Unhealthy competition. Back to Berlin.

POV Rebecca. На смену берлинской духоте пришли затяжные дожди, буквально смывающие с города томность, оставленную жаркими днями. Потоки воды со стремительной скоростью скользили по стеклам, а где-то вдали грохотала гроза. Мне всегда казалось, что в такой непогоде был заключен свой определенный уют. Дождь словно принуждал замедлиться и выдохнуть, вернее, вдохнуть полной грудью свежесть, подаренную небесами. Летний дождь призывал прогуляться по улице без зонта, промокая насквозь, очищаясь. Смывая с себя груз жарких дней и головную боль. Дождь всегда был приятным бонусом в тот момент, когда ты ложился спать, а капли убаюкивающе барабанили по стеклу и крыше. И даже сейчас дождь был как никогда кстати, погружая меня в меланхоличное настроение. Поджав под себя ноги, я устроилась на небольшом студийном диване и ласкала гитарные струны. Мне казалось, не существовало больше никого – лишь я и дождь. И мы оба были чертовски талантливы. Hey little girl, is your daddy home? Did he go and leave you all alone? I got a bad desire... Oh, oh, oh, I'm on fire… Пальцы неспеша проходились по струнам, а голос слегка дрожал, поддаваясь моему настроению. Tell me now baby, is he good to you? And does he do to you the things that I do? Очередная грустная песня, которых хватило бы на несколько пластинок, если бы я могла выпускать альбомы только для того, чтобы поплакать в тишине. Время от времени я удивлялась тому, какой резвой в исполнении была вместе с ребятами. Их музыка отличалась от моей, разнообразие написанных Биллом текстов поражало разум. Я же понимала, что создавать нечто грустное стало моей изюминкой, потому что Дэвид заметил меня за исполнением не самой радужной песни. Мне нравилось погружаться в грусть, чувствуя ее собственной кожей. Даже будучи в хорошем расположении духа, я могла мгновенно окунуться в печаль написанных мной строк, пробирающих настолько глубоко, что чесалось за ребрами. Alright, I can take you higher… Oh, oh, oh, I'm on fire… Как я пришла к этому? С подростковых лет я жила музыкой, но никогда не думала, что стану петь, а не просто бренчать на гитаре в каких-нибудь местных бэндах удовольствия ради, потому что в музыке заключался весь мой мирок – скромный и нетронутый. Конечно, в мыслях я уже давно прибрала к рукам десятки «Грэмми» и подготовила несколько благодарственных речей, но быть реалистом, значит уметь принимать мир таким, какой он есть, без прикрас. И именно эта черта характера позволила мне двигаться к цели, а когда совсем не было сил идти – я упорно мечтала, ожидая, когда закончится период сомнений в самой себе и путь вновь продолжится. - Ты уверен, что мне стоит соваться туда, Матти? – бережно отложив гитару в сторону, я внимательно посмотрела на лучшего друга – Представляешь, сколько действительно талантливых людей придут туда? Какие у меня шансы?.. - Какие у меня шансы… – уныло передразнивает парень – Бекка, ты никогда себя не любила и всегда сомневалась в собственных силах! Если ты и дальше будешь следовать по жизни с таким настроением – туда тебе точно соваться не стоит! Запустив в Матиаса довольно увесистым плюшевым медведем, который жил со мной с пятилетнего возраста, я скривила губы в неоднозначной усмешке. Конечно, я сомневалась. Умение играть на гитаре еще ничего не значило. Сколько их там будет, подобных мне виртуозов? Десять? Пятьдесят? Сто, может быть? Прислушаться к словам друга призвал рассудок, подначивающий попробовать, ведь просто прийти на кастинг не смертельно, не так ли? - Представляешь, ты становишься знаменитой и приезжаешь домой на роскошной тачке, такая вроде бы родная, но больше недоступная простым смертным – мечтательно тянет Матиас, за что получает легкий пинок ногой в бок – Аааауу, Нойманн! - Хватит пороть чушь – осадила парня я – Ты прав, я просто должна пойти туда и показать то, что умею, верно? А дальше будь что будет, Матти. Пора начинать шевелиться, иначе станет слишком обидно за потраченное время, которое не смогу вернуть себе хотя бы какими-нибудь заслугами… Парень хмыкает, придвигаясь ближе ко мне. Часто зависая друг у друга дома, мы обсуждали все на свете. Перебирали гитарные струны, писали стихи, которые никогда не увидит мир, смотрели фильмы и просто делились самым сокровенным. Матиас был моей тенью, не отступающей от меня ни на шаг, и в нем заключалось все самое драгоценное, что у меня было. Его поддержка делала меня сильнее, заставляла верить в себя настолько крепко, насколько он верил. Моя благодарность ему не знала границ. - Ты не должна думать о потраченном на что-либо времени, Нойманн, потому что все часы, которые ты занимала чем-то, пробегали за занятием, приносившим тебе удовольствие. Гитара – твое хобби, и даже если это увлечение так и не принесет больших денег – ты не должна предавать его. Услышь меня, ладно? Легко улыбнувшись, я покачала головой. Как же чертовски ты был прав, дружище. Я не смогла предать то, чем жила с тринадцати лет. Все эти годы гитара была моим другом. Позже я заимела еще нескольких друзей – изящных и громких, поднимающих мое настроение с колен, когда казалось, что ничего не получится и мою игру так и продолжат слушать лишь стены. Конкурс позволил мне посмотреть на мир другими глазами, одновременно пугая и очаровывая. Я знала, что Берлин – город творческих людей, но увидеть такое количество талантов в одном месте обернулось для меня неожиданностью. Рассудок съезжал, стуча в голове словами «смываемся отсюда как можно скорее, нам здесь не место». Самое место. Справлюсь. А даже если и нет – к черту, я попробовала. Уж лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и искусать локти. Их было так много. Одаренных людей, готовых пойти на все ради иного будущего, того, которое манит какой-то светлой надеждой. Я не верила во все это, не смотрела на мир сквозь розовые очки, подходя ко всему с чистым реализмом. Наверное, совсем не творческая черта, ведь таких людей бросает из крайности в крайность, их эмоциональная нестабильность хлещет через край и порой даже пугает. Я не хотела лишаться здравого ума, наоборот, желала сберечь ясное сознание как можно дольше. Видимо, благодаря своей расчетливости я и не сошла с пути, буквально шагая по головам. Причинять кому-то боль? Нет. Спокойно доказать, на что способна? Да. I got a bad desire… Я доказала. Смогла переступить через себя и даже совладать с дрожью в коленях при выходе на сцену. Я помнила девушку, с которой выступала в паре, временами даже скучала по ней, утеряв цифры телефонного номера, наскоро оставленные на клочке бумажного листа. Люди иногда отваливаются, Ребекка, таков закон жизни. Поблагодари, желая всего наилучшего, и