История о принцах-близнецах

В прогулках, томных прикосновениях и легких, почти случайных, объятиях днем и жарких мечтах о большем ночью промелькнул цветущий июнь. Наступил знойный, золотистый июль. Июльские дни в Ваттории традиционно стояли жаркие, раскаленный воздух плавился как жидкое стекло, солнце палило нещадно, бросая на каменные пыльные дороги короткие синие тени. Весь народ изнывал от зноя. Обитатели королевского дворца страдали от жары чуть менее, чем простолюдины, спасаясь под прохладными мраморными сводами и в тенистых садах, но и им было несладко.  В тот вечер Дэнни был в дурном настроении — загибая пальчики, он подсчитал, что не видел Конрада целых семь дней. Неделя, подумать только! Из-за зноя мальчика не выпускали гулять никуда далее его личного внутреннего дворика с бассейном. Большой яркий шатер скрывал дворик и сам бассейн от палящих солнечных лучей. В кадках росли крупные розы и гортензии, источая густой медовый аромат; в распоряжении принца были и качели, и гамак, и большая плетеная кровать с мягким матрасом и кучей разноцветных подушек. Целыми днями принц Дэнни голышом отмокал в неглубоком круглом бассейне, с выложенными разноцветной мозаикой золотыми рыбками, и отказывался есть что-либо, кроме мороженого. Холодное изысканное лакомство хранили специально для него в глубоких королевских погребах, обложив баснословно дорогим льдом, доставленным из северных земель. Дэнни днями маялся от скуки, лени и безделья, и обычные развлечения матушки и нянек вроде сказок, чтения ярких книжек и игр не развлекали, а только раздражали. Как бы Дэнни не силился придумать предлог для встречи с Конрадом — никаких идей в его хорошенькую головку не приходило и это раздражало тоже. Из бассейна принц соглашался выбираться только на сон и еду. Пока заботливые нянюшки кормили его мороженым с ложки, тряся перед лицом погремушками, рядом стояли двое крепких парней-лакеев и беспрестанно обмахивали лениво развалившегося в подушках принца, одетого в один подгузник, большими опахалами.   Ночь приносила прохладу и с ней облегчение — всем, кроме несчастного принца Дэниэля. Оставаясь в постели в одиночестве, он изнывал уже не от жары, а от своих желаний, от тоски по Конраду, терзаемый сладкими фантазиями. Заботливые руки и губы служанок утоляли лишь физическую жажду. Наслаждаясь ласками, Дэнни приказывал им молчать  — он закрывал глаза и представлял совсем другие губы и руки — сильные, уверенные, мужские.  Даже получив разрядку, принц все равно он оставался недоволен — все это было не то. Раздосадованный этим, в гневе он выгонял девушек прочь и метался по шелковым простыням, засыпая лишь заполночь. Ночью по велению королевы подле него все также стояли лакеи с опахалами — матушка была уверена, что ее сладкий малыш дурно спит от духоты, а Дэнни и не спешил ее разуверивать, ибо настоящую причину своих страданий открыть он не мог.  В очередной раз переворачиваясь с боку на бок в надежде улечься поудобнее, и посасывая пустышку, принц вдруг заметил в лунном свете, за тонким балдахином своей кровати и кружевными занавесями на окнах темный силуэт. Дверь его спальни выходила на широкую террасу и летом всегда была распахнута — и там, как и за второй дверью, ведущей в коридор, всегда стояли двое стражников.  Трусишка-принц с бешено бьющимся сердцем вскочил в постели на колени, вглядываясь в темноту — и конечно, как всегда в моменты страха, обильно намочил подгузник. Он уже хотел закричать, как один из лакеев, что обмахивали его, прошептал: — Не бойтесь, ваше высочество! Вам ничего не угрожает. Это его светлость грандмаршал*.  Дэнни лишь открыл рот и распахнул глаза, удивленный и взволнованный услышанным. Тем временем темный силуэт за окнами стал более плотным и четким, и только по очертанию фигуры принц узнал в нем своего возлюбленного. Тот беспрепятственно шагнул с террасы в залитую призрачным лунным светом спальню принца.  