзя оставлять в живых».       Когда парень среагировал и отвернулся от матового окна, немногочисленная смелость Сиэля испарилась вовсе. Ну, этот хотя бы выглядит как тот, с кем можно вести диалоги. Но Сиэлю не кажется, что он сам сможет разговаривать с ним. И что еще маловероятнее: захочет ли этот парень разговаривать с таким, как он? Такие люди, кажется, контакт с простыми смертными вообще считают за оскорбление. Да с таким, как Сиэль, в принципе-то, мало кто станет разговаривать.       Парень на окне вопросительно кивает. Его взгляд словно добивает. Ощущать над собой такое превосходство и оказываться подавленным одним взором… О, как Сиэлю знакомы эти чувства. Но незнакомец перед ним совершенно отличался от его семьи. Хотя и был смутно похож на отца.       Ответа от стушевавшегося Сиэля не следует, и парень отворачивается. Как предсказуемо. Смотреть на такое убожество, наверное, невообразимо мерзко.       Но парень не вызывает неконтролируемый страх. В его взгляде львиная доля презрения, но он так смотрит на всех — Сиэль почему-то уверен.       Он научился неплохо читать людей. Пока брат вступал в непосредственный контакт и общался с людьми, Сиэль в стороне предпочитал наблюдать и изучать. Он всегда наблюдал. Запоминал, анализировал и копил в себе знания, которые, впрочем, редко доводилось использовать. Он практически ни с кем не общался, чтобы реализовать потенциал имеющейся информации. О, сколь много он бы мог получить…       Парня перед ним, так или иначе, читать удавалось с трудом. Но на интуитивном уровне Сиэль понимал, что от него не исходило отчетливой угрозы или опасности. Может, приблизиться? Прочитать получше, собрать информацию и наконец-то начать ее использовать? Или просто завести первое знакомство? Как это вообще делается?       Габриэлю всегда удавалось за пару слов расположить к себе человека и сладить с ним, какими бы ни были обстоятельства и каким бы закрытым ни был человек. Наверное, для начала нужно показать, что ему можно доверять?       — Можно… присесть? — смущённо пробурчал Сиэль, подходя к подоконнику. Там оставалось свободное место как раз для…       — Нет, — повернувшись и окинув самым пренебрежительным взглядом, отрезал собеседник.       Сиэль готов был теперь сквозь землю провалиться. Да как Габриэлю это удаётся?       — Ясно, прости, — скомканно пробормотал юноша и вернулся к раковине.       С людьми очень сложно. Бескрайне сложно. Безбрежный кошмар, как можно получать удовольствие от общения с ними?       А может, он сходу взял слишком высокую планку? Парень перед ним выглядел, по меньшей мере, как древнегреческое божество, для первой попытки общения явно не подходит. Птица точно не его полёта. А Сиэль с места в карьер решил брать так высоко… Идиот.       — Слушай, — всё же пошёл на попятную, — я просто хочу попросить… не рассказывай никому о том, что видел, ладно?       Просить о таком — тоже, унизительно. Сиэль решил бить все рекорды.       Парень затушил сигарету о прожжённую оконную раму, кинул бычок в другой угол и спрыгнул с подоконника. Отряхнув своё длинное чёрное пальто, незнакомец захватил того же цвета сумку на плечо и направился к выходу.       Когда он проходил мимо Сиэля, тот заметил, что едва достаёт ему до плеч. И тяжело вздохнул. И что ему рассказать брату? «Я опозорился перед всей толпой, а потом ещё и закатил истерику перед каким-то несговорчивым и явно популярным мудаком, с которым не смог потом договориться»? Прелестно!       — Не знаю, о чём ты, — напоследок кинул парень и покинул помещение.       Сиэль похлопал глазами, а затем вздохнул. Ладно. Перед каким-то несговорчивым и явно популярным парнем. Хоть здесь… пронесло.