отпусти. Шагай дальше. Но дрожь вернулась, стоило услышать о своей победе и осознать, какое будущее меня ждет. Внутри все перевернулось после того, как услышала слова, явно угодившие не по адресу. Я долго отрицала их, ровно до того момента, пока не пожалела о своей громогласной победе, встретившись с его полыхающим ненавистью взглядом. С тем взглядом, который за долю секунды оборвал во мне ту самую надежду на свет. Тряхнув головой, вновь посмотрела в окно, не убирая пальцы со струн. Дождь усилился и намеков на проблески в небе не предвиделось. Погода даровала масштабный шанс окунуться в рефлексию, окатывая тоской по дому, куда наведалась совсем недавно, вдыхая знакомый с детства аромат. Еще никогда до этого мне не было настолько хорошо просто от того, что я переступила порог родного дома. Объятия родителей – самое исцеляющее в мире средство от всех страхов и боли, пронзающей тело насквозь. Мамины руки – ценность. Она – крепость, защищающая от всех внешних вторжений, куда я бегу всякий раз, когда в спину прилетает достаточное количество стрел. Запах в родном доме ни с чем не сравнить. На кухне всегда пахло выпечкой, потому что отец был большим любителем сладкого, хотя сделать подобное заключение по его телосложению было невозможно – он был высоким и худощавым мужчиной. Мама едва ли не ежедневно изощрялась в приготовлении разнообразных мучных блюд: от пончиков до невероятной вкусноты тортов, от которых любой девушке стоило бы держаться максимально далеко. Особенно, если эта девушка я, угодившая в мир шоу-бизнеса, где никогда не уставали диктовать все новые и новые правила. - Милая, ты совсем исхудала, моя девочка – мама ласково провела рукой по моим волосам, целуя в щеку – Успокой меня, скажи, что питаешься хотя бы салатами. Иногда и на них времени не хватает, мамуль, но ты определенно об этом не узнаешь, в твоей жизни никогда не будет никакого стресса. В моменте на глазах навернулись слезы от осознания, что я была дома, и внутри меня олени танцевали ламбаду от счастья. Понимая, что вскоре возможности видеть близких так часто, как я пожелаю, у меня не будет – хотелось впитать в себя каждый мамин ласковый взгляд и каждую папину бодрящую улыбку. Они всегда в меня верили, никогда не шли против моих желаний, позволяя заниматься тем, к чему лежала душа. Они не удивились, что я выиграла конкурс – они этого ждали. Они спокойно приняли мой отъезд в тур с Tokio Hotel, будто подобное не раз со мной случалось. Мне казалось, я не заслуживала такую семью, потому что не всегда была примерной дочерью. Учиняла скандалы, будучи тинейджером, когда хотелось убежать из дома, прихватив с собой лишь гитару. Конечно, тогда все дороги вели к Матиасу, чья мама никогда не выдавала нас. У меня было потрясающее детство, к которому я так любила возвращаться, гоняя в мыслях воспоминания прошлых лет. Они не спрашивали о личной жизни, хотя слухов о нас с Каулитцем ходило немало и в них заключалась львиная доля правды. Они не знали, насколько сложными выдались американские гастроли, во время которых я чувствовала себя жвачкой, размазанной по горячему асфальту. Меня еще никто не унижал настолько профессионально, как это делал он, близнец моего любимого парня. Билл – человек, с которым смогла сохранить приятельские отношения, пройдя все круги ада по несколько раз, мучаясь и отрицая, вновь и вновь возвращаясь к исходному положению. Я старалась забыть, отвлекалась, как могла. Растворялась в Томе, готова была утонуть в нем, в наших отношениях и чертовски редких встречах, лишь бы перестать чувствовать тонкие, наделенные дьявольской силой пальцы на своей шее. Лишь бы перестать задыхаться, отдавая оставшиеся силы на крик о помощи. Дергаюсь в сторону от внезапного прикосновения к плечу, а гитара норовит съехать вниз, прямиком на пол. - Бекки, ты чего? – Перепуганный моей реакцией Том осматривает меня, я же судорожно выдыхаю, совершенно позабыв о том, что он обещал заехать ближе к вечеру. Неужели день так стремительно подошел к концу? Пасмурное небо умело скрутило часы, которые в совершенно неподходящее этому время тянулись бесконечно долго. Чертов закон подлости. Окончательно вернувшись в реальность, я осмотрела парня. Том с некой брезгливостью стянул с головы мокрый капюшон и встряхнулся, будто промокший попугай. Смахнув с лица и шеи дождевую влагу, брюнет поморщился. - Что за дерьмовая погода? – выдохнул Каулитц – Льет, будто небо пополам треснуло. Хочешь честно? Жара мне нравилась гораздо больше. А мне бы хотелось утопать в твоих жарких объятиях, пока ты целуешь меня до головокружения медленно, а за окнами барабанит дождь. Слишком киношно? Хм, может быть, но именно этого я всегда и желала. Наша откровенность сводила с ума, заставляя трепетать и чувствовать себя необыкновенно хорошо. Руки коснулось что-то холодное и влажное. Дрогнув, заметила Куппера, крутившего хвостом. - Привет, малыш – потрепав пятнистого пса по голове, пронаблюдала, как он запрыгнул на диван, устраиваясь рядом, и уложил морду мне на колени. Куппер был без меры добрым и зависимым от внимания человека питомцем. - С тобой все нормально? – Том присел возле меня, хватаясь прохладными руками за мои руки – Какая-то ты… – он не договаривает и хмурится, наблюдая за мной, а я не решаюсь сказать ему, что слишком часто возвращаюсь в тот страшный день, когда его брат был готов на все, лишь бы причинить мне как можно больше боли – Расскажи. - Вспоминаю прошлое. Знаешь, Том, я ведь чертовски неуверенная в себе девчонка, живущая в своем тесном мирке, над которым сияют звезды, а я лишь могу наблюдать за их недосягаемостью, понимая, что абсолютно бессильна – я помолчала, наблюдая за реакцией брюнета – Почему ты так смотришь? Ты ведь в курсе моей истории… Том проскользил по мне взглядом, крепче сжимая мои руки в своих. Сейчас в нем не было ни намека на игривость, а взгляд сверкал серьезностью и сосредоточенностью. Мне стоило пройти через все испытания, чтобы добраться до его души и наблюдать этот взгляд, другой, скрытый от многих. Я никогда не сомневалась, что даже в таких людях, как он, жила человечность. Вытащив ее на поверхность, мне стало легче. - А теперь ты чувствуешь бессилие, вырвавшись из своего маленького мирка в большой и суровый? – Каулитц касается губами моих ладоней – Да, ты казалась именно такой: зашуганной и ни к чему неготовой. Я не мог избавиться от мыслей, что с твоим приходом в группу все провалится, потому что… - Потому что я никчемная и бесцветная? – киваю головой, теперь соглашаясь с каждым словом – Если бы не поддержка моей семьи и близких, мы бы с тобой никогда не встретились, Том – усмехаюсь, прикрывая глаза – Никогда. Я бы не нашла в себе сил сунуться туда, где