schein

      Чимин был уверен, что его реакция будет запоздалой, однако по дороге домой его стошнило дважды. Но он заверял, что всё в порядке, что это следствие прошедшей схватки. Вполне возможно, он даже не лгал. Ну какой из него боец? Он занимался боксом не для крутизны, а чтобы не замкнуться в себе и чтобы чёртов Шейн перестал относиться к нему, как к драгоценной реликвии.       К пустому дому они подходили вчетвером, так как Тэхён увязался следом. Наверное, считал себя виноватым. Но если бы Гук и Хоби сообщили об этом наедине, а не слали окружение к чёрту, то сейчас они бы входили в дом узким кругом. Он бы с охотой назвал их втроём «узким кругом посвящённых», но вот беда, сам Чимин в этот круг не входил. Он понятия не имел, чем втроём они занимались и куда пропадали на несколько дней или недели. И последним гвоздём, вбитым в собственное убеждение, служили кольца-перстни. Гук носил перстень с чёрным камнем на большом пальце правой руки, Хоби — на среднем пальце, Шейн — на указательном. Сложно было не считать себя лишним, когда Чимин даже понятия не имел, что всё это значило.       — Посиди, я схожу за аптечкой. Она там же? — задал Чонгук наиглупейший вопрос, когда Чимин сел на диван возле входной двери.       Как будто за две недели Чимин мог устроить полную перестановку. Но всё было куда примитивнее: Чонгук либо волновался, либо чувствовал себя не в своей тарелке, особенно в присутствии чужого ему человека. Так что в ответ Чимин спокойно кивнул, из-за чего капелька крови упала с его лица прямо на ладонь, как самая злая насмешка. Повезло, что Чонгук этого уже не увидел.       — Ты как? — спросил Тэхён, присев на край старого кресла рядом с лестницей и напротив дивана.       — Закрыл долги? — вместо неизвестного ему самому ответа поинтересовался Чимин.       — Да. Я тебе по гроб жизни обязан.       В дом наконец зашёл и Хоби, которому потребовалось дополнительное время на улице. Судя по запаху табака, который тянулся за ним неотрывным шлейфом, друг курил. Он разулся и на удивление молча сел рядом с Чимином. В детстве он не отличался особой внимательностью к деталям, но долгая дружба с таким проблемным человеком, как Чимин, видимо, научила его лучше изучать окружающую обстановку. Или это уже была тревожность? Так или иначе ему хватило пары секунд и одного оценивающего взгляда, чтобы он достал из заднего кармана миниатюрную пачку бумажных платочков и одним из них накрыл алое пятнышко.       — Не пялься на это, — с соответствующей для него нежностью попросил Хоби, а потом вздёрнул голову кверху. — Где ты бродишь, Гук? У него вовсю кровь хлещет!       — Свали отсюда, — ответил Чонгук Хосоку, располагая аптечку на журнальном столике перед диваном.       Хоби ретировался мгновенно, и Чонгук снова сел на диван.       — Во что ты ввязался? — тихо спросил Гук. — Спокойно жить не умеешь?       — Сердишься? — с надеждой в неожиданно оживлённом голосе спросил Чимин.       — Нет, — коротко ответил Чонгук и вдруг вздохнул. — Но если услышу, что это из-за меня, то могу и рассердиться…       — Врёшь?       — Это из-за меня, — к счастью, не улавливая сути, признался Тэхён.       — Я просто хотел помочь другу, — честно ответил Чимин, возвращая равнодушный тон в попытке закрыть неудачную тему.       — Помог? — спросил Чонгук.       — Я выиграл, — сухо отозвался он.       Чонгук отвёл прядь пропитанных кровью волос в сторону и стал промокать рану на правой брови. Застёгнутая на все пуговицы рубашка не давала толком рассмотреть чистую, как надеялся Чимин, кожу. Интересно, мягкий обруч в виде воротника помогал держаться или нервировал? Почему он ни разу не спрашивал? Ведь Гук стал носить рубашки с подросткового возраста. В нос жестоко ударил резкий и пугающий запах, и отвлекаться дальше он уже не мог.       — Спиртом воняет, — признался Чимин.       — Бля... Гук… — злостно шепнул Хоби.       — Ты просто бредишь, это не спирт. Смотри на меня и не нюхай, — попросил Чонгук, помешкав.⁵       — Не могу…       — Или не хочешь? — поправил Гук.       — Кхм, не хочу быть грубым, но… — подал голос Хосок, будто бы изо всех сил пытаясь быть вежливым. Никогда им не был. О его мягкой и ранимой натуре знали лишь трое, со всеми остальными Хосок вёл себя, как пёс на привязи, разве что цепью не гремел. — Тебе не пора валить отсюда? Как тебя там по имени?       — Он мой друг, Хоби, — одёрнул Чимин.       — Как мы?       — Как вы — это кто? — спросил Тэ. — Те, кто сваливают на две недели и не звонят ему?       — А это не твоё собачье дело. Тебя я вообще впервые вижу. Мы хотя бы не те, из-за кого у него лицо в месиво превращается!       — Хоби… — просящим тоном произнёс Чимин.       — А что Хоби?! Последний раз я тебя таким видел, когда мой отец зарядил тебе бутылкой по башке, — сказал Хосок. — Как будто это было вчера…       — В тот раз был другой глаз, — напомнил Чонгук. — И рана не была такой глубокой.       — Да знаю я! Но в остальном же похоже?       — Так, значит, вы не те, из-за кого он отхватывает? Какого хрена твой отец бил его? — возмутился Тэхён.       — Он собирался зарядить мне, но Чимин вмешался, — зачем-то пояснил Хосок, как будто до сих пор оправдывался. — Я не просил его об этом! Помню, как… Шейн тогда здорово наорал на всех.       — Я тоже не просил! Я хотел, чтобы он потренировался со мной, сколько сможет. Он сам попёрся на ринг.       — Чимин-и…       — Без швов никак, надо в больницу, — заявил Чонгук, на корню обрубая никому ненужный разговор.       — Я не поеду в больницу, — ответил Чимин.       — Но… — попытался что-то сказать Тэхён.       — Я не поеду в больницу!       — Если зашивать здесь, будет больно и может остаться кривой шрам, мы не врачи, — заметил Гук.       — Всё равно, я готов. Сделай красиво, как у себя. Если ты не сделаешь, Хоби сможет, — не поднимая глаз, произнёс Чимин, а Хосок тем временем издал нервный и панический смешок.       — Я могу тебя вырубить, и мы с Гуком увезём тебя в больничку силой, — предупредил друг.       Но Чимин не клюнул и больше не произнёс ни слова. В качестве обезболивающего Хоби принёс ему стакан горячительного напитка. Без лишних вопросов он выпил всё в три больших глотка. Сговорились они или нет, но из-за этого Чимин даже не успел заметить, как и когда Чонгук обработал руки, чтобы не использовать перчатки. Наверное, от одного запаха стерильного латекса он бы рехнулся.       Оказывается, горе способно было поднять болевой порог до небес. Он ведь до сих пор даже не заплакал. Всё это напоминало какую-то безвкусную постановку погорелого театра, и их всех вот-вот выставят за дверь этого дома. Чонгук был крайне сосредоточен, даже руки не тряслись. Самый паршивый знак в данных условиях, ведь Чимин даже не мог поинтересоваться состоянием шкалы, пока здесь были Тэхён и Хоби. При каждом проколе иглой бровь немного пощипывало, но сейчас это действовало даже отрезвляюще: не позволяло провалиться во внутренние переживания и помогало следить за обстановкой. Хотя бы бок болел уже гораздо меньше. Тем временем Хоби, как подручный медбрат, вытирал чем-то белоснежным и мягким стекающие по щеке и виску Чимина капельки крови.       — Я должен его увидеть до похорон, — тихо сказал Чимин.       В комнате повисла тишина. Настолько долгая, что показалось, будто он произнёс эти слова про себя, как надёжно спрятанный внутренний крик.       — Нет, — словно очнувшись, быстро отрезал Гук. — Я против категорически.       — Я помогу, — неожиданно отозвался Хоби.       — Нет, — повторил Чонгук.       — Мы его видели, а родному брату нельзя?       — Чимин…       — Ты меня не остановишь, Гук, — откровенно признал Чимин.       Чонгук молча проглотил ком неудовольствия. Не отреагировал тяжёлым вдохом и поднятием плеч или шумным выдохом сквозь раздутые ноздри. Ничего из этого не было.       — Сделаем, как просишь, — лишь произнёс он бесцветно и спокойно продолжил накладывать швы тёмно-синей шёлковой нитью. Плохо дело. Хотя бы сейчас мог и разозлиться. Чимин же вообще не принципиальный. Уговорить его было легче простого.       — Можно мне с вами? — спросил Тэхён, о присутствии которого Чимин уже успел позабыть.       Хосок оглянулся, но Чимин отвёл от него взгляд, потому что не хотел ни с чем разбираться.       — Плохая идея, — заключил Гук.       — Если нужна помощь, я хочу помочь, — продолжил Тэ. — Чимин — мой единственный близкий друг.       — Насколько близкий? — поинтересовался Хоби.       — Ты о чём?       — В детстве мы проходили посвящение на преданность…       — Хватит, Хоби, — перебил Чимин, пока друг не сболтнул лишнего. — Без обид, Тэ, но после сегодняшнего тебе лучше залечь на дно и не ввязываться в неприятности. Иди домой, со мной всё будет в порядке.       Гук вдруг погладил его по щеке большим пальцем с перстнем и сообщил:              — Готово.       — Красиво?       — Нет.       Точно врал. Если его шрам Чимин считал не результатом жестокости, а произведением искусства, то чем его будет хуже? Но вот же чёрт, если у него и правда останется шрам, он будет напоминать лишь о смерти Шейна и дне рождения Гука. И почему оба этих события должны были схлестнуться сегодня? Как будто у Чонгука до этого было мало причин ненавидеть свою жизнь, которая в качестве самого наимерзнейшего подарка решила преподнести гибель лучшего друга.       По словам каких-то эзотериков, фокусировка внимания на том, чего лишает жизнь, взращивает эго. Потому что Вселенная не сконцентрирована на одном человеке, не имеет цели карать или злорадствовать. Есть лицо и независящие от него или несоотносимые к нему события. Мол, просто это так, и всё. Видимо, и здесь беспокойство о родном человеке и близком круге поощряло гордыню. Как это вообще можно было не считать несправедливостью?       После ухода Тэхёна в доме воцарилась тишина. Или тяжёлое и скорбное молчание, потому что говорить не хотел никто. После нелепого и теперь уже, казалось, бессмысленного поединка, рассечённой брови и выпитого алкоголя у Чимина кружилась голова. Так что вполне ожидаемо, что лечь и отключиться было единственным желанием в два часа ночи. Хоби и Гук поддержали предложение разойтись и продолжить завтра с ясной головой.       — Сейчас вернусь, — сказал Чонгук и пошёл в сторону ванной, располагающейся перед кухней и недалеко от входной двери. Чимин даже не помнил, были ли там дополнительные полотенца, хотя ещё утром хозяйничал в доме. Вероятно, на ближайшее время он отстранит себя от уборки, чтобы не шагнуть за границу здравого рассудка.       — Хоби, поспишь сегодня на диване? — спросил Чимин. — Одеяло под сиденьем.       — Окей, — без интереса ответил он, хватая с журнального столика сигареты и зажигалку. — Я думаю проведать отца на днях. Проверю, живой он или нет.       — Я пойду с тобой.       — Это необязательно…       — Сказал же, что пойду с тобой. Я не отпущу тебя туда одного.       — Чудненько. Значит, пойдём втроём, зуб даю. Пойдём покурим?       — Нет, не хочу. Лучше сразу лягу спать.       Хоби коснулся рукой его головы ласковым и молчаливым жестом и скрылся за входной дверью. Чимин откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, чтобы набраться сил перед тем, как пойти в спальню. Но, помедлив несколько секунд, подорвался с места, схватил связку ключей с тумбочки у входной двери и решительным шагом направился к ванной. Наверное, из-за того, что он уже давно не практиковал ничего подобного, а сейчас ещё и не был в себе, он взломал замок первым попавшимся ключом, сломав последний едва не до головки. У Хоби непременно возникнут вопросы, когда он это увидит, но сейчас это было наименее важным. Пусть он не расценил ситуацию сразу, но хотя бы не ошибся. Как он и предполагал, Чонгук стоял перед зеркалом, пытаясь передавить себе шею руками.       — Гук… — в последний момент остановив вырывающийся из горла крик, выдохнул Чимин. Войдя внутрь, он схватил его руки и отвернул от зеркала. — Спокойно, просто вдохни и задержи дыхание.       Но Чонгук закашлялся.       — Давай ещё раз. Я спугнул, знаю, но это нужно отпустить, а не прервать. Дыши… Так, молодец. Ещё. От одного до десяти?       — Семь, — хрипло ответил он.       — Когда это снова началось?       — Это второй раз, клянусь.       