Должность командующего королевской охраной давала многие преимущества, и возможность ходить по дворцу где вздумается, когда вздумается, зная все тайные ходы и выходы — была одним из них. Стражников, что дежурили у дверей принца, Конрад отпустил одним кивком головы. Несмотря на свои габариты, мужчина неслышно и плавно как пантера скользнул в спальню, и оба лакея, повинуясь его взгляду, покинули покои принца и растворились в темноте летней ночи. Конрад упал на колени перед постелью Дэниэля. Они смотрели друг на друга и их лица разделяла лишь тонкая  полупрозрачная ткань балдахина, похожая на белоснежную фату, что скрывает лицо невесты от жениха. На Конраде был черный плащ с капюшоном, который придавал ему ореол таинственности, будто бы он был героем сказок, которые нянюшки читали Дэнни перед сном. — Ваше высочество, надеюсь вы простите вашего покорного слугу за столь наглое ночное вторжение? — Конрад решительно отдернул занавесь, разделявшую их. Дэнни так и сидел на постели с пустышкой во рту, замерев с бешено бьющимся сердцем, не веря, что все это происходит на самом деле, а не во сне. Из-за жары принц спал в одном лишь ночном подгузнике, который был тяжелее и толще обычного и в тонких белых носочках. Он немного засмущался того, что Конрад видит его почти голышом.  — Я вас напугал? — голос мужчины звучал заботливо и ласково, а вот взгляд говорил о другом.  Может, дело было в загадочной ночной атмосфере, может в чем-то еще, но Дэнни казалось, что в глазах мужчины полыхает алчный, хищный почти огонь. Он пожирал взглядом молочно-белое, без капли загара, тело принца. Этот взгляд обжигал, манил к себе и немного пугал — Дэнни будто чувствовал исходящую от ночного гостя опасность. Принц лишь кивнул, все еще не выпуская изо рта пустышку и глупо хлопая длинными ресницами. — Простите, Ваше высочество… я так соскучился, что решился на подобную дерзость. Столько дней не видеть вас — это сущая пытка, — Конрад улыбнулся и голодный огонь в его глазах погас, уступив место обычному ласковому взгляду — будто он взял под контроль своего внутреннего зверя.  Дэниэль подарил мужчине ответную улыбку, в смущении опустив ресницы. Он вытащил соску изо рта и прошептал: — И я тоже… тоже соскучился… — Тогда позвольте пригласить вас на небольшую ночную прогулку. — Что? Но я не совсем… — все, что выходило за рамки привычной рутины, мгновенно ставило принца в тупик и он совершенно терялся. — Вы ведь никогда не гуляли ночью, Ваше высочество? Дэнни отрицательно замотал головой.  — Хотите попробовать? — Да-да! Хочу! — он захлопал в ладоши и засмеялся, — очень хочу!  — Только надо бы вас одеть, — Конрад покрутил головой в поисках подходящей одежды, чтобы прикрыть наготу Дэнни, и взгляд его упал на лежащую в кресле длинную шелковую ночную сорочку принца, — ну вот! это вполне годится! Прекрасно зная, что одеваться сам принц не умеет, Конрад помог ему облачиться в это одеяние и невольно залюбовался результатами своих трудов. В длинной сорочке, украшенной по вороту и рукавам тончайшим кружевом Дэнни выглядел сколь невинно, столь и соблазнительно. — Самый прекрасный в мире, — прошептал мужчина, с восхищением оглядывая мальчишку с ног до головы, — идеальный, великолепный… неземной ангел… Дэнни улыбнулся до ямочек на щеках — комплименты он любил и привык принимать их беспрерывно, но одно дело слышать восхищения и восторги от матушки и нянек, а другое — от любимого мужчины.  Принц уже расслабился и почувствовал себя свободнее: — Как минимум, есть второй такой же, — лукаво улыбнулся Дэниэль.  Конрад даже не сразу понял, что тот имеет в виду. — Ах, вы о сэре Дамиане? При всем уважении к вашему брату, ему далеко до вашей утонченности, нежности и красоты… — это было именно то, что ожидал услышать Дэнни.  