и без меня хватает талантов, в который ты отказывался верить. С тобой нашему успеху придет конец. Ты разрушишь нашу легендарную популярность всего одним шоу, тебе для этого даже стараться не нужно, маленькое недоразумение. Так почему он не отпустил? Почему заставил маленькое недоразумение быть рядом, а оно почти не сопротивлялось, с каждым разом все более увереннее шагая навстречу. Что с нами было не так и кому там, наверху, настолько важен наш союз, в котором все перевернулось с ног на голову? В котором ненависть заглушилась симпатией, выросшей в любовь. - Я верил – отзывается Том, бережно прогоняя Куппера с дивана и усаживаясь рядом – Жутко бесился, что ты смогла украсть мое соло, да и вообще с блеском сыграть любую из моих партий. А оставаясь наедине с собой думал о том, сколько времени и сил положила на все эта агрессивная девчонка, пришедшая в мою группу, чтобы с такой уверенностью и элегантностью отобрать у меня титул главной звезды. - Я должна была себя защищать, позволять тебе втаптывать меня в грязь и дальше я бы не смогла, я… - Знаю – ответил Том, заключая меня в объятия, где я вновь почувствовала себя в том самом тесном мирке, но уютном и безопасном – Нам тоже было непросто, Бекки – Том закусил губы и уставился на окно, по которому так и бежали десятки маленьких водопадов – Мы через многое прошли, все. Конечно, захлебываться от количества внимания по большому счету приходилось Биллу и мне, но известность оставила неизгладимый след на каждом из нас. И если тогда тебе казалось, что я капитальный кретин без чувств, хам, да и просто сволочь – ты увидела ту часть меня, которая защищает от очередного шрама шоу-бизнеса. Теперь я видела это в нем. Откровенность, рвущуюся наружу, о которой до этого наверняка знал только Билл, как самый близкий человек. Интересно, скольким еще людям известно о Томе, который не смотрит оценивающим прищуром и не глумится? Сколько людей знают Тома, который сейчас сидит рядом со мной и говорит о тех вещах, к каким, как я думала, у него выработался иммунитет, защита, которую не пробить. А ты судила, не имея желания подобраться ближе. Боялась? Нет, просто чувствовала к нему отвращение. Готова ли теперь сказать ему, как сильно ненавидишь? - Том, я… - Знаю, что ты хочешь сказать – он перевел взгляд на меня и чуть взлохматил волосы – Я говорю, как Билл, да? Несу всю эту трогательную чушь, которую от меня уж никто не готов услышать – приоткрыв рот, я не осмелилась перебить парня – Я не хочу делать тебе больно, Бекс, осознание этого леденит мое нутро, но ты сама убедилась, каким может быть мой младший братец. Билл не умеет ждать, ему нужно всегда быть в центре внимания и если уж он возжелал заиметь что-либо – с ума всех сведет, но добьется своего. С тобой не получилось… – едва ощутимо выдохнув, я носом уткнулась в грудь Тома – и ты увидела его настоящее лицо. Знаешь, я рад, что тогда вмазал ему, давно мечтал это сделать. Может, из него выскочила хотя бы малая часть этой...звездной дури. Он много раз говорил мне, как устал. Я помню день, когда мы посещали обсерваторию и, любуясь невероятным закатом и видом на холмы, я слушала рассказы Тома, растворяясь в его голосе и ощущая неприятное колющее чувство, окольцевавшее мое сердце. И когда это все задевает самое ценное в жизни – семью, ты перестаешь соображать, взращивая внутри единственное желание – огрызнуться, а после уйти в себя, чтобы никто не трогал и не наступал на твою территорию. Тогда я окончательно убедилась, что каждый человек заслуживает шанс быть услышанным и понятым. Каждый человек прячется за собственноручно возведенными стенами, потому что у всех есть темная сторона, которая временами рвется наружу так же, как рвется терпение. С надломным треском, опускающим все сдерживающие рычаги. - Все это время, проведенное с вами, я думала, насколько вы сильны. Правда, Том, сколько бы сил я не потратила, налаживая с вами контакт, подкрадываясь и притираясь, я понимала, что хочу многому у вас научиться. Я ведь сказала тебе об этом еще тогда, помнишь? – мой взгляд столкнулся с его шоколадным теплом, разбавленным внезапной тревогой, и я вдруг осознала, что мои глаза наверняка блестят от слез – Да ну к черту твою откровенность!.. Каулитц улыбнулся уголком губ и стиснул меня в своих руках еще крепче, заставляя шмыгнуть носом. Теперь я верила в то, что беспомощной овечке можно подружиться даже со страшным волком, ведь у каждого из них были свои слабые и сильные стороны. И мысленно я вернулась к той девочке, сидящей на своей постели, обнимающей плюшевого медведя и пристально вглядывающейся в гитару – единственное увлечение, рисующее на ее губах улыбку. Она была мнительной, сомневалась даже в своей ангельской, по словам мамы, красоте, ежедневно выискивая кучу недостатков. Она знала, что они станут самым большим препятствием на ее пути к мечте. Наверное, ее неуверенность била все рекорды, а теперь я могла бы сказать ей лишь два слова. Ты справилась. Если вдруг ты мечтала об этом – у тебя получилось, Бекка. Через определенное количество лет, трудных и местами совсем невыносимых, ты добилась того, что крутилось в твоей светловолосой голове. Надеюсь, теперь ты можешь поблагодарить себя за упорство, труд и силу духа, которые так упрямо вскармливала в себе. Знаю, малышка, было больно, но теперь ты понимаешь, что каждая из твоих ссадин и царапин того стоила? Набивая синяки, ты зарабатывала бесценный опыт, ставший твоим уверенным подспорьем. Загляни в будущее, непоседа, хотя бы на миг – там тоже непросто, но я знаю, что тебе понравится и ты непременно будешь улыбаться. - Кстати, взял по пути твой любимый блинчик с нутеллой и бананом – Том указывает на небольшой пластиковый контейнер на столике. Слабая улыбка коснулась моих губ после этих слов. Несмотря на некоторую невнимательность, которая частично присутствовала в его характере, Том умел не только слушать, но и слышать меня. Про это маленькое порочное удовольствие я говорила ему еще несколько дней назад, упоминая вскользь, но он запомнил и сейчас, когда я словила некоторую меланхолию, сладость придется как никогда кстати. Одарив брюнета поцелуем в щеку, я решила не откладывать удовольствие и приступила к трапезе. Куппер вертелся у ног с немой просьбой поделиться, но Том был непреклонен, не позволяя угощать пса сладким ни при каких обстоятельствах. - Думал, Йост здесь – заговорил Том, наблюдая за тем, как я ем – Удивительно, что он не расхаживает из стороны в сторону и не перечисляет очередные правила, которые мы не имеем права нарушить. Мы нарушали их, ввергая продюсера в замешательство и непонимание, что с этим делать. Каждый раз, невольно ступая навстречу очередному нарушению, я