Среди миллионов

О ночных тусовках - можно говорить вечно. Разврат, текила, эйфория, мокрые матрасы. Но что насчет о ночи - полной непонятной хуйни? Простыми словами, уйти в ночной запой. Честно говоря, я не помню все что созерцала я в пьяном состоянии, но черт возьми, я все еще помню тот взгляд. Во сне или наяву, но яркие огни Сиэтла снова сопровождали меня. Машина набирала скорость - словно водитель торопился. Но я ведь никуда не тороплюсь. Я помню яркий коридор, широченный ресепшен. И да с машины - я вышла не самостоятельно. Меня подняли - жилистые руки. Я доверилась им словно не доверяла так еще никому. В последний миг - запомнила только мягкую кровать, в которую я благополучно нырнула. Забыть я могла обо всем. Но уж точно не его глаза. Утренний свет пробивался через лоскуток жалюзи. Подавляя жидкость в мочевом пузыре, мне пришлось открыть глаза. Автоматом голова загудела. Ну а что? Думала ли я пробраться в трезвый вид без головной боли? Нет. Вчера - я достаточно выпила. Настолько что не помню где я сейчас. «Я хочу помочь». Вместе с болью в голове прозвучал голос моего вчерашнего спасателя. Тома Каулитца. Мои глаза долго осознавали происходящее. На кресле возле кровати - сидя спал парень с распущенными дредами. Кепки на голове не оказалось, только бандана. — Блядь — прошептала я, и растерла лицо ладонями. Черт, я готова была смеяться с этой ситуации вечно. Моя жизнь - серый оттенок. Самая скучная жизнь. Но как меня, сука, угораздило попасть на концерт бесплатно и при этом запрыгнуть в постель одному из гитаристов группы? Я только вчера смотрела на короткое платье Мэнди и еле еле верила что она переспит с кем-нибудь из близнецов. Девственность она потеряла давно, но под угрозой оказалось моя девственность. Сука, я конечно не переспала с Томом, но все же меня пытались изнасиловать. Имею ввиду - кое-кто неизвестный. Я не до конца приняла этот факт. Слезы были готовы вырваться в любую секунду. Потому что - неизвестно, была ли я изнасилована или нет. По крайней мере - я нихера не помню. Мысли не сочетались с головной болью. Но заткнуть этот поток - сложно, после такой ночи. Вопреки всему, я отвлеклась. Отвлеклась на того кто был намерен защитить, будучи незнакомым. Снова на длинные ресницы. Закрытые глаза. Пирсинг окольцевавший нижнюю губу. Ровный нос, подчеркивающий профиль лица. Джинсы в точности как у меня — XXL размера. Руки на которых вены, перекатывались с жила на косточки. В номере пахло - невероятно холодным парфюмом. На тумбе возле меня был стакан воды. Черт, он даже об этом подумал. Будто бы зная Тома сто лет, я без никого либо подозрения - залпом выпила стакан воды. Я чувствовала безопасность в этом номере. Но я просто малолетняя пьяница которую он спас по случайности. Надо было свалить так же случайно, будто меня и не было. Топик был в состоянии - аута. Срочно нужно было что-то сверху джинс. Взгляд упал на вчерашнюю серую кофточку на замке. Он укрывал меня ею в студии. Боже, как же было тепло в ней. — «Я верну кофту, обещаю» — оставила заметку на карточках - предназначенных для горничных. Том спал крепко. Я вышла из номера и сделала глубокий вдох. И с развязанными шнурками на конверсах - побежала прочь. Волосы я заранее распустила - чтобы, ни дай Бог, кто то увидел эти мешки под глазами. Телефон кстати - был просран. Который был час? Об этом я задумалась только тогда, когда ощутила воздух утреннего Сиэтла. Домой ехать я не стала, мне стоило зайти к Мэнди. Может отец звонил ее отцу? Черт, все равно разумнее ехать туда.

***

Сегодня я выспался, но спина дала объемный спазм. Да хранит Бог это чертово кресло. Но ведь главное башка не болит. Обычно после концерта мы с парнями опустошаем мини-бары в отеле. В этот раз после концерта - я был занят. А бошка болела с утра не у меня, а у длинноволосой брюнетки с голубыми глазами. Каким-то образом ее глаза застряли в моих мыслях. Постель остыла. А ведь я рассчитывал на утренний разговор о вчерашнем. Я…я если честно…рассчитывал на еще один сеанс взаимного зрительного контакта, смущения. Да, если честно просто надеялся взять ее номер. Ведь не зря - рядом с ней было так отрадно. Я… — Я уснул как убитый, Билл! — я отчитывался перед младшим братом. Он больше всех переживал за меня. — Ох, кому в уши наебываешь ? Они расхохотались как кони. Георг поперхнулся газировкой, а Густав с Биллом дружно похлопывали по коленям. — Ясно — я поднял руки в знаке капитуляции. — Ну бро, честно, ты хочешь сказать что был нервный всю неделю и вдруг после того как затащил девчулю в укрытие - тебе стало спокойнее? — Билл отчетливо выговорил всю истину. На что я быстро ответил. — Да, сука. Отлегло, чувак. Будто камень с души упал именно после встречи с ней! Вообщем, идите нахуй. — Том… — Георг на секунду стал серьезным. Но я хорошо понимал к чему это ведет. Очередная шутка. — У тебя просто - недотрах…— секунду держав серьезную мину, он буквально не стерпел и взорвался со смеху. Опять эти трое заржали. Блядь. Я успел закатить глаза, как Густав продолжил. — Но самое милое, это же даже не милфа какая-та мхм-м-м ? — Да отьебитесь. Билл подошел ко мне и похлопал по плечу. Было в этом что-то такое, типо «извини, но без секса ты не Том». Меня это разозлило как подростка. Я взрослый парень с головой на плечах. Я не трахал фанаток. Никогда. — У меня с ней ничего не было. Я спал на кресле. Сука, я уснул как младенец на этом чертовом кресле! — Ну получается ты лишился успокоительного, бро. Ты лишился её. — Билл завязывал шнурки на конверсах — Она же сбежала. Я выдохнул. И молча развернувшись, поднялся в номер. Войдя в номер - я встретил горничную. Она бегло взяла пылесос в руки и собралась уходить. И вдруг… — Ох, сэр, извините. Я перебил ее. — А, точно — я полез в шкаф чтобы нашарить купюры в кармане от джинс. Но на джинсах лежал - темно-синего отблеска топик. Топик напоминающий корсет, обильно вооруженный кружевами. Одна лямка была порвана. Мир резко стал четче. Я бегло спросил на английском — Откуда это? — Лежало под подушкой. Я хотела вам сказать, что вот — она подошла к тумбе — Вам видимо оставили записку ваши друзья. Про кофту…просто на всякий случай, чтобы не подумали что забрал кто-то посторонний… и.. Я двумя широченными шагами, чуть либо не сбивая с ног кресло подошел к тумбе. В записке гласило

«Я верну кофту, обещаю. Вивьен. Спасителю - Тому Каулитцу»

«Обещаю». Она вернется.