Обувать принца не стали — Конрад просто вынес его на руках из спальни на террасу, потом свернул в какую-то незаметную дверь и они долго шли по темным дворцовым лестницам и переходам. В какой-то момент Дэнни снова показалось, что он увидел в темноте чью-то скользнувшую тень, но он не стал об этом думать — мысли в его голове были другие и гораздо приятнее. — Куда мы идем? — с любопытством спросил Дэнни, вертя головой по сторонам. Страшно ему уже не было — он наслаждался близостью мужчины, тесно прижавшись к нему, желая и все же не осмеливаясь прикоснуться губами к его шее.  — Терпение, ваше высочество, сейчас вы все сами увидите.  И действительно — они поднялись по маленькой лестнице, Конрад открыл очередную дверь и Дэнни не поверил своим глазам. Они оказались на одной из крыш королевского дворца. Крыша эта выходила на южную сторону, была плоской и обнесенной балюстрадой. У самой балюстрады стояла скамейка, усыпанная с подушками — к визиту принца явно готовились заранее. Конрад уселся, удобно разместив Дэнни у себя на коленях.  — Ух ты! — выдохнул принц, оглядевшись. С крыши открывался завораживающий вид на весь дворцовый парк, утопающий в мягком призрачном свете луны. Теплый летний ветерок раздувал волосы принца и приносил с собой аромат цветущих растений. Звуки ночи наполняли воздух — тихий стрекот сверчков и пение ночных птиц. Все это — звуки, запахи и вся красота ночного мира, укрытого звездным одеялом, враз обрушилась на чувствительного мальчика. Он даже позабыл о том, что он на руках у Конрада, любуясь полной луной и звездами, сияющими как драгоценные камни, — здесь они казались ближе, чем на земле.  — Вам нравится?  — Ох…— только и прошептал Дэнни, — так здорово… так красиво.  — Не страшно, ваше высочество? Если что, мы можем… — Нет, нет! — улыбнулся Дэниэль, — с тобой мне никогда не страшно! Он отчего-то смутился этих самых обычных слов, будто сейчас они означали нечто иное. — Я счастлив это слышать, Ваше высочество, — мягко ответил Конрад, проведя пальцами по щеке Дэнни, отчего тот вздрогнул, — и не могу желать большего… — А я могу! Могу и желаю большего! — отчаянно выпалил принц.   Мужчина пристально посмотрел в глаза принца, на его приоткрытые пухлые губки — и  коснулся своими губами мягких губ Дэниэля, целуя сначала невесомо и нежно. Видя, что принц охотно отвечает ему, мужчина принялся целовать его глубже, проникая языком в рот, терзая губами губы, одна рука его перебирала густые золотистые кудри, а вторая оглаживала тело принца, скрытое лишь тонкой сорочкой, потирая и область между ног прямо через толстый ночной подгузник. Как всегда, внимание к этой детали особенно заводило принца, сводя с ума смесью стыда и желания. Целовались они так жадно, как пьют дорвавшиеся до воды путники из пустыни. Дэнни почувствовал, что у него онемели губы, и все тело дрожит мелкой дрожью, но не от холода.  Сколько пролетело времени Дэнни не ведал, ему все было мало. Однако Конрад, оторвавшись от губ юноши, как всегда проявил рассудительность: — Нам пора возвращаться, ваше высочество. Уже слишком поздно — вам пора спать.  — Но я не хочуу! — капризно протянул принц. Ему хотелось сидеть в этой чудесной ночи и целоваться, а не валяться одному в своей жаркой постели.  Обычно этих слов было достаточно, чтобы любая прихоть избалованного мальчишки тотчас же была исполнена. В противном случае не избежать было слез и капризов. Конрад знал это, как никто другой, а потому не стал спорить, а пошел на небольшую хитрость.  — Конечно, ваше высочество. Но вам нужно как следует выспаться, чтобы мы могли снова прийти сюда… завтра. И как насчет того, что я сам сейчас уложу вас в постельку и еще раз поцелую… на ночь? — он улыбнулся с хитринкой в глазах.    