вновь воскрешала в себе непоседу, которой не было дела до всех этих контрактов, ведь ей хотелось просто жить и наслаждаться моментом. Но затем она больно падала, да настолько, что хотелось утереть крупные градины слез сжатыми от досады кулаками. Так она выглядит, эта твоя несправедливость? И я пряталась в студии, просиживая здесь часами в гордом одиночестве, тщательно стараясь разобраться с бардаком в собственной голове. Тщательно, но тщетно. Время наедине с собой – ценность, которую многие люди не вопринимают по причине переизбытка мыслей, сдавливающих рассудок. Бегут от самих себя, доказывая всем и каждому свою полноценность. Забавные. Строки, пришедшие сегодня в мою голову, так и остались там. Я даже не удосужилась записать их, сохранить в надежде на очередную красивую песню. А стоит ли вновь ударяться в грусть, Бекка? Даже если и стоит – ты помнишь наизусть каждое слово. - Он обещал приехать – отозвалась я, бережно поглаживая Куппера – Честно говоря, я рассчитывала, что ты заглянешь чуть позже. - А я тебе мешаю? – вскинул брови брюнет – Чем ты тут занималась, ну кроме насилия над гитарой и погружения в рефлексию о прошлом? – Том уселся на стул, предварительно развернув его спинкой вперед – Может, продолжим откровенничать? После нашей поездки ты сама не своя. Что с тобой происходит, Бекс? Тебя снова беспокоит пресса? Йост даровал мне несколько дней отдыха, сдержав свое обещание, и я провела их вместе с Томом в одной из швейцарских деревень. Как это символично для вас двоих, Господи. Мне, как человеку, которого взрастил пригород и жизнь в частном доме, было необходимо окунуться в подобную атмосферу, прожить в ней немного времени, обновиться. Набраться сил. Конечно, пресса не беспокоила меня впервые за долгое время, потому что выслеживать нас в альпийской глубинке никто бы не стал. И эти дни обернулись для меня настоящим подарком в компании человека, с кем я так долго мечтала остаться наедине, не окруженная посторонними людьми и не освещенная светом софитов. Я уставала от публичной жизни, но дала себе обещание бороться до конца, быть сильной. Слушая тишину, нарушаемую лишь шипением узкого водопада с горы, я всем естеством ощущала покой. Вокруг было слишком зелено, пахло скошенной травой, а в руках ждал своего часа ломтик молочного шоколада. Я не могла себе представить другого места для того, чтобы остановиться и наконец осознать, куда я пришла. Куда я пришла, как участница Tokio Hotel, пусть и временная? Куда пришла, как сольная исполнительница? Куда приведут наши с Томом отношения, в которых слишком много «нельзя» и «прекратите»? Наверное, здесь я смогу найти ответы на все эти мучающие меня вопросы. Я постараюсь. Я думала так до первых его объятий, до первого шепота, который тут же рассеял все тревоги, унося в мир удовольствия и наслаждения. Я просто любила этого человека. Безумно любила, несмотря на наше прошлое, в котором не было ничего, кроме кристально чистой неприязни, развязанной его заслугами. Я не могла держаться на расстоянии, я и так прожила без него слишком долго и теперь понимала, насколько мне было плевать на прессу и телевидение. Мне хотелось просто жить, наслаждаясь моментом, отключить голову и не задумываться о том, каким образом это все скажется на репутации Ребекки Нойманн, ведь романы с Томом Каулитцем всегда заканчивались одинаково. Если бы, черт возьми, если бы. - Нет, Том, меня беспокоит мое безразличие…к ней – ловлю его улыбку и боюсь реакции Дэвида, ведь с каждым днем невидимая веревка, которой он оттаскивал нас друг от друга, становилась все тоньше, намереваясь лопнуть, даруя нам обоим дьявольски необходимую свободу. Каулитц поднимается и обнимает меня за плечи, это ощущение приятной тяжести одновременно искушает и дарит необыкновенное чувство защищенности. - Обожаю тебя, Бекс. Ты готова вступить в схватку с кем угодно ради своих целей. - Каких целей? - Ну, например, быть со мной и не бояться, что тебя отчитают продюсеры – я каждый раз надеюсь, что ты вступишься, Том, поэтому мне не страшно – Твоя уверенность и желание доказывать – это именно то, что так зацепило меня в тебе. Каковы были мои шансы на эти отношения, если бы я не показала ему зубки? Если бы не впилась ими в его нутро до боли, не стесняясь причинять дискомфорт, отвечая на все его унижения. Если бы не грызлась с ним без остановок, каковы были бы шансы, что Том Каулитц признается мне в любви? Боже, ты все еще не можешь принять этот факт. Не можешь принять новую реальность с ним и со всем остальным, что теперь пришло в твою жизнь и решило в ней задержаться. Сколько времени на это потребуется? - Не молчи – лукаво шепчет брюнет, крепче стискивая меня в объятиях – Я же надеюсь на взаимность, малышка. Чуть запрокинув голову, улыбаюсь и тут же сталкиваюсь с его губами, от которых получила тотальную зависимость еще тогда, в чертовом гостиничном номере в Швейцарии, с первых секунд ощутив их мягкость и грубость черного колечка, впивающегося в кожу. Казалось, это стало последней каплей терпения, чтобы не накинуться на него и не отомстить за все неугодности. Накинулась. Отомстила. Всегда ли месть приводит к такому исходу? Всегда ли желание отомстить влечет за собой влюбленность, разрастающуюся внутри до небывалых размеров и готовую лопнуть, уничтожая в человеке все здравые установки, не дающие нырнуть во влекущий неизвестностью омут. Чувствую его улыбку и разрываю поцелуй, заглядывая в теплоту карих глаз. Каулитц улыбнулся шире и чмокнул меня в нос. - Может, хватит этих терзаний сознания, малышка? – Том перекинул через плечо ремень одной из гитар, проверяя, настроен ли инструмент и наиграл какую-то позитивную мелодию – Или на тебя этот ужас за окном действует? Согласись, в Швейцарии было здорово! В Швейцарии было здорово, в этом с Томом трудно поспорить. Швейцария – страна, где мы отпустили тормоза и самоконтроль и произошло то, о чем и подумать было страшно. Собственно, мы и не думали, синхронно прыгнув вниз с обрыва. Тряхнув головой, посмотрела на брюнета, улыбающегося мне. Том так и наигрывал какую-то незатейливую мелодию, отчего атмосфера в студии стала гораздо веселее. Да, Нойманн, это не твоя меланхолия, проникающая в каждое нервное окончание. - Ты слишком много думаешь – Том часто произносил эти слова. Временами я действительно погружалась в досаждающие размышления, терялась в них. Меня волновала едва ли не каждая мелочь после того, как был подписан контракт с лейблом. Я одновременно всего боялась и всему радовалась, наконец получив то, о чем мечтала долгие годы. Наверное, начинающему артисту всегда страшно делать первые внушительные шаги, он будто щенок боится собственной тени, и когда я рассказывала о своих