Чимин осмотрел его шею, на которой теперь можно было заметить тонкий синеватый след от чего-то наподобие верёвки или провода. Он бы обнял его прямо здесь, пускаясь в успокаивающие речи и прибегая к выводящим на разговор словам, но Хосок всё ещё не был посвящён в это. А значит, его появление не только могло спугнуть, но ещё и усугубить произошедшее.       — Хоби вышел покурить и сейчас вернётся. Сможешь дойти до второго этажа? — тихо спросил Чимин, поглаживая его по щеке и цепляясь за руку. — Идём со мной.       Он увёл его в свою комнату, усадил Гука на кровать и присел на корточки возле его ног.       — В следующий раз говори мне, хорошо? — стараясь избегать намёка на критику, спокойно говорил Чимин. — Это же я. Друг о друге с детства знали только мы двое. Хотя бы перед тем как идти в ванную за этим, возьми меня за руку, я всё пойму. Хорошо?       — Шейн умер из-за меня, — вдруг сказал Чонгук вместо ответа.       — Что? А это ты откуда взял?       — Сам видел. Кто-то пытался сбить меня, но Шейн заметил быстрее и отбросил меня в сторону.       — Кто-то пытался тебя сбить? Кто?       — Я не знаю. Прости.       Нервно сглотнув, Чимин сел рядом на кровать и притянул его ближе к себе.       — Иди сюда, — сказал он, прижимая его к груди и обнимая двумя руками. — Мы во всём разберёмся вместе. Я не могу сказать тебе не переживать об этом, но это не твоя вина. И ты не один. Мы справимся. Хорошо?       Его лицо было холодным и мокрым от того, что он пытался взять себя в руки, умываясь ледяной водой. Так что тонкий чёрный лонгслив в районе ключиц быстро впитал влагу, и теперь через мокрую ткань сбитое дыхание Чонгука казалось особенно горячим. Чимин не хотел себя винить, но, будь он повнимательнее, сейчас Гук бы смог поплакать или покричать, то есть сделать шаг назад от внутренних замков, которые, в отличие от двери в ванную, уж больно сложно было взламывать.       — Чувство, будто я свалился в самое начало, — признался Чонгук, парадоксально согревая кожу Чимина произнесением холодных слов. — Я думал, что справился.       — Тебе кажется, что это начало, но это не так, ты молодец. Мы и сейчас справимся. Каждый раз, когда хочешь это сделать, тебе нужно найти меня. Разблокируем тебя опять? Хочешь покричать?       — Уже нет.       Чонгук отстранился и нетерпеливо схватил его за ладони, внимательно разглядывая с обеих сторон.       — Я чист, — бездумно сказал Чимин.       — Это не смешно, — ответил Гук. — Ты тоже должен найти меня, если станет хуже.       — Я найду, но пока и сам не знаю, как реагирую. Мне кажется, что мне всё это снится. От одного до десяти?       Чонгук поднял на него свои покрасневшие и уставшие глаза. Не для одного Чимина этот день тянулся бесконечно долго.       — Это я должен тебя утешать. Ты весь мокрый из-за меня.       Чимин ласково погладил его по шраму на щеке. Каждый раз он вспоминал об истории, которую хотел бы рассказать, в самый неподходящий момент. Вот и сейчас он вдруг вспомнил, чем так давно хотел поделиться или с какой стороны хотел бы показать ему эту отметину. Но время снова было не то.       — Гук… От одного до десяти?       — Три.       Чимин снова обнял его. Осмелев и почувствовав, наконец, кого именно обнимал, он ласково поглаживал ему шею в безуспешной попытке стереть незаслуженно оставленный след.       — Возможно, меня придётся утешать ночью, но сейчас я… в норме. А ты ни в чём не виноват, понял? — шепнул Чимин. — Иди в душ и ложись в кровать, поспишь сегодня со мной?       Чонгук отстранился от него и коротко кивнул.       — Твоя чистая одежда здесь ещё есть? — Чимин кивнул в сторону шкафа. — Я давно не смотрел.       — Должна быть, наверное.       — Хорошо. Чистое полотенце…       — На верхней полке, — закончил за него Гук. — Сам не сорвись. Чистая одежда, чистое полотенце… Слишком много подозрительных разговоров.       В другой раз это было бы юмором на грани фола, но сегодня это служило обоюдным беспокойством. Так что Чимин никак не ответил ему. Лишь сказал:       — Я поговорю с Хоби, он сегодня останется внизу.       — Почему… Нет, ничего.       — Я не готов, — признался Чимин, понимая, насколько глупо не пускать в комнату брата одного из его лучших друзей. — Я ещё не осознал и не был в его комнате после сегодняшних новостей. Он не обидится?       — Это же Хоби. Хоть на коврике ему спать вели, он тебя отблагодарит.       Жестоко, но правда. Хотя никто из них даже при серьёзной ссоре так бы с ним не поступил. Так или иначе, Чимин спустился на первый этаж, где горел лишь настенный светильник, и поймал друга за изучением сломанного замка.       — Что с дверью? — прямо спросил Хоби, сидя перед входом в ванную на корточках.       — Я взломал замок.       Хосок оглянулся с удивлённым и отчасти насмешливым взглядом. Однако в расспросы и детали он вдаваться не стал: мол, ну, значит, так надо. Но всё дело было в Чимине и в том, с каким лицом он спустился на первый этаж.       — Могу починить, — предложил Хоби. — Мне нужно только взять инструменты из чулана.       — До утра терпит, сейчас половина третьего, — сообщил Чимин. — Идём на кухню, мне нужно с тобой поговорить.       — Та-а-а-к, а вот это мне не нравится! — заявил Хоби, когда Чимин закрыл за ними дверь. — Слушай, ты! Если сейчас ты скажешь, что хочешь проникнуть в морг ночью и без Гука, я тебя вырублю.       — Не хочу, я передумал и дождусь похорон, — ответил Чимин, и напряжённые плечи Хосока, как по команде, опустились при выдохе. — Это правда, что Гука пытались убить?       — Вот поганец, он тебе рассказал! А с меня брал клятву, чтобы я держал язык за зубами!       — Хоби… Что ты видел? Что вообще там случилось?       — Налить можешь? — попросил друг и опустился на стул.       — Если ты не будешь напиваться. Сейчас… — Чимин ринулся к бару, который предусмотрительно был спрятан на верхней полке кухонного шкафчика. Он достал початую кем-то из них бутылку джина, плеснул немного в два стакана и устроился рядом за кухонным столом. — Ну?       — Подожди, — отозвался Хоби и опустошил стакан в один присест. На мгновение задержал дыхание, а потом продолжил как ни в чём не бывало: — Это случилось около двенадцати, мы уже собирались возвращаться. Я вышел на улицу последним, и нам нужно было пройти один квартал до машины. Они даже не переходили дорогу, какая-то мразь просто поехала в их сторону на полной скорости.⁵       — Кто там был? Что ты запомнил?       — Примерно… ничего, — ответил Хосок, глядя в одну точку, будто погружался в воспоминания и полноценную картину происшествия. — Тачка затонирована на 360°, номеров нет, даже логотипа. Чёрный матовый внедорожник без каких-либо отличительных признаков. А, диски тоже были чёрными. Кто-то сильно постарался, чтобы скрыться. Странно, что не среди ночи, но по ночам мы были осторожнее.       — Почему вы думаете, что целью был Гук? Может, это просто какой-то «торчащий» отморозок? Ты это видел?       — Я слышал, как Шейн что-то крикнул, а дальше уже увидел, как Гук летит на тротуар. Он стоял ближе всех к дороге, а тачка неслась прямо на него, потому что нет следов от тормозов. И если бы это был «торчок»… Да не знаю я, ёб твою мать!.. Какой «нарик» может выровнять тачку, после того как сбил человека, и ехать себе дальше по полосе? Мы проторчали в полицейском участке больше пяти часов, а потом поехали домой. Тело Шейна должны привезти в морг этой ночью. Чимин…       — Ничего, я в норме! — встряхнулся он. — Но… Что вы там вообще делали?       — Без Гука говорить дальше не собираюсь, — твёрдо заявил Хоби, словно требовал адвоката. — Я и так рассказал то, о чём ты спросил. Чимин-и, хлебни разок, будет полегче, у тебя руки ходуном ходят.       — Нет, не хочу, я уже налакался. Ты сегодня упомянул наш тест на преданность. Он ещё в силе?       — Ха… Ты сейчас всерьёз? Это после моих слов? Ты совсем охренел такое спрашивать?!       — Прекрати орать! — попросил Чимин. — Думаешь, я просто так закрыл дверь?       — Извини. Конечно в силе! — громким шёпотом ответил Хоби. — Хочешь повторить его? Давай нож.       Своей рукой Чимин пригвоздил ладонь Хосока к поверхности стола и отодвинул стаканы подальше, чтобы ненароком не разбить их.       — Мне нужна твоя помощь, Хоби.       — Та-а-а-к, а вот это мне не нравится, — вновь заявил Хоби. — Теперь я должен буду что-то скрывать от Гука? А как раньше — нельзя?       — Тебе стоит кое-что узнать про него.