Капризуле ничего не оставалось, как со вздохом покорится — кто же откажется от такого? Тем же путем они вернулись в королевскую спальню, Конрад осторожно снял с принца сорочку, стараясь не слишком касаться его обнаженного тела — но и этих легких прикосновений хвтатало, чтобы потерять голову. Дэнни, будто нарочно дразня и испытывая терпение мужчины, потянулся в постели как кот, облизывая припухшие зацелованные губы и зевая. Правда пышный подгузник на его попе и пустышка на шее придавали всем маневрам принца забавной милоты. Дэнни видел, что Конраду тяжело сдерживать себя, и вновь на дне его темных глаз вспыхнул тот самый огонь. Однако выдержки мужчине было не занимать. Как и обещал, он помог Дэнни улечься, укрыл его невесомой легкой простыней измирского шелка — такое белье дарило прохладу в жаркие дни — и чинно поцеловал изнывающего от возбуждения и желания мальчишку в лоб. Однако принц этим не удовлетворился. Он сердито свел бровки и указал пальчиком на покрасневшие губки: — Нет, в губы! Как на крыше! — это прозвучало настоящим приказом, чем собственно и являлось, и Конрад с улыбкой покорился: — Как прикажете, ваше высочество! — он прильнул своими губами к губам юноши, целуя долго и нежно.  — Спокойной ночи и сладких снов, ваше высоч… — Хватит уже этих формальностей! Называй меня просто Дэнни!  — Мой принц, вы помните, что я говорил? Всему свое время!  Это поговорка безумно бесила Дэнни — ему всегда хотелось получить все и немедленно, и он лишь закатил глаза: — Ты, Конрад, такой зануда… и слишком правильн… — мужчина не дал ему договорить, запечатывая губы еще одним, более глубоким, поцелуем. Принц не успел и опомниться, как Конрад уже стоял у двери на террасу:  — До завтра, ваше высочество… ждите меня в то же время. — До завтра, — прошептал Дэнни, прикладывая ладошку к губам, будто делая сохранить на них тепло губ любимого. Он не успел и оглянуться, как Конрада и след простыл, а в его спальне вновь оказались слуги с опахалами и стражники скрестили алебарды у дверей. В какой-то момент Дэниэлю даже показалось, что все это было просто сном, но горящие и опухшие губы подтверждали реальность произошедшего. С улыбкой на лице принц быстро уснул и к радости матушки сладко проспал почти до обеда — впервые хорошо выспавшись за эти дни. *** На следующий день Конрад стоял у западных ворот замка и отчитывал двух молодых гвардейцев, недавно поступивших на королевскую службу. Парнишки стояли, обливаясь потом, в шерстяной тяжелой форме — военных людей такие мелочи, как жара, не пугали. От стыда щеки их горели как помидоры, и Конрад с виду строго выговаривал им, в душе посмеиваясь и жалея несмышленышей — патрульные присели отдохнуть в тени стены, что было строжайше запрещено.  От этого важного дела его оторвал капитан Фелан.  Фелана Конрад не любил и вскоре понял, что это взаимно. Конрад презирал капитана за то, что тот никогда не был на войне и «не нюхал пороху», а до высоких чинов дослужился, сидя в кабинете, лебезя перед начальством, без конца подставляя других и интригуя. Фелан же считал грандмаршала дураком — разве умный человек, будучи таким богатым и знатным, отправится на войну, в самое пекло? Клятва королю тоже казалась Фелану пафосной глупостью, а излишняя приверженность воинской чести и невозмутимость просто злила. В открытую конфронтацию вступать капитан боялся — и оттого между ними был худой мир, а не добрая война. Больше всего капитан Фелан завидовал тому доверию, которое оказывала Конраду вся монаршая семья. Сказать честно, он и сам был бы не прочь занять высокую должность командующего королевской гвардией. Однако к Конраду было не подкопаться. «Что он, не человек что ли?» — думал иной раз Фелан, выискивая слабые места начальника и никак не находя их.  И вот теперь он, расплывшись в мерзенькой улыбке и отирая лоб от пота, направлялся к Конраду: — Ваша светлость! Ее величество Королева Элеонора вызывает вас к себе. Немедленно!  — таким елейным голосом доложил Фелан, что Конрад сразу же заподозрил неладное.