ощущениях Тому, он лишь смеялся, но не потому что хотел причинить боль и унизить, а потому что не сомневался в моих способностях так, как я сомневалась в самой себе – Вернемся в отель? Поужинаем и просто потюленим, раз у Йоста нашлись более важные дела, чем работа с тобой, крошка. Брюнет вновь накрывает мои губы поцелуем, который я бы никогда не смогла проигнорировать. Каждая ласка Тома, адресованная мне, не оставалась без ответа. Как и каждая его шуточка, которая лишь разжигала во мне азарт. Наверное, все наши склоки вели именно к этому – к дополнению друг друга. Звучит максимально слащаво, но видимо взаимная симпатия как раз и являла собой что-то подобное: смесь из сладости и чего-то воздушного, легкого. Йост разрушил нашу идиллию. Услышать идущего по коридору продюсера не составило труда, потому что он на довольно громких интонациях выяснял с кем-то отношения по телефону. Том усмехнулся, откладывая гитару, и расположился на диване, на котором совсем недавно я предавалась меланхолии. - Ребекка, звезда моя… – Дэвид осекся на полуслове и на секунду застыл на входе, наблюдая за реакцией Каулитца на его слова – Том, я не ожидал тебя здесь увидеть… - Я тоже не ожидал, что ты мою девушку своей звездой называешь – Тон парня насмешлив, а взгляд серьезен. Я догадывалась, что Том точил на Йоста зуб ровно с тех пор, как продюсер запретил наши публичные отношения. Меня это тоже огорчало, но пришлось заткнуться и следовать предписаниям. - Удивительно, почему вы все еще прохлаждаетесь в Берлине? – заговорил Дэвид – Фестиваль отгремел неделю назад, у Ребекки запись и ежедневная занятость, так что я вас с Биллом не задерживаю. Лос-Анджелес ждет. Кинув на Тома взгляд, удрученно поджимаю губы. Принимать факт, что дом близнецов теперь в Калифорнии, было крайне болезненно. Мне гораздо приятнее работалось, зная, что мой гитарист рядом. Эти две с небольшим недели были самыми прекрасными, вдохновляющими и спокойными для меня. Я понимала, что не хочу расставаться, что мне будет некомфортно. Это расстояние вновь станет тяготить мысли, аккорды будут путаться, голос дрожать. Я не верила в любовь на расстоянии и все еще не верю, но и сомневаться в нем не могу. Том кажется слишком вовлеченным и это должно настораживать, ведь я знаю, каким разным он может быть и какой восхитительный из него актер. Однако, выстраивать очередную стену между нами я не хочу. Не желаю подписывать себя на эти мучения и задаваться сотнями вопросов, постоянно отвлекаясь от рабочего процесса. Так нельзя, Ребекка, все это идет вразрез с твоими принципами. Если любишь – смирись. Есть отношения и есть работа. Прекрати сваливать все в одну нелепую кучу. Легче от этого тебе не станет. - Ты всерьез думаешь, что я улечу в Лос-Анджелес и оставлю любимую девушку? – брови Тома метнулись вверх, как и мое сердце, активно застучавшее где-то в районе горла – Слишком наивно для человека из музыкальной индустрии. Ты так не думаешь, Дэйв? - У Ребекки не будет времени на то, чтобы скрашивать твое пребывание в Берлине, мой дорогой – Йост вновь опустил взгляд в свой айфон – Вот, например, послезавтра Бекка летит в Париж, чтобы выступить перед показом модельера Килиана Кернера на неделе моды… – я перевела шокированный взгляд с Дэвида на Тома, не сумев произнести ни слова, переваривая услышанную информацию – так что этой девочке некогда играть в любовь. Сердце так и продолжало отстукивать бешеный ритм. Я не могла поверить, что это происходит со мной, не могла поверить, что лечу в Париж. Не могла поверить, что пригодилась кому-то на неделе моды. - Кернер? – Том улыбнулся – Бекс, тебе повезло. Его прогрессивные и даже слегка дерзкие модели многим запали в душу, так что выступление перед его шоу определенно сыграет тебе на руку. Я слышала о Килиане, но не следила за тенденциями высокой моды. Да и когда мне было, если все последние годы я стремилась попасть лишь в один мир – музыкальный. А теперь мне стоило поблагодарить судьбу, да и Йоста за то, что были ко мне так благосклонны. Том прав: засветиться на неделе моды будет неплохим шансом показать себя и свои возможности. - Мы летим в Париж! – брюнет довольно потер ладони, рисуя на лице продюсера удивленную гримасу, что принуждает меня мысленно усмехнуться. - Ребекка летит в Париж. - И я – довольно улыбнулся Том – И Билл, и остальные. Потому что мы как группа, с которой Ребекку немало связывает, обязаны поддержать в сольном творчестве свою пусть и временную, но коллегу. И мне хотелось посмотреть на Йоста самыми искренними и просящими глазами на свете, лишь бы он не воспрепятствовал желанию Тома, потому что я была готова восторженно визжать от ошеломляющей новости и возможного присутствия группы со мной там, в Париже. Господи, если он сейчас скажет «да» – сделает меня самым счастливым человеком в этот бесконечно пасмурный день. И Дэвид осматривает нас с Каулитцем изучающим взглядом, под пристальным сканированием которого я в нетерпении закусываю губу и мысленно молюсь о том, чтобы люди, ставшие мне близкими и небезразличными, были рядом и разделили со мной очередной маленький успех. Успех Ребекки Нойманн. - У меня есть выбор? – устало выдыхает продюсер – Он же против меня попрет и все равно с тобой улетит – Пискнув от радости, я ударила Тома по ладони, после крепко обняв. Подскочившее настроение побило все рекорды, загнав грусть подальше, и я была готова работать, уверенная, что разделю свои радости с теми людьми, в чьем присутствии нуждаюсь едва ли не ежедневно. - Спасибо, Дэвид! Сделаю все, что в моих силах! - Завтра перед вылетом прогоним те же треки, с которыми ты выступала в Мюнхене, а на сегодня можешь быть свободна – довольно щурясь, я жмусь ближе к Тому, уже предвкушая вкусный ужин и еще немного отдыха – Кстати, переговорите с остальными и сегодня до двадцати часов поставьте меня в известность, кто точно летит в Париж, чтобы я забронировал билеты и не чувствовал себя не в своей тарелке – Йост прокашлялся – Да, вы можете усмехаться, сколько пожелаете, но когда вы летите одной большой компанией и мне по итогу не приходится никого выискивать – это очень облегчает жизнь. Послушные кивания головой и довольные улыбки. Впереди ожидал Париж и неделя моды. Ты точно заслужила это, Нойманн. *** Привычные нам в турах посиделки в гостиничных номерах определенно были тем, по чему я скучала, когда гастроли подходили к концу. Долгие разговоры, острые шуточки Тома и Георга, звонкий хохот, много пиццы, колы и пива – определенно то, что нужно, чтобы абстрагироваться от всех забот и попросту расслабиться. - Йост серьезно за тебя взялся, Бекка – Георг отсалютовал мне банкой холодного пива – Килиан Кернер – это уровень. У него на показах такие цыпочки блистают, что аж зубы сводит! – Листинг пихнул Тома в бок, на что брюнет закивал, молчаливо соглашаясь с приятелем. Улыбнувшись, я проследила за реакцией Тома и даже немного расстроилась, не услышав от него пошлой шутки и колкого взгляда, направленного в мою сторону. Что же, не воспылал желанием вызвать ревность? Не захотел проехаться по моим нервам, не захотел увидеть в светлых радужках оттенки злобы, готовой выплеснуться на его заносчивую персону? - И об этом говорит парень, состоящий в отношениях – скривился Билл, хватая из коробки еще один кусок овощной пиццы. - Вот-вот, выложу Сюзанне все твои грязные фантазии – отозвался Том, сделав несколько глотков колы – Ну так что, все летят в Париж? – Том вновь устремил взгляд на басиста – Сьюзи тоже? – Георг отрицательно покачал головой, сославшись на то, что у девушки в ближайшие дни не будет свободного времени. - Бекка, парни, извините, но мне нужно вернуться в Лос-Анджелес – виновато произнес Билл, откладывая недоеденный кусок пиццы и опуская взгляд в пол – Я…не полечу в Париж. Всем своим нутром почувствовав уныние Билла, я поджала губы, боясь заглянуть ему в глаза. После нашего разговора я видела, что парень сам не свой и ему даже работается через силу. Нет ничего хуже, чем невыясненные отношения, и именно это так съедало младшего Каулитца изнутри. Мне хотелось подойти и крепко его обнять, забывая обо всем, что пронеслось между нами, оставляя после лишь леденящее отвращение. Парни бы не поняли меня, но ведь я девушка и знаю, насколько иногда важно поговорить, чтобы в голове все разложилось по правильным местам. Только беседой и искренним желанием слушать можно исправить ситуацию, которая могла стремительно зайти в тупик. - Что за хрень, Би? Ты летишь и это не обсуждается! – Перевожу взгляд на Тома и качаю головой. Билл настоятельно просил брата не касаться его отношений и все было именно так ровно до этого момента – Бекс открывает показ Кернера и ты пропустишь это?? Поверить не могу! – я отслеживала каждую эмоцию близнецов – Вылетишь домой из Парижа, ты обязан быть там с группой и поддержать нашу крошку – Том окинул взглядом Густава и Георга – Вы ведь с нами, парни? Листинг и Шефер кивнули, рисуя улыбку на моих губах. Метнувшись мыслями в прошлое, внутри разлилось тепло. Я вспомнила, как Густав и Том ходили вместе со мной на прослушивания, пока мы находились в США, участвовали в моей жизни и это было очень трогательно с их стороны. Георг тоже не сомневался, что я смогу пробиться, если не сдамся, и только Билл был максимально холоден и равнодушен. Ну а теперь ему была безразлична моя жизнь, потому что парень влюбился и желал решить свои личные проблемы, а не тратить время на очередную светскую тусовку, от которых уже откровенно воротило. - Билл, ты же фанат всех этих модных сходок – усмехнулся Георг, похрустывая чипсами. - Вот именно! - Том… – я попыталась осадить парня. - Послушайте, я понимаю, что это эгоистичный поступок с моей стороны, но…мне необходимо увидеться с Лизой – я закусила губу, едва ли не кожей чувствуя его внутренний раздрай – Нужно поскорее выяснить все, разобраться в наших совершенно непонятных отношениях. Я…хочу поговорить с ней откровенно и узнать причину ее...желания держать дистанцию. Том вздыхает и качает головой. И его я тоже чувствовала: он с большим трудом простил Биллу тот поступок по отношению ко мне и теперь, когда младший Каулитц отказывался полететь с нами, Том злился. Он будто вновь вернулся в тот жуткий для нас троих день, вновь стал свидетелем той кошмарной картины, вновь едва сдерживал желание поставить брата на место. - Лиза жила в Лос-Анджелесе вчера, живет сегодня и будет жить завтра, Би – Том резал повисшую тишину своим уверенным голосом, пока его близнец не осмеливался поднять на нас взгляд – Ты полетишь в чертов Париж и посадишь свою задницу в первый ряд. Ты поддержишь Бекки, иначе я вышибу из тебя остатки этой гребаной меланхолии. Даю тебе слово. Я готова была поклясться, что влюбленность Билла отличалась от того, что в похожие моменты чувствовал Том. Думая, как младший Каулитц нуждается во взаимности, мне было больно слышать тон старшего, которым он резал брата, как острый широкий нож одним движением рассекал яблоко на две равные части. - Билл, я не обижусь на тебя – наконец выпустив нижнюю губу из плена своих зубов, произнесла я – Ты волен поступать так, как сочтешь правильным. Если ты действительно нуждаешься в разговоре с девушкой – улетай. Все хорошо. Все, что было между нами, прошло. Я постаралась забыть, не думать об этом, не издеваться над своим рассудком. Постаралась искренне порадоваться за парня, когда узнала, что он увлекся кем-то, кроме меня. Ощутив колоссальное облегчение, что я наконец-то перестала причинять Биллу боль просто тем, что живу, да еще и влюблена в Тома, я радовалась за возникшее в нем новое трепетное чувство по отношению к другой девушке. Мне хотелось, чтобы Билл обрел настоящее счастье. Хм, Бекка, ты желаешь счастья человеку, вырвавшему из тебя все нервные окончания. Ты в себе, девочка? Ты в порядке? Я в порядке. Билл смотрит на меня тем самым взглядом, которым смотрел тогда, когда Дэвид привел меня в группу. Когда мы с ним сидели у входа в студию и он старался оградить меня от нападок своего брата. Я бы никогда не забыла тот его взгляд, он был теплым, как майский вечер. Вкусным, как какао перед сном. Ласковым и поддерживающим. И сейчас я снова угодила под этот взгляд, чувствуя, как все внутри сжалось от какого-то непонятного то ли трепета, то ли восторга. Прошло уже несколько лет с момента, когда я видела его таким искренним по отношению ко мне в последний раз. - Я полечу – вдруг произнес он, принуждая уголки моих губ дернуться вверх. - Билл… - Да, Том прав, мое от меня не уйдет – твердый голос младшего из близнецов не оставил никаких шансов оспорить принятое только что решение – В конце концов, ты – часть нас, а я – лицо группы. Личное должно оставаться личным. Летим в Париж. Послышались одобрительные хлопки и свист, а затем и звон пивных бутылок. Мне казалось, я давно не была настолько счастливой, чувствуя жизненную необходимость в этих людях. Я привыкла к парням, нашла в каждом определенную поддержку и человека, которого не хватало до встречи с ними. Каждый день перед сном я искренне благодарила небеса за все предоставленные мне возможности. Будучи настоящим борцом, я сражалась с трудностями, зная, что это приведет меня к успеху. Я сражалась за каждый свой день и еще ни разу об этом не пожалела. Кажется, теперь я пришла к заданной в личном навигаторе точке. Оказалась там, где мне самое место. *** Том уложил голову на мои колени и прикрыл глаза, пока я пальцами путалась в его косицах, погруженная в очередные размышления. Теперь из головы не выходил Билл. Я только и думала о парне и его решении лететь в Париж против собственной воли. Чувствуя смятение младшего Каулитца, мне и самой было неспокойно. Я понимала, что Билл согласился на поездку только потому что на него надавил Том, а все остальные его поддержали громкими возгласами на тему, что группа без фронтмена – не группа. Тяжелый вздох вырвался из меня в то время как Том выглядел максимально расслабленно и удовлетворенно. И если я радовалась, что этот самовлюбленный черт летит в Париж и будет рядом со мной, то с Биллом все оказалось наоборот. - Том, мне нужен номер телефона Лизы – произнесла я слегка резковато и удивилась собственному тону – Дашь мне ее номер? Брюнет открыл глаза, уставившись на меня так, словно его по голове не я гладила, а Анджелина Джоли. Том свел брови, по привычке закусывая губы, а я терпеливо ждала ответа, наблюдая за разнообразием эмоций, проступивших на лице гитариста. - Что? - Ты все правильно услышал. Мне нужен номер телефона Лизы. - С чего ты решила, что он у меня есть? – удивился парень, слегка приподнимаясь и заглядывая в мои глаза. Немного разочаровавшись, я вновь вздохнула. Поверить невозможно: у Тома Каулитца не записан номер телефона красивой девушки. Либо он водит меня за нос, либо я перестала понимать этого надменного нахала. - Значит, тебе просто нужно добыть его для меня – отозвалась я – Извлечь из мобильного Билла, но мне нужен ее номер, я…хочу пообщаться с ней. Том уткнулся носом в мои колени и что-то нечленораздельно жалобно простонал. Пихнув парня, я все же понадеялась на серьезный разговор, а не на нытье с его стороны, которое после моего отнюдь неласкового прикосновения превратилось в недовольное бурчание. - Аааауу… Вот ведь не жилось мне спокойно… – пробормотал Каулитц, поморщившись – Угораздило… – Том наконец сел и внимательно вцепился в меня потемневшим карим взглядом – Вот скажи, Бекс, какого хрена ты пихаешь свой элегантный носик туда, куда не следует? Оно тебе надо? Кажется, мы уже все обсудили и решение было принято, так что же ты вновь поднимаешь эту тему? От тона парня, игривого и серьезного одновременно, хотелось обозлиться и дать ему затрещину, но пришлось держаться из последних сил. Для Тома было принципиально важно тащить за собой Билла в Париж, он словно не замечал желания брата поскорее вернуться домой и встретиться с девушкой, не оставляющей в покое мысли. Мне же хотелось видеть Билла счастливым и если уж он решил лететь с нами, я должна была поспособствовать и обеспечить другу хорошее настроение во французской столице. - Расскажи мне о ней, Том – попросила я, ловя усталый выдох парня – Ну неужели тебе сложно? Я ведь почти ничего о ней не знаю… Том не изъявил особого желания посвящать меня в подробности о девушке Билла, видимо, он и сам не слишком много знал, потому что Билл умело выстроил границы, которые попросил не нарушать. Том мог прицепиться к нему разок-другой, после оставляя все попытки вклиниться на недоступную территорию. Думая, что между близнецами не существовало секретов, я заблуждалась. - Я же говорил, что она подбирала нам аутфиты на тот рекламный проект, помнишь? – я кивнула – Ну и с тех самых съемок между ней и Би что-то пробежало, какое-то время они много общались, ежедневно куда-то выбирались и это было ровно до нашего отъезда в Германию – Том помолчал, будто что-то мысленно взвешивая – Я пробовал поинтересоваться у Билла, что именно произошло, но он отмахнулся и сказал, что сам разберется – брюнет вновь плюхнулся на мои колени – Собственно, я предоставил ему эту возможность. - Угу, и забрал ее назад… - В смысле? - Зачем ты настоял на том, чтобы Билл полетел с нами в Париж? Он ведь откровенно этого не хочет, Том. - Да потому что его место рядом с группой, Бекс! – недоумевает Том, смотря на меня снизу вверх – Он фронтмен и если мы должны появиться на каком-то мероприятии – он обязан быть с нами. Знаешь, почему Йосту на руку потащить во Францию всю группу? Чтобы никто в очередной раз не распустил сплетни о нас с тобой, ведь если бы полетел только я – подобное бы точно случилось, а Дэв просто зациклился на этом глупейшем запрете! Каулитц недовольно фыркнул, устремив взгляд в потолок. Мысленно усмехнувшись, я покачала головой. Более-менее попривыкнув к ограничениям Йоста, я не понимала, на что конкретно так огрызался Том. Я знала, что мы искренне любили друг друга, чувствовала между нами эту химию, о которой успели написать самые рейтинговые издания, но слабо верила в то, что Тому принципиально важно появляться со мной на публике и не скрывать наших отношений. Растерять всех визжащих от него девчонок, лишиться армии верных фанаток, готовых убивать за него? Том бы никогда не пошел на это. Тогда какого дьявола он так раздражается на каждое неугодное слово Дэвида? Почему это все настолько тревожит парня? Ты не желаешь поговорить с ним, Ребекка? Решив, что это может подождать, я посмотрела на Тома и все же вознамерилась осуществить то, что зародилось в моей голове. - Том, достань для меня номер Лизы, я…хочу пригласить ее в Париж. - Что?! – Том аж подпрыгнул. Казалось, все его умиротворение как рукой сняло – Серьезно, Бекс, не нужно вмешиваться в это, Билл сам разберется или ты вновь хочешь испортить с ним отношения? Ты мало страдала? Мне больше не было страшно. Если после этого он захочет меня возненавидеть – пусть так. Я уже напиталась его холодом, вряд ли он придумает что-то еще, чтобы пригвоздить меня к полу. Билл не Том – он не станет придумывать изощренные способы мести. Билл не Том, но влюбилась я почему-то именно в него, кто сейчас смотрит на меня так, будто я хотела устроить оргию со своим участием. - Неужели трудно исполнить маленькое желание девушки, которая небезразлична? – Надавить на его заносчивость и себялюбие, а заодно узнать, как именно он ко мне относится и на что готов ради моей улыбки. Убедиться, что все его слова – не просто слова. Парень хмурится, бегая глазами по комнате, о чем-то усиленно думает, а меня аж подтряхивает от предвкушения, как я приглашу Лизу в Париж на свое выступление и сведу их с Биллом. Мне казалось, мозаика сложилась как нельзя верно: Париж, неделя моды, эстетика, влюбленный Билл – девушка не могла оставить это без внимания. Я бы точно не сумела проигнорировать подобное предложение. - Мне ничего не трудно и ты прекрасно об этом знаешь – спокойно отзывается Каулитц – Я не полезу в телефон Билла, но у меня есть номер фотографа, который работал тогда с нами, а Лиза наверняка связана с ним, так что номер телефона девчонки уже у тебя в айфоне, Бекс. Просияв, я пару раз чмокнула парня, на что Том скривился, явно ожидающий большей благодарности. - Я тебя обожаю, Каулитц! – Настроение вмиг улучшилось. Я никогда не могла пройти мимо, если понимала, что могу сделать кому-то приятно. Главным моим достоинством было умение прощать. Я простила Билла и я помнила, с каким вниманием он относился ко мне с самого начала. Я столько раз ругала себя за неосторожно данный ему шанс и ложную надежду, но простила его за всю боль, которой он меня наградил. Отпустила все слезы, постаралась выбросить из головы все, что произошло тогда в Бостоне. Всеми силами я настраивала себя на сохранение лишь позитивных эмоций, связанных с младшим Каулитцем. Меня лихорадило, стоило лишь на долю секунды вернуться в тот страшный вечер. - Бекки… – смотрю на Тома и замечаю в его взгляде совершенную сосредоточенность – Ответь мне честно: ты все еще чувствуешь к нему что-то? Произнесенные Томом слова заставили замереть, а вот сердце наоборот забилось быстрее, пропуская удары. Не понимая, что творилось с парнем, я только и могла замечать временами странное поведение с его стороны. Том в отношениях перестал быть тем человеком, к которому я привыкла. Я ежедневно сражалась с ним, вступая в изматывающие меня перепалки, тратила все силы на выяснения отношений, а теперь откровенно не понимала, кто и зачем подменил того Тома Каулитца, с которым я познакомилась и в кого по итогу влюбилась, раскаленная до зашкаливающих значений его же провокациями. - К кому? - Ты знаешь – все тот же спокойный тон слегка хриплого голоса заставил нахмуриться, но спустя несколько секунд я все же улыбнулась. - Поверить не могу, что тебя это действительно интересует. Что с тобой происходит, Том? – Двигаюсь ближе к парню и теперь сама хочу свернуться на его коленях, но медлю, не зная, чего именно опасаюсь. К чему все эти разговоры о Билле? Неужели из-за того, что я просто хочу сделать его немного счастливее? – Ты сомневаешься во мне? Где тот Том, который был сегодня со мной в студии? Парень хватается рукой за собственную шею, медля с ответом. Том выглядит растерянным и это меня тревожит. Единственное, чего я хочу больше всего – сохранить наши отношения. Я не смогу полноценно жить без этого человека, который заставлял мое сердце метаться за ребрами. Который уничтожал своим кофейным прищуром, а затем этими же глазами растапливал все выстроенные мной ледяные стены, которые возводила лишь для того, чтобы оградиться от его сарказма. - После тех твоих слов я все еще не могу об этом не думать – Том опустил взгляд в свой мобильный, набирая кому-то сообщение – Ты не доверяешь мне, но трясешься за Билла и его чувства. Неужели в нем ты не видишь парня, который бы также побежал искать приключений? - С чего ты решил, что я не доверяю тебе? – вложив в свой голос максимальное количество нежности, поинтересовалась я – Том, ты ведь знаешь, что все мои слова были сказаны в угоду Дэвиду. Знаешь, как для него важно контролировать всех и все – я усмехнулась – Он вообще кажется мне бессмертным: мало ему вас было, так еще и я теперь соло на нервах играю, а наши отношения лишь добавляют ему седых волос – между нами повисла, как мне показалось, неприятная тишина и я поспешила ее нарушить – И не приплетай сюда Билла, я тебя прошу. Я помню все, что между нами произошло, стараюсь забыть, но… Перестань думать, что я что-либо к нему испытываю. Это не так, Том, мне просто хочется, чтобы твой брат был счастлив. Он ведь влюблен в эту девушку, разве ты этого не чувствуешь? Каулитц наконец улыбается и бросает на меня лукавый взгляд. - Знаешь, я своими чувствами занят – отзывается он – Бекс, ты непростая девчонка, любишь идти против правил, да и вообще с тобой не так, как со всеми... Ты…другая. - Неужели? И что же во мне такого другого? – Двигаюсь ближе к парню, желая уютно устроиться в любимых руках. Сонливость уже окутывала рассудок – Чем я отличаюсь от…Кайли? Буравит меня своим темным шоколадом, заставляя дрожь разгоняться по телу. Я все еще помню об этой девчонке и ненавижу ее. Даже если ты ее выдумал, Каулитц, моя ненависть к ней столь же сильна. Не думаю, что она была в чем-то лучше, раз ты предпочел меня. И еще раз. И еще. - Видимо, ты чертовски ее ненавидишь, потому что мысли о девчонке, развлекающейся со мной, толкнули тебя в объятия моего братца – брюнет закусывает губу, не прекращая сканировать каждый миллиметр моего тела – Ты жалеешь, малышка, ты так и не простила себя за ту ночь – чертов маг, достающий до всех потаенных уголков моего сознания – Прости себя, Бекс. - Ох, заткнись. Брюнет улыбчиво качает головой и накрывает мои губы своими. Ну наконец-то до тебя дошло, что все разговоры нужно заканчивать поцелуями, а то и вовсе замещать их. И сотни бабочек встрепенулись внутри меня, как бы сопливо это не прозвучало. Как бы по-детски это не выглядело. С ним я чувствовала себя безмятежно. Мне было спокойно с тем, кто не единожды швырялся в меня осуждениями, принижал мои таланты и вел себя, как откровенный хам. Внутри каждый раз разливалось тепло, стоило лишь почувствовать его настырный пирсинг на своей коже. И если Вселенная шутила, я была настроена серьезно. Не хочу терять его. Не могу позволить себе подобную роскошь. Не желаю представлять, каково это – жить без его взгляда, рук, губ, юмора и той атмосферы, которая держит на плаву изо дня в день. Не желаю представлять, каково это – жить без него, Тома Каулитца – зазнайки с самомнением. - Перестань сомневаться во мне – шепчу в его терпкие губы – Перестань выискивать скрытые смыслы в моих словах – укусив парня за пухлую нижнюю губу, я всмотрелась в его плещущие азартным теплом глаза – По-моему, я тебе давно все сказала. Всю сладость поцелуя прервала короткая вибрация айфона Тома. Просто отключи его прямо сейчас, будь со мной в этом моменте. Пусть все подождет. Недовольный стон в крошечное расстояние между нашими губами и взгляд парня, устремленный в телефон, а затем и его улыбка. Что сейчас могло заставить его улыбнуться? Кто именно стал причиной моего так бесцеремонно прерванного удовольствия? - И больше никогда не смей говорить мне, что я на что-то не способен, конфетка – брюнет разворачивает айфон в мою сторону и я вижу сообщение, в котором скрывалась нужная мне информация – Действуй, крошка, раз ты такая обожательница добрых дел. Так вот ты какой, самый главный ловелас Германии? Исполнял ли ты каприз каждой своей девчонки, готовый на все ради ее улыбки, или только я удостоилась подобной чести? Теперь многое зависело от меня. Главное, не растерять веру в себя и в собственные силы. Если я чувствовала, что могу помочь – я непременно делала это. Фрау Нойманн, ты не должна запороть то, на что уже возложила